***
Иногда время летит настолько быстро, что не успеваешь смотреть на часы. Но сегодняшний день был совсем другим. На концерте, несмотря на то, что Карлос стоял практически перед сценой, он изводился от ожидания и хотел быть к Джеймсу ещё ближе. Прочёл ли он сообщение, заметил ли Карлоса прямо сейчас? Возможно, это лишь паранойя, но он был уверен, что Джеймс намеренно избегает взглядом первые ряды. Оставалось лишь догадываться и продолжать считать минуты до конца выступления, которое, несмотря на потрясающий голос артиста, откровенно надоело гиперактивному Карлосу. В ресторане напряжение возрастало лишь больше. Прошло около часа, но ожидаемый человек так и не подошёл. Карлос догадывался, что его привязанность становилась нездоровой, что страх давно перерос в тревогу. Он буквально не переносил одиночество: прямо как перед звонком Камиллы с судьбоносной новостью, паника брала верх над рассудком. Уже несколько раз, когда отец уезжал из дома на ночное дежурство, пустота словно душила невидимой силой. Карлосу казалось, что с ним непременно что-то случится, отчего ему становилось ещё страшнее, отчего он лишь сильнее желал, чтобы кто-нибудь из его друзей был рядом и дарил чувство безопасности. Замкнутый круг. Но Карлос ничего не мог с собой поделать: он уже допустил фатальную ошибку, когда предложил Логану поехать учиться в другой город. Теперь, когда у него остались только Кендалл и Джеймс, он их ни за что не оставит! Понимая, что Джеймс так и не пришёл, он вновь почувствовал закипающий страх. Надоедливый официант не давал покоя, поэтому пришлось сделать заказ. Карлос взял карту с напитками, после чего уныло изучил меню. Он выбрал первую попавшуюся позицию и без особого желания озвучил её, но тут же услышал лёгкий скрип. Кто ещё мог войти в заранее забронированную комнату, если официант был уже здесь, неужели... — Джеймс! — радостно воскликнул Карлос, уже подбегая к долгожданному гостю. В тот же момент он крепко прижался к парню, первым делом ощутив запах Cuda. О, Джеймс, всё тот же Джеймс: не без своих странностей, но, так или иначе, самый что ни на есть ценный для Карлоса человек. Но когда Карлос отстранился, то понял, что не чувствовал ответных объятий. Полноценно задержав взгляд, он осознал, что перед ним стоял... не совсем тот самый Джеймс. Выражение лица отдавало никогда не свойственной парню серьёзностью. И дело не в новой, более короткой длине волос, подчёркивающей строгость внешних черт. Взгляд обычно насыщенно-ореховых глаз казался потускневшим и даже пугающим, а губы были плотно сомкнуты в тонкую линию, словно Джеймс не собирался говорить ни слова. Может, он просто обижен? Но на что? — Джеймс, я так рад, что ты пришёл! Ты в порядке? — И что ты хотел мне сказать? — совсем не приветливо спросил он, проигнорировав вопрос Карлоса. Обескураженный собеседник не сразу нашёл, что ответить, и виновато посмотрел вниз. — Но, друг, мы так давно не виделись, я просто скучал... Давай поговорим! Если хочешь, я начну. Я вот недавно закончил актёрскую школу, и на одном из занятий к нам приезжал известный кинорежиссёр с другими профи из съёмочной команды. Они давали нам интервью, как и что делать, но это не главное. Один монтажёр узнал во мне бывшего участника Big Time Rush, поэтому предложил пройти кастинг в крупном проекте. И представь себе, я неплохо справился! Теперь у меня есть второстепенная, но потрясающая роль в классном ситкоме... Во время рассказа Карлос ненароком посмотрел на Джеймса. Не то что бы тот когда-нибудь проявлял особую внимательность к собеседникам, но сейчас Джеймс, несомненно, даже не слушал. Он лениво вращал в руках салфетницу, из-за чего Карлос сначала чувствовал себя жалким, но, словно по щелчку пальцев, жалость сменилась более свойственной в последнее время волной негодования. — Я не понимаю, что происходит! Три месяца ты меня игнорировал и заставлял страдать, пока сам кайфовал от нового звёздного окружения. Теперь пришёл на встречу, дал хоть какую-то надежду на прояснение ситуации, и всем своим видом показал, как тебе плевать. Просто отлично! Так зачем ты здесь, решил поиздеваться? Джеймс медленно поднял взгляд. — Нет. Ты ведь не отстанешь от меня, значит, задавай вопросы сейчас. И давай договоримся, мы прощаемся с