Луноворот. Он и его кот

      Мицуки никогда не испытывал невесомости. Разве что ложное чувство парения, что возникает порой при засыпании, но то эффект сбоя в процессе передачи контроля над телом от одного участка мозга к другому.       Данное явление научно, объяснимо.       Творящее сейчас не поддавалось анализу. Когда тьма рассеялась, Мицуки обнаружил себя парящим в зеркальном коридоре, где бесконечно отражался он сам, как в разбитых стёклах калейдоскопа. Натыкался на свои же отражения, сливался с ними или проносился навылет. Рядом свободно падал Микадзуки, абсолютно спокойный, но постоянно деформирующийся, словно кот применял модификацию тела, а та вышла из-под контроля. То лапы удлинялись, то тело закручивалось в чёрно-белую спираль, то вдруг питомец становился больше самого Мицуки, и зеркальный коридор тонул в зелёной синеве его глаз. Вокруг витала давешняя головоломка из деревянных брусков, тоже постоянно меняющаяся, то проваливающаяся в саму себя, то исчезающая, то складывающаяся в куб, внутри которого находился другой куб, и так до бесконечности. В итоге Микадзуки опять попытался укусить головоломку, а та прошла его насквозь и пропала. Когда сознание перегрузилось противоречивыми образами и приготовилось отключаться, впереди возникла мерцающая радужная мембрана. Микадзуки, по-котёночьи поджавший лапы и хвост, вращаясь вокруг своей оси, пролетел сквозь мембрану, а Мицуки завяз, словно в густой патоке. Патока взволновалась и пошла пятнами: розовыми, зелёными, бежевыми. А потом что-то одновременно потянуло Мицуки вперёд, вслед за Микадзуки, и назад.       И второй раз пала Тьма.       Сон?       Или что-то нарушилось в мозговой деятельности? Требуется корректировка у родителя?       Из клубящейся мохнатой тьмы выползла белая змея. Уставилась прямо в лицо, щекоча языком нос.       Хиро?       — Проснись. Просснисссь, — прошипела вдруг Хиро, хотя не умела разговаривать. И добавила почему-то голосом Боруто. — Вссставай, хозяин, мы вссё проморгали.       Мицуки проснулся в холодном поту. Странно, он потел только в экстренных случаях, когда периферическая нервная система не справлялась. Он лежал на жёстком полу, уткнувшись носом в подушку. Было темно, вероятно, стояла глубокая ночь. Голова ныла, и тело потряхивало, словно он угодил под высоковольтный Райтон. Но дискомфорт быстро уходил.       Мицуки несколько раз вдохнул и выдохнул, утёр пот со лба. Не видно ни зги, что тоже удивительно, обычно даже отблеска далёких фонарей хватало, чтобы ориентироваться в темноте. Значит, луна села, а освещение на улице отключили?       И почему он на полу в обнимку с подушкой? Что вчера было? Кажется, приходили Лог и Карин, а ещё варилось набэ, а после этого Сарада…       Мысли соскользнули за грань сновидений, утратили ясность. Дремота убаюкивала, звала за собой…       Раздалась энергичная музыка. Мицуки встрепенулся, отрываясь от подушки. Звучание невнятное, как из электронного динамика, перекрытое непонятным дребезжанием. Саундтрек из третьего фильма про Кагемасу. Боруто забыл свою консоль? Но консоль таких мелодий не исполняла.       Слева резануло по глазам синеватое свечение. Оттуда же и лилась музыка. И в этом сиянии Мицуки разглядел стол, монитор и небольшую лампу. У него в квартире такого не водилось. Он осмотрелся. Теперь стало видно, что спал он в какой-то футболке, а не в юката, а нога запуталась в одеяле, свешивающемся с кровати. Кровать… Карин!       Мицуки подорвался на ноги, но кровать оказалась пустой. Саундтрек замолк на середине ноты, и свечение погасло. Снова стало темно. Мицуки в растерянности уселся на кровать, пытаясь соображать. Спать хотелось неимоверно, он свалился набок, на полуспущенное одеяло. Мысли снова потекли вяло, скатываясь в воспоминания.       