Ты

— Ты молодец, — заключил Дом, его рука коснулась плеча Мэтта, по-дружески успокаивая. Доминику тоже казалось, что друг приходит в себя, и он был жутко рад этому. Последние два месяца Крис никуда не пропадал. Был рядом почти всегда, и теперь тоже. Мэттью полыхал от сильных чувств, когда тот был рядом, и сейчас был готов поделиться этим с Домом. Правда, непозволительно будет рассказать все. — Мне было особенно тяжело отпустить произошедшее, — начал Мэтт. Крис сидел по другую сторону от Беллами, накрыв его ладонь своей, и Мэттью, казалось, даже чувствовал, как чужая ладонь слегка покрывается влагой от пота. — Особенно? Что ты имеешь ввиду? Уверенность подростка пошатнулась, но он решительно хотел открыть хотя бы часть правды. — Есть кое-что, о чем ты не знаешь, — он еще не смог сказать прямо. — Между мной и Крисом. Доминику подумалось, что здесь должно быть слово «было», но он не стал поправлять друга, списывая все на то, что Мэтт все равно не до конца признал, что Кристофер ушел навсегда. — Какой-то уговор? — Нет, мы вроде как, — Мэтт прервался, чувствуя, как Крис чуть сильнее сжал его ладонь. — Вроде как? — усмехнулся Уолстенхолм. — Я думал, мы уже что-то более стабильное. — Мы были парой. — А сейчас? — Крис, казалось, считал себя отменным комиком. Доминик молчал. Он все еще не убрал руку с плеча друга, и теперь многое стало ему понятно. — Почему ты мне не говорил? — он чувствовал невнятное недовольство, которое не был готов сформулировать словами. — Я не знаю, у нас все только началось к тому времени. Ховард опустил ладонь. — Слушай, мне, — он встал с места. — Мне пора идти, я вспомнил, что отец ждет меня, я должен был ему с чем-то помочь. Он смущенно вылетел из комнаты по кривой линии, Мэтт остался смотреть ему вслед. «Что с ним?», — Мэттью опустил веки, чтобы лучше видеть Криса. — Он ревнует, — Крис закатил глаза. — Не видишь? «Не вижу», — смеялся теперь Мэтт. — «Мне кажется, это ты ревнуешь, раз считаешь так.» — Я? «Ты.» — Мы, — напомнил Крис. — Теперь у нас все общее, забыл? — и это звучало намного оптимистичнее, чем когда Кристофер говорил, что просто живет в его голове, хотя это было одним и тем же напоминанием в разных обертках. Мэтт замер на месте, готовясь к тому, что Крис его обнимет, и это сработало. На губах осталось невесомое прикосновение, а теплые сильные руки обернули его. «Теперь ты не двигайся», — подумал Мэттью. Он осторожно провел руками по контуру, обнимая неплотный призрак Кристофера. Со временем он наловчился не надавливать на автомате, чтобы избежать проблем. Губы, прижатые к его собственным, медленно двигались. «Я же попросил не двигаться», — напомнил Мэтт. — Но это ты хочешь, чтобы я тебя целовал, — он почувствовал воздух, выдыхаемый Крисом, совсем по-настоящему, он почувствовал его смешок, его улыбку на своих губах. «Хочу, но», — Мэттью вздохнул. — Не бойся, я уже достаточно материален. Кристофер действительно уже не был полупрозрачным. Правда, тени на его лице падали странным образом, и иногда он выглядел чрезмерно драматично, а иногда даже жутко. — И я не ревную, я просто… — Уолстенхолм замолчал ненадолго. — Не знаю, Дом проводит с тобой куда больше времени, чем я. «Но ты ведь всегда со мной», — объяснился Мэтт. — «Весь день, всю ночь.» — Это другое. Наедине. «Если смотреть так, то кроме тебя никто никогда не бывает со мной наедине.» — Но они об этом не знают. И для них это ощущается нормально. А я постоянно сижу рядом, когда ты с кем-то разговариваешь, и ты мне редко отвечаешь, твои