Закатное солнце

Перед выходом она поцеловала дочерей и улыбнулась свекрови. «Наши девочки такие милые» — промелькнуло в ее голове, молодая красавица снова улыбнулась и попросила: — Дорогие, ведите себя хорошо. Выйдя за ворота квартала, Рейко быстро преодолела остальную часть пути и оказалась у леса, тут она, наконец, перестала «держать лицо», мягкое выражение которого с её привычной нежной улыбкой и добрыми глазами сменилось: приветливое спокойствие покинуло его. Уголки губ опустились и так же поникли плечи, женщина медленно ступала по лесной тропинке. Она приходила сюда именно за этим — дать себе возможность отдохнуть от нынешней Рейко — внешне такой же легкой как прежде, но ненастоящей, словно она сама уже была результатом известной техники подмены. Образ счастливой матери, заботливой супруги и идеальной снохи еще несколько лет назад был естественным для нее, а сейчас он тяготил ее своей вынужденностью. Тогда она была счастливой, а теперь только казалась. Она села около протекающего ручья и, глядя в воду постаралась не думать о плохом. Потекли минуты благодатного расслабления в тишине, прерываемой разве что отдаленной перекличкой птиц. Хиаши не знал истинную причину подобных отлучек — она объясняла, что собирает душистые травы для заваривания вкусных чаев и цветы для будущих икебан. Он не скрывал, что не понимает этого, но и не запрещал ей. В конце концов, у многих людей есть причуды. Считая ее походы за лимонником, веткой можжевельника или корзинкой лесной земляники блажью, муж признавал право Рейко на подобный досуг. Единственным, но обязательным его условием было соблюдение мер безопасности — хотя она знала это место с юности и нисколько не боялась бродить здесь одна. Хьюга в душе соглашалась с мужем — ее собирание трав, ягод и цветов действительно выглядело детским капризом, несерьезным делом для супруги пусть молодого, но уважаемого главы клана, но придумать причины получше ей не удалось. Вспомнив о требовании Хиаши, Рейко включила бьякуган и проверила пространство вокруг себя — никого из крупных хищников или людей поблизости не было, и светлоглазая снова погрузилась в свои думы. *** Почему ей были так необходимы прогулки в одиночестве? Рейко невесело улыбнулась — со дня гибели Хизаши и последующей смерти его несчастной вдовы в их доме многое поменялось. Это было сложно объяснить. Никто никого не обвинял, не было даже прилюдных слез или иного выражения горя. И Хару, и Хиаши, и сама Рейко будто кожей ощущали немое, невыплаканное несчастье, спрятанное за показным благополучием. Они стали жить, притворяясь ради остальных, в первую очередь, ради детей. Хиаши не желал расстраивать близких, пряча переживание ответственности за произошедшее — ему следовало лучше охранять дом от врага, нужно было предвидеть последствия за убийство влиятельного преступника, предугадать поведение Хизаши и предотвратить его жертву, а еще было необходимо лучше позаботиться о несчастных жене и ребенке покойного. Столько ошибок! Вина пожирала его. Рейко мысленно переключилась на свекровь, она не представляла себе, что та перенесла — ведь какой бы сильной ни была куноичи, смерть сына стала страшным ударом: она похоронила того, кто был частью ее, кого она вскормила и воспитала. Светлоглазая вздрогнула, представив, что когда-нибудь может оплакивать кого-то из своих детей. *** В те дни ей пришлось стать сильной, послужить душевной опорой для всех. Она взяла на себя возврат к нормальной жизни — поддерживала мужа во всем, прилежно слушалась госпожу Хару, воспитывала дочерей, одновременно хлопоча по хозяйству и обеспечивая быт их семьи, не жаловалась на усталость и не выказывала никакого недовольства. И дома, и на улице она казалась умиротворенной и добродушной, казалось, ее невозможно раздосадовать или вывести из себя. Но временами на нее накатывала тоскливая безнадежность, становилось душно — ей не хватало свежего воздуха и она спешила выйти на улицу. Она любила его по-прежнему — намного больше чем себя. Первое время она надеялась, что к Хиаши вернется то, что покорило её в юности. В те годы он был сильным и веселым, порой безоглядно смелым и, возможно, чрезмерно самоуверенным, но столь обаятельным и легким в общении с ней, что это сглаживало все недостатки. Но время шло, а горечь не уходила, безусловно, он немного оттаял, особенно когда у них родилась Ханаби, но Рейко видела, что он до сих пор мучается. Хиаши хотел принять опеку над осиротевшим племянником и собирался предложить Неджи жить с ними, о чем признался матери. Спустя несколько дней свекровь ответила, что тот отказался. В конце концов, она разлюбила их дом, будто он был в чем-то виноват. Ей мерещилось, что эти стены настолько глубоко впитали в себя гнетущую тяжесть, что даже, если трижды поменять бумагу на всех сёдзи и фусума, ничего не изменится. В глубине души она радовалась, что Ханаби родилась в Чичибу и настаивала на праздновании дня рождения там. Рейко медленно пришла в себя и вновь проверила пространство вокруг — ничего особенного, вдалеке она заметила две человеческих чакры гуляющих в лесу, но не придала этому значения. Светлоглазая зачерпнула ладонями воду из ручья и смочила лицо прохладной водой. *** Никто не думал о том, что и ей было тяжело — хотя Хизаши не был ее близким кровным родственником, но он был близнецом Хиаши — его отражением. Она дружила с его супругой и