О, сколько ни любуюсь я всегда
И ранним утром, и при свете дня
На облака среди лазурных гор,
Они полны все новой красоты,
И так же, как они, - чудесен ты!
Из сборника Манъёсю.
– Совсем сдурел от счастья, – недовольно ворчал Демоноглазый, когда они покинули полюбившееся им местечко. – Кимоно поправь, бесстыжий!.. Траву из волос вытащи… И засосы прикрой на шее!.. И прекрати на мне виснуть!! Жилище Санада было отгорожено высоким каменным забором. Прямо за оградой располагался небольшой огород, чуть дальше – несколько домиков, главный из которых прижимался торцом к отвесной скале. Всё очень скромно, но во всём чувствовался вкус, показывая, что хозяева занимали достаточно высокую ступень в самурайской иерархии. И Кё неожиданно остро почувствовал и осознал и разницу в происхождении, и всё то, что Юкимура говорил про долг перед семьёй, долг перед кланом. Ведь сам Кё хоть и был принят Мибу, никогда не чувствовал себя частью клана, и никогда не имел семьи, а всех тех, кого он мог назвать близкими людьми, он в итоге сам отталкивал по той или иной причине. Слуг в доме не было, поэтому Юя сама вызвалась помогать Коске готовить ужин. – А разве мы не подождём Юкимуру-сан? – удивилась Юя, когда Масаюки предложил всем садиться за стол. Масаюки лишь пожал плечами. Раньше у них в семье, конечно, соблюдали заведённые порядки и традиции, но всё уже давно полетело в тартарары. А уж в последнее время Юкимура и вовсе вёл себя странно… – Сам придёт, когда сочтёт нужным. Не успел Масаюки это произнести, как с веранды послышалось: «Тадайма!» И через секунду Юкимура и Кё вошли в комнату. – Юя-сан! Кёширо-сан! Давно не виделись! – преувеличено бодро воскликнул Юкимура. Даже если ничего и не было слышно, при одном только взгляде на Юкимуру можно было догадаться о произошедшем: лицо чересчур довольное, щёки раскраснелись, глаза возбуждённо блестят, волосы в полном беспорядке. Полководец пребывал прямо-таки в состоянии эйфории, того и гляди начнёт порхать по комнате. В отличие от него, Кё выглядел лишь немного растрёпанным и, несмотря на радость и благодушие, едва заметно читавшиеся в его взгляде, вёл себя гораздо сдержаннее, постоянно пытаясь остудить Юкимурин пыл. Юя слегка покраснела, глядя на них, а у Кёширо непроизвольно задёргалась бровь, он ведь помнил, чьё тело ещё недавно использовала эта парочка для своих любовных игр. Саске лишь фыркнул, хотя по его виду было ясно, что он рад: лучше пусть Юкимура снова будет похож на идиота, чем на безжизненную статую. Сайзо довольно улыбнувшись, опустил глаза: видеть счастье на лице своего господина было величайшим счастьем и для него! Что же касается Масаюки, то от его острого взора не скрылись отметины на шее сына. Он хмуро оглядел красноглазого самурая с головы до ног и произнёс: – Юкимура, может, ты всё-таки представишь нас? – Разумеется! – весело пропел полководец, напрочь игнорируя строгие взгляды отца. Когда с формальностями было покончено, все сели за стол. После ужина Коске вызвалась показать Кёширо и Юе их комнату, да и Масаюки вместе с остальными ниндзя куда-то ушли, оставляя Кё и Юкимуру наедине. – Что будешь делать дальше? – спросил Санада, наливая самураю ещё саке. – Зависит от того, что ты намерен делать, – ответил Кё. – Пока я останусь здесь, но буду готовым к тому, чтобы прибыть в Осаку, как только мне это прикажут, – сказал Юкимура. – А что будет дальше, понятно и без слов… – В таком случае, я отправлюсь в Осаку с