мысли заняты кем-то другим. Мэтт почувствовал вину. Он вздохнул. — Прости меня, — сказал он шепотом вслух, все еще чувствуя чужие губы слишком близко, чувствуя под ладонями ткань футболки. — Все в порядке, — успокоил Крис. Беллами знал, что от него скрывают что-то. Но он молчал. Нужно дать Кристоферу немного времени, и он осмелится сам. Кажется, проходят часы, прежде чем он снова разрушает тишину, и все это время они сидят в обнимку, закрыв глаза. Мэтт слегка поглаживает чужую спину, чувствуя запах шампуня, которым Крис раньше пользовался, исключительно по памяти. — Ты не жалеешь? — О чем? — Мэттью дождался. — О том, что из-за меня ты теперь несвободен, и я не могу дать тебе всего, что тебе нужно. Мэтт понимал, о чем именно говорит Кристофер. Когда они попытались зайти дальше поцелуев, Мэттью почти не чувствовал прикосновения чужой руки на своей длине. В итоге он справился собственноручно, хоть и чувствовал руку Криса поверх своей. Быть может, все дело в том, что Мэттью никогда никто не касался. Он не знал, как чужая рука будет ощущаться именно там, и не мог представить этого в точности. — Не неси чуши, — Мэтт снова погладил спину. — Крис, я люблю тебя, — он прижался лбом ко лбу, видя встревоженное лицо Кристофера как бы со стороны. — Ты мне нужен. И теперь, когда ты не исчезаешь, я счастлив, что мне больше не нужно ждать твоего появления. Крис молчал. Так и остался сидеть полубоком, обняв Мэтта, и Мэттью только гадал, что происходит в той части мозга, которую забрал себе Кристофер. — Меня беспокоят некоторые ощущения, которые ты испытываешь, — заговорил Кристофер. — Ты обвинял меня за какие-то грязные мысли, а теперь копаешься в моих чувствах, да? — усмехнулся Беллами. — Нет, я серьезно, — Крис казался еще более сосредоточенным теперь. — Я про Доминика. — О нет, Крис, ты узнал, что я хочу его прирезать! Теперь группы у нас не выйдет, — драматично заявил Мэтт. — Что там такого? — Мне кажется, у тебя к нему некоторые недружеские чувства. Мэтт помолчал пару секунд, после чего, осознав, что только что услышал, он засмеялся во весь голос. — Боже мой, Крис, я иногда не понимаю, что не так с твоим ходом мыслей, — пытаясь отдышаться, все же ответил он. — Доминик? Неужели ты думаешь, что он когда-то сможет заменить мне тебя? — У него есть своя голова. И все остальное тоже. — У всех людей есть это. Не вижу это как явное преимущество, да и в таком случае не нужно концентрировать свое внимание именно на Доминике. — Он сейчас для тебя самый близкий человек. Ты не замечаешь, как он на тебя смотрит, как обнимает, как разговаривает. — Я лишь шучу, что ты кот, Крис, ты человек, — Мэтт закатил глаза. — Как мне тебе доказать, что мне никто не нужен? — Я думаю, это невозможно. Я окружен твоими мыслями и ощущениями, — Крис отстранился, но все еще сидел рядом. — И я правда не знаю, что мне делать с твоим волнением при виде Доминика. — Ты не можешь допустить мысли о том, что я боюсь раскрыть твое существование? — Даже когда я молчу. — Крис, прекрати, это уже не смешно. Между мной и Домом ничего нет. Мы друзья. Он и твой друг, я не думаю, что он стал бы предпринимать что-то, ведь теперь он знает… — Что знает? — Что мое сердце принадлежит тебе. Даже если он думает, что ты умер, и что на этом все закончилось. Крис едва было приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, но замолчал. Он виновато опустил голову, после чего, все же решаясь, выдал: — Ты обещаешь мне, что между тобой и Домиником ничего не будет? Мэтт рассмеялся вновь.

