repetitio est mater studiorum

      Он совершенно уверен, что это уже было раньше.       Может быть, он заснул, и это сон? Это кажется наиболее вероятным объяснением, хотя все равно странно, что он заснул посреди разговора с Альфредом. Возможно, недосыпание дошло до того, что его мозг просто отключился.       Какие есть другие варианты? Он как-то… телепортировался? Но как мог быть день, если, теоретически, 2 минуты назад была почти полночь?       — У меня нет всего дня, — снова раздраженно кричит Джокер и постукивает по запястью в поисках несуществующих часов. — Что, тебе нужно приглашение, написанное от руки?       Брюс знает, что слишком долго пялится. Но неужели он путешествовал в прошлое? Это не похоже на сон. С другой стороны, никогда нельзя быть уверенным в этом, не так ли?       Наконец он приходит в себя, вспоминает о крайней необходимости в противогазе и пускает в ход абордажный крюк, снова врываясь в окно. Внутри расположена довольно просторная спальня со светло-бежевыми стенами, скудно обставленная и выглядящая так, будто находится в процессе ремонта. Все выглядит точно также, как Брюс помнит, ни одна деталь не стоит не на своем месте. Опять же, он испытывает некоторое облегчение от того, что это указывает на пустующую квартиру, а не на то, что Джокер убил владельцев и занял её.       Когда он поднимает глаза, даже порез на щеке Джокера тот же самый. Ухмылка все та же.       — Вот это просто грубо, — дует губы Джокер, повторяя ту же реплику, что и раньше.       Бэтмен снова пристально смотрит. Сон или нет, путешествие во времени или нет, ему нужно задержать Джокера. И больше не подпустить его к противогазу.       Джокер пользуется его нерешительностью и атакует первым. Его кулак направляется к челюсти Брюса, но вместо того, чтобы заломить ему руку за спину (как он обычно делает инстинктивно), он просто отступает в сторону и пытается заставить Джокера упасть, ударяя по ногам. Тот уклоняется в последнюю секунду и бросает на него раздраженный взгляд, когда вместо того, чтобы последовать за ним с новой атакой, Бэтмен отступает назад.       Он продолжает обороняться и избегать тесного контакта с Джокером, в то время как разочарование клоуна растет. Он бросается на Брюса без особого расчета, и именно тогда ему удается схватить пыльную лампу с тумбочки и ударить Джокера по затылку.       Это не вырубает его полностью, но он спотыкается. Брюс тут же хватает его за руки и заламывает их за спину.       — Мм, как эксцентрично, — выдыхает Джокер.       — Заткнись, — рычит Бэтмен.       Он поспешно сковывает клоуна парой наручников из пояса, разворачивает его и прижимает к стене. Джокер предсказуемо хихикает, пока Брюс обыскивает, не находя контейнера с кислотой; прищурившись, он хватает обе фиолетовые перчатки Джокера и тянет. Как и предполагалось, в правой перчатке спрятано небольшое устройство с кислотой.       Выходя на улицу, Бэтмен несет Джокера на плече, словно мешок с картошкой, о чем тот спешит пожаловаться, от чего Брюс втайне получает удовольствие. К сожалению, на этот раз Джокер не потерял сознания, поэтому, оказавшись на пассажирском сиденье бэт-мобиля, сразу же начинает болтать.       — Ты не представляешь, как нам было бы весело, — печально говорит он, глядя на свои скованные руки, затем наклоняет голову. — Исповедь полезна для души, Бэтси. На самом деле, это был шанс доказать, что она у тебя еще осталась!       Клоун разражается очередным каскадом смеха, от которого Брюсу хочется заткнуть ему глотку. Он стискивает зубы и всю дорогу до Аркхэма делает то, что у него получается лучше всего: игнорирует Джокера.       — К чему такая спешка, а? — Джокер невозмутимо улыбается. — Я знаю, что тебе не нужно бояться Джимбо и каких-либо штрафов за превышение скорости — крайне несправедливая привилегия, которую могут получить только линчеватели в этом сумасшедшем городе, — но притормози! Что, если ты собьешь бабушку?       