тобой. Кёширо тоже. Окуни сейчас собирает информацию о действиях Токугавы, заодно я просил её разыскать Акиру и Хотару. Будет неплохо снова повоевать всем вместе. – Ты уверен, Кё? Это ведь не твоя война, ты… – Когда я собирался в замок Мибу, – перебил его Демоноглазый, – я тоже никого с собой не звал. Вы сами увязались за мной. Думаешь, я позволю себе пропустить такое развлечение? – Пожалуй, нет, – усмехнулся Юкимура и положил голову на плечо Кё. – Юки! – строго произнёс Демоноглазый. – Но ведь никто не видит, – промурлыкал Санада. – Всё ещё боишься, что я исчезну? – Возможно… – уклончиво ответил полководец, которому просто нравилась близость Кё и хотелось прикасаться к нему снова и снова. Через мгновение он отстранился, услышав топот ног: кто-то бегом пересекал двор. Кё напрягся, но Юкимура был абсолютно спокоен, узнав шаги. А ещё через несколько минут, шлёпая босыми ногами, в комнату влетел мальчик лет двенадцати-тринадцати. – Я дома, Юки-тян! – радостно завопил он. – Мы с мальчишками сегодня… – он удивлённо умолк, только теперь завидев гостя. – Иди сюда, я должен тебя кое с кем познакомить, – сказал Санада мальчику. Тот подошёл ближе и послушно сел на пятки напротив них. – Это – Демоноглазый Кё – сильнейший самурай страны, – сказал Юкимура. – Кё, а это – Дайске, – он на секунду замялся, – мой сын. – Ух ты, какой огромный меч! – восхищённо воскликнул Дайске, увидев нодачи Кё. Глаза Демоноглазого медленно расширялись, вот об этом-то он как-то раньше и не подумал: благородное происхождение Юкимуры подразумевало, что ему чуть ли не с рождения должны были подыскивать достойную жену. – Значит… он… твой… сын? – медленно, с расстановкой выговорил Кё. – И он называет тебя по имени? – Так разве кто-нибудь поверит, что он мой отец? – рассудительно произнёс Дайске. – Я всем деревенским мальчишкам говорю, что он мой брат! – Значит, – поспешил ещё раз на всякий случай уточнить Демоноглазый, – это твой сын, который называет тебя по имени и говорит всем, что ты его брат? – Ну да, – широко улыбаясь, кивнул Юкимура. – Правда, это мило? Ошибиться было невозможно: одинаковые синие глаза, одинаковые лучезарные улыбки на пол лица, одинаково беспечные повадки – родство неоспоримо! – В таком случае, – Кё прищурился и недобро глянул на любовника, – может, у тебя ещё и жена есть? – Нет, нет, нет! – отрицательно замотал головой Юкимура. – Моя жена умерла несколько лет назад. – А ещё до этого она ушла от отца, сказав, что ей надоело слышать в постели имя другой женщины! – охотно наябедничал мальчик. Юкимура потрясённо молчал, краснея от ушей до самых пяток. – Та-а-а-ак! – совсем уж недобро протянул Кё. – Мальчик, шёл бы ты спать, пока мы с твоим отцом будет обсуждать проблемы твоего воспитания. – Дайске не заставил повторять дважды и куда-то убежал, возможно, он понял, что сболтнул что-то не то, явное не то. – Значит, – Демоноглазый угрожающе надвинулся на полководца, одной рукой легонько схватив его за горло, – произносишь в постели имена других женщин, мужчин? Так, Юки? – Э-э-э… это недоразумение… – невинно хлопая глазами, промолвил Санада. – Недоразумение – это ты! – послышался строгий голос. Юкимура и Кё спешно отстранились и поднялись, будучи оба пойманы врасплох. В дверях стоял Масаюки, сурово глядя на сына. – Собственный сын тебя и то не уважает! – недовольно проговорил Санада-старший, подходя ближе и окидывая презрительным взглядом напряжённо замершего Кё. – Так