***
Судя по квартире, Илья всё ещё живёт один. Разве что кроссовок при входе больше... Да и меньше они как-то по размеру, чем должны быть. И куртка какая-то маленькая, пудрово-розовая висит, странная. Пазл в голове складывается, когда, пройдя в гостиную, Шастун видит раскрытую женскую косметичку на столике, в которую небрежно запихнута косметика. Кажется, её обладательница сильно торопилась куда-то. — Ты с девушкой живёшь? С Алёной? — с трудом шевеля последними извилинами, интересуется Антон и видит довольную, явно гордую ухмылку. — С женой. И да, с Алёной, — кивает Илья и следом указывает рукой на диван, приглашая присесть, — Свадьба месяц назад была. — Козёл, и не позвал даже! — Прости, Тох, мы расписывались в кругу родственников, — жмёт он плечами. — Знаю я твоё «в кругу родственников». Небось человек сто набрали, — насупился Антон и, вопреки своему наигранному недовольству, упал на диван позади себя, сложив руки на груди. — Двадцать человек было, — он взмахивает руками со взглядом «А я же, блять, сказал!», смешавшийся с осуждением, — Ой, да там неинтересно было даже. Забей, я тебя на годовщину позову, — и взгляд становится мягче, на лице проступает улыбка, — Чай или кофе? — А что покрепче есть? — Покрепче кофе... Ну ты и загнул, — качает головой Илья с усмешкой, — Неужто всё так плохо? — улыбка тут же чуть стихает, он достаёт из шифоньера бутылку с джином и следом вытаскивает из холодильника сок с апельсином. — Я тебе расскажу, и ты ахуеешь. Стало понятно? — улыбается немного грустно Шастун и принимает в руки стакан с уже разбавленным своеобразным коктейлем, принюхиваясь к аромату, — М-м, классно пахнет. — Ещё бы, — хмыкает Макар, плюхаясь рядом со своим стаканом в руке недалеко от бывшего одноклассника, — Рассказывай. Будем разбираться, — и начался долгий, мучительный монолог длиной более, чем в полчаса. Антон рассказал всё – от первой встречи с Арсением, заканчивая тем, как оказался на заброшке и что этому поспособствовало. Не поскупился на подробности ни в одной части истории, рассказывая всё, как на духу. Антон знал, что сейчас его прочитывают. Макар пошёл учиться на психолога и ещё в школе много понимал в психологии, а потому приходить к нему за советами было одновременно полезно и больно – друг вытягивал все потаённые нюансы, помогал разобраться, а после ощущалось опустошение, словно из тела выпотрошили чувства и оставили вот так. Илья – отличный психолог и друг, потому и советы его были безумно действенными. Потому Шастун и рассказывает всё, не боясь быть осуждённым. — Занятно. А можешь рассказать об Арсении Сергеевиче? Какой он по характеру, по внешности. Опиши его, — выслушав весь рассказ, просит внезапно и будто бы не в тему, Илья, чуть нахмурившись и сделав ещё глоток коктейля. — О... Даже не знаю, с чего начать, — озадаченно прошептал Антон и задумался на несколько минут, предаваясь воспоминаниям, — Он красивый... — на лице появляется трогательная улыбка, которой парень сам не замечает за собой, — У него тёмные, гладкие волосы, которые вечно красиво уложены каким-то вкусно пахнущим гелем. Но, кстати, когда он снимал шапку зимой, а те оказывались растрёпанными – было ничуть не хуже! Повезло ему с волосами, короче. Глаза голубые, как самая красивая лагуна, которую я могу себе представить. Он подкаченный, явно ходит в зал в свободное время или дома упражнения выполняет, не интересовался как-то. И улыбка у него заразительная. Вечно улыбаться заставлял ею, — улыбка становится смущённой, юноша опускает взгляд на свой коктейль и щёки его едва алеют, — По характеру он мягкий. Не в плохом смысле, он не тряпка... Он добрый, рассудительный, знает, как помочь и в какую именно минуту, никогда не лезет, если видит, что в этом нет нужды и никогда не переступает личные границы, если ему не дозволено, — щёки предательски алеют сильнее, но взгляд чуть тускнеет. Вспомнился тот злополучный вечер, — Он с чувством юмора, но и мозгами не обделён. А