***
— Антон, ты чего так рано проснулся? — поинтересовался уже не сонный друг, осторожно, как кот, приблизившись к упомянутому и заглядывая в его невидящий взгляд. Время на часах показывало семь утра. Макар поднялся вместе со своей женой, чтобы проводить её на работу, а потом и самому поехать по важным делам. Ну, важными делами он называл в своей голове встречу с преподавателями в колледже, чтобы сдать им необходимые домашние задания, доклады, рефераты и прочую бумажную волокиту, которая никому из двух сторон не упёрлась. Приходилось учится на заочке, чтобы успевать управляться с зарождающимся бизнесом, чтобы было время кататься по всей Москве и её области, решая всякие вопросы, которые возникали в процессе. И не сказать, что его такой расклад не устраивал. Знания от колледжа получал, корочку в конце обучения получит, а параллельно имеет возможность неплохо зарабатывать, пусть и не по будущей специальности. — Я и не засыпал, — честно пробурчал Антон и зевнул, только сейчас чувствуя накатившую сонливость и усталость, — Думал над нашим разговором, — тихо добавляет и садится на постели, не видя больше смысла пытаться уснуть. Как бы ни хотелось закрыть глаза и провалиться в бессознательность, бурные размышления не дали бы этого сделать даже сейчас. Проще не поспать и лечь вновь вечером, измотав себя за будний день, чем мучать себя сейчас. — М-м, — задумчиво протянул Илья и отошёл на кухню, с которой была соединена гостиная и отделялась лишь небольшим выступом на полу первой секции. Оригинальное дизайнерское решение, ничего не скажешь, — И что же ты надумал? — поинтересовался он, следом включая электрический чайник и такую же плиту, намереваясь готовить завтрак. — Что хуйня это всё, — чересчур агрессивно ответил Шастун, пожав плечами, и поднялся на ноги, потягиваясь и разминая затёкшие мышцы, — И эмоции хуйня, и чувства какие-то непонятные, хуйня. И только попробуй сказать, что это не просто чувства, а влюблённость, — пригрозил он другу, нахмурившись и помрачнев во взгляде. — И не собирался, — безразлично отозвался тот, не разворачиваясь и продолжая приготовление завтрака, — Тем более, пока ты в гневе, — хмыкнул, закидывая в сковороду помидор и колбасу. И под гневом имелась в виду не совсем обычная эмоция, которая покипит и испарится с небольшим промежутком времени. Имелась в виду следующая стадия, идущая после отрицания, которую «пациент» пережил либо ночью, пока не спал, либо ранее просто допускал подобные мысли и потихоньку пережил первую стадию. Конечно, был бы лучше второй вариант, более безопасный для психики, работающий, как приоткрытая крышка в кипящей кастрюле. — Конечно, я в гневе, блять! — всплеснул руками Антон, покачав головой, словно его школьный друг сморозил что-то уж совсем примитивное, — Я и какая-то влюблённость в мужика... Да это по своей сути антонимы! Мало ли какие эмоции были в момент близости с Арсом, ничего это не значит! — Хорошо, — будто не вовлечённый в диалог, Илья обернулся и взглянул бывшему однокласснику в глаза с лёгкой, ироничной улыбкой на губах, — Омлет с помидором, колбасой и сыром будешь? — Буду, — словно обиженный мальчишка отозвался тот и, громко посопев со всей ситуации, ушёл в ванную комнату. Илья и Алёна уехали почти в девять часов, не боясь, оставили гостя одного. Либо слепо доверяли, либо Макар помнил и знал своего старого друга настолько хорошо, что был в нём полностью уверен. Так или иначе, они лишь дали указание, что лучше не трогать, а что можно трогать смело, что нельзя никому дверь открывать, где найти запасные ключи и прочие такие нюансы. Антон кивал, как китайский болванчик, тепло проводил друзей и закрыл за ними дверь, зевнув. Нет, сонливость, не смей брать верх, прибереги себя на вечер. Ещё час Антон маялся по квартире, осматривал интерьер, знакомился с современным оборудованием, установленным в квартире, и про себя удивлённо цитировал фразу из давно забытого произведения: «До чего техника дошла!». Когда весь интерес к необычной технике закончился, вернулись и мысли в голову, которые вызывали только новый прилив агрессии. По разным причинам, потому и злость была разная. Где-то с разочарованием, где-то с неверием, где-то с опаской. Но Шастун думал об одном – всё это чушь и несуразица, на которой даже зацикливаться не стоит. Он думал об этом всём без остановки, не в силах остановиться и заводясь лишь сильнее, работая, как вечный двигатель. Решив, что если это не закончится или хотя бы не потеряет свою силу, то сойдёт с ума, поэтому начал внеплановое выполнение всех долгов, которые накопились. Пусть экзамены и были сданы на отлично, это не значит, что во время его загулов и других проблем не накопились хвосты. Самый дурацкий из них был по математике. Сколько тем не разбирай, сколько упражнений не выполняй, а математика остаётся весьма труднодоступным предметом для людей, которые во всякие науки погружаться не умеют и не имеют желания. И Антон не зря взял с собой пустую тетрадь на сорок восемь листов вместе с ручкой, карандашом и ластиком. Мало ли, что понадобилось бы, если бы остался на улице. А сейчас эта небольшая предусмотрительность сыграла на руку и можно было выполнить письменные долги, которые потом можно было просто вклеить или переписать в тетради по самим предметам. Выполняя долги на протяжении уже более трёх часов, Шастун поймал себя на мысли, что в квартире тихо. Не потому, что нет людей, кроме него. А потому, что за весь сегодняшний день не прозвучал громкий и заносчивый звук уведомления из соц сетей. Понятно, почему – из беседы выгнали, осуждение продемонстрировали, потому и не контактировали. Антон внезапно вспомнил, что должен отдать деньги на лечение Оксане и понял, что это может быть неплохим поводом поговорить хоть с кем-нибудь из компашки. У кого есть номер Окси, он не знал, но явно знали Ира или Дима, по большей части сохранявшие нейтральную, или, по крайней мере, менее осуждающую сторону.Антон Шастун Привет У тебя есть номер Оксаны, подруги Арса? Я хочу отдать деньги на лечение
Было самонадеянно писать вот так, без извинений или видимого раскаяния и надеяться, что тебя не заблокируют сразу же. Но выбора уже не было, приходится бездумно рисковать, веря в лучшее. Ответ пришёл лишь через час, видимо, Позов чем-то был основательно занят. Димозавр У Серёжи есть Но не вздумай писать ему, голову оторвёт без выяснения обстоятельств... Я ему напишу и перешлю номер тебеАнтон Шастун Спасибо большое, Дим
Дальше сообщения не последовало. Илья вернулся ближе к вечеру, завалился на диван рядом с одноклассником и стал бурно рассказывать о своём визите в колледж, то, как приняли работы и его самого. Рассказывал так увлекательно и настырно, что даже удалось отвлечься от небольшого самобичевания, которым целый день приходилось страдать не по своей воле. Из гнева Антон медленно перетёк в торг, когда смог остыть как раз перед приходом хозяина квартиры. Просто поймал в один момент себя на мысли, что уже не злится, но признавать факт влюблённости в Арса по-прежнему не хотелось. Потому посыпались оправдания самому себе, чем и утешал, пока выполнял долги по учёбе. — Ну чё, как там твой гнев? — невзначай поинтересовался Макар, резко выдёргивая слушателя из своего увлекательного рассказа о колледже, заставляя вспомнить о других немало важных вещах. — Да не злюсь я уже, — махнул Антон рукой и, отложив от себя тетрадь, потянулся руками к верху, — Но мне всё ещё кажется, что это не влюблённость. Привязанность, может быть? Или желание найти для себя фигуру «отца» в другом человеке? Мне кажется, что-то из двух. — Ты собрался чувствами торговаться? — с явным намёком на третью стадию, прыснул со смеху Илья и поднялся с дивана, медленно шагая на кухню. Антон, заинтересованный в разговоре, пошёл следом и сел за обеденный стол, который находился совсем неподалёку. — Почему сразу торговаться? Просто подбираю верную альтернативу тому, как ты описал их, вот и всё, — закатил глаза он и сказал так, словно это было что-то само собой разумеющееся. Но таковым оно явно не было, и пока понять этого ему было не суждено. Через стадию поймёт, а пока пусть верит во что угодно, хоть в какой-нибудь приворот или заговор. — Ну-ну... — тихо усмехнулся Макар, доставая из морозилки мясо, — Алёна придёт через час, пообещала приготовить то, о чём говорила вчера. Хочешь прогуляться? — как ни в чём не бывало перевёл тему он и обернулся к собеседнику, сложив руки на груди. Порой его взгляд был таким