вот с кем ты теперь спишь? – Отец, не надо, – Юкимура выглядел смущённым и растерянным. Хлёсткая пощёчина звонко прозвучала в тишине. – Шлюха, – сказал Масаюки и развернулся, чтобы уйти. – Эй, старик, погоди-ка! – прорычал Кё. – Ты что-то сказал? – не слишком любезно откликнулся Масаюки, нехотя обернувшись. – Ты оскорбляешь моего любовника, а значит – меня! – зло произнёс Демоноглазый. – Уверен, что хочешь быть моим врагом? – Кё! – Юкимура сделал предупреждающий жест. – Не надо, не вмешивайся. Пусть говорит, что хочет. Мне… – Да помолчи ты! – Демоноглазый одной рукой крепко обхватил Юкимуру, прижимая к себе, другой зажал ему рот. Взгляды Кё и Масаюки скрестились, как два меча. Они даже, казалось, и не обращали внимания на Юкимуру, тщетно пытавшегося вырваться из стальной хватки Демоноглазого. – Послушай, старик, после всего, что ты с ним сделал, ты вообще не вправе здесь что-то вякать! – Он сам мне это позволил, – холодно возразил Масаюки. – Позволил себя использовать. – Ну, разумеется! Какое хорошее оправдание собственной низости. Это ж так удобно, добиваться всего чужими руками, а точнее – телом… А этот идиот… он настолько идиот, что позволяет вытворять всё, что угодно тем, кого он любит. Вот только не у всех хватает совести вовремя остановиться! – А разве ты его не используешь? – Да твой сын сейчас сам кого хочешь использует! – возразил Кё, вспоминая, как Юкимура втянул его в турнир сёгуна. – Вот как? Но что может быть естественнее: в наше смутное время, человек, за голову которого правительство Токугавы предлагает миллион рё, пытается всплыть на волне новой войны, заранее прокладывая себе путь наверх через постель? – Слышь, ты, кажется, не понял, старик! – гневно процедил Кё. – Мне ничего не нужно от вашего клана: ни вашего имени, ни ваших связей, ни ваших секретов, ни вашей помощи. Всё, что мне нужно, я сейчас держу в руках… – Услышав подобное, Юкимура от удивления внезапно перестал сопротивляться. – Тебе никогда не удастся даже представить, насколько твой сын честнее и благороднее тебя. И насколько он превзойдёт тебя! Если хочешь знать, твой сын бесподобен не только в постели, он бесподобен сам по себе, просто потому, что он – это он! Масаюки, ничего не ответив, вышел. Только тогда Кё убрал руку от лица Юкимуры. – Теперь можешь говорить всё, что вздумается, – проворчал красноглазый самурай, ожидая взрыва негодования, но Санада молчал, даже не пытаясь отстраниться, и всё силился до конца осознать услышанное, он и не думал, что Кё способен на такие речи. – Ну, что притих? – мягко спросил Кё и, коснувшись губами затылка Юкимуры, добавил: – Кажется, я что-то тебе обещал сегодня? – Кё, я не думаю… – выдавил Санада. – О? Ты уже не хочешь? – руки Кё бесцеремонно скользнули за отворот кимоно любовника. Демоноглазый понимал, что это единственный способ вывести Юкимуру из ступора. – Кё! – испуганно проронил Санада. – Т-только не здесь! – Тогда скажи, где? Тихий шелест ткани. Лёгкие прикосновения. Волосы беспорядочно разметавшиеся по футону… – Ах, Кё… – стонет Юкимура. – Ну, что ты делаешь со мной?.. Отец же за стеной… – А ты веди себя потише, – советует Кё и входит немного под другим углом. – Ах… – Юкимура вздрагивает. – Знаешь, сегодня… – старательно переводя дыхание, говорит он, – когда ты назвал меня любовником… а не просто человеком, с которым ты спишь… мне было приятно… Правда, это так на тебя непохоже… – В последнее время я много делаю того, что