младшая сестра

      Ужасная ночь медленно перешла в серое и тоскливое утро. Розоволосой удалось поспать лишь около трёх часов. Девушка не знала, что делать и как правильно извиниться перед Соней. Поэтому встала с кровати и отправилась на кухню. В квартире царила тишина, это означало, что младшая всё ещё спала.       Алина сварила себе кофе и пошла в спальню за телефоном. Проходя мимо двери в комнату Софи, она осмелилась и немного приоткрыла дверь, чтобы убедиться, что рыжеволосая ещё спит и с ней всё в порядке. Сомусева лежала, укутавшись в одеяло, иногда немного вздрагивая, то ли от холода, то ли от плохого сна. В голове старшей слышно отчаяние, она действительно волновалась за девушку. Розоволосая заметила, что та начала просыпаться, и быстро удалилась, чтобы её не заметили.       Взяв телефон из комнаты, девушка вернулась на кухню. Через некоторое время туда вошла и Соня. Она даже не взглянула на старшую. Сомусева ещё никогда не была так разбита, так измотана, так опустошена, словно из неё вытащили всё хорошее, оставив только грусть и апатию. Она выглядела, как тряпичная кукла. Слёзы вновь подступали, ком в горле нарастал. Рыжеволосая пыталась скорее налить воду в стакан, но её руки предательски тряслись, не давая сделать это нормально. — Сонь... — начала розоволосая.       Софья не стала её слушать. Она с громким звуком поставила стакан на столешницу и буквально выбежала с кухни. Девушка вбежала в свою комнату и заперлась на замок. Ноги были ватными, а по лицу непрерывно стекали горячие слёзы. Рыжеволосая сползла по двери, зарываясь руками в волосы, тем самым больше их путая. Соня старательно пыталась наладить сердцебиение, от которого закладывало уши. Девушка легла на пол, беззвучно крича. Эмоции били через край. Ей просто хотелось исчезнуть.       Алина всё также сидела на кухне и не знала, что делать. Часть её хотела догнать Сомусеву и крепко прижать к себе, а другая часть просто испугалась. Вина разрывала розоволосую изнутри. Время близилось к часу дня, а младшая так и не выходила из комнаты. Олешева решила приготовить обед, в надежде, что та всё таки проголодается и придёт поесть.       Еда уже была готова, девушка решила сама позвать Софи. Она подошла к двери, набираясь смелости. И вот, Алина стучит, но не получает ответа на свои действия. — Сонь, давай ты хотя бы поешь, — дрожащим голосом говорила старшая, — ты можешь избегать меня, но не мори себя голодом, пожалуйста.       В это время рыжеволосая свернулась клубочком под одеялом и тихо плакала. Она услышала, как розоволосая отошла от двери, и с облегчением выдохнула. Через пару секунд послышались шаги за дверью, девушка опять напряглась. — Я оставлю еду тут, поешь пожалуйста, — сказала Алина, — я буду в своей комнате.       Олешева действительно ушла, чтобы не тревожить младшую и не подрывать доверия. Голубоглазая вернулась в спальню. Падая на кровать, она решила посидеть в соцсетях. Она просматривала истории в инстаграмме и тут она увидела уведомление от Жени. — Котик, привет. У нас послезавтра концерт в Туле, может приедешь? Я соскучился, — гласило сообщение от парня. — Привет, да, я как раз хотела кое-что обсудить с тобой, — ответила девушка. — Отлично, люблю тебя. — И я тебя, — соврала розоволосая.       Алина не до конца отдавала отчёт своим действиям. Она не была уверена, что поступает правильно, но это было честно по отношению к Соне и Жене, а главное к себе. Бросить Мильковского будет сложно, но выбора не было. Она больше не хотела никому врать. Ей попросту надоело отрицать свои чувства к рыжеволосой особе. Олешева решила, что сегодня она во всём признаётся младшей.       Проходя мимо комнаты Сони, девушка заметила, что поднос с едой пропал. Она немного улыбнулась, надеясь, что её Сонечке уже лучше. Время близилось к вечеру, набравшись смелости и продумав диалог с Сомусевой, розоволосая стучится к Софи. — Сонь, открой пожалуйста, нам нужно поговорить, — начала старшая.       Ответа не было, но рыжеволосая подошла к двери аккуратными шагами, чтобы лучше слышать,что говорит Алина. — Я знаю, ты злишься, но дай мне объясниться, прошу, — продолжила та.       