***

Это было неправильно. Доминик год назад считал, что знакомить их оказалось плохой идеей. Нет, он никогда не чувствовал себя лишним, когда Мэтт начал общаться с Крисом, к тому же, Крис был хорошим басистом и другом, предлагая различные пути решения, когда неспокойные и неуравновешенные Мэтт и Дом ссорились. Он не чувствовал себя лишним, но это совсем не мешало ему ревновать. Он догадывался, что что-то происходит, он боялся, что между его друзьями что-то есть, догадки стали крепче, когда Мэттью не мог прийти в себя дольше, чем кто-либо другой, а теперь… Теперь Доминик не удивился, когда узнал, что оказался прав. Он не признавал, что ревнует, теперь отказался от этого, понимая, какой это бред, ведь улыбки Мэтта только недавно перестали быть такими вымученными, нельзя конкурировать с мертвыми, тем более, что Мэттью всегда относился к нему по-другому. Криса он обнимал крепче, с радостью залезал кататься на его плечах, клал голову на его бедра, постоянно заглядывал в глаза. И если раньше, стоило прозвучать смешной шутке в компании, Мэтт смотрел на Дома, то потом — всегда на Криса. Ховард видел все это и думал, что излишне себя накручивает, когда Мэтт смущенно смеется, сравнивая свою небольшую худую ладошку с пальцами Криса или теребит его волосы. Но еще хуже стало, когда Крис сам начал оказывать ему знаки внимания. Это было ужасно. Доминик не знал, куда себя деть, он и без того едва понимал, что с ним происходит в присутствии Мэтта, но стоило ему понять хоть что-то — появился Крис. Высокий, спортивный, непопулярный, улыбчивый паренек, который почти сразу уверенно держал раздолбанную дешевую басуху в руках. А потом другую, немногим лучше, которую Мэтт по дешевке купил у какой-то прошлой подружки. Правда, когда Крис ушел, у Доминика не промелькнуло и мысли об облегчении. Он никогда не хотел смерти друга, он лишь хотел, чтобы на его фоне был хоть какой-то шанс. А теперь шанса не было. С мертвыми конкурировать невозможно. Остается довольствоваться тем, что Мэтт приходит в себя, разговаривает с ним, ходит в школу, репетирует, пишет басовые партии вместо Криса. Почти так же, как это делал Кристофер. Правда, не хватает какой-то жизни в партиях, но это лучше, чем ничего, ведь Беллами согласился взять какого-то басиста в группу, только если тот будет играть строго написанное самим Мэттью. Доминик не спорил. Пусть так, Мэтту это когда-то надоест, а сейчас, если они найдут такого басиста, Дом будет только рад — Мэттью ведь будет легче. В даерь позвонили. Ховард кинулся к двери, сбегая вниз по лестнице, и что-то порывало его улыбаться: он знал, что там, за дверью, стоит Мэтт, ждет, когда Дом откроет, пришел делать домашние задания. — Дом, это наверное к тебе! — крикнул голос явно занятого чем-то отца. Доминик был рад помочь. Мэттью пропустил очень многое, пока отлынивал от занятий и не выходил из комнаты. Пропуски ему не ставили, это было бы жестоко, да и какой еще проверке может быть дело до провинциального подростка? Но знаний от этого не прибавилось, поэтому Ховард предложил помочь нагнать учебную программу. — Привет, — у Беллами было красное от холода лицо, когда он зашел. Вечера в феврале морозят, кажется, до самых костей. Мэтт обнял друга на пороге, и все слова, которые хотел сказать Дом, застыли в горле. Мэттью отстранился за пару секунд, окутав Доминика холодом, закрыл входную дверь. — Привет, — слегка ошарашенно ответил Дом. Мэтт давно не обнимал его. С тех самых пор, как Беллами в последний раз бился в истерике, задыхаясь, хватаясь за Доминика. Тогда они были в комнате у