непохоже на меня. – Кё рывком заставляет его сесть, от неожиданной смены положения Юкимура вскрикивает. – Тихо, тихо, прелесть моя. – Губы Демоноглазого неспешно скользят по лицу любовника. Юкимура находит точку опоры, опирается о плечи Демоноглазого и начинает двигаться сам, постепенно увеличивая темп. Вздохи наслаждения слетают с его губ, становясь всё громче. – Ну, что мне с тобой делать? – шепчет Кё, обнимая Юкимуру одной рукой, а другой зажимая ему рот. – Ты же весь дом разбудишь… Он даже не возражает, когда зубы Юкимуры впиваются в его ладонь, он лишь смотрит на Юкимуру, блаженно прикрывшего глаза, и пытается понять, когда же это ненароком случившийся по пьяни секс превратился в… А, собственно, во что? Привязанность? Зависимость? Минуточку! А разве сам Кё уже не дал ответ на этот вопрос? «…сегодня, когда ты назвал меня любовником…» Он сам так сказал. Койбито. Любовник, возлюбленный. Ну, и когда же всё зашло так далеко?.. Последний сдавленный полувздох-полустон, и тело Юкимуры обмякает в руках Демоноглазого. Кё крепко обнимает полководца, касаясь губами его лба. Он не знает, что сказать, но знает одно, Санада был прав: у Кё никогда не было семьи, он никогда не был связан никакими узами, а, если и был, то мог от них избавиться практически безболезненно. Он разорвал дружбу с Кёширо, оставил Сакую, бросил Окуни, отказался от Юи; единственное, чего он не смог – так это уйти от Юкимуры. В установившейся тишине слышно, как за окном крупные капли дождя стучат по листве, монотонно и размеренно, словно гипнотизируя… Кап. Кап. Кап… Демоноглазый аккуратно опускает полководца на футон, ложится рядом и рассказывает, рассказывает, сбивчиво, сумбурно, обо всём, что приходит в голову: о своём детстве в Аокигахаре, о том, как попал к Мибу, как убил Нобунагу… Юкимура слушает его, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, жадно внемлет каждому слову, стараясь ничего не упустить. Кё и сам не знает, зачем делает это. Возможно, он хочет в полной мере ощутить, какие они разные, прочувствовать эту их разницу в происхождении, воспитании, положении для того, чтобы было легче оттолкнуть, отстраниться и снова остаться одному? А, может, просто Кё старается отвлечь Юкимуру от его личных проблем и переживаний, ведь, как выяснилось, великий полководец очень многое принимает слишком близко к сердцу? Или, кто знает, а вдруг красноглазый самурай впервые в жизни нашёл кого-то, кому он может, пусть даже и совсем немного, но приоткрыть завесу, которой он, казалось, так прочно и неприступно окутал своё собственное сердце? Кё неожиданно замолкает, догадываясь, что чересчур много сказал, что ничего этого, пожалуй, не нужно было, и, думая, что же теперь. Они некоторое время молча смотрят друг на друга. В темноте этого не видно, но Демоноглазый уверен, что Юкимура мягко улыбается, прежде чем говорит: – Хорошо, Кё, я притворюсь, что ничего не слышал… Этой ночью Санада Масаюки не мог уснуть. У него не выходили из головы слова Демоноглазого. «…он настолько идиот, что позволяет вытворять всё, что угодно тем, кого он любит. Вот только не у всех хватает совести вовремя остановиться!» «А тебя хватило совести, Демоноглазый? И что тебе на самом деле нужно от него? Неужели действительно…» Из-за стены доносились приглушённые стоны и вскрики. «Какая там совесть! – с раздражением подумал Масаюки. – Этот чёртов самурай, не стесняясь, трахает моего сына в моём же доме!» Масаюки покинул