тяжёлым, уставшим и безразличным, что казалось, словно всё происходящее ему надоело и нафиг не сдалось. Но, благо, это была лишь особенность его мимики и строения лица в целом. Его действия всегда показывали настоящее отношение к ситуации. Антон понял это только после второго семестра восьмого класса и был несказанно рад, не боясь больше взгляда из-под лба при какой-либо фразе. — Давай. Зайдём на заброшку? — воодушевившись предложением, спрашивает он и поднимается со стула, получив кивок. Быстро собравшись, парни пошли на родное место, где по-прежнему не было никого. Удивительно, но ни бродячие собаки, ни люди без определённого места жительства не приметили этот старый дом в качестве временного убежища или вовсе постоянного дома. Это, естественно, только к лучшему. Решение посидеть на крыше, где спустя чуть меньше года абсолютно случайно повстречались, было принято молча. Усевшись на старой лавочке с облупившейся краской, бывшие одноклассники стали тихо наблюдать за природой. За тем, как уже озеленели деревья из-за листьев, за тем, как прилетевшие с юга птички заново всё осваивают, громко чирикая, переговариваясь друг с другом. За тем, как расцветает вся природа и как с каждым днём всё теплее греет солнце. И сразу становится хорошо. — Пойду потом деньги на лечение отдам... — развеял общее молчание Антон своим тихим и сосредоточенным голосом, глядя вперёд, чуть откинувшись на спинку лавочки, — Может Оксана и Арс ко мне смягчатся... — Когда пойдёшь? — поинтересовался Илья спустя недолгую паузу, сложив руки на груди. — Когда Дима перешлёт мне её номер. Сразу напишу, договоримся о встрече, наличкой всё отдам. — К Арсению заглянешь? — Нет, не могу. Пока не могу. Да и вряд ли меня Оксана подпустит к нему, — хмыкнул Шастун и продолжил, — Она к нему очень трепетно относится, ты бы видел. Как брат с сестрой, — Макар задумчиво покивал головой, тем самым завершая маленький диалог. Им двоим надо немного тишины и пространства, чтобы подумать о своём – одному о своей семейной жизни, карьере и будущем в общем, а другому — о своих новых чувствах, друзьях и родителях, которые сейчас, кажется, будут переживать развод. В эту пору им мешать совсем не хотелось, да и в этом не было нужды. Нужен будет – напишут и позовут. А пока можно даже не соваться домой, где происходят не самые приятные разговоры и всплывают не самые приличные подробности из случившегося открытия. Спустя полчаса непрерывного молчания ребята, перекинувшись парочкой слов, поднялись с лавочки и пошли встречать единственную даму их квартиры. Алёна встретила двоих особенно тепло, обняла крепко и рассказала о том, как прошёл её рабочий день, пока шли домой. И она никогда не была навязчивой в своих разговорах, щебетала так увлекательно, что слушать её хотелось всегда в независимости от самой истории. И Антон действительно слушал, иногда спрашивая её о чём-то, что его интересовало. Сфера маникюра им ещё совсем не изведана, а потому и хочется узнать побольше о разных нюансах. Оставшийся день прошёл на удивление позитивно и приятно. Втроём ребята поужинали, вспомнили былые времена, когда были одноклассниками, рассказали друг другу кучу историй с того времени, о которых собеседники могли не знать. А под конец вечера парни попробовали блюдо Алёны, высказавшись о нём исключительно положительно, вызвав смущённую улыбку и чуть порозовевшие щёки от радости и довольства собой. Потом разошлись спать. И Антон смог уснуть с лёгкой улыбкой на губах.***
Прошёл ещё целый день, прежде чем Дима прислал номер Оксаны. Не понятно, что так застопорило процесс выведывания одиннадцати цифр, с помощью которых из полезного можно найти разве что соц сети. Но, когда Антон получил их, вся уверенность куда-то испарилась. Стало стыдно писать и появилось куча версий «А что, если...?». И все эти версии были не утешительными. Но раз уж собрался писать, то нужно попытаться, к тому же, цель благая и вряд ли за такое желание пошлют на три русских буквы, правильно? Найдя по номеру телефона аккаунт в одной из соц сетей, вдохнув побольше воздуха и смелости, написал:Антон Шастун Привет. Прости, что так в наглую пишу тебе... Где мы можем встретиться и когда, чтобы я отдал тебе деньги на лекарства для Арсения?
