Разрушение

— Хей, а вот и я! – фраза, мгновенно разбудившая спящего Логана. — Говорила мне мама, что надо закрываться от таких балбесов, как ты, – возмутился парень, который был явно не рад пробуждению. — Да ладно тебе, успеешь вздремнуть. У нас много работы, так что вперёд! – бодро воскликнул Карлос и надел свой фирменный шлем. – Так уж и быть, я сделаю тебе кофе, но ты пока приготовь инвентарь для уборки. — Ууу, ещё минутку, – протянул Логан и отвернулся от окна, из которого доносился яркий естественный свет. Открыв глаза, он почувствовал себя достаточно бодро и потянулся к смартфону. Для Логана утреннее чтение новостной ленты было своеобразным ритуалом, пускай даже в последние дни не особо радующим. Но сразу же после разблокировки по телу пробежала лёгкая дрожь. Что, уже двенадцать часов? Сколько же он спал? Он мигом вскочил с кровати и пошёл искать Карлоса. — Ты чего меня не разбудил? — Я тебя и так разбудил с утра, решил искупить вину, – с улыбкой и некоторым напряжением в голосе ответил Карлос, после чего взял выносить пакет с мусором. — Ну я же знаю, что ты что-то недоговариваешь. Признавайся. Наконец, Карлос отвлёкся и поставил пакет. — Когда я зашёл сюда, меня удивил не только бардак. Раньше нам приходилось с тобой ночевать, но таким обеспокоенным я тебя никогда не видел, – признался он и пожал плечами. – Ты постоянно ворочался и говорил какие-то обрывистые фразы. Я точно помню «Ками» и «ирит»… Что это означает, кстати? — А, да так, ничего особого. Ирит – это медицинский термин, – отмахнулся Логан, умышленно промолчав про «Ками». – Знаешь, в последнее время я и правда не могу спать, постоянно снятся кошмары. Прости, из-за меня пришлось отложить дела. — Ничего. Я уже успел убрать почти весь мусор, с тебя влажная уборка. А, и ещё… Я разбил твою чашку, прости, – быстро выпалил Карлос и зажмурился, видимо, ожидая поток морали. — Забудь, – отмахнулся Логан. Обычно он ругал неуклюжего Карлоса за любой промах, но сейчас был слишком благодарен за помощь, чтобы злиться. Когда парни продолжили, Логан не переставал поражаться оптимизму Карлоса. Наблюдение за его действиями умиляло и вызывало на лице непроизвольную улыбку. Если быть точнее, за тем, как Карлос продолжает старательно тереть окна, даже замечая, что разводов становится только больше. За тем, как он мило чихает от дезинфицирующего средства. За тем, как бодро жестикулирует, несмотря на усталость. Что бы ни происходило, Карлос оставался таким же энергичным и весёлым, как раньше. Конечно, Логану приходило в голову, что поведение может быть лишь хорошей актёрской игрой, но он сразу отрекался от предположения лишь при одном взгляде на друга. А что ему терять? У Карлоса нет девушки, нет карьеры, нет перспектив. Хотя неизвестно, что лучше: проживать каждый день, как последний, или страдать от несбывшихся мечт. Логан был уверен, что нельзя проявлять такую беззаботность. Он уже её проявил и узнал, как больно возвращаться к жизни, где ты теперь никто.