комнату и вышел на веранду. Дождь гулко колотил по крыше, порывы неожиданно холодного для начала осени ветра бросали потоки воды прямо в лицо. Да кто он такой этот Демоноглазый, чтобы в чем-то его обвинять? И всё же… то, что он сделал… Разумеется, он сделал это ради блага клана! Но всё же… Масаюки вдруг очень отчётливо вспомнил тот, последний раз, после которого Юкимура ушёл служить Тоётоми. Тогда через их провинцию проезжал один даймё с отвратительным характером, чья лояльность колебалась от случая к случаю. Но своей репутацией он очень дорожил. Дела в его уезде шли плохо, и он надеялся их поправить хорошей женитьбой. Тем не менее у него была неплохая армия и кое-какие полезные связи. И предпочтения… разные. Всё это создавало замечательную возможность либо сделать его союзником, либо шантажировать… предпочтениями. Вот поэтому Масаюки и отправил своего сына к нему на постоялый двор. Якобы для переговоров… Масаюки полагал, что всё хорошо продумал. Его нисколько не смутил и тот факт, что накануне вечером пьяный даймё в компании двоих своих друзей устроил… ну, что-то там такое учудил на постоялом дворе… Этот инцидент как-то грамотно замяли. В назначенное время Юкимура не вернулся в замок, а от хозяина постоялого двора прибыл слуга с сообщением о том, что вчера вроде как произошла драка, в которой пострадал его сын. Масаюки отправился туда. Юкимуру он нашёл в одной из комнат. Тот сидел на футоне, устало прислонившись спиной к стене и отрешенно глядя в небо сквозь распахнутые сёдзи. Он был очень бледен, на лице были заметны следы побоев, а на запястьях – красные полосы, очень похожие на следы от веревки. Его скрещенные на груди руки сжимали края натянутого по самое горло одеяла, как если бы ему было холодно, или стыдно, или больно… – Я бы хотел отправиться служить Тоётоми, – сказал Юкимура. Он не смотрел на отца, он даже не обернулся, когда тот вошёл. – Ему требуются люди для его походов, а нам нужен новый сюзерен, разве нет? Надеюсь, ты не будешь против? – Что случилось? – спросил его отец. – Тебе же уже сообщили, – безразлично ответил Юкимура. Масаюки нахмурился. Не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, он сорвал с сына одеяло и распахнул его юката. На теле Юкимуры виднелись лишь синяки и ссадины. А чего, собственно, он ещё хотел увидеть? – Что случилось? – требовательно повторил свой вопрос Масаюки. – Мы подрались… – ответил Юкимура. – Слишком много саке… Прости, я не смог выполнить того, что ты просил… Я плохо соображал, что делаю… – Тогда почему ты ведёшь себя, как изнасилованная девица? Прошло несколько секунд, и тут Юкимура взглянул на отца. – Просто я не выполнил задание и мне стыдно смотреть тебе в глаза. Масаюки от неожиданности опешил и отпрянул назад. Юкимура тем временем, как ни в чём не бывало, запахнул и завязал юката. Этот его взгляд, эта его ироничная улыбка-усмешка, с которыми Юкимура теперь будет обращаться к врагам, доводя тех до бессильного гнева своим добродушным, но в то же время внушающим опасения видом, своим непоколебимым упорством, – в тот день Масаюки впервые увидел у сына это выражение лица… Кто-то скрывает свои чувства за маской безразличия, кто-то за улыбкой… – Позволь мне служить Тоётоми. – Это была уже не просьба. – Я это уже обсуждал с Хидэёши-сама, – произнёс Масаюки. – Он отдаст тебе в жёны дочь одного из своих старших вассалов. Юкимура кивнул. Его брат Нобуюки к тому времени уже служил Иэясу и был