Снова тишина. Олешева скатилась по двери, сев к ней спиной. — Ладно, а я всё равно расскажу. Ты не виновата во вчерашней ситуации. Я просто испугалась. Я до сих пор не могу отпустить одну ситуацию из своего прошлого. Именно из-за неё всё получилось так. Прошу, прости меня, я такая дура. Я так не хочу тебя потерять. Ты лучшее, что случалось со мной. Ты правда даришь мне счастье и спокойствие, а твой образ каждую ночь в моей голове. Каждый раз, когда я смотрю на твою улыбку, я понимаю, как сильно ты дорога мне. Я хочу прикасаться к тебе, обнимать перед сном и…целовать. Хочу прижать тебя к себе и не отпускать всю ночь. Ты — фантазия, о которой я думаю, играя на барабанах. Я очень благодарю Вселенную, что принесла мне подарок в виде тебя. Я расстанусь с Женей, он позвал меня на концерт послезавтра, я сделаю это ради нас с тобой.       Розоволосая начала плакать, думая, что Сомусева её не простит. Вдруг, замок щёлкнул, распахнулась дверь. Алина чуть не упала назад, потеряв опору. Она развернулась и увидела, так же сидящую на полу Соню. Рыжеволосая была вся в слезах. — Сонечка, — произнесла девушка и потянулась за объятиями.       Младшая прижалась к девушке, боясь снова её потерять. Но долгожданные объятия продлились недолго, Алина потянулась за желанным поцелуем к таким прекрасным губам. Они медленно пробовали на вкус чужие тела, ладонями изучая изгибы, языком проникая в рот, сплетаясь с чужим под неловкие стоны от удовольствия. Сонечка чувствовала себя лучше, она верила старшей и её намерениям. Вскоре девушки отстранились, переводя дыхание. Розоволосая нежно погладила девушку по щеке. — Алин, а что за история из прошлого? — осторожно спросила Софи.       С тяжёлым вздохом старшая начала рассказывать довольно долгую и тяжёлую историю. Соня внимательно слушала, пытаясь сдерживать слёзы от услышанных слов. Невыносимо и неприятно слышать, как было больно и тяжело её любимой. — Именно поэтому я боялась. Помнишь мой кошмар? Там ты была в роли моей бывшей и делала со мной то, что делала она. Теперь ты всё знаешь, — заканчивая свой рассказ, сказала старшая. — Прости, я была не права. И вела себя, как ребёнок, — проговорила рыжеволосая. — Я прощаю тебя. И тебе можно быть ребёнком иногда, — тепло ответила барабанщица и прикоснулась к другой.       Девушки вновь оказались в объятиях, нежно целуясь. Алина была втянута в комнату, дверь в которую с шумом, закрылась. Обе оказались на кровати, лёжа лицом друг к другу и даря желанные поцелуи. Соня стала гладить чужую талию, вызывая мурашки старшей и тихое мычание в губы. Другая, напротив, грубо прижимала ту ближе за бёдра, трогала зад рыжеволосой, обводя пальчиками изящные татуировки и оставляя следы от ногтей. Софи стонала другой в губы, пока у Алины росло желание между ног, грудь горела, а живот затянулся в приятный узел. Крышу девушки сносило от чужих глубоких поцелуев, поэтому она крепче сжимала Сонины ягодицы, проникала под шортики. — Девочка, я боюсь, что мы не остановимся, очень хочу тебя, — со вздохом оторвалась девушка и произнесла неловкую фразу. — Я тоже хочу тебя, но ты права. Давай отложим это? — ответила Софи, переводя дыхание, — а пока... может быть, ты сделаешь мне массаж? Я дико хочу. — Хорошо, снимай маечку, — с ухмылкой проговорила розововолосая.       Софи откинула ненужную вещицу и приготовилась к наслаждению, закрыв глаза. Кончики пальцев Алины нежно прошлись по светлой коже, её дыхание отпечаталось на лопатках младшей, пока она справлялась с застёжкой лифчика. Мурашки заходили на теле. Затем барабанщица перешла на более уверенные интенсивные движения руками, стала разминать плечи и саму спину, ловя вздохи нижней. Вдруг провела ногтями по бокам девушки и услышала нескрываемые стоны наслаждения. — Боже, Алина, это охуенно, — твердила возбудившаяся, терзая подушку.       Розововолосая спешно перешла на соблазнительный зад подруги и стянула её шорты резко, от чего та вздохнула. Руки сжимали, поглаживали, Алина каждую секунду внутри себя норовила шлёпнуть другую, но одёргивала себя. Тут не выдержала. — Хочу тебя отшлёпать, — вдруг сказала она рыжей на ушко. Та покраснела и стала интенсивно кивать. Ладонь старшей совершила удар, который отражался от стен идеальным звуком. Таким же шикарным, как и последующий стон. Шлепок за шлепком, ягодицы покраснели, поэтому Олешева прекратила манипуляции и легла рядом с возлюбленной. — Это было чертовски приятно, спасибо, — отозвалась Софи, глубоко дыша. Вскоре обе уснули в обнимку, чувствуя любовь.