Ответа не было долго, до самого вечера. Сообщение оказалось прочитанным только спустя два часа, но ситуацию это не поменяло, хотя девушка несколько раз появлялась в сети, о чём говорила характерная надпись внизу аватарки. Пришлось вновь ждать, что довольно сильно напрягало. А вдруг не ответит вовсе, заблокирует и напишет заявление, несмотря на то условие, что сама же выставила? Чёрт её знает. Оксана Суркова Завтра в час, около тц Последовал ответ лишь поздним вечером, когда прошёл вновь очень уютный ужин с Макаровыми, но несмотря на это Антон смог выдохнуть с облегчением. Встреча состоится, его не заблокировали, а значит, что ещё не всё потеряно.***
— Такое ощущение, что на свиданку собираешься, — посчитал нужным прокомментировать Илья, оглядывая, как Антон усиленно приводит себя в порядок, укладывая одежду красиво и волосы, чтобы не выглядеть человеком, сбежавшим из своего дома и ночующим у друга, каковым и являлся. — Скорее, как на суд. Там тоже прилично надо выглядеть, — помрачнев, серьёзно ответил Антон и провёл пятернёй по непослушным кудрям чёлки, разглаживая их. — Верно подметил, — не остался в долгу Макар, и, когда друг надел свои белые кроссовки и накинул лёгкую куртку на плечи, пожал ему руку, — Ну, давай. Ни пуха, ни пера, как говорит матушка. — К чёрту, — будучи не суеверным человеком, пробормотал Антон чересчур нервно и, перепроверив карманы на наличие всего, что его интересует, вышел из квартиры. Оказываться на чужой улице, выбираясь не из родного дома, стало интересным опытом и вызвало какие-то тревожные, неуютные нотки. Конечно, чертовски хотелось домой, но пока не поступит звонок о том, что всё хорошо – туда ни ногой. Благо Илья позволял наглеть, оставаясь так надолго в гостях, да и Алёна была не против новых ушей, которые могли слушать её истории, да ещё так увлечённо. Ещё чуть-чуть — и станут подружками-сплетницами! Оказался Шастун около нужного тц за десять минут до заявленного времени. Повертелся, осмотрелся, начал курить сигарету из-за нервяка, и, уже делая последнюю затяжку, наконец заметил спешно идущую навстречу фигуру. Оксана была серой. Не только её одежда в чёрных и серых тонах, но и её лицо лишилось красок, а под глазами залегли тени, делая её обычно милый и лёгкий взгляд тяжёлым, грубым и жёстким. Или она сделала его таковым специально, надеясь показать Антону, что шутить шутки больше не собирается. — Удивительно, что решился встретиться лично. Не боишься, что в рожу дам? — она подняла этот свой взгляд на него, пробежалась им с ног до головы и скептично дёрнула бровью. Возможно, такое желание действительно было, но и ума ей хватало, чтобы не потакать ему. — Это будет справедливо, — переминаясь с ноги на ногу и под шумок выкинув сигарету себе за спину, пробубнил Шастун и, вытащив из внутреннего кармана куртки белый, классический конверт, протянул его девушке, — Надеюсь, столько достаточно будет? — За такое не откупишься и миллиардом евро, — закатила она глаза, и, на удивление, переняв мягко конверт из податливой руки, открыла его и пересчитала деньги. Её глаза на секунду расширились, выдавая удивление, — Но сама инициатива похвальна. Украл? — На день рождения подарили, — опустив глаза на асфальт, честно отозвался Антон и шмыгнул носом, — Я не настолько идиот, чтобы деньги красть. — Ну-ну, — вздохнула Оксана и убрала конверт. Взгляд её, кажется, немножко смягчился. Понятное дело, что она и на старости лет не простит такой поступок по отношению к её лучшему другу, будет помнить о нём. Но благодаря тому, что на лекарства, всё же, деньги