Бабочки не умеют плавать

— ААА!!! Какой ужас! — Чирно, не смущай ты так Этернити… Закрывая глаза руками, Чирно попыталась успокоиться, задышала громко и часто, да и вообще отошла в сторону от феи-бабочки с ужасно выглядящим крыльями, похожими на рваную старую тряпку, а не на изящную часть тела, какой была раньше. Этернити была на голову ниже Дайосей, на полголовы — ниже Чирно, и оттого чувствовала себя, как нашкодивший ребенок, за которого стыдятся родители. Девочка покраснела и не могла поднять глаза на старшую фею, которая, в отличие от ее подруги, смущенно молчала и не знала, что такого сказать, чтобы не обидеть. Да и в этом есть ее вина, частично… Вместо того, чтобы попытаться помочь подруге, когда та упала в воду, Дайосей смирилась с этим — феи все равно бессмертны — и пошла на тихий час. Бессмертные, конечно, но вред их телу наносится прекрасно. Трио девочек спряталось от посторонних глаз в кустах за иглу Чирно, в самый разгар лета тут лежал мягкий слой снега, накрывавший ярко-зеленую траву и листву, вода у самого берега была покрыта тонкой коркой льда и иногда можно было вздрогнуть от прохлады. Веселый смех и визг туманноозерных фей слышался неподалеку, и Этернити впадала в дрожь от одной мысли о том, что ее «уродство» увидит кто-то кроме ее ближайших подруг. — Этернити… Извини… — Дайосей на секунду впала в ступор, но потом аккуратно приобняла подругу. — Я не думала, что все будет так серьезно. Ведь, типа… Девочка отошла, посмотрела в сторону и попыталась сформулировать мысль, накручивая зеленый локон на палец. Ледяная фея тем временем бегала вокруг Этернити и чуть ли не в упор изучала ее крылья, пока она сама угрюмо молчала, почти кусая язык. Она держала легкую обиду на Дай-чан, но сказать что-то боялась. Совсем остаться без друзей она не хотела. — Екаи, они… Гораздо больше получают от магических атак, а не от физических. И вода, она тоже… Физическая?.. — Дайосей нелепо усмехнулась. — Ты не должна была так пострадать. Ну, в любом случае, скоро выздоровишь! Фея закончила свою речь жизнерадостной улыбкой и посмотрела в глаза Этернити. Она походила на маленький грязный шарик: обнимала себя за плечи, горбилась, пыталась казаться меньше и исчезнуть, но огромное бельмо за ее спиной привлекало внимание. — М-да… Вот это ты даешь! — Чирно, упирая кулаки в бока, отошла назад и оценивающе смерила внешний вид подруги. — Зачем ты так упрашивалась с нами пойти, трусишка? — Я думала, будет весело… — Нам-то было весело! Дай-чан, Поппи, Санни и Стар — мы все летали, что-то делали там, делали пакости этой дуре с зонтом! Зачем вообще прилетела, если ты там только одна в земле ковырялась?! — Чирно ни капельки не улыбалась. — Чирно-чан! Что ты такое говоришь?! Это грубо! — Дайосей приударила подругу локтем и еще больше залилась краской. — Этернити, извини эту баку! Бабочка молчала и мокрыми глазами смотрела в землю. Пока на фоне звучали звуки перепалки между Дайосей и Чирно, Этернити, кусая губы, сдерживала слезы и слушала беспорядочный поток мыслей: о ее внешнем виде, о поведение ее единственных подруг, о возможной реакции окружающих, о странного вида воде в Туманном озере и о… Ее таинственном спасении? Она помнила, как рухнула в озеро и как оочутилась на берегу. А между этим — ничего. Не вынесли же ее волны на берег! Что-то разумное живет в Туманном озере — в этом Этернити не сомневалась. — Ой, все, достала! — неожиданно крикнула во весь голос Чирно и оттолкнула так Дайосей так, что та чуть не упала. — Две зануды, веселитесь здесь сами! Подлетев на метр, девочка рванула в тёмно-зеленую гущу леса и оставила Дайосей и Этернити наедине. Долгое время они стояли поодаль друг от друга, пока вокруг царила наряженная тишина, которую и нарушать первой было неловко. Старшая фея держала подол синего сарафана, сжимала губы и молчала, и с каждой секундой молчания понимала, какой она отвратительный лидер и просто друг. Этернити сделала шажок назад. Этот звук растворился в детском шуме и гаме, который окружал эту маленькую полянку, и поэтому она уверенно шагнула еще. Сухой лист под босой ногой треснул. И тут девочка ринулась без разбежки так быстро, как только могла, и в ногах сразу же стрельнуло тупой болью, но останавливаться уже было поздно. Дайосей что-то воскликнула в след, но Этернити уже и след простыл.