концами. Не пиши мне больше. Сердце Карлоса упало. Где же пусть и немного самоуверенный, но милый, открытый, заботливый Джеймс? Как бы артист не любил известность и роскошь, он всегда ценил взаимоотношения с парнями превыше всего. Теперь же его приоритеты сместились настолько, чтобы без зазрений совести оставить позади многолетнюю и самую крепкую в их жизни дружбу. Не верилось, что за поведением Джеймса стояла лишь жажда славы. Было нечто другое, гораздо более серьёзное, но Карлос не понимал, что именно. — И чем же я тебя так обидел? — Ничем. Обстоятельства меняются и тебе нужно смириться с этим. — Смириться, — угрюмо пробубнил Карлос. — Я не могу смириться! Затем он облокотился на стол и посмотрел в потолок: — Говорят, дружба как кирпичные стены... В любой момент ты можешь опереться и понять, что всё будет в порядке. А иногда достаточно просто знать, что опора существует, чтобы чувствовать себя в безопасности. После того, что случилось с Логаном, мы обещали друг другу держаться вместе. Что с тобой, Джеймс, как ты мог изменить нашим принципам? — Изменения – нормальная реакция на жизненные события, — апатично произнёс парень и отвлёкся на экран смартфона, не торопясь смахивая уведомления. — Тебе бы тоже следовало повзрослеть и перестать повторять чушь. В последний раз я слышал подобное в дешёвых мелодрамах. — Знаешь что! — Карлос подскочил и сжал кулаки от непредвиденной агрессии. — Да, может, я и наивный. Наверное, даже самый наивный из нашей компании, но я не могу тебя просто взять и оставить. Никогда бы не привязался, если бы знал, во что превратишься. — Если ты настолько привязываешься к людям, возможно, сам из себя ты ничего не представляешь. Забудь обо мне, думай о собственных потребностях. От услышанной фразы, словно от электрошокера, по телу Карлоса пробежала дрожь. Неопределённо долгую паузу вновь прервал Джеймс: — Мы закончили? В таком случае я пошёл. — Нет! — воскликнул Карлос, заставив Джеймса остановиться. — Не знаю, что с тобой случилось, но... если дело в другом человеке, то он ждёт недалеко отсюда. Не в курсе ситуации, но Кендалл правда признаёт, что виноват. Он очень хотел с тобой поговорить. — Нам не о чем говорить, — Джеймс снова поднялся и ускорил шаг. — Ну пожалуйста, ты же делаешь хуже и себе, и ему! Дай хотя бы один шанс, он должен извиниться. Обещаю, потом мы отстанем. — Мне всё равно на его извинения. Я останусь, чтобы вы больше не трогали меня, но если он на что-то надеется, то в этом нет смысла. Карлос тяжело вздохнул и едва заметно кивнул. Уже дойдя до двери, он неловко добавил: — И ещё. Всё-таки пиши, если передумаешь. Несмотря ни на что, я буду скучать.***
Джеймс выжидающе смотрел на дверь. Он не знал, руководило им пару минут назад любопытство или, как он и сказал Карлосу, желание, чтобы от него раз и навсегда отстали. Он действительно испытывал внутреннюю ненависть по отношению к всему, что связывало его с мрачным прошлым, но она уже давно стала фоновой эмоцией, на которую парень не обращал никакого внимания. Ему не хотелось кричать, рыдать, бить стены или заниматься чем-то в таком духе... Ему в принципе ничего не хотелось. — Можно? — Если я скажу «нельзя», это ничего не изменит, – съязвил Джеймс, желая закатить глаза от пустой манерности. — Джеймс, – присаживаясь, нервно начал Кендалл. – Тот поступок был недоразумением, я – идиот. Выслушай меня, пожалуйста, а не игнорируй, как прошлые десятки раз, ладно? Джеймс исподлобья посмотрел на собеседника. Теперь, когда Кендалл был от него так недалеко, тот явно мог рассмотреть на лбу несколько неглубоких, по всей видимости, недавно прорезавшихся морщин. — Я должен был тебе признаться, что ещё с начала наших отношений меня подстрекали внутренние противоречия. Понимаешь, никогда в своей жизни я не встречал такого партнёра, как ты, но меня воспитывали иначе. Внушали, что нужно жить по правилам, что чувства между парнями – глупости. Просто глупости! Кендалл бросил на Джеймса быстрый взгляд, и, не считывая вопросов, продолжил: — Я справлялся с этим, по крайней мере так думал. Да, не все попытки были удачными, и я до сих пор не признался Карлосу, что между нами что-то было. Но сначала я должен рассказать всё тебе, слишком много недоговорок скопилось... Сделав глоток