Ты

— Какого черта? — спросил он, стоило Мэтту подняться. Мэттью виновато смотрел на него. — Это не то, что ты подумал, тебе послышалось. — Именно поэтому ты знаешь, в чем дело, когда я даже не сказал? — Доминик натянул на себя джинсы, застегиваясь. — Что происходит? Мэтт понимал, что ему будет лучше сказать правду, и в тот же момент он ощутил присутствие Криса за своей спиной. — Не смей. Ты уже предал меня, если ты расскажешь, то ты уничтожишь меня. — Предал? — шепнул Беллами, совершенно забывшись: он все еще не был трезв. — Что? — Доминик теперь не понимал еще больше, когда смотрел на Мэтта. Ему и самому казалось, будто бы в комнате есть кто-то еще, кроме них, глядя на Мэттью, в это было слишком легко поверить. — Я… ничего. — Завали ебало, — рыкнул Крис. — Ты нас угробишь. Ты хочешь в психушку?! Казалось, от прежнего Кристофера совсем ничего не осталось. Мэттью видел себя как будто со стороны, он чувствовал, как холодные сильные пальцы сжались на его шее, он окончательно замер. — Жалкий пидорас, — Беллами теперь точно был уверен в том, что разочаровал его. — Мэтт, что происходит? — Доминик был напуган выражением его лица, Мэтт выглядел так, будто сейчас действительно может умереть по щелчку пальцев. — Скажи что-нибудь! Ховард не заметил, как лицо перед ним бледнеет, но не заметить, как Мэттью задыхается, становясь красным и тихо хрипя, было невозможно. Дом сделал выпад, ощупывая шею Мэтта, чуть встряхивая его. Прикосновение кого-то другого к обнаженной шее вернуло Мэттью ощущение реальности, и Крис оказался развеянным. — Что это, черт подери, было? — Ховард не находил слов, теперь совершенно по другой причине. — Что за чертовщина? Мэтт не ответил. Вместо этого он зарыдал, прижимаясь к Доминику, цепляясь за это ощущение реальности, понимая, что никаких рук на его шее нет. Дом молча ждал, прижимая Мэттью к себе, не давая ему отстраниться, чтобы этого не произошло снова, хотя внутри что-то так нестерпимо ныло, несмотря на весь ужас происходящего. Когда Беллами уже почти беззвучно всхлипывал, Доминик помог ему натянуть джинсы, чувствуя себя неловко от чужой наготы. — Я думаю, мне стоит рассказать, — шепотом начал Мэтт. — Не сейчас. Тебе нужно прийти в себя, — мгновенно отозвался Дом, обнимая его крепче. Ему стало почти все равно на то, что он испытывает по отношению к Мэттью какие-то чувства, ему хотелось только узнать, что происходит, и как он может помочь. — Нет, я думаю, лучше сказать, пока я могу, ведь, быть может, со мной и вправду что-то случится, — Мэтт глубоко вдохнул. — Я не знаю, как тебе это объяснить, но… — Но? — напомнил Доминик, выждав небольшую паузу. — Я вижу Криса. И слышу. С октября, кажется, начал слышать его голос. Дом не мог представить, что вся эта ситуация могла стать еще более непонятной, но это случилось. И теперь он ошарашенно смотрел на Мэтта. — Каким образом? — Ну, знаешь, он как будто в моей голове, и я все еще могу видеть его, разговаривать с ним, хотя, кажется, теперь он обиделся. Ховард читал о подобном, может, даже слышал краем уха однажды, но теперь осознал, что столкнулся с чем-то поистине страшным. — У тебя шизофрения? — Нет! Доминик, я правда вижу его, я могу его почувствовать, и он отвечает, когда я спрашиваю, и еще… — дальше Доминик не мог разобрать, Мэтт невнятно что-то тихо бормотал. — Мы с ним вместе, он попросил меня, но теперь разозлился, я даже не знаю, почему, я просто ничего не мог сделать. Но все встало