Антон отдал, в её голове появились сомнения, что совесть всё-таки в нём есть. Плохо работающая порой, заторможенная, но есть. — Как там Арс?.. — пересилив свой страх и наплевав на то, как предательски дрогнул голос в начале вопроса, а потом дрогнул лишь сильнее при упоминании имени, поинтересовался Шастун, облизав пересохшие губы. Окси замолкла. Гладила конверт пальцами, задумчиво кусала кожу на нижней губе, осматривала местность по сторонам, но медлила с ответом. Да что уж, ей и самой неприятно вспоминать то, в каком состоянии она застала своего дорогого друга, и как тяжело ей было потом, дома, сидя на диване с гулом в ушах и сухими от вытекших слёз глазами. — Плохо, Антон. Если бы всё ограничилось синяками и ссадинами, то я не была бы такой злой. Ты ему нос повредил, бок отбил. Совесть не мучает? Кошмары не снятся? — и тут её мраморная маска дала трещину. В глазах появились проблески чувств, которые она испытывает в душе и так старательно прячет сейчас. И глядя в эти небесные, большие, полные разочарования, ненависти и страха глаза, Антону правда становится безумно совестно, что хочется броситься под одну из проезжающих мимо машин. Внезапно накрывает осознание, что хочется искупить свою вину перед Арсением, сколько бы денег отдать не пришлось и сколько бы не пришлось бегать. Бегал бы до тех пор, пока не упал бы на колени, а дальше полз. Воровал, работал на десяти работах, если потребовалось бы. И проговаривал слова прощения столько раз, пока не онемеет рот. Захотелось вновь дружить, общаться, чувствовать этого невероятного человека и получать тёплые чувства взамен. Захотелось быть рядом... — Мучает совесть... Поэтому я и отдал тебе деньги. И готов помогать с чем-либо, — только и получилось пробубнить под нос Шастуну, виновато опустив голову, — Мне жаль, что я так поступил, но уже время вспять не вернуть, — добавляет, уткнувшись ногтями в свои мягкие ладони, что скрыл в карманах. И вновь молчание. Оксана осмотрела бедолагу с ног до головы, внимательно всмотрелась в его лицо, а после грустно вздохнула. Видимо, отголоски совести увидела и сожаление, которое накрыло его и проявилось сейчас. — Не надо никакой от тебя помощи, — фыркнула она, заставив поднять на себя настороженный взгляд, — Деньги ты выделил, а никакой помощи больше от тебя не потребуется. И подумай ещё получше о содеянном и о том, как тебе вымолить прощение у Арса, — напоследок посоветовала она севшим голосом и, развернувшись резко на сто восемьдесят градусов, ушла, оставив после себя лишь пустоту и совет, который, конечно, действенный, но так тяжко применяемый на практике...***
— Макар, как ты назвал людей, которым нравятся оба пола? — вопрос настолько неожиданный для упомянутого, что вода, которую он пил, чуть ли не выливается через нос. Точнее, было очевидно, что Антон рано или поздно примет свою влюблённость, но сложившаяся тихая обстановка просто не располагала, что этот момент наступит именно сейчас. А Шастун просто думал все четыре часа после встречи с Оксаной. Вспоминал, старался анализировать и принимать все чувства, которые возникали. Так и смог понять, что же на самом деле чувствует к Арсению. Желание касаться его, обнимать каждый раз при встрече, прощании и просто так – явно не про дружеские чувства. Когда в Новый год, стоя на кухне и глядя друг другу в глаза, хотелось большей близости, хотелось поцеловать, прижавшись к грудной клетке своей, принимая тепло. Когда на даче, в той тёмной гостевой спальне, во время поцелуя и этих ласк не хотелось оттолкнуть просто потому, что и самому хотелось