Как правило, просыпаясь поутру и глядя в светлеющий потолок, Мицуки первым делом сканировал окружающую чакру — сложный сплав из вкуса, запаха, зрительных образов и ассоциаций, а иногда из звука — сильные чакры гудели. Его собственных ощущений хватало на ближайший квартал, но можно было подключиться к восприятию Хиро, что всегда обнаруживалась рядом, на груди. И границы мира разворачивались полотном, и чем больше Мицуки тренировался, тем дальше.       Ближе всех находился квартал Сарутоби, словно окутанный пепельной дымкой. Среди разбросанных тлеющих угольков чакры Мицуки безошибочно выискивал один, самый сильный. Сосредотачивался, и тогда ко вкусу дыма примешивалось влажное скользкое чувство, словно глоток болотной воды — на тех, кто заключил контракт с жабами горы Мьёбоку, перманентно остаётся этот отпечаток.       Почти так же близко, но отклоняясь на четыре часа, находился ещё один источник чакры. Тоже связанный с огнём, как и многие в Конохе, но иного толка. Живое пламя костра, будто Мицуки вступал на самую границу огня, туда, где воздух обжигает и плывёт, как на смазанной фотографии. И резкий запах озона. Опасные начала, но тем интереснее наблюдать за их развитием. У Сарады огромные внутренние резервы, по этому показателю она числилась лучшей в классе, и оттого её чакра заглушала соседнюю, родительскую — филигранное кружево, сплетённое из лекарственных трав, терпкое, завораживающе-красивое, как мандала.       Обитель Боруто располагалась на границе воспринимаемого мира. Но сияла во тьме ярче всех, словно маяк. Даже если Седьмого Хокаге не было дома, его мощная чакра пропитывала всё вокруг. Он — лесной пожар, вкус древесной золы, гул в ушах и неистовый пекущий ураганный ветер. На его фоне сложно заметить остальных домочадцев. Но Мицуки учился выделять другой ветер, похожий на порыв со знойных летних лугов, несущийся над студеной рекой. Напитанный запахами буйного разнотравья, стрекотом цикад и жаром загорелой кожи.       Это стало каждодневным ритуалом: проснуться, удостовериться, что с самыми важными чакрами всё в норме. Порой Сарада не находилась на месте, а значит, её следовало искать на полигоне. Порой Конохамару-сенсей уходил на задания. Боруто, как показала практика, в ранний час спал в положенном месте.       Иногда, в последнее время всё чаще и чаще, Мицуки отыскивал и Иноджина и Чо-Чо. Шикадай территориально проживал вне досягаемости, но Мицуки намеревался в скором времени это исправить.       Он зевнул и потянулся. Где-то на периферии билась мысль о неправильности происходящего, но спящее сознание реагировало слабо, тем более чужаками рядом не пахло. Мицуки привычно сосредоточился на органах чувств, проверяя, всё ли с его наблюдаемыми драгоценными объектами в порядке…       И наткнулся на глухую стену. Он не ощущал ничего.       И вот тут он проснулся окончательно.       Сердце забилось в тревожном ритме.       Мицуки снова сосредоточился, ловя ускользающие звуки и запахи. По-змеиному высунул язык, надеясь, что оседающий вкус обстановки что-то ему объяснит.       Вкуса не было. Только во рту пересохло, и пришлось спешно облизывать губы и сглатывать слюну.       Он соскочил с кровати, запутался в брошенном одеяле и бухнулся на колени. Справа, кажется, находилось окно. Мицуки судил по квадрату, что высвечивался на плотно задёрнутых шторах. Шторах, а не его жалюзи! Светает. Но совсем не так, как должно было быть! Приближение солнца ощущается, как надвигающийся на восточный край неба фронт тепла. Перед рассветом самый холодный час, и потому данный контраст очень чётко воспринимается всеми, кто видит в инфракрасном спектре. Солнце — и вовсе огненный шар, взрыв, расплавленный котёл кипятка, клубящийся в завихрении сияний. Смотреть на него можно, лишь сузив зрачок до точки, как не умеют млекопитающие, но умеют змеи.       