на места, несмотря на смятое, неразборчивое объяснение Мэтта. — Мэтт, тебе стоит записаться к врачу, это ненормально. — Крис предупреждал, что ты так скажешь, — обиженно выплюнул Мэттью. — Давай, скажи еще, что меня надо изолировать, — Беллами отпрянул от него, вставая с дивана, вновь чувствуя холодные ладони на своих плечах. — Я не собирался говорить такого, но, Мэтт, послушай, это ведь и вправду ненормально, — Доминик резко поднялся следом, кладя свои ладони именно туда, где Мэттью чувствовал ладони Кристофера. — Я понимаю, что тебе больно, я просто хочу тебе помочь, это слишком далеко зашло. — Предлагаешь мне его убить? — Мэттью пронзительно посмотрел в зеленые глаза, его взгляд казался стальным, больным, глаза блестели, и Доминик осознал — это безумие. — Ты предлагаешь мне его убить? Ты в своем уме?! — Крис уже мертв. — Убери от меня свои руки, Ховард, — прошипел Мэтт не своим голосом, делая резкий шаг назад. — Крис жив. Он рядом со мной, каждый день. — Мэтт, пойми, пожалуйста, так не должно быть. Видеть мертвых — ненормально! Доминик пытался скорее доказать это самому себе. — Ты так говоришь, потому что позволил ему умереть, — Мэтт нахмурился. Он чувствовал, как злость к Доминику вскипает где-то внутри. — Я лишь не хочу допустить того, чтобы с тобой что-то случилось. — Я не позволю его любви убить меня, — самонадеянно бросил Мэттью, после чего резко развернулся, проходясь до вешалки у входа, и оказался в крепком непрошеном объятии, которое уже ничего не могло изменить. — Мэтт, я прошу тебя, тебе не стоит сейчас куда-то идти, — Доминик отчаянно схватился за него. — Мэтт, останься здесь, тебе нельзя оставаться одному. — Я больше никогда не останусь один, пока он рядом, — спокойно и тихо ответил Мэттью, выжидая момент. Он чуть шевельнулся, и Дом подумал, будто бы сейчас Мэтт может обнять его в ответ, передумать. Но вместо этого он резко ударил Доминика локтем в солнечное сплетение и нанес ногой точный удар в живот, отбрасывая скрючившегося Дома на пол, слыша, как он стонет от боли, не в силах подняться. Мэтт молча вышел на улицу. — Прости меня, — Крис стоял у крыльца, держа сигарету меж пальцев и зонт над головой. Он и вправду звучал виновато, но это все не было важно, ведь Крис стоял так близко, и Мэтт чувствовал, как ему становится легче с каждой секундой, пока Кристофер перед глазами. — Прости меня, что натолкнул тебя на такие мысли, я… Мэттью, не переживая больше о том, что их кто-то увидит, прижался к нему, крепко держа за спину, чувствуя, какой Крис теплый в этой промозглой весенней ночи. Без Криса у него бы не было больше ни одного утра, ни одной радости, ни одной весны, а теперь они оба здесь, и, несмотря на боль в ноге и ниже поясницы, Мэтт был рад разделить с ним этот момент, чувствуя умиротворение глубоко в груди. — Я люблю тебя, — повторил он, теперь бессчетно. — Давай просто забудем про это? Я совсем не хочу ничего обсуждать. — Если ты сможешь простить меня. — Я на тебя не в обиде, только, пожалуйста, не души меня больше, я правда испугался, и из-за этого мне… — Пришлось рассказать? — Да, я не знаю, мне кажется, я все еще немного пьян, — Мэтт примирительно улыбнулся, чувствуя, как рядом с Крисом его правда покидают все тревоги. Крис прижался губами к его лбу. — Нам недолго осталось, — печально сообщил Крис. — Мы покойники, — процитировал он любимого Мэттом Оруэлла. — Что ты такое говоришь? — Теперь Доминик все знает, он расскажет твоей