Брюс не удивлен, что существо заметило его напряжение; тем больше причин держать рот на замке. Честно говоря, он все еще думает, что это сон. Тем не менее, во всем этом есть странность, которая заставляет его хотеть быстрее избавиться от отвлекающего Джокера, вернуться домой и продолжить расследование. Он еще сильнее нажимает на педаль газа.       Когда Бэтмен вытаскивает его из машины, Джокер сразу же начинает издеваться над санитарами Аркхэма, которые грубо хватают его, называя их по имени. Чувство неправильности растет, когда даже это совпадает. Сны должны хотя бы немного отличаться, но пока… хм. Он решительно садится обратно в бэт-мобиль.       Как только он возвращается в поместье, решает найти Альфреда. Мужчина стоит на кухне, слегка напевая, шинкует овощи, готовя ужин. Он оборачивается и не то чтобы вздрагивает, когда видит Брюса, но его глаза расширяются.       — О боже, — сухо говорит он. — Я думал, мы прошли этот этап.       — Альфред, не мог бы ты рассказать мне о событиях вчерашнего дня? — немедленно спрашивает Брюс, игнорируя насмешку. На обратном пути он сверился с календарем: 11 ноября. Если полночь уже миновала, то должно было быть 12-е число. И все же…       Если это сон о вчерашних событиях, то тогда понятно, почему стоит такая дата. Но ему нужно узнать, как воспринимает события другой человек. Очевидно, Альфред ни из-за чего не волновался, так что вряд ли чувствует, что что-то не так. Но Брюсу все равно нужно проверить.       Альфред странно смотрит на него.       — Что-то не так, мастер Брюс? — спрашивает он.       Брюс качает головой.       — Просто… порадуй меня, — говорит он почти умоляюще.       — Хорошо, — говорит Альфред после паузы, подозрительно смотря на него. — Вы снова отказались спать, очень мало съели утром, пропустили встречу с главой биотехнологического подразделения, снова довольно грубо пропустили встречу с мисс Керстофф, символически появились на открытии музея, который Кейны помогли восстановить, а затем удалились в пещеру. Которую не покидали до сегодняшнего утра.       Брюс выдыхает с легким разочарованием. Он не ожидал ничего другого, но какая-то часть его иррационально надеялась, что получит подсказку. Если это сон, то существует шанс, что проекции его собственного разума узнают то, чего не должны знать.       — Мастер Брюс? Это то, что вы хотели услышать? — голос Альфреда вырывает его из раздумий.       Это не так. Он придумывает оправдание и покидает кухню, зная, что Альфред теперь, скорее всего, встревожен. Он спускается в пещеру и проверяет журналы бэт-компьютера, но ничего из того, что он записал о потенциальных контактах Джокера с КГБ, не всплывает.       Следующий час он проводит, восстанавливая свои исследования, с растущим чувством беспокойства. Часть его думает, что это, должно быть, галлюцинация или случайность, и всё будет как обычно. Но страх снова наполняет его, когда он слышит, как Альфред спускается по лестнице, за несколько минут до полуночи.       Дворецкий смотрит на экран бэт-компьютера и со вздохом говорит:       — По крайней мере, теперь все кончено.       Итак… пару минут спустя Брюс моргает и обнаруживает себя снова на крыше, в районе мэрии, хотя это почему-то не так удивительно. Но все равно очень неприятно.       Шансы на то, что это сон, значительно снизились. В конце концов, его разум достаточно натренирован в сопротивлении ментальным атакам; он уже должен был проснуться, он испробовал любой метод, который мог придумать, находясь в бэт-пещере и по дороге обратно в поместье. Итак, текущая гипотеза заключается в том, что он попал в ловушку в какую-то… петлю, которая начинается на этой крыше и заканчивается в полночь.       