их сын, столь похожий на отца, а стало быть и на Хиаши, был ей родным. Рейко тоже скорбела по погибшим и жалела сироту, переживала за то, как отдалился Неджи — еще совсем ребенок, он не простил им случившейся несправедливости. Было еще одно… Та злосчастная ночь, когда их дочь едва не выкрал шиноби Облака. Все произошло так стремительно — она заснула безмятежной, а проснулась от вскрика Хинаты. Свой ужас она не сумеет забыть до конца дней. Почти каждую ночь она просыпалась и включала бьякуган, чтобы проверить дочерей. Да, ей приходилось справляться самой, ведь другие пострадали сильнее… Рейко села поудобнее и закрыла глаза, вдохнула поглубже, растворяясь в прохладном лесном воздухе. На этот раз она намеренно отогнала все мысли — для этого она и выбиралась сюда, подальше от квартала Хьюга, где все знали историю их семьи: отрешиться от всего, отдохнуть и набраться сил. Завершая минуты целительного покоя, светлоглазая красавица в очередной раз сделала глубокий вдох и выдох. Ей полегчало, Рейко улыбнулась и раскрыла веки. В конце концов, все было не так ужасно. Она просто вымоталась в последние дни. По большому счету, не ей жаловаться ками на судьбу. У нее есть любовь желанного мужчины, одаривающего ее прелестными подарками, близость к которому придавала сияние ее глазам и мягкость улыбке; ее девочки были здоровы и обещали вырасти красавицами; их семья ни в чем не нуждалась. Так о чем еще ей мечтать? *** Рейко расправила плечи. После медитации она укрепилась в намерении поговорить с Неджи, найти нужные слова и убедить мальчика войти в их семью. Она верила, что забота о племяннике поможет зажить ране Хиаши и немного утолит боль госпожи Хару. Но сначала необходимо привести в порядок отношения с самым близким человеком ведь невысказанное отдаляло их. Нужно поделиться своими мыслями, переживаниями и одновременно выслушать его. Даже, если сначала Хиаши будет по привычке молчать, нужно найти способ разговорить его, освободить от груза замалчиваемой боли, которую она замечала, исподволь наблюдая за ним. Желание немедленно действовать придало ей сил, она уже было вернулась на тропинку, но кинув взгляд на свою пустую корзинку, вспомнила, что для домашних, она уходила «за травами». Помня, что нужно тщательно проверять пространство леса, Рейко включила семейный Кеккей Генкай, добросовестно просматривая окружающее. Ее внимание вновь привлекли два небольших огонька чакры на расстоянии примерно в три тё* от нее. Это были дети, совсем еще малыши: на вид не старше лет пяти. Светлоглазая нахмурилась — они были слишком малы для того чтобы заходить вглубь чащи без взрослых: это могло плохо окончиться для них. Она укоризненно покачала головой — куда смотрят их горе-родители? Ничего не поделать, придется сначала догнать их и отправить домой, прежде чем дети не забрели далеко, а затем собрать для виду хотя бы немного лимонника или вербены — что первым попадется. Рейко поспешила к тому месту, где бьякуган заметил малолетних непосед, чуть погодя ей показалось, что она слышит их голоса: — Какая миленькая собачка, — радостно возвестил тонкий детский голосок. — У нее смешные круглые ушки. — А как она лает — словно песню поет! — весело отозвался второй. Хьюга остановилась, чтобы снова включить бьякуган и в тот же миг помчалась стремглав — нельзя было терять ни секунды! То, что показал бьякуган заставило ее похолодеть. Улыбаясь, дети подошли к необычной «собачке», которая сначала хотела спрятаться от них в норе, но когда они начали гладить ее, собачка начала играться, норовя «пообниматься» с ними. За секунды, показавшиеся ей непривычно длинными Рейко почти добежала, она тяжело дышала — если бы не смертельная опасность, нависшая над ними, она бы признала прекрасным этот вид — великолепная глициния роскошно цвела лиловыми гирляндами, распространяя вокруг сладкий аромат. Она закричала: — Бегите сюда, немедленно! Куноичи не хотела их пугать, но выбора не было, глаза Хьюга предупредили ее, что потревоженная чужими голосами, к своей берлоге приближалась мама «собачки» — белогрудая медведица и им нужно было успеть убраться отсюда до ее прихода. Но ее не поняли: девочка и мальчик недоуменно смотрели на незнакомку, которая помешала их игре. Рейко помчалась к ним и отбросив, ставшую ненужной корзинку схватила за руки детей, и понеслась подальше от берлоги, кусая губы от досады: у них почти не осталось времени! Позади послышалось тяжелое дыхание и угрожающее рычание. Между ними было не больше пяти дзё*. Возможность избежать столкновения исчезла. Разъяренная медведица не собиралась отпускать «обидчиков» ее детеныша. Куноичи мгновенно поняла, что спасая себя, она обречет детей на погибель, а приняв бой со зверем, у нее есть шанс уберечь их. — Быстрее домой, — скомандовала она оробевшим детям, надеясь на то, что ее жертва не будет напрасной, Рейко включила бьякуган, чтобы увидеть центры чакры зверя. Дети побежали, и животное инстинктивно помчалось за ними, но внезапно остановилось, поскольку Рейко встала на его пути, готовая сражаться как можно дольше, выигрывая время для них. Пронеслась мысль о том, что несмотря на превосходство противника в силе и размере, она все же надеется на удачу. Ведь ей никак нельзя умирать… *** Примечание Это не воспоминания Хиаши, его версия ее смерти может отличаться. * 3 тё — примерно 330 метров. 5 дзё — приблизительно 15 метров.