женат на его дочери удочерённой Хондой Тадакацу… Масаюки так и не узнал, что же эти трое сделали с ним… Юкимура никогда ничего не рассказывал, никогда не жаловался, никогда до той поры не возражал. Единственный раз, когда он отказался повиноваться отцу – во время атаки Токугавы на Уэду, тогда Юкимура бросился спасать какую-то девушку. Он всегда был… ну, прямо как Дайске сейчас: мягким, открытым и непосредственным… Его доброта сыграла с ним злую шутку… В итоге много лет спустя тот даймё перешёл на сторону Токугавы и под командованием Хидэтады участвовал в осаде Уэды. Во время одной из дерзких вылазок защитников крепости в стан врага, он погиб от руки Юкимуры… На улице уже рассвело. Дождь прекратился, и солнце ярко светило в приоткрытые створки сёдзи. Демоноглазый Кё проснулся и теперь, осторожно перебирая пряди чёрных волос, наблюдал за тем, как на его груди спит Юкимура. Размеренное дыхание Санады приятно ласкало кожу. Он даже во сне умудрялся так страстно прижиматься к любовнику, словно бы и не спал вовсе. Еле слышно скользнула фусума. – Зачем пришёл, старик? – недружелюбно прошептал Кё, машинально натягивая одеяло Юкимуре на плечи. «Хоть бы постеснялся что ли, – недовольно подумал он. – Совершенно бесстыжая семейка!» Масаюки между тем неслышно приблизился и опустился на пятки недалеко от футона. Кё очень не нравилось разговаривать со стариком из такого положения, хотелось сесть, чтобы не смотреть на него снизу вверх, но он не осмеливался потревожить Юкимуру, возможно, где-то подсознательно догадываясь, что и Масаюки этого бы не хотел. Старший Санада долго, безмолвно разглядывал сына, словно бы искал ответа на мучавшие его вопросы. – Давно я не видел его таким умиротворённым, – произнёс он наконец. Демоноглазый пытливо посмотрел на Масаюки, ожидая продолжения, и только теперь понял, что старший Санада, похоже, всю ночь не сомкнул глаз. Неужели его так задела их вчерашняя беседа?.. – Надеюсь, он сможет когда-нибудь меня простить… – Старик, – голос Кё неожиданно потеплел, – если ты ещё не понял, он уже давно тебя простил. Ему просто требуется время, чтобы простить самого себя. – Вот как… – прошептал Масаюки и добавил после паузы: – Если ты хочешь, Кё-сан, я приму тебя в клан. Ничего не отвечай, просто пока подумай над этим. Когда его отец ушёл, Юкимура вдруг пошевельнулся и открыл глаза. – Так ты не спал? – ухмыльнулся Кё. – У меня очень чуткий сон, – ответил Санада, он выглядел задумчивым. – Ты, оказывается, уже так хорошо меня знаешь, – добавил он тихо, крепче прижимаясь к груди Кё. – Но ты сам позволил мне узнать тебя, – мягко сказал Демоноглазый. – Почему ты не спрашиваешь меня? – О чём? – О том, что я собираюсь ответить на предложение твоего отца. – А разве для тебя не будет проще оставить без ответа? Да, это, бесспорно, было бы лучше. Не отвечать ни «да», ни «нет». Не говорить ни «люблю», ни «не люблю». Не принимать подобных решений и надеяться, что всё уладится как-нибудь само собой. Но обычно так не бывает. Вот именно эта сторона человеческих отношений всегда и пугала Кё больше всего. Куда как проще рявкнуть что-нибудь, не думая о последствиях, чем заботиться о чувствах других. – Можешь ничего не говорить, – произнёс Юкимура. А иногда бывает и так, что легче и вовсе не знать ответ… – Юки, а что ты будешь делать, если я однажды уйду опять путешествовать? – вдруг спросил Кё. – Ну, – протянул Санада, он поудобнее устроился на груди у