Он стискивает зубы, когда с другой стороны улицы снова раздается голос Джокера. То же приветствие, те же слова. Он понятия не имеет, почему это происходит; он не может вспомнить ничего странного из того, что происходило с ним ранее. Он быстро просматривает все свои записи, пытаясь выяснить, был ли контакт с чем-то сверхъестественным, магическим или изменяющим реальность, но ничего не находит.       Он легко и нетерпеливо ловит Джокера, помня о предыдущих атаках, и на этот раз вырубает его, прежде чем бесцеремонно бросить в лечебницу Аркхэм. Когда фиолетовая фигура исчезает в дверях, уносимая санитарами, Брюс хмурится, глядя на свое отражение в зеркале заднего вида. Что бы ни происходило с ним, всё начинается прямо перед ловушкой Джокера. Значит, это как-то связано с ним?       Однако оба раза Джокер не показывал никаких воспоминаний или осознания того факта, что взаимодействие повторялось. Брюс единственный, кто помнит. Все остальные следуют той же схеме поведения. Когда он возвращается в поместье, то проверяет, и действительно; как и раньше, Альфред готовит ужин, напевая.       На этот раз Брюс ничего не говорит. Он расправляет плечи и направляется в бэт-пещеру. Возникает ползучее чувство страха, но он подавляет его — это не первый раз, когда кто-то морочит ему голову (или реальность, или даже Вселенную). К сожалению, это, скорее всего, не последний.       Он может это исправить.       — Брюс, — раздается голос Затанны на другом конце защищенной линии связи, теплый, но в то же время настороженный. — Есть ли какой-нибудь шанс, что ты просто хотел поговорить?       Он воздерживается от вздоха и потирания переносицы, но чувствует, что она все понимает. Она всегда была проницательна.       — Как будто так когда-либо бывало, — сухо отвечает он. — Мне нужен твой опыт, Затанна. Срочно и лично. У меня нет времени, чтобы тратить его впустую, я найду тебя в Вашингтоне в обычном месте?       Наступает короткая пауза.       — Я думаю, девичнику Дианы придется подождать, — вздыхает она.       Он бросает взгляд на часы на экране компьютера, напрягаясь. Осталось еще четыре часа. Он готовится рявкнуть ей, чтобы она ждала его через час на месте встречи в Вашингтоне — он знает, что она сейчас не гастролирует, — но её голос внезапно звучит с двух сторон.       — В чем дело? — спрашивает она из-за его спины с намеком на веселье, когда он встает и молниеносно разворачивается, почти принимая оборонительную стойку.       Конечно, она телепортировалась. Брюс ненавидит магию.       — Не делай этого без моего явного разрешения, — раздраженно цедит он.       Затанна одета в свой обычный наряд: длинные чулки в сеточку, белые перчатки, цилиндр. Ночь с Дианой гораздо больше связана с бизнесом, чем она показывает.       — Ты сказал «чрезвычайная ситуация», — пожимает она плечами, направляясь к бэт-компьютеру. Она опускается в его кресло с чувством фамильярности, скрещивая свои длинные ноги. — Что-то горит?       Брюс делает глубокий вдох и рассказывает ей все.       О последних делах Джокера и о том, как они привели его в то здание, в ту церковь, где события повторились уже дважды. Он утверждает, что перепробовал любой метод, который только мог придумать, чтобы вырваться и проснуться, на случай, если это сон, но ничего не сработало. Он не говорит вслух, что у него было достаточно приступов, основанных на снах, и что они обычно проходили не так; сны были либо идеалистической, прекрасной версией жизни, которой у него никогда не могло быть, либо худшим кошмаром, который он мог себе представить. С точки зрения злодеев, которые использовали этот метод — например, доктора Судьбы — сон либо дает жертве все, чего она когда–либо хотела, не давая возможности проснуться, либо обрекает на пытки, которые должны разрушить разум жертвы.       Но это совсем не так, это просто… повторяющаяся последовательность событий.       — Мне нужно, чтобы ты проверила, нет ли магического вмешательства, — мрачно заканчивает он. — До полуночи. И мне, конечно, не помешают предложения по исправлению этого.       Пока он объяснял, Затанна хмурилась все сильнее, становясь все более и более сосредоточенной.       — Ты определенно не ошибся, попросив меня о помощи, — говорит она, вставая и поднимая руку. — Это может быть проклятием. Laever yna sesruc!       Глаза Затанны загораются. Брюс чувствует какое-то покалывание, в то время как ее магия вспыхивает, но больше ничего впечатляющего не происходит.       — Хм, — бормочет она, фокусируя на нем свои теперь уже голубые глаза. — Похоже, на тебе нет никакого проклятия. Но на всякий случай… Tup ytilaer kcab ni sti ecalp!       Брюс слегка морщится. Волшебное световое шоу на этот раз сильнее.       — Ты думаешь, это может быть кто-то, кто искажает реальность? — спрашивает он, когда она опускает руки.       — Может быть, — говорит Затанна, снимая шляпу и кладя ее на стол. — Но это странно, потому что я не чувствую ничего плохого. Я имею в виду, с тобой многое не так, но не во времени или реальности, — многозначительно добавляет она.       Брюс смотрит на неё сурово.       — Что бы это ни было, это заклинание должно всё исправить, — продолжает Затанна, слегка закатывая глаза. — Если это не так, то это может быть заклинание, связанное со временем, и в этом случае я бы рекомендовала снова связаться со мной.       Брюс ворчит в знак согласия, сдерживая очередной вздох.       — …Мне не нужно искать Константина, не так ли?       Затанна фыркает.       — Будем надеяться, что до этого не дойдет, — устало усмехается она.

********

      Но, когда часы бьют двенадцать, как в какой-то извращенной сказке, Брюс снова оказывается на крыше. Разочарование захлестывает его, пока он обдумывает решение проблемы следующих… дней? Неделей?       Песня становится раздражающей, если её слишком часто повторяют. Время, проведенное в роли Брюса Уэйна, завсегдатая ночных клубов, очень хорошо научило его этому. Но слышать одни и те же реплики, повторять одни и те же действия десятки раз может стать настолько невероятно раздражающим, что Брюс почти уверен, что не раз переломал кости Джокеру. И даже не может заставить себя что-то чувствовать по этому поводу, потому что все это, блять, сбрасывается и начинается сначала.       Затанна каждый раз пробует все, что приходит ей в голову. Разворачивание реальности, разворачивание времени, снятие проклятий или любых других заклинаний, которые она знает. Но, похоже, ничего не работает. Один раз ему даже удается убедить её вызвать Спектра, а в другой Призрачного Странника, но после того, как они оба преодолели свою удручающе высокомерную и загадочную манеру говорить, становится ясно, что они ничем не могут помочь.       — Либо это не волшебство, либо это проклятие, которое нельзя снять, не зная подробностей, — говорит ему Затанна, сочувственно кладя руку ему на плечо после того, как Призрачный Странник исчезает. — Проклятие, приводимое в действие исключительно заклинателем. Это означает, что без точных ингредиентов заклинания никто, владеющий магией, не сможет оказать большей помощи. Неважно, насколько он силен. Мне жаль, Брюс.       Должно быть, его усталость более очевидна, чем он думал. Он не спал… довольно долгое время. Но что бы это ни было, оно каждый раз возвращает его тело в исходное состояние, так что его биологическая потребность во сне остается прежней.       — Обычно, человеку нужно что-то сделать, чтобы сломать это, — добавляет Затанна, возвращая его внимание. — Я слышала о подобных ситуациях, и проклятие заканчивалось, когда цель усваивала свой «урок». Может быть, тебе нужно выяснить, чего хочет заклинание.       Брюс сжимает челюсти, потому что в таком случае все это как-то связано с Джокером. И, честно говоря, он действительно не хотел даже думать о том, каким должно быть решение относительно него. Единственное, что приемлемо, — это победить и посадить за решетку клоуна-убийцу, и он уже делал это несколько раз.       