того же, подарить это же в ответ, но было страшно. Хотелось быть с Арсением рядом постоянно, чувствовать его касания и влюблённый взгляд, глядя в ответ таким же, не боясь быть осуждённым за такой порыв своих чувств. Каковым же было принятие? Спокойным. Это стало таким очевидным, что даже удивиться самому себе не получилось. Зато получилось разочароваться, растеряться и испугаться: что делать дальше – непонятно. Идти с этим признанием к Арсу? Пошлёт и даже бровью не поведёт. Скрывать? Себе же хуже сделает, этап сокрытия даже самому себе пройден и ни к чему хорошему не привёл. Именно из-за этого Арсений в больнице, именно поэтому Антон злился на него. Потому что заметил все эти изменения за собой и уже тогда вогнался в панику, даже не понимая причины. И причину, всю ответственность за своё состояние пришлось скинуть на ни в чём не повинного человека. — Бисексуалы. Би. Бишки. Бершки, — Шастун, в очередной раз вынырнув из своей думы, удивлённо уставился на друга, явно почуяв подвох в последней вариации, — Шучу, последнее лишнее. А что такое? — Да я походу этот... ну вот тот, кого ты назвал. Или мне нравятся женщины и Арсений, — слышится плохо сдерживаемый смех, — Да не смешно, блять, Илья! — Прости, но нет такой ориентации «нравятся женщины и Арсений», — оставив попытки спокойно выпить воду без опаски, что та польётся через нос, открывая новый водопад на Земле, Макаров сел на диван рядом с другом и хлопнул его сильно по плечу, — Ну поздравляю, ты полностью принял и осознал свою влюблённость! Каковы ощущения? — Страшные. Чувствую себя неправильным, — сразу же ёжится Антон, проводя ладонями по предплечьям, — Всегда призирал парней, которым нравятся парни, а тут вот... — В этом нет ничего страшного, Тох. Да, мы в России, и подобные прошлому тебе гомофобы очень плохо относятся к людям, любящим свой пол. Мы ничего с этим не сделаем. Просто можно быть чуть осторожнее и всё! Да и не все будут сразу бросаться в драку, в основном, проходящим мимо людям абсолютно фиолетово, девушку или парня ты держишь за руку, — вдохновляющая, спокойная, размеренная речь придала немного успокоения, от чего дышать стало полегче. Груз с плеч, конечно, не упал, но его немножко придержали, давая передышку. — Хочется верить, что так оно и есть, — едва размыкая рот, бубнит Антон и усмехается, скорее нервно, чем радостно. На глазах проступает влага, почему-то отчаянно хочется поплакать. Мда, ещё долго придётся привыкать к новой особенности себя. И привыкать правда пришлось долго. Антон ещё пару дней прожил у Ильи, пока не было учёбы, изучал свою ориентацию в интернете досконально, чтобы было понятно, с чем можно столкнуться далее. Ничего особенного, кроме кризиса ориентации, который, вроде как, проходит сейчас, не вычитал. Стало чуть свободнее дышать. Но, к сожалению, более-менее мирное время подошло к концу: следующий день – учебный, и надо бы возвращаться домой. Возвращаться, чтобы встретиться с людьми, с которыми не общался уже больше недели. Возвращаться, чтобы вникнуть в ситуацию, сложившуюся у родителей и как-то принять в ней участие. Возвращаться, чтобы наконец принять нового «себя». — Ты в курсе, что мы не навсегда прощаемся и ты можешь приходить в гости, когда захочется? — контролируя сборы одноклассника, интересуется Илья, облокотившись о стену в коридоре и сложив руки на груди. — В курсе. Но ощущение похоже на то, что мы никогда не увидимся, — нервно усмехается тот, натягивая ботинки на тонкие носочки, пока шоппер активно спадает с плеча каждый раз, когда его натягивают обратно, — Постараюсь