Власть.

…Ужасно Здесь было отвратительно. Невыносимо. Камера в одном из Концлагерей была отвратительным местом. Ледяной пол и стены, пропитанные запахом крови невинных людей насквозь, старый матрас из которого уже торчали пружины, жёсткая подушка и драная простыня. В углу стоялая железная миска, из такой обычно кормили собак. Это всё, что окружало его уже целый месяц заточения. Он корил себя и винил в том, что попал сюда по собственной глупости и неосторожности, оставив своих младших братьев и сестёр одних без какой-либо опеки. …Утро сегодня было чудесным, впервые за эти несколько дней выглянуло солнце. Оно грело душу и придавало радости. Молодой омега вышел из дома, собираясь набрать ягод в лесу, что были недалеко от их дома, в котором они теперь жили. Отец перевёз их сюда в начале войны для безопасности своих детей, надеясь на то, что немецкие псины не доберутся до них здесь, но, видно, он очень просчитался… В лесу пели птички, которые только недавно пробудились ото сна, на ярко-зелёной траве виднелись капельки прозрачной росы, цветы уже начали распускать свои прекрасные бутоны после долгой, но тёплой ночи, для жутко любившего природу Россию это всё напоминало прекрасную сказку. Он неспешно прогуливался по лесу и собирал свежие ягоды клубники к завтраку. Его младшая сестра Наташа, которую он ласково звал Наташенька, обожала эти ягоды всей своей невинной детской душой. Они делали её по-настоящему счастливой. Собрав как можно больше лакомства, он направился домой, как вдруг в кустах он услышал небольшой шорох. Конечно, детское любопытство взяло над ним верх, и он направился к кустам. Отложив корзинку, он присел на корточки и раздвинул руками кусты, из них в ту же секунду показались злые собачьи глаза, которые опасно сверкнули на солнце. Здоровая собака громко зарычала, обнажив свои острые белые клыки. Россия не ожидав такого свалился на спину со страху. Немецкая овчарка стала опасно надвигаться на свою добычу и как только омега попыталась убежать, та со злобным рыком накинулась на него и вцепилась в ногу острыми клыками. Мальчик закричал от ужасной боли и на его крик не возьмись откуда вышли солдаты в немецкой форме и с оружием на перевес. — Gut gemacht, Molly, gutes Mädchen. Произнёс один солдат и потрепал собаку за ухо. Второй же солдат подошёл к напуганному до смерти мальчику, из глаз которого сочились горькие слёзы, и резко схватив его больно за руку поднял на ноги, из-за чего мальчик вскрикнул. Нога болела и кровоточила. Она была разорвана этой псиной в мясо. — Schließ deinen Mund und wage es nicht zu schreien. Wir brauchen niemanden, der dich hört. они надели на на него тяжёлые кандалы, которые точно весели килограмм 20. Не меньше. Один солдат закинул его на плечо, как мешок с картошкой, и отнёс в машину, грубо кинув его на заднее сиденье. *** С того дня прошло уже 2 месяца. Два блядских месяца. Два месяца этого омерзительного ада, в который его угнали эти бездушные твари. Каждый день в соседних камерах кто-то умирал. Кто от голода, а кто от насилия этих тварей. Они были мразями, каких не сыскать. Они считали, что им дозволенно всё. Чаще всего они издевались и насиловали бедных омег, которые в последствии несли потомство от них. Но было ясно давно, что не омегам, не этим тварям дети были не нужны. Кто совершал самоубийство, а кого забивали до смерти или застрели с гадкой ухмылкой на лице. Они упивались своей неограниченной властью и дозволенностью. Сегодня стояла удушающяя тишина. Было слишком спокойно и тихо, что бежали мурашки по коже от такого спокойствия, но в один момент эта тишина лопнула, как мыльный пузырь от тяжёлых шагов солдат и стоящего в их главе толстого и зажравшегося офицера. Двери во все камеры открыли, и все там находившееся были грубо схвачены и выведены на улицу. Их выстроили в широкую шеренгу, и несколько солдат направили на них оружие, но стрелять не стали, что заставило Павла напрячься ещё сильнее. Вдали послышался рёв моторов нескольких машин, которые заехали на территорию лагеря. Машины были дорогими, а это значило лишь то, что приехала верхушка. Но зачем им нужно было приезжать в лагерь, который, по сравнению с другими, был просто пылинкой? Из одной машины вышла высокая фигура в фирменной, чёрной для нацистов фуражке и дорогом пальто. На ногах были чёрные высокие сапоги, а на руках чёрные перчатки. Павел узнал его. Это была самая главная мразь среди нацистов. Их предводитель. Их так называемый отец. Третий Рейх или точнее Гильберт Рихтер. Дословно его фамилия переводилась на родной для Павла язык, как «Судья». А ведь и вправду. Эта тварь считала, что она может вершить судьбы не только своего народа, но и других невинных душ. Тварь считала, что все бесприкословно должны ему подчиняться и склонять перед ним голову, а кто не желал выполнять эту его больную прихоть тут же умирал. Мужчина, высоко и гордо подняв голову, направился к солдатам и заключённым. Завидев его жалкие шавки затряслись, как осиновые листы от ветра, и отдали честь. Гильберт смерил их холодным взглядом серых глаз и, обернувшись на заключенных, мерзко ухмыльнулся. Он стал проходить мимо узников, изредко хватая кого-то за руку и отдавая солдатам. и, к сожалению для русского, вскоре очередь дошла и до Павла, но тварь прошла мимо, подойдя ещё к парочке альф и откинув их солдатам, он обратил взор своих глаз на Павла. -warum wurde mir nicht gesagt, dass sich ein solcher Schatz in einem meiner Tresore befindet? Произнёс громко тот и, подойдя к омеге провел рукой в перчатке по его лицу, -was für ein schönes Gesicht hast du. Он гадко улыбнулся и, схватив Павла за руку, утащил его с собой. Гильберт открыл машину и грубо закинул туда Россию, и сам сел рядом махнув водителю рукой. В тот же момент машина тронулась с места. -я давно искал такую красивую омегу. Вдруг раздалось около русского со стороны Гильберта. -думаю, Саша ничего не сможет сделать своему любимому сыночку и внуку. у Павла в голове тут же забегали разные мысли. «Что?» «Какому внуку?» «Что это всё значит?» Ледяная рука легла на голую ляжку 15-ти летнего мальчика и поползла вверх, подцепив тонкие трусы, ловко стянула их вниз. -?! Павла повалили на заднее сиденье и раздвинули его худые ноги. Холодная руку провела по тёплой и нежно-розовой омежьей киске. -тебе теперь не убежать, мой дорогой мальчик Пошлый оскал Гильберта опасно сверкнул. Павел посмотрел на него глазами полными ужаса и мольбы о пощаде, но никто здесь не станет его спасать.