***

Вечер. Солнце уже слега выглядывало из-за самой высокой точки в Генсоке — горы Екаев. Вершины цепи гор около туманного озера, где уже лениво и полусонно веселились феи, горели ярким желтым светом. Тенгу все еще были активны, громко болтали, а сама Ая летала по округе с любимой камерой в руках в поисках чего-то сногсшибательного. Небо на западе залилось нежной розовой краской, а облака на горизонте забрезжали всеми теплыми оттенками. В кустах и деревьях голосили птицы. Вакасагихиме любовалась этим красивым закатом и вечерним умиротворением у берега узкой речки, которая вытекала из водопада в небольшой сети гор на другом краю Генсоке, петляла по его землям и сливалась с еще двумя реками, образуя реку покрупнее, которая в свою очередь впадала в Туманное озеро. Помимо этого всего, эти реки были связаны с сетью подземных пещер и даже с Бывшим Адом, поэтому русалка не считала никогда себя запертой и неспособной путешествовать. Наоборот — перемещаться по рекам казалось ей быстрее и безопаснее! За спиной у девочки, на другом берегу резко начинался Пропащий бамбуковый лес, куда приплыла Вакасагихиме, чтобы навестить свою подругу Кагеро Имаидзуми. Сама она об этом была не в курсе. Вакасагихиме так делала всегда, когда хотела повидаться с Секибанки или Кагеро — приплывала к деревне людей или бамбуковому лесу и ждала, надеясь на удачу. В этом плане девочке везло далеко не всегда, но этот день стал исключением. Длинные темно-русые ушки показались из-за бамбуков — Кагеро тихо выслеживала одного бурундука, который на свою беду забрел в Пропащий лес и уже почти попал в хищные лапы Кагеро, но девушка сразу же, как вышла на свет, заметила свою подругу и позабыла о несчастном грызуне. — Вакасагихиме! Привет! — Волчица выпрыгнула, а русалка вздрогнула и вскрикнула от испуга, держась за грудь. — Не пугай ты так! — оправившись от испуга воскликнула Вакасагихиме с легкой улыбкой. — Извини-извини, привычка! Волчица, подмяв под колени и разгладив свое длинное платье, присела на берегу, а Вакасагихиме легко пересекнула речку и устроилась рядом, и опорой для нее стал большой, прочный стебель камыша. Пока Кагеро невольно залюбовалась горящим закатом, позабыв о подруге и даже о своем чувстве голода, Вакасагихиме искала в складках кимоно то, что ее привлекло, испугало и заинтересовала этим утром. Солнце уже спряталось за горой. Приближались сумерки. В кустах начали стрекотать сверчки, а птичий хор подходил к концу. — Эм, Кагеро… — Волчица повернулась к русалке и молча уставилась, ожидая продолжения. — У меня есть кое-что, я хочу показать… Ты только не пугайся. — Да-а-а? — Девушка игриво улыбнулась, а в ее глазах засияли искорки любопытства. — Ну, вот… Отводя глаза, Вакасагихиме достала из-за спины уже воняющий исушенный труп розово-фиолетовой рыбы. Она легко помещалась на двух маленьких ладошках девочки. Нестественного цвета чешуя рыбы ярко сияла, как чищеное серебро, огромный язык был высунут из пасти, а глазища были распахнуты. Руки русалочки дрожали, и от того рыба издавала звуки, похожие на тихое, но противнейшее чавканье, а запах только усиливался от сухого воздуха. — И-и-иу-у!.. — Кагеро сразу же позеленела и отвернулась, брезгливо морщась. Пальцами она из-за всех сил сжала нос. В глотке почувствовалась отвратительнейшая кислота, а в ноздрях — раздражение и запах соли. Но Вакасагихиме была невозмутима. Стеснялась, смущалась, дрожала, но то была реакция на поведение подруги и страх чего-то… — Я нашла таких в Туманном озере штуки две. И в реке, которая, эм… — Девочка с трудом подняла глаза. — Ты в порядке? — У… Убери! — Кагеро зажмурилась: ее глаза уже намокли то ли от переизбытка эмоций, то ли от запаха. Труп рыбы мигом оказался за спиной Вакасагихиме, еще долго мявшей треснутые губы и перебирающей травинки у берега, пока ее не разбудила Кагеро Имаидзуми, дернув слегка за рукав. — Ну так что? — Ну, я… Еще я нашла их много в Магическом лесу. Они… — Девочка отвернулась на несколько секунд. — Очень странные. Ты сама видела — розовые. — Эм… Да, это странно, — медленно кивнула Кагеро. — Видимо, они наелись чего-то и, вот… Померли. — Так, ну это же ненормально! В ответ волчица просто пожала плечами, и стало тихо. Та самая комфортная тишина, которая появляется в компании хороших друзей. Девочки были погружены в свои мысли, которые стремительно сменяли друг друга. Сначала они думали об этой странной рыбе и о причинах ее гибели, потом их отвлекли комары и лягушки, и девочки улетели в мыслях в гастрономический рай из жареных, печеных и вареных с лугом и рисом лягушачих лапок, которые когда-то им давала попробовать Секибанки. В тот день в деревню людей приходила Теви Инаба за едой для кроликов. Кролики… Эйентей… — Давай сходим к доктору Эйрин, может, она что-то знает! — с улыбкой воскликнула Кагеро и вскочила на ноги. — До Эйентея можно добраться по воде! — Ну… Уже темнеет… — Русалка смерила взглядом уже сгорающий закат и поднимающую темноту на другой стороне небосвода. Несколько маленьких и тусклых звездочек уже были зажжены. — Я провожу! Вакасагихиме молча приняла предложение подруги и неторопясь поплыла по речке, углубляющуюся в Пропащий бамбуковый лес с жуткими одинаковыми стеблями бамбука, совершенно одинаковым ландшафтом и доводящей до дрожи тишиной, которую без конца старалась нарушить Кагеро, чтобы снять страх с подруги и разрядить обстановку, но Вакасагихиме была не в состоянии поддерживать диалог. Волчица не придумала и не вспомнила, о чем можно вести монолог, поэтому большую часть дороги девочки провели в молчании.