Сейчас, если судить по зрительным ощущениям, близился рассвет, но повышение температуры не фиксировалось даже кожей. Вообще ни единый тёплый объект, включая самого Мицуки, не белел в темноте. Из звуков остались непонятные далёкие шумы, а раньше Мицуки чётко определял, какая половица скрипнула и какая дверная петля щёлкнула вследствие износа металла.       Ароматы и вкус совсем пропали. Это-то и усыпило поначалу бдительность: не услышав посторонних запахов, Мицуки подсознательно решил, что находится дома, где всё привычно и потому не воспринимается органами чувств. На деле он очутился в незнакомом месте, которое не пахло лишь оттого, что ему отшибло обоняние!       Карин и Лога не оказалось рядом не потому, что они затемно ушли. Это Мицуки перенесли в другую локацию!       Паника накатила удушливой волной, сердцебиение зашкалило. Сидя на полу, он пытался хоть как-то уточнить своё местоположение, но безуспешно. Словно глаза завязали, на уши надвинули наушники, на нос и рот — маску, а поверх всего этого — чёрный мешок на голову.       Как в катакомбах АНБУ для провинившихся шиноби. Он что-то натворил? За компанию с Карин пил по-чёрному до нарушения функционирования механизмов памяти? Но у него ускоренный метаболизм, опьянеть он не способен чисто физически!       Кислорода уже не хватало, значит, он под печатью для преступников? Нет, опять ошибка, кислорода не хватает потому, что он слишком часто дышит, а сердце слишком быстро качает кровь. Опять волосы мокрые от пота. Да что ж такое! Успокойся, немедленно, запах пота может выдать врагам! Но чем дольше у него не получалось привести себя в норму, тем больше он волновался. Замкнутый круг.       Мицуки уселся на колени ровно, закрыл глаза, сложил руки. Глубокий вдох — выдох, глубокий вдох — выдох. Раньше он вернул бы взбесившийся организм на прежние рельсы за пару итераций дыхательной гимнастики. Сейчас возникло стойкое ощущение, что системы регуляции тела разболтались в край. Паника не уходила. Значит, следовало направить лишнюю энергию в действие.       Он поднялся на ноги, прокрался к окну. Головная боль прошла, но тело ощущалось как нечто раскоординированное, пару раз он наткнулся на углы. Осторожно, чтобы снаружи никто не заметил, раздвинул шторы. Небо слабо серело. Второй этаж. Внизу тёмный сад, улицу заграждает некая хозяйственная постройка. Подозрительно знакомая картина, кажется, сбивает с толку именно сад, он слишком заросший и неухоженный, был бы другим…       Мицуки оглянулся. Нет, в потёмках комнату видно плохо. Или у него село зрение. Кровать, стол, компьютер, светлые створки шкафа в нише между кроватью и дверью. И на шкафу — знакомые глаза-светляки!       — Микадзуки! — прошипел Мицуки, не вкладывая в слова голос. Не хватало ещё, чтобы его услышали! — Тебя тоже похитили? А тебя зачем?       Кот не пошевелился. Сидел настороженным комком, выгнув спину дугой. Сделай движение навстречу — и тотчас сбежит. Мицуки протянул руку, модифицируя её…       И ничего не намодифицировал. Рука не удлинилась. Он чувствовал течение чакры по каналам, знал, как её перенаправить и на какие точки усилить воздействие, но это не помогало. Да и точки исчезли. Точнее, сместились. Мицуки схватил правую руку левой, тщательно ощупал, подключая внутренние ощущения энергетических токов, хоть это пока работало! Система тенкецу была сбита, словно кто-то перепутал ему все пути выхода чакры. На технику Хьюга не похоже.       Мицуки попятился назад, пока не уткнулся в подоконник. Ноги стали ватными. Что происходит? Его похитили, перенесли сюда, переодели, отключили все органы чувств. АНБУ? Нелогично. Преступники, вознамерившиеся запросить выкуп у Орочимару? Это больше походило на правду, но почему его не связали? Не посадили под замок? Дверь, может, и заперта, спору нет, но окно разбить не проблема. Даже если Мицуки растерял все свои навыки в ниндзюцу.       Ещё одна догадка отправила по телу новую волну паники. Кара. Происки Кары. Боруто ринется спасть его из плена, и они схватят Боруто. Нет-нет, этого допускать нельзя!       