***

В дверь послышался громкий стук, который от головной боли показался Джеймсу ещё более пронзительным. Сейчас он не хотел ни скандалов, ни пререканий, поэтому молча пошёл открывать. Кендалл был настойчивым парнем, и отделаться от него просто так всё равно бы не получилось. — Ну здравствуй, – невыразительно сказал Джеймс, после чего присел на диван и демонстративно похлопал по нему, призывая Кендалла к себе. — Привет, – неловко сказал Кендалл. – Если честно, выглядишь неважно. Как ты сейчас? — Терпимо, – отвлечённо ответил Джеймс, стараясь не вникать в подробности. Хотя он догадывался, что выразительные синяки на побледневшем лице и уставший вид его выдавали. — Ага, я заметил… Послушай, я понимаю, что мы договаривались не общаться, но это было ошибкой. Мы начинали вместе и закончим тоже вместе, – в голос Кендалла вернулась былая уверенность и он стал более звонким. – А ещё закончим с карьерой, папарацци, утомительными турами по всему миру и вечно орущим Густаво. Разве нам это не надоело? После вопроса Кендалл сделал небольшую паузу, но Джеймс смотрел на него, а по ощущениям даже сквозь него, молча. Он не скрывал, что слушал его только для галочки, ведь эти пафосные речи казались лишь мишурой. — Может мы и распались как музыкальная группа, но не распались как группа друзей, — интересно, Кендалл когда-нибудь уймётся? — Помнишь, как мы вчетвером играли в хоккей, а потом забегали ко мне поиграть в приставку? А как мы подвозили Карлоса не тележке или уговаривали твою маму остаться всем вместе с ночёвкой у Гортензии… Ну, у Логана. Мы тогда были такими счастливыми! — И зачем ты мне это сейчас говоришь? – слабо произнёс Джеймс и выпил глоток воды, стараясь подавить внезапный приступ тошноты. – Детство, как и Big Time Rush, не вернуть. Если ты хочешь, чтобы я страдал ещё и по этому поводу, продолжай. — Нет, ты меня неправильно понял, – продолжил Кендалл и тоже налил себе в чашку немного воды, видимо, не надеясь на гостеприимство. – Просто я о том, что со всеми трудностями мы всегда справлялись вместе. Если тебе трудно пережить распад группы, ты можешь обратиться к нам и мы что-нибудь придумаем. — Я не звал к себе ни тебя, ни Кэти, – более резко произнёс Джеймс и невольно повернул ноги в сторону двери. Он старался сохранять самообладание, правда старался. — Знаешь, если хочешь побыть один – побудь, только прекращай пить! Лучше займись делом, сходи в зал, например. — Да отстань уже, кто ты такой, чтобы мне указывать! – не выдержав закричал Джеймс, после чего почувствовал в голове пронзительный треск и дотронулся до неё. – Послушай, если не хочешь, чтобы я тебя возненавидел, просто уйди. — Ты мой друг и я никуда не уйду, пока не буду уверен в том, что ты в порядке, – отрезал Кендалл и демонстративно скрестил руки. — Вам для игры в хоккей не хватает игрока или что? Я в Миннесоте не единственный хоккеист, поищите ещё. — Какой же ты глупый… — ласково произнёс Кендалл. — Ну да, я ещё и глупый. Спасибо, что напомнил. Кендалл почесал затылок и с досадой опустил взгляд: — Прости, я не это имел ввиду. Неуверенный – вот правильное слово. Знаешь, ты всегда снаружи пытался казаться самовлюблённым, но как только кто-то возле тебя был лучше либо ты сам считал себя неидеальным, ты сдавался. — К чему ты ведёшь? – заинтересованно, но возмущённо вмешался Джеймс. — Да к тому, что ты для нас не просто красивая обёртка. Мы с Карлосом и Логаном знаем тебя как чуткого, отзывчивого, целеустремлённого, по-доброму наивного, а уже потом внешне привлекательного парня, – продолжил Кендалл и, не прекращая говорить, крепко обнял друга. – Мы правда ценим тебя, Джеймс, и удерживали твою мечту как могли, начиная с прослушивания у Густаво и заканчивая планом по переубеждению мисс Даймонд. Мне очень жаль, что мы не смогли ничего сделать, но ведь есть ещё столько путей. Работа моделью, сольная карьера, что пожелаешь! — Я люблю тебя, Кендалл, – едва слышно произнёс Джеймс и беззащитно растворился в обхвативших его руках. — Я тебя тоже, друг, – слегка смущённо ответил Кендалл и выпустил Джеймса из объятий. Похоже, он ничего не понял. – А давай ты завтра пойдёшь в зал и отвлечёшься, может, найдёшь себе новую девушку? Точно не понял. — Ну… ладно, – сказал Джеймс и облокотился на спинку дивана, опять дотронувшись до головы. Казалось, что она вот-вот взорвётся. Тем не менее, он не хотел показывать, как ему паршиво во всех смыслах этого слова, и старался делать спокойное выражение лица. — Тебе лучше уйти, правда. — Я не могу тебя бросить прямо сейчас, ты выглядишь разбитым... — Если хочешь, приходи ко мне как-нибудь потом, после зала. Сейчас я просто хочу отоспаться. Прошу, – слабо, хоть и убедительно произнёс Джеймс. — Ладно, я обязательно навещу тебя позже, – согласился Кендалл. Уже у выхода он неловко добавил. – Если что, звони. Ни словесного ответа, ни хотя бы утвердительного кивка не последовало. Джеймс не обращал внимания на слова извне, они уже не имели значения. Непонятно, о чём он только думал, признаваясь в любви в таких условиях? Хотелось отвлечься от темы чувств. Сначала Джеймс просто смотрел в потолок, затем, начиная скучать, внимательно рассматривал комнату. Детали, за которые раньше попросту не цеплялся взгляд, в этот момент казались чрезвычайно важными. Среди них была и роспись ручной работы на вазе, и инкрустированная камнями рама. Внутри последней находился портрет Брук Даймонд, смотря на который, Джеймс всегда чувствовал себя немного виноватым. Сегодня это чувство было обострено, поэтому он постарался сфокусироваться на чём-нибудь другом. Занятию мешало лишь ухудшающееся самочувствие. Кажется, голова уже не болела так, как ещё полчаса назад, но тошнота подступала всё сильнее. Уже через пару минут Джеймс быстро направился в уборную и облегчил состояние, после чего поплёлся к раковине полоскать горло. И почему здесь обязательно должно быть зеркало, непонятно зачем возмутился он. Обычно Джеймс любил рассматривать отражение, но в последние дни не находил там былой привлекательности. По ту сторону находился измученный человек с синяками и волосами, которым, как с сарказмом бы выразился Кендалл, «не помогло даже ФБР». Ужасное отражение, распад группы, признание в любви – всё соединилось в нерешаемую головоломку. Нет, решено, так продолжаться не может. Нужно пойти в зал и отвлечься от навалившихся проблем.