заглядывать к тебе, честно, — управившись с тяжкой задачей, он выпрямляется и улыбается своему другу. — Верю. И не забывай писать, — не сдержав ответной улыбки, Макар поддаётся вперёд и прижимает Антона к себе ненадолго, похлопав по-братски по спине, — Давай, удачи. Передавай маме привет, если обстановка позволит. — Разумеется, передам, — поправив рукав и помахав Алёне, у которой сегодня был выходной, Шастун толкает металлическую тяжёлую дверь и выходит. Путь на лифте долго не занимает, и, ступив на улицу, вдыхает полной грудью свежий, почти что летний воздух. Пора начинать изменения своей жизни.***
— Антон так и не писал тебе? — грустно вздыхая, интересуется Катя, поглаживая своего молодого человека по коротко стриженной голове. — Не-а. Как с Оксанкой встретился, так и всё, след простыл. Может и не собирается с нами связываться больше. — Нам же лучше. Меньше конченных в окружении – легче дышится, — бездумно бросает Серёжа, отпивая свой утренний кофе из термоса, и едва не выливает его обратно, наблюдая, как в кабинет тенью проходит высокая фигура. И, конечно же, такая реакция заставила обратить внимание на неё остальных. Антон с натянутым на голову капюшоном хотел пройти не замеченным, но благодаря его росту, этого сделать не удалось. Он остановился перед своей партой, где уже собрались друзья, снял капюшон и осмотрел лицо каждого, их реакцию. Понятно, все они ждут какого-то разговора. Но только вот как его начать? — Привет, — прокашлявшись, здоровается первым Шастун, и, так как в ответ ничего не следует, кроме кивков от некоторых, продолжает, — Я понимаю, что сотворил хуйню. Точнее, понял это окончательно на выходных. И понял, с чем была связана моя вспышка ненависти. — С тем, что ты просто мыслишь стереотипно и быдловато? — фыркнула Даша, не сдержавшись. — С тем, что я отвергал в себе любовь к Арсу, ясно? — это признание далось труднее, чем ожидалось. Дыхание участилось, просторная аудитория резко стала в три раза теснее, от чего захотелось открыть все окна в ней, чтобы можно было легче дышать. Руки в миг превратились в ледышку и чуть затряслись, потому, чтобы не показывать такой слабости перед друзьями, Антон убрал руки в карманы толстовки и ушёл на последнюю парту, кидая на её поверхность шоппер и укладывая свою голову поверх, пряча лицо. Подростки переглянулись. Все, конечно, догадывались, что итог будет таким, но как бы ты готов не был – это заявление всё равно поражает в самое сердце. Оправдывает ли оно случившееся? Ни в коем случае. — Я рада, что ты осознал это, — подошла к парте первой Ира, неловко улыбнувшись, когда Шаст поднял голову, — Осталось это рассказать и Арсу после извинений. — Да... Кстати, есть какие-то новости о нём? Как его самочувствие? Деньги помогли? — Помогли, — резко очутившись рядом, встревает в разговор Дима, сложив руки на груди, — Идёт активно на поправку. Ездили недавно к нему, всё такой же весёлый. — И всё такой же влюблённый, — дополняет Кузнецова, опечаленно вздохнув, — Вам обязательно нужно будет поговорить после его выписки. — Я уже разрабатываю в голове план, как это организую, — впервые за разговор искренне улыбается Антон, — Я могу сесть к вам? — теребя кольца на пальцах, интересуется он, опустив стыдливо взгляд. Рушить взаимоотношения легче простого, а вот восстанавливать, как оказалось, раз в пять труднее. — Ну попробуй. Если не боишься Серёжиной кары, — подойдя ближе, Дима легонько хлопает друга по плечу, а тот поднимается, направляясь к своей парте и оставшейся части компашки. И всё, кажется, постепенно налаживается.