Мэтта, и даже присутствие матери на первом этаже не могло его остановить. Она уже почти привыкла к истерикам сына. А Доминик уже тогда отвык, что Беллами его обнимает, но тогда это было скорее похоже на попытку задушить, утянуть на дно вместе с собой. Доминик наблюдал за тем, как Мэттью снимает с себя куртку и шарф, вешая на крючок. Он смотрел на Беллами так, будто бы тот провалился в эту комнату через потолок, и делал что-то, даже не оттряхнувшись. Криса он не видел. И не знал, что кто-то видит. — Идем наверх? Дом кивнул. Мэттью, казалось, не обратил никакого внимания на молчание друга, быть может, потому, что уши его были заняты. Он пошел в сторону лестницы, чувствуя холодный пол через носки. Крис шел спиной вперед, прямо перед ним, держась с Мэттом за руки, чтобы отогреть их, но выглядело это, будто бы Мэттью слегка приподнял руки в воздухе перед собой ладонями вверх, разглядывая. Беллами слушал, что ему говорит Крис, видел пальцы черного размытого силуэта, такого теплого, закроешь глаза — появится нормальный Крис вместо этого выкидыша тени и черной дыры. «Видишь? Я ничего подобного к нему не чувствую!», — отвечал Мэтт, когда Кристофер приводил доводы. — «Я ведь специально подольше его обнял, чтобы ты мог прочитать!» — Ты думал о спагетти, так нечестно. «Надо было следить за тем, что я чувствую, а не думаю.» — Но спагетти ты ведь любишь даже больше, чем меня! «Не говори глупостей.» Мэтт улыбнулся. Доминик почувствовал, как что-то теплеет в груди, когда Мэтт улыбается просто так, видимо, что-то вспомнив. — Как ты? — Я хорошо, а ты? — и Дом верил, что Мэттью в порядке. — Я тоже, — ему хотелось сказать, что все дело в приходе Мэтта, но он не стал, и провел его в свою комнату, включая настольную лампу вдобавок к свету от люстры. — Прекрати, — шикнул Мэттью, и Доминик выключил лампу быстрее, чем подумал. Он уставился на гитариста, не понимая, что только что произошло, а Мэтт чуть снова не выдал себя. Крис решил поиздеваться над ним и залезть в штаны, Мэтт не сдержался, останавливая его вслух. — Что такое? — Забей, я просто… — Мэттью не мог даже представить, что можно было соврать. — Я задумался о плохом, это я самому себе. — О плохом? Я думал, я вполне хорош, — почему-то Крис начинал так себя вести, стоило Мэтту остаться с Домом. В жизни он был скромнее, но, кто знает, что было бы, встречайся они год или больше. «Крис, я прошу тебя, перестань», — Мэтт пытался его уговорить, и это сработало. — Я могу тебе помочь? — поинтересовался Доминик. — Если тебя окутывают тревожные мысли. — Нет, все в порядке, — и это скорее прозвучало так, будто Мэттью лишь стал притворяться, что начал отпускать, и теперь недоверчиво врет всем, что находится в полном порядке. — Хорошо, но ты всегда можешь обратиться ко мне за советом или разговором, — Доминик смутился, говоря это, хотя это было обыденной вещью раньше. Когда они перестали разговаривать? До или после смерти Криса? Ховард уже не знал. Все время казалось, что после, но он помнил, каким отстраненным себя чувствовал в день рождения Мэтта, когда Беллами все время прилипал к Крису. Хотя Мэтт мог бы уделить Кристоферу время после, потому что, Дом знал, Мэттью позвал его с ночевкой. А Доминика нет. Сейчас, конечно, когда Дом знал, это приобрело совершенно иной смысл. И, он знал, что это его не касалось напрямую. Было бы странно остаться с ночевкой и спать на полу в гостиной рядом с Мэттом, зная, что по ту сторону лежит Крис, и что они хотят остаться наедине, а ты мешаешь. Даже если они не посчитали бы, что Доминик мешает и должен их оставить.