Бэтмен зацикливается на первой части того, что сказала Затанна; петля может быть вызвана не магией. Итак, он расправляет плечи и следующую дюжину повторений ловит Джокера. Убеждаясь, что Джокер может говорить все меньше и меньше с каждым разом, избегая любого общения.       Каждый раз он спешит обратно в бэт-пещеру и собирает воедино свои исследования о мультивселенной и структуре реальности. Может ли это быть делом рук Мистера Миксиспитлика или Бэт Майта? Силы Затанны может оказаться недостаточно, чтобы победить Беса 5-го измерения, Верховную Волшебницу или кого-либо еще. За исключением того, что это не их вина; если бы они были виновниками, то уже бы объявились. Им нравится толкать речи. Более того, они любят зрелища, а человек, повторяющий одни и те же шесть часов снова и снова, быстро бы им наскучил.       Тогда, может, это Зеркальный мастер, один из злодеев Флэша? Может, он сейчас внутри какой-то карманной реальности, созданной технологиями?       Он находит список всех известных агентов, которые могут вызвать искажение реальности, и сужает его до людей, у которых был бы мотив преследовать его или Джокера. Он проводит следующие раунды в поисках этих людей, на этот раз прибегая к помощи Лиги Справедливости. Диана особенно старается помочь, причем несколько раз; сначала она думает, что это может быть наказанием Сизифа, а потом, что это может быть делом рук такой могущественной ведьмы, как Цирцея.       Ни одна из версий не подтверждается.       Даже технология, позволяющая путешествовать между измерениями, или создание червоточин не помогают. Брюс привыкает к реакциям Кларка и Дианы так же, как и к реакциям Джокера. Он может воспроизвести каждый нюанс их голоса и каждое движение их лицевых мышц, когда они слушают его историю. Замешательство, беспокойство, решимость помочь.       У Кларка, особенно, есть манера наклонять голову и спрашивать таким ужасно нежным тоном: «И как ты держишься?..» таким образом, что, когда Брюс слышит это в тринадцатый раз, ему хочется ударить его.       Как он держится? Он не думает об этом. Он должен это исправить, а если зациклится на своих чувствах, то ничего сделать не получится.       Кларку нужно перестать спрашивать. Но разве в этом проблема? Он может огрызаться на Кларка сколько угодно, кричать, чтобы он перестал задавать бесполезные вопросы и сосредоточился, потому что в ближайшие шесть часов Кларк ничего не вспомнит. Никто ничего не вспомнит.       Каждый раз, когда он жестоко отмахивается Альфреда, убегая, пока не наступит полночь, и видит вспышку обиженного смирения на его лице, что-то внутри него ломается. И каждый раз, когда он моргает и снова оказывается на крыше, Брюс чувствует, как волна ярости усиливается, но вскоре отступает, стоит ему заставить себя успокоиться и сосредоточиться.       Он действительно сбивается со счета после 267 петли. Это день, когда вместо того, чтобы пытаться найти выход из этого кошмара, он просто решил поспать.       В конце концов, это не имеет значения. Решит ли он проблему сегодня, или сегодня, или… сегодня. Потому что всегда сегодня. Его разум едва может функционировать после работы без перерыва в течение тысяч часов. Итак, впервые за время расследования Брюс возвращается в поместье и просто падает на кровать, как камень.       Сон похож на мгновение.       Он просыпается на крыше. В некоторых из последних петлей он даже не ловил Джокера, просто уходил, зная, что что бы тот ни сделал, все снова будет нормально. Поначалу его беспокоило, что, если его не остановить, Джокер выпустит газ на большее количество людей и вызовет еще больше трагедий; а если бы у него получилось разорвать петлю, не было никаких гарантии, что эти люди не останутся мертвыми. В итоге, он каждый раз чувствовал необходимость вывести Джокера из строя.       