При мысли о Боруто Мицуки сообразил, что именно показалось знакомым снаружи. Он несмело обернулся. Точно! Это же вид из окна комнаты Боруто! Правда, под иным углом.       Но комната — не Боруто! Даже слабого освещения хватало, чтобы это понять. Хотя планировка в целом похожа, но детали иные. У Боруто старенький монитор с электронно-лучевой трубкой, а тут — жидкокристаллический, как в родной лаборатории. Шторы у Боруто не из тяжёлого шёлка, а тонкие. Шкаф — встроенный и из тёмного дерева без росписи по створкам, в общем, совсем не такой, как здешний. Тут на подоконнике в горшке Толстянка плауновидная, а у Боруто — очередной Кактус шикадаевский, из популяции Казекаге, которую уже некуда девать и некому сплавить. Хотя… проведём эксперимент. Если вот так протянуть руку к изголовью кровати… да, точно в протянутую ладонь Мицуки лёг протектор шиноби.       Парадокс на парадоксе. Кара его схватила так, что он ничего не понял — допустим. Но зачем относить в дом Боруто? Делать перестановку в комнате? А может, все домочадцы Боруто сейчас в заложниках? Нужно действовать аккуратно, не поднимая шум…       На всю комнату запел саундтрек из Кагемасы. Мицуки аж вздрогнул. На столе вспыхнуло синеватое свечение, снова раздалось дребезжание. Но теперь Мицуки видел, что именно исторгало такие звуки. На столе урчал тёмный прямоугольник, вроде крошечного жидкокристаллического монитора. Только проводов не наблюдалось. На прямоугольнике высвечивался схематичный силуэт головы, под ним — подпись и красный и зелёный круги. Мицуки разобрал иероглифы. И решил, что ошибся. Поющий монитор высвечивал имя умершего человека.       Мицуки попал в Чистый Мир?       Он представлял это иначе. Но… разве есть свидетели или научные работы?       Прямоугольник, вибрируя, полз к краю стола, а после кувыркнулся на пол надписью вниз. Мицуки отскочил в сторону. Прямоугольник затих. Мицуки присел перед ним на корточки, опасаясь прикасаться. Принюхался, не нагибаясь и направляя к себе поток воздуха ладонью, как учили. Горячий пластик.       Ладно, опыты с техникой подождут.       — Микадзуки!       Кот затаился. Мицуки привстал на цыпочки, попытался схватить рукой. Пальцы скользнули по тёплой шерсти, а кот забился дальше. Не мяукал, не шёл на руки. Вёл себя так только с посторонними. Но Мицуки-то не посторонний! И бросать своих в логове врага не намерен!       Откатил от стола вращающийся стул, вскарабкался на него. Не самая лучшая идея, но он шиноби, удержал равновесие, хотя сегодня его весьма амплитудно шатало. Микадзуки увернулся, проехался когтями по руке, спрыгнул со шкафа и юркнул под кровать. Мицуки бросился за ним. Ударился лбом, но всё-таки сцапал шипящего кота.       — Микадзуки, это я, тише, тише…       — М-м-м-ы-ы-а-у-у-у! — взвыл Микадзуки на всю цитадель зла.       Одновременно взревел саундтрек из Кагемасы. Мицуки от неожиданности ослабил хватку, кот вырвался и вскочил на подоконник. Заскрежетал когтями, пытаясь затормозить. Просунул лапу под створку, несколькими резкими движениями потянул на себя. Окно оказалось незакрыто, створка отошла, Микадзуки вывалился наружу и помчался через сад.       Ну хоть он спасся.       Урчащий прямоугольник, показывающий имена мёртвых людей, надрывался на полу. В окутывающем его свечении Мицуки разглядел на задней поверхности рисунок яйца, разделённого посередине зигзагообразной чертой. Скорлупа. Кара!       Он подхватил со стола карандаш, перевернул им странный нинджет. Снова высвечивалось имя того, кого давно нет в живых. Неджи Хьюга       Музыка оборвалась, нинджет пискнул и выдал текст: где тебя демоны носят живо дуй ко мне       Видимо, в Чистом Мире с пунктуацией дела обстояли совсем туго. И дуть ни к кому Мицуки не собирался. Всё это отдавало эзотерикой и трансцендентализмом, а Мицуки воспитывался в сугубо научной среде.       Что всё это значит?       