Отчаяние

По Цзянху я скитался, не зная, кому послужить: все искал добродетель во всеоружии власти. Я менял имена, ускользая от гнева и лжи,— проницателен и бесстрашен, почти бесстрастен. И одежда простая, и постная пища, и чай укрепляли мой дух, закаляли хрупкое тело. Мы так много читали, любили гулять и молчать, рассуждали о судьбах и человечьих пределах. Как мы спорили, строили башни из дивных идей, как они рассыпались, в себе не имея опоры… Но нашел я героя, любимца Небес и людей, и взошли семена необузданных дружеских споров. Господин и умен, и гуманен, и служба ему сладка — похвала и успех пряным вином питают. Но Владыка Небесный, что держит судьбы в руках, проверяя сердца, посылает нам испытанья. Чтоб на старости лет покоить почтенную мать, покидал моего господина, скорбя бесконечно. Обещал, что врагу я не буду советы давать, и никто не услышит мои остроумные речи. О, в исполненном долге смертельные тысячи жал! не взглянув, отвернулась, бросила камнем тяжелым: «Ты зачем здесь? Явился, от господина бежав! Поднебесной служенье не выше ль сыновнего долга? Стал проклятием рода тот, кто ненадежен и слаб». Губы сжав, непреклонно в холодную бездну шагнула. Как позора пожар выжигает мой разум дотла! Ничего я не слышу сквозь стену горячего гула. Лицемерны все жертвы, напрасны пустые дары; похвала и почет — эта пища душе не пригодна; тщетен ум, посягающий тайное мира открыть — сквозь туман бытия проступает лишь безысходность.