Но прошли более сотни петель. Тревога Брюса постепенно ослабевала, с каждым видом этой проклятой церкви и солнца, садящегося над Готэмом, вместо часов, показывающих «00:00».       На этот раз он ловит Джокера. Бой не похож на обычный, потому что он изучил все сценарии, все направления, в которых может развиваться противостояние, и может противодействовать атакам Джокера, словно провидец. Как будто это танец. И после того, как потерявший сознание клоун благополучно отправляется в камеру Аркхэма, Брюс возвращается домой и некоторое время смотрит на список потенциальных зацепок, которые он снова и снова записывал для своего нынешнего затруднительного положения.       Он вычеркивает больше половины. Именно тогда он посылает сообщение Дику, прося его срочно приехать в пещеру.       По какой-то причине (но неужели он действительно не знает по какой?) он обращается к семье за помощью только в крайнем случае. Он даже не попытался рассказать об этом Альфреду, ни разу. Он объясняет это тем, что у них меньше магических или сверхъестественных ресурсов, они не могут практически помочь, но что-то в нем уже сжимается в ожидании их беспокойства.       Он терпит неудачи. Черт возьми, он терпит впечатляющие неудачи. Он пробовал магию, технологии и… много чего ещё. Он Бэтмен, он должен был давно справиться с этим, и все же он пока здесь, чувствуя, что сама ткань реальности вокруг него становится такой же хрупкой и нежной, как мембрана. Восприятие окружающего мира ощущается как белый статический, бессмысленный шум.       Но, какая бы ни была цель, тот, кто это устроил, вероятно, стремился именно к этому — измотать Бэтмена. И Брюс отказывается сдаваться. Его разум противостоял и гораздо, гораздо худшему.       (И все же, проживая эти полдня, он чувствует себя так, словно ведет машину с кричащей банши на заднем сиденье, которая нападает на него, пока он притворяется, что ничего не происходит. Что все в порядке.)       Пока Брюс ждет, он отдаленно надеется, что не отвлекает Дика от чего-то важного. Насколько ему известно, тот только вернулся из Ирландии со спасенными Вики Вейл и Уиллем Клоком на буксире. Но Найтвинг ассоциируется с Бэтменом, и этот цикл явно несосредоточен вокруг персоны «Брюса Уэйна». Возможно, одна из последних злодейских встреч Дика даст ключ к разгадке. Может быть, это укажет путь к отступлению.       Брюс пытается убедить в этом себя, но не может точно сказать, сохранилась ли в нем вера.

********

      Дик, конечно, верит ему с самого начала. Верит ему с самого начала, каждый раз, каким бы безумным ни казался Брюс.       В недавних событиях нет ничего, на что Найтвинг мог бы указать в качестве подсказки, но он предлагает поговорить с Дэмианом. В конце концов, тот вырос в Лиге убийц, возглавляемой Ра’с аль Гулом, человеком, хорошо разбирающимся в сверхъестественном, так что он может что-то подсказать.       ( — Тебе нужно поговорить с ним, Брюс. Клянусь, вы двое —)       Брюс, конечно, уже думал об этом, но иррациональное нежелание вовлекать свою семью в это безумие заставляло его колебаться. Он справляется с этим, потому что должен. Еще один раунд повторений тратится исключительно на то, чтобы отвлечь Дэмиана от миссии Титанов и попросить о помощи. В последнее время они были не в лучших отношениях, и Дэмиан явно раздражен и напряжен, что Брюс воспринимает сейчас с гораздо большим терпением, чем в раньше; однако Робин становится сосредоточенным, как только осознает масштаб проблемы. Как и предсказывал Дик, он говорит, что теоретически должны существовать магические предметы или артефакты, которые могут таким образом искажать реальность или время. И что Ра’с, в силу своего статуса, может либо знать о них, либо владеть некоторыми из них.       