ещё он тёплый. Даже если замёрзнет – может согреть меня... — заканчивает, наконец, рассказ и поднимает взгляд на притихшего будущего психолога, который смотрел в ответ и хмурился, обдумывая всё сказанное и подмечая каждую эмоцию на лице. Долго думает, делает ещё два глотка коктейля и наконец, кажется, что-то надумав, кивает самому себе. — Ты отзываешься о нём хорошо, несмотря на то, что тебе якобы было неприятно в один из ваших эпизодов, — задумчиво произносит он и свободной рукой оглаживает свою ещё короткую бородку, — Опиши ещё раз то, что произошло. Старайся вспомнить все детали. — Я попробую, — кивает Антон, понимая, что Илья зацепился за что-то и хочет найти кончик воображаемого клубка, чтобы потянуть и наконец распутать его, выпуская все чувства, — Мы зашли в гостевую комнату, где было темно, чтобы наконец-то поговорить. Мне было очень жарко, не знаю, почему, наверное, из-за того, что я шампанского выпил немало. Я начал спрашивать у Арсения, почему он игнорировал меня на протяжении трёх недель, но он молчал. Я стал повышать голос, чем, видимо, взбесил его. Он попросил меня помолчать, схватил меня за руку и стал водить своей по моей, — он повторяет тот жест, показывая на себе, как это было, и вздрагивает, словно от подувшего холодного ветерка, — Потом я три раза позвал его по имени, чтобы привести как-то в чувства, а он прижал меня к стене. Признался, что игнорировал меня из-за своей влюблённости, — делает глубокий, рваный вдох, — И я замер. Я был так шокирован, что с трудом дышал, не то, чтобы разговаривал. Арсений приблизился и поцеловал меня, — Антон нервно ёрзает на диване и сжимает ноги между собой сильнее, облизнув внезапно высохшие губы, — Ну... Поцелуй можно не описывать детально, я надеюсь? — под конец возникла хрипотца в голосе, от которой быстро избавляется, делая небольшой глоток коктейля. — Да, мне и так всё предельно ясно, — кивает Макар и откладывает стакан в сторону, — Давай договоримся – ты меня выслушаешь спокойно, не перебивая, и постараешься обдумать мои слова. Постарайся представить, словно мы говорим не о тебе, а о ком-то другом, если вдруг станет совсем невыносимо слушать, хорошо? Тут нужна холодная голова, — трёт ладони друг о друга он, закусывает нижнюю губу и смотрит на своего удивлённого друга. — Ты меня пугаешь... Но ладно, я постараюсь, честно. — Ты неровно дышишь к Арсению, — Антон нахмурился и хотел уж было возмутиться, но ладонь, поднятая в жесте «стоп», не позволяет продолжить, — Мы договорились, — припоминает Макаров, и, когда собеседник закрывает рот, показывая, что готов слушать дальше, продолжает, — Так вот. Я, как наблюдатель со стороны, который просто выслушал историю от тебя, могу сказать, что он тебе не безразличен. Когда ты описывал его, ты улыбался, у тебя даже щёки покраснели, значит, мнение у тебя о нём не такое плохое, как ты пытаешься себе навязать, — Шаст касается недоумённо своих щёк и те ещё оказываются тёплыми, как бы подтверждая слова, сказанные чуть ранее, — А когда ты рассказывал о вашем поцелуе, то явно не испытывал рвотного позыва, даже наоборот. Я знаю людей, у которых был подобный эпизод и которым не понравилось – реакции, конечно, разные, но ни один из них не описывал это с таким трепетом, как ты. Вывод напрашивается сам собой, но ты знаешь – это лишь мои наблюдения, и я могу в чём-то ошибиться. — Я же не гей, Макар! — восклицает Антон, непонимающе закачав головой. Нет, Илья явно ошибается. До этого не ошибался, конечно, но сейчас, когда они давно не виделись, наверняка ошибается. Так ведь, да? Ошибается же? — Не обязательно, что гей. Есть и бисексуалы, — жмёт тот плечами и делает медленный глоток своего коктейля. — Кто?... — спрашивает Антон и, даже неожиданно для себя, действительно заинтересовался этим понятием. — Это люди, которые воспринимают и мужчин, и женщин как потенциальных партнёров в романтическом и сексуальном плане. Я помню, как тебе нравились девушки, но ещё помню