нетронутого Карлосом мохито, который тот заказал ранее, он продолжил. Кендалл беспокойно ёрзал, но голос казался непоколебимо уверенным, как будто фразы оттачивались не один вечер и сейчас он лишь старался выговорить их на одном дыхании. — Всё пошло наперекосяк после начала тура. Может, снаружи я и казался спокойным, но, Логан... Я не мог, – Кендалл на секунды прикрыл веки и тяжело сглотнул, — Я не мог и не могу смириться. Это звучит глупо, но мне он даже мерещился. И ты, и Карлос тоже, только прежние мы, нетронутые давлением свалившейся на нас лабуды. Когда я встретил Джо, она стала маяком из того светлого времени, и я запутался. Может, где-то глубоко я даже думал, что, вернув Джо, смогу вернуть и Логана, и беззаботных нас. Джеймс, словно в оцепенении, смотрел вперёд. Во взгляде Кендалла пробивался наивный блеск надежды, или это лишь внезапные слёзы отдавали изумрудным свечением. — Самое нелепое оправдание, которые ты мог придумать. Смешно, — наконец, отреагировал Джеймс, но на его лице не отразилось ничего из того, что можно было бы принять за смех. — Ты действительно думаешь, что я вру? – скорее отчаянно, нежели агрессивно спросил Кендалл. – Если бы мне хотелось пофантазировать, я бы не стал пытаться достучаться до тебя все эти чёртовы месяцы! Я одумался, Джеймс, и готов идти дальше. Даже если придётся снова вернуться в Лос-Анджелес ради тебя и твоей музыкальной карьеры. Только ты заставляешь моё сердце стучать, никто другой не в силах помочь. — С чего ты взял, что я захочу это делать, — утвердительно произнёс Джеймс, видимо, не желая слышать ответ. Забавно: когда он нуждался в помощи, как в кислороде, ему едва ли кто-нибудь протянул руку. Зато он должен помогать, причём именно тому человеку, который и отправил его на дно. В комнате пронёсся треск недопитого стакана, который Кендалл агрессивно скинул со стола. — Ты не обязан мне верить, но хотя бы не притворяйся высокомерной мразью! Карлос вышел после разговора с тобой чуть ли не в истерике, а он здесь даже не при чём! — Главное, что ты ведёшь себя не как мразь, — немного более оживлённо произнёс Джеймс. — Мне нет дела до Джо, но прямо сейчас она ждёт тебя дома, а ты признаешься мне в любви. Карлос наивный, но он делает глупости непреднамеренно. А ты абсолютно точно знаешь, что делаешь. Ты просто мудак. — Послушай, — опустив голову, начал Кендалл. – Я виноват и перед Джо, и перед тобой, но в той ситуации я правда не знал, что делать. Неужели ты ко мне ничего не чувствуешь из-за одной ошибки? После всего, что мы с тобой пережили. — Я думал, что уже ничего не почувствую, но всё-таки есть одно чувство. Отвращение. Ты омерзителен. Джеймс не помнит, как и когда Кендалл вышел из комнаты. Кажется, он отчаянно говорил какие-то прощальные фразы, но они были неистовой дурью, которая уже не интересовала Джеймса. Он не спешил уходить из ресторана, словно обрабатывая всё услышанное. На мгновение в голове эхом отдался момент, когда Кендалл с упоением вспоминал прошлое. Парадоксально. Даже если Джеймс ненавидел всё, что было связано с Big Time Rush, сейчас он почувствовал лёгкий укол тоски. Лёгкий, но достаточно глубокий, чтобы осознать: если он когда-нибудь и захочет вернуться, то не сможет. Доверие к людям утрачено навсегда, и вряд ли хоть один человек будет способен его восстановить. Случайные улыбки фанатам, вошедший в привычку флирт, который никогда не заканчивался ничем большим, чем интим, стал неотъемлемой частью жизни. О её правильности Джеймс даже не задумывался. Отличие от прошлых похождений до влюблённости в Кендалла заключалось в том, что Джеймс не чувствовал к так называемым партнёрам ни капли симпатии. Удовлетворение базовых физиологических и социальных потребностей, не более того. Но даже если он больше не доверял окружающим, то знал, чему можно доверить каждую унцию немой боли. Глоток за глотком обжигал ноющее горло, чего Джеймс, правда, не чувствовал, как и многогранного вкуса Son of a Peat с нотками дыма. Виски казалось лишь горячительной смесью, которая быстро дурманила сознание. С каждым погружением грудь всё больше сотрясалась от невысвобожденных эмоций, но Джеймс лишь молча смотрел на геометрический узор плитки, который уже начинал плыть в поле зрения. Ещё несколько глотков, или