Демоноглазого, положив подбородок на сложенные руки, и, глядя Кё в глаза, сказал очень серьёзно, – я подожду, когда ты появишься в следующий раз и скажешь, – он помедлил, но всё-таки произнёс, – что хочешь меня трахнуть… – Сволочь ты всё-таки, Юкимура! – прорычал Кё и безуспешно попытался скинуть Санаду с себя. Знакомый топот босых ног и резко распахиваемая фусума, заставили их быстро отстраниться друг от друга. – Кё-сан! – мальчишка бесцеремонно ворвался в комнату и плюхнулся рядом с футоном, теребя Демоноглазого за руку. – А вы позанимаетесь сегодня со мной фехтованием? Вы ведь самый лучший самурай, правда? Вы ведь непобедимы, правда? – А почему ты так считаешь? – спросил Кё, думая, как бы потактичнее избавиться от назойливого мальчишки. – Но ведь за вашу голову дают миллион рё, а вы ещё живы! – Какое логичное умозаключение! – хихикнул Юкимура. Он сидел, обняв колени, и стыдливо прикрывал одеялом следы страстной ночи. Глаза его светились нежностью, глядя на сына. – А почему бы тебе не попросить отца? – поинтересовался Кё. – Юки-тян? – неподдельно удивился Дайске. – Да разве от него будет хоть какой-то толк? Санада сразу скис. – Вот так всегда, – пробормотал он. – Хэй! – рявкнул Демоноглазый так, что оба Санады вздрогнули. – Не смей так говорить о своём отце! Он один из самых великих самураев и полководцев в истории страны. И слава о нём намного переживёт его самого! И Юкимура, и Дайске уставились на Кё одинаково большими от удивления, блестящими от восторга глазами. – Правда?! – они даже произнесли это одинаковым тоном. – Правда, правда, – кивнул Демоноглазый, – хоть он и похож на идиота. – Тут Дайске согласно кивнул. – А теперь – брысь отсюда. Мы оденемся и придём. Мальчишка вылетел из комнаты также стремительно, как и ворвался в неё. – Наблюдая за ним и зная тебя, – задумчиво произнёс Кё, – я начинаю жалеть старика, которому пришлось иметь дело с двумя такими оболтусами. – Вот как, значит, ты теперь заговорил! – в притворном возмущении воскликнул Юкимура. – Ага, а ещё я думаю, что ты и в самом деле идиот безмозглый! – Ну, на этот-то раз почему? – поинтересовался Санада. – У тебя такой замечательный сын. Какого чёрта ты рисковал жизнью ради меня?! Юкимура неожиданно стал серьёзен. – Кё, ты и сам знаешь: жизнь для самурая ничего не значит. Рисковать ею также естественно, как дышать. И уж лучше отдать жизнь ради того, что действительно имеет значение, чем потерять по глупости. Я наблюдал за тобой всё это время. Ты говорил, что сражаешься для того, чтобы считаться сильнейшим, но я-то видел, что не только ради этого. Не возражай! – Юкимура быстро замахал руками, видя, что Кё хочет что-то сказать. – Я пытался понять, ради чего же ты дерёшься? И только ли ради развлечения? О да, я признаю, что сражаться с тобой, балансируя на грани жизни и смерти – восхитительное, неповторимое, ни с чем не сравнимое удовольствие! Но ведь дело не только в этом? А потом понял, что ты и сам ищешь ответ на этот вопрос. И я задумался, а для чего сражаюсь я? Мидзуки умирая, просила меня остаться в живых ради тех, кому я дорог. Но разве только ради этого? Чего я хочу добиться? Чего достичь? Исполнить мечты Хидэёши-сама? Или свои собственные? Но тогда, о чём я мечтаю? И чего хочу? И только теперь я этого по-настоящему осознал. – Как всегда, много болтаешь, – проворчал Кё и добавил, нагло ухмыляясь. – Лучше признай, что просто потерял голову, увидев такого доблестного самурая! – Я