Он обернулся к окну. Сквозь приоткрытую створку доносились первые несмелые трели птиц и стучание колёс. Вроде возле дома Боруто не проходили железнодорожные ветки?       Мицуки потоптался по комнате, решая, что делать. Волнообразно повёл запястьем. Его змея понимала этот жест. В какой бы изнанке реальности не пряталась, но на подобный зов приходила всегда. Но не сейчас. Змеи не было.       — Хиро! — по-прежнему беззвучно позвал Мицуки. Не надеясь на ответ. И не потому, что она пока не признавала своё имя, предпочитая оставаться безымянным инструментом. А потому что чувствовал, что и её у него отобрали. — Хиро! Хиро…       Опять повёл запястьем. Не помогло. Раньше справился бы без печатей, но сейчас всё шло из рук вон плохо, потому Мицуки вернулся к академическим азам. Медленно и чётко сложил пальцы, материализуя теневых змей. Но они были лишь отражениями реальной Хиро, потому опыт ожидаемо провалился. Мицуки призвал настоящих. На зов не явилась ни одна, более того, Мицуки даже не почувствовал своей связи со змеями. Значит, и эти узы оборвали. Как они сумели, это ведь не контракт в обычном смысле слова, Мицуки генетически мог повелевать рептилиями! Мог. Но не сегодня. Накатила странная печаль, сродни неустроенности и пустоте. Мицуки её проигнорировал, некогда поддаваться влиянию правого, отвечающего за эмоции полушария мозга!       Если в других комнатах заперты Хината, Химавари, Наруто (во что слабо верится) и даже Боруто, следовало немедленно броситься им на помощь. Но без плана и без знания обстановки он сам угодит в ловушку и его снова запрут здесь. На змей, которые могли бы добыть информацию, полагаться нельзя, тогда следует…       Стоп!       Семья Узумаки в данный момент на горячих источниках. Их просто-напросто нет дома! Как он мог забыть? Он в принципе никогда ничего не забывал! Но сегодня мозг отказывал.       Значит, дом Узумаки, где он предположительно находится, пустует. Если не считать самого Мицуки и его возможных похитителей. Следовательно, надо улизнуть так, чтобы не заметили, и доложить… хоть кому-нибудь! Лучше всего главе АНБУ или советнику Хокаге.       Мицуки подскочил к кровати, рывком перетянул подушку на середину и накрыл одеялом. Пусть думают, что он замёрз утром, пытается отогреться и спит. Он частенько так делал. Хотя им-то откуда знать?       Рассекать по Конохе в футболке и трусах — так-то Мицуки было всё равно, но окружающие не воспримут его поведение как адекватное, в итоге выслушают не сразу, как они с Логом вчера не стали слушать Карин. И потеряется драгоценное время. А значит, следует выглядеть в рамках приличий.       В темноте наощупь он надвинул протектор на лоб, повязка, конечно, ощущалась несколько иначе. Не хотел надевать чужую вещь, предварительно не обработанную от вшей, но выбирать не приходилось. И волосы на ощупь оказались жёсткими и спутанными, похоже, голову следует мыть чаще. Футболка, трусы, протектор — уже хорошо, но недостаточно. Мицуки двинулся к шкафу, ожидаемо не нашёл одежды Боруто. Зато накинул привычное юката, препоясался, натянул первые попавшиеся под руку штаны. Странно, что размер подошёл. На нижней полке стояли деревянные гета, не очень удобные сандалии, но всё лучше, чем бегать босиком. Найденный рядом на комоде подсумок (Боруто его там же оставлял) Мицуки, напрягая зрение и осязание, проинспектировал особенно тщательно. Два куная, стандартная стопка взрыв-печатей, дымовая завеса, пять сюрикенов, один сухпаек. Не густо, но хоть что-то. Подсумок был подвешен к поясу, а вот перевязь на бедро искать было уже некогда. Из дел насущных не давал покоя переполненный мочевой пузырь, но ладно, в пути в каком-нибудь тёмном закутке разберётся. Совсем не этично и по-обезьяньи. Что с ним сделали, что ему даже терпеть стало сложно?       Мицуки скользнул к подоконнику, задержался, приноравливаясь, так как подозревал, что центр тяжести у него тоже сбит. И мягко спрыгнул вниз.