твои резкие высказывания насчёт Славы из параллели, который был геем и которого застукали с парнем в туалете на перемене. Помнишь? — Так разве это и не доказывает, что я точно не могу любить парней? — непонимающе захлопал ресницами Антон, взмахнув рукой, отчего содержимое стакана чуть не вылилось за его пределы. — Наоборот, Тох. Ты можешь быть тем, кто отрицает свою ориентацию и не может её принять, потому срывается на других, кто её принял. Грубо говоря, конечно, но суть ты уловил. — Да не может быть.. — качает головой Антон и как-то нервно посмеивается. Почему-то мысль, что он мог отрицать свою ориентацию, кажется глупой, неразумной, неуместной, но при этом вызывает странные эмоции, которые тут не свойственны: страх, тревожность и даже какую-то обиду. Всё сразу стало таким сложным. — Отрицание.. — прошептал Макар, сделав глоток напитка и спрятав за стаканом лёгкую улыбку. — Что? — Ничего. Так ты говорил, что со всеми поссорился, а родители в скандале... И жить тебе, получается, пока негде, я правильно понял? — Получается, так, — Шастун вздыхает, не заметив, как ловко перескочил с темы на другую его собеседник. Умелый он психолог, конечно, — Я думаю, что сниму на недельку комнату хотя бы, не знаю... Деньги с дня рождения потрачу. — Оставайся у меня. Алёна не против будет, зуб даю. Только спать на диване придётся, кровать только в нашей спальне, третьим не примем, — Антон смеётся с шутки друга и тут же как-то оживляется. Предложение такое неожиданное, но такое нужное, даже несмотря на весь рассказ, где было описание избиения и всей его жестокости. Илья – необычный, но безумно хороший друг, понять мотивы которого нереально, как и его советы порой, которые в итоге оказываются самыми действенными. — Даже не знаю, неловко вас стеснять как-то, — жмёт плечами Шастун и видит, как Макаров закатывает глаза. — Если я предложил, значит, нам не будет неловко. Логично? — получив кивок, кивает и сам, — Значит, оставайся. Пересидишь недельку, пройдёшь все стадии и пойдёшь домой. — Какие стадии, Макар, бля? — хмурится Антон, на что его друг лишь загадочно ухмыляется, поднимаясь с дивана и беря в руки телефон. — Узнаешь. Я сейчас Алёну предупрежу. Располагайся пока что, — и уходит в коридор, начиная переговариваться со своей женой. Честно говоря, Шастун перестал понимать Илью вообще. Говорит о каких-то стадиях, бисексуалах... Стало лишь ещё непонятнее, но появилось странное ощущение тревоги, которое не хотело рассеиваться. Что значит «влюблён в Арса»? Это бред сивой кобылы, да и только! «Да?..» — думает Антон, зайдя в ванную комнату днём после плотного обеда, и стоит под струёй воды в душевой кабине, глядя на кафельный пол. Возникают флешбеки, в деталях, в чувствах и красках, которые Антон пытается уловить, стараясь не противиться самому себе. Первая встреча – Арсений ярко улыбается на входе, а потом помогает найти нужный кабинет, просто подкупая своей невероятной харизмой. От беспечности двоих появляется на лице улыбка, но следом приходит хмурость. Нет, не может же быть такого. «Не может?..» — Антон сидит за столом во время ужина, ковыряя вилкой жареную картошку с куриной грудкой, не в силах запихнуть хотя бы кусочек. Алёна о чём-то мило щебечет своему мужу, рассказывая о сегодняшних клиентах в салоне маникюра, где она работает мастером, и от неё приятно пахнет свежестью с улицы и цветочными духами. Но в разговор Шастун не вникает. Он предаётся воспоминаниям, впервые позволяя себе окунуться в них с головой и дать скрытым чувствам проявить себя. Вот они делают декорации, его спалили за курением и за тем, что произошло дома нечто нехорошее. Тепло освещаемый солнцем кабинет, запах клея и кофе, картон повсюду и вечные вопросы от Арса о самочувствии, устал ли и не нужен ли отдых. Вспоминает, как было комфортно в этот момент, как до него впервые коснулся Арс – погладил по голове, медленно, осторожно, словно гладил дикого зверька. Нет, Антон просто нуждался в заботе в