просто потерял голову, увидев такого доблестного самурая! – послушно повторил Юкимура, приникая к губам Демоноглазого. – Вот видишь, – произнёс Кё. – Всё гораздо проще и короче, если без пафосных речей. Кстати, не все разделяют твои честолюбивые помыслы, поэтому, не кажется ли тебе, что не стоит позволять Дайске шляться где-то одному? – За ним всегда присматривают двое из Дзююши, – возразил Юкимура. – Кроме того, он не столь беспечен, каким был я. И, похоже, он в самом деле не высокого обо мне мнения: Дайске мне никогда сам не предлагал потренироваться! – пожаловался Санада, растянувшись на футоне. – Он, правда, слушается меня, но это всегда выглядит так, словно он делает мне одолжение. – Он мне напоминает Саске, – усмехнулся Кё. – Тот ведёт себя точно также. Ты, кажется, подобрал его ребёнком в Аокигахаре? Получается, ты и его воспитывал? – Не известно, кто кого ещё воспитывал… – вздохнул Санада. – Я и вправду никудышный отец. – Бестолочь ты, Юкимура, – выговорил Кё, склонившись над полководцем и прижимая его запястья к футону. – Такой вроде умный, а сам, как ребёнок. Они тебя любят. Все они: и твой сын, и твои Дзююши, – они в тебе души не чают! И выполняют они твои приказы не только потому, что это их долг. Чего тебе ещё нужно-то?! Даже Юя, Окуни и этот придурок Бэнитора восхищаются тобой, хотя и знают совсем недолго! «Проклятье! Даже враги и те готовы на всё, чтобы обладать тобой, вместо того, чтобы убить! – подумал Кё, с раздражением поймав себя на том, что испытывает что-то похожее на ревность. – Не отдам! Никому!» – решил он, собственническим жестом скидывая с Юкимуры одеяло и ложась сверху. Полководец улыбнулся и снова потянулся к губам Демоноглазого. – Но тобой они тоже восхищаются, – напомнил он немного погодя, подставляя шею под поцелуи. – Это две большие разницы, – возразил Кё, одна его рука ненавязчиво скользнула Юкимуре на бедро. – Попробовали бы они меня не уважать! Ты забыл? Я всегда стремился к званию сильнейшего, мной нельзя не восхищаться! – самодовольно заявил он. – Это опасно! Но ты – другое дело. И даже, если ты будешь слабее меня, даже если ты всегда будешь мне проигрывать, люди всё равно будут восхищаться тобой, каждый по-своему, но будут! Как и я восхищаюсь тобой, прелесть моя! И убей меня, если я понимаю, в чём тут причина… – Я… даже не знаю, что на это ответить… – смущённо пробормотал Санада, понимая, что от действий Демоноглазого он опять возбуждается. – Достаточно того, что ты покраснел, – произнёс Кё, снова с вожделением впиваясь губами в его рот. – М-м, – Юкимура почувствовал, как пальцы любовника проникают в него, – мы же собирались одеваться? – Подождут, – отрезал Демоноглазый и проворчал преувеличенно недовольно. – Но всё-таки, если бы у меня был сын, я бы научил его не врываться столь беспардонно в мою спальню! – Кё, как бы ты ни старался… – игриво произнёс Юкимура, задыхаясь от ласк, – я, к сожалению… не смогу родить тебе сына… но ты можешь воспитывать моего!.. – Я бы на твоём месте не был так категоричен, – лукаво усмехнулся Демоноглазый, овладевая им, – кто знает, какие ещё секреты хранит клан Мибу?.. Некоторое время слышатся лишь шорохи и звуки лобзаний. – Кё, Кё, мы ведь будем воевать за Осаку? – Будем, если ты захочешь. – Кё, Кё, если мы будем держать оборону Осаки, я такие укрепления придумал!.. – О боги… – простонал Демоноглазый, затыкая любовнику рот поцелуем. Определённо скучать им не придётся. Никогда!