матери, и тогда тебя вылечат. Меня… — Крис засмеялся. — А меня сотрут, и в твоей голове я больше не появлюсь. — Не говори так, Крис, этого ведь не случится, я уверен. Мэттью чувствовал, как страх снова сковывает его, поднял глаза выше, к лицу Кристофера, и вместо его радужек он увидел свои. С лицом Криса они выглядели по-настоящему жутко. — Мы ведь знаем, что ты врешь. Не нужно меня успокаивать, я ведь все понимаю. — Крис, пожалуйста, перестань так говорить. Я очень хочу домой. И лечь спать поскорее. Доминик наверняка вот-вот решит-таки проверить, не ушел ли я далеко. — Хорошо, я думаю, нам правда стоит поторопиться. Крис с улыбкой взял его за руку, после чего побежал, заставив Мэтта бежать в ногу с ним, но это было трудно. Мэттью знал, что надежды у них теперь мало. Они бежали, и Беллами правда чувствовал, как крепко сжаты их руки. — От меня не пахнет? — осторожно спросил Мэтт, когда они замедлили шаг, подходя к двери ближе. Крис приблизился к нему, принюхиваясь. — Нет, совсем нет. — Что мне сказать матери? — Скажи, что… — Крис призадумался. — Вы с Домиником немного поссорились. И ты обиделся, поэтому вернулся, но я не думаю, что она проснется. — Ты прав, я думаю, я лишь, — Мэттью помялся немного. — Не знаю, я почему-то переживаю, Крис. — Мы все равно мало что сможем сделать сейчас, так что тебе будет лучше выспаться. Мэтт кивнул. Они вошли внутрь, крадучись, пробрались в спальню, и Кристофер с порога поцеловал наконец его в губы. — Теперь иди, — он мотнул головой на кровать. Мэттью хотелось бы навсегда остаться в этом положении. Он стоял у выхода из спальни, чувствуя, как Крис держит его лицо в своих больших ладонях, смиренно улыбается в полутора сантиметрах от его губ, глядя в глаза из-под полуприкрытых век так устало. Он не хотел допустить того, чтобы это все закончилось, и в то же время реализм позволял поверить Уолстенхолму. Да, это правда может закончиться совсем скоро. — Я тоже тебя люблю, — сказал Кристофер так, будто бы Мэттью было нужно только это для того, чтобы лечь спать. И это было правдой. Беллами нехотя отстранился, но все же лег в свою кровать, и когда Кристофер прижался к нему со спины, это ощущалось намного правдивее, чем раньше, Мэтту казалось даже, что он чувствует, как слегка прогнулся матрас под весом второго человека. — Крис, — прошептал Мэттью. — Да? — Ты будешь рядом, когда я проснусь? — Да. — Ты же ведь придумаешь что-то, так ведь? — Я не могу обещать тебе, но, — Крис перехватил его крепче. — Я постараюсь. Я не хочу уходить. Мэтт не знал, радоваться ли ему такому ответу, казалось, будто вот-вот случится что-то непоправимое, и тогда они уже не справятся, их хрупкая связь сквозь миры и здравый смысл оборвется. И тогда у Мэттью не будет никакого повода, чтобы улыбаться, смеяться, писать песни, выходить на улицу и подставлять лицо солнцу, размышлять. У него больше не будет повода жить, хотя причин нет уже сейчас. Последним поводом был Крис. Лежащий рядом, знающий, что конец близок, как никогда, именно этот Крис, а не тот влюбленный юный слепец, который трагически погиб таким далеким летом. И Мэттью уже толком не понимал, какой же Крис — его. Его возлюбленный, его повод жить, его мечта. Казалось, он и вправду совсем рядом, тот самый, нужный, который много обижается и пропадает, но неизменно возвращается, не даря никаких надежд, но в то же время подавая повод. Повод жить. — Мэтт? И Беллами чуть повернул голову кзади, слушая.