Конечно, тот факт, что Брюс проводит шесть часов с человеком, знающим о цикле, — это кошмар, с которым приходится иметь дело. Но в следующий раз он находит след Головы Демона. После битвы с Шивой и Лигой Теней, в которой последние использовали Брюса как фигуру на шахматной доске — на что он до сих пор глубоко обижен — Ра’с ушел в подполье. Однако, ни один из магических предметов, которыми тот обладает, не может вызвать то, через что проходит Брюс, и ни одно из его знаний также не подходит. Большинство зацепок, выжатых из него, — это то, на что уже указывала Затанна.       Тим следующий, и Брюс даже не задумывается о том, что тот учится в колледже, когда решает обратиться к нему. (Это не имеет значения. Это не продлится долго.) Но у Тима такой же острый ум, как и у него, с дополнительным преимуществом в том, что он не проходил через сотни повторяющихся циклов, которые неуклонно разъедают рассудок. На короткое мгновение, после отправки сообщения, Брюс чувствует вспышку надежды.       Он сидит, смотря в никуда, пока Тим задает ему вопросы и предлагает решения. Все планы он автоматически отвергает, потому что уже их пробовал. И да, он проверял всех помощников злодея. Он разговаривал с Лигой Справедливости, Темной Лигой Справедливости, магическими существами всех видов, любым злодеем, вовлеченным в искажение реальности или времени, любым, у кого есть хоть малейший замысел против него или Джокера.       Они разговаривают почти четыре часа. До полуночи остается не так много времени, и Тим не говорит об этом прямо. Не говорит: «Похоже, ты перепробовал все». Но это читается в его глазах, наряду с проклятым беспокойством.       (Нет, не все. Пока нет.)       В следующем цикле, после того, как он отвозит Джокера в лечебницу, Брюс возвращается в бэт-пещеру и просто сидит. Смотрит в потолок, делает глубокий вдох, затем отправляет экстренный вызов всем членам семьи. Дик, Джейсон, Дэмиан, Барбара, Тим, Альфред, Селина; всем. И, конечно, им требуется время, чтобы добраться до него. Селина вообще не приходит, и он старается не думать об этом слишком много. Джейсон прибывает последним, и тяжелая атмосфера нервного ожидания становится еще хуже, когда Брюс говорит… ничего не говорит.       Он смотрит на знакомые лица, на этот круг людей, с которыми он установил связь за столько лет, и знает — если начнет говорить, то сломается. Его контроль над яростью, отчаянием и ненависти к себе невероятно ослаб. Не пройдет много времени, прежде чем он сломается.       Брюс хочет рассказать им, что происходит. Он знает, что есть еще одна вещь, которую он не пробовал, но нет уверенности, что это сработает, у него нет уверенности в последствиях. Он не может предвидеть, что пойдет не так.       Он сухо сглатывает и жалеет, что не может сказать им, как заботится о них, что гордится ими. Что, если он отталкивал их или причинял им боль, то делал это только потому, что хотел обезопасить их. (Он хочет извиниться.) Но они все равно не вспомнят.       Когда он моргает и происходит перезагрузка, то почти чувствует облегчение.

********

      Церковь Святого Фомы снова стоит перед глазами, в лицо приятно светит солнце. Когда Джокер начинает говорить, Брюс рассеянно повторяет слова вместе с ним.       — Юююю-хуууу! Дорогой старый друг, какое забавное совпадение — ты живешь по соседству! Почему бы тебе не зайти?       Он смотрит на пару людей, которые идут по улицам в свете сумерек рядом с припаркованными машинами. Если бы у него были художественные способности, то он смог бы воспроизвести все это в совершенстве, вплоть до мельчайших деталей.       Джокер снова раздраженно кричит, когда Брюс не двигается, как и всегда. Но он просто подходит к краю крыши и отстраненно смотрит на расстояние между собой и землей.       Это должно сработать.       Он позволяет себе упасть навстречу смерти; даже если это означает, что он действительно умрет, по крайней мере, всё это прекратится.