тот момент, это ничего не значит, они просто друзья! «Друзья?..» — Антон идёт следом за Макаром в магазин, в который их послала (хорошо, что не матом) Алёна, требуя для завтрашнего блюда парочку ингредиентов, которые должен был купить муж ещё днём, но забыл. А Шаст даже не смотрит под ноги. Его взгляд расфокусирован, не цепляется за что-то конкретное. Кино в голове набирает обороты. Вот Арсений провожает его до дома в первый раз и с ухмылкой подмигивает, обещая разговор на тему объятий двух мужчин, пока сердце подростка бешено стучит от недавнего опыта этих самых объятий. Это просто волнение от близкого контакта с таким невероятным человеком... Стоя на кассе, Антон кажется обречённым. Прохождение пропущенных тем по математике дома у Арса, их прогулки зимой, первый раз, когда было разрешено перейти на «ты». Их совместный Новый год. Антон впервые рассказывает о своей семейной проблеме открыто и тут же угождает в объятия, от которых хочется растаять, как мороженое в тёплых руках. От которых хочется лишь сильнее прильнуть к этому человеку, поластиться о его грудь, как кот, вдыхая его особенный сладкий аромат. А затем долгий взгляд друг другу в глаза, который работал, словно гипноз. И в это время хотелось чего-то большего. Хотелось поближе рассмотреть глаза, ощутить на своих губах тёплое дыхание, от которого бы мурашки пробежали по всему позвоночнику... Шастун уже в квартире, раскладывает себе диван на ночь. Вот он уходит в недолгий запой от того, что его все оставили после Нового года, бросили, словно котёнка на улице. Но, кажется, это был предлог самому себе. Больше всего в тот момент не хватало Арсения, его тепла, терпкого запаха одеколона, который опьянял похлеще любого рома, и его ярких, голубых глаз, направленных только на него и никого больше. Антон только сейчас понял, как сильно скучал по Арсу в тот момент, и внутри медленно завывает ветер. Нет-нет-нет-нет... Антон лежит на диване. Макаровы уже спят, оно и понятно, три часа ночи на дворе, а им завтра надо вставать пораньше. День рождения. Долгожданное восемнадцатилетие. Томное дыхание и постанывания из воспоминаний вызывают мурашки по всему телу, а стоит вспомнить, с какой нежностью целовал его в начале Арсений, боясь спугнуть, и с какой страстью потом, не в силах сдерживать порыв любви, вздрагивает и касается своих губ. Тепло и запах с того вечера внезапно очутился фантомом на губах. Антон прикрывает глаза, полностью переключаясь на это воспоминание и, наконец, открывая внутри себя дверь нараспашку, за которой были яркие краски, вспышки фейерверков и летнее тепло, согревающее изнутри даже зимой. Вспоминает руки на своём теле и неосознанно ведёт своей так же, как вёл своей Арсений, под футболку, касаясь живота, рвано вдыхая. Вспоминает, как Попов целовал его шею, как шептал слова любви и не мог насытиться парнем, желая просто раствориться в этих ощущениях. И Шастун чувствует, что готов раствориться сейчас в этих воспоминаниях, пока руками проводит по тем местам, где его касались, чувствуя невероятный жар по всему телу, особенно внизу живота, словно там очутились те самые бабочки, которые любят описывать в книгах о любви. Кажется, что ещё чуть-чуть — и сгорит на этом диване до тла, почти так же, как и в тот вечер, прижимаясь лопатками к стене и внимая ласки от мужчины напротив. Тяжело дыша, едва ли не задыхаясь этими чувствами, открывает глаза и замирает, очутившись резко в реальности. Футболка, предоставленная Ильей, задрана, почти что снята, а на шее покоится рука в том месте, куда целовал его Арсений из видений. Шаст приподнимается на локтях и тяжело дышит, стараясь принять новую истину, которая рокотом проносится в голове, не давая думать о чём-то другом. Антон не отторгает эти воспоминания. Наоборот, с трепетом вспоминает каждое и чувствует огонь на своих щеках, такой же сильный, как и внизу живота. Как и в своём растопленном сердечке, которое бьётся сильно-сильно.«Я правда влюблён?..»