рюмок, и юноша, кое-как попадая по сенсорным кнопкам, вызвал такси. Пока автомобиль подъезжал, он сделал ещё один звонок: — Алло, Р-р-ребекка? — Джеймс, потрясающий концерт! Почти все билеты распроданы, мы с Хоуком очень довольны. — Неважно, слушай сюда... — Эй, что с тобой, — полувопросительно послышалось на том конце провода. — Тебе в Миннесоте выбили зубы и ты под анестезией, или как? — Вроде того. Неважно, вообще неважно. Я требую отменить все туры в Миннеаполисе. Навсегда! Слышишь, да? — Ясно. Поговорим на трезвую голову, мальчик. Джеймс продолжил настаивать, но девушка уже сбросила трубку. После услышанных гудков он тихо прошипел: «С-сучка». И снова громкий, отвратительный рингтон. Кому ещё что-то нужно? Ах, да: на экране высветился номер такси.***
Спустя месяц жизнь продолжила идти своим чередом. Лидерские качества Кендалла помогли ему стать нападающим команды, Джеймс успешно продолжил записывать песни для нового альбома, а Карлос закончил съёмки первых эпизодов сериала, который вот-вот выйдет на Netflix. Как и мечтали парни, они смогли найти своё жизненное предназначение. Поклонники Big Time Rush искренне радовались за кумиров и время от времени продолжали писать им слова признания. Окружающие же либо оставались равнодушными, либо завидовали, и с нескрываемым осуждением говорили, что «им просто повезло, без группы они бы не выбились в люди». Было обыденностью судить по работе как по символу успеха, тем более парни действительно казались счастливыми. Но никто не знал, что скрывалось за карьерными достижениями. За улыбками никто не замечал безжизненных вздохов, тяжёлого взгляда и боли, которая недостаточна, чтобы кричать и привлекать к себе лишнее внимание, но сидит внутри и приносит уйму страданий. Карлос вовсю смеялся на съёмочной площадке, старательно отыгрывая персонажа. Иной раз он даже шутил в компании актёров, всем видом передавая лёгкость и непосредственность. Никто не догадывался, что раз в неделю он так же эмоционально и громко, едва удерживаясь на коленях, рыдал над могилой Логана. Но Карлос скорбел не только по юноше, который его так жестоко бросил. Он скорбел по мёртвой связи со всё ещё самыми близкими для него людьми, которые оставили его на растерзание жестокому миру, совсем одного. Джеймс в итоге убедил Ребекку отменить поездки в Миннеаполис, так как, к большому счастью, город оказался не самым прибыльным местом для выступлений. Однако Джеймс ещё не раз прибегал к крепкому алкоголю, приспособившись и к большей дозе, и к утренним пыткам. И всё же теперь он не совершал прежних ошибок: отдаваться спиртному он позволял себе только дома и на выходных. Первое правило было связано с нежеланием ввязываться в конфликты с прессой, да и не особым порывом доползать до такси. Второе правило с тем, чтобы появляться в студии Хоука трезвым. Хотя, наверное, и в последнем случае Джеймса не настолько волновали последствия. Долгие годы он мечтал стать сольным артистом, но сейчас ему было практически всё равно, и такая долгожданная возможность превратилась в рутину. Кендалл продолжил жить с Джо. Когда он узнал о беременности девушки, ему даже удалось изобразить радость. Тайно и не совсем легально купленные антидепрессанты, в которых он так отчаянно нуждался после разговора с Джеймсом, действительно были неплохими, если даже ребёнка от нелюбимого человека он смог принять с должным спокойствием. Понимая, сколько ещё необратимо болезненных моментов ждёт впереди, он заказал несколько дополнительных пачек. Казалось, были счастливы все вокруг: влюблённая Джо, удовлетворённая правильностью происходящего мать, и даже ещё не появившийся на свет малыш, который активно пинался и с удовольствием засыпал под сказки папы. Единственным несчастным в этой истории был только Кендалл. Но он уже давно не возражал, ведь если больше ничто не могло принести радость в его жизнь, то пусть будут рады хотя бы близкие люди. Так он хотел доставить миру хоть какую-то пользу, и, вероятно, искупить вину за проступок, который так себе и не простил. Хоть трёх бывших участников Big Time Rush больше не связывала ни музыкальная группа, ни дружба, и их пути разошлись в совершенно разных направлениях, каждого из них объединяло одно и то же внутреннее состояние. Разрушение.