ID работы: 12397313

Луноворот. Он и его кот

Naruto, Boruto: Naruto Next Generations (кроссовер)
Джен
R
В процессе
54
Размер:
планируется Макси, написана 181 страница, 19 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
54 Нравится 415 Отзывы 18 В сборник Скачать

Глава 18. И тут входит секс

Настройки текста
      Мицуки не верил собственным ушам. Чо-Чо знала, где Саске… то есть Чараске? Владела той информацией, коей не владел никто из ближайшего окружения неуловимого Учиха? У которого, возможно, есть риннеган?       Но почему она? Откуда? Если бы он опросил Чо-Чо в первый же день!       — И где же Чараске-сан? — осторожно, чтобы не спугнуть, поинтересовался Мицуки. — Даттебаро, — как неудобно прибавлять это слово! И ломать речь, кто бы знал, как быстро в процессе беседы сбиваешься на привычную манеру!       — Момент, — кивнула Чо-Чо, достав карафон и забегав пальчиком по экрану. Мицуки такая скорость и не снилась, за мелькающими картинками он не успевал. Только и понял, что у Чо-Чо открыто множество приложений, причём все разом, это не тормозит работу аппарата? Сам Мицуки при работе на компьютере предпочитал закрывать ненужные окна, оставляя два или три рабочих. Суйгецу неизменно добавлял к ним фоново музыкальный плеер.       Чо-Чо тряхнула мешающей чёлкой, расстроено выдохнула:       — Вот так всегда, когда надо, не найдёшь! А ведь попадалось под руку, мешалось! Где же та запись стрима? Нет, это срач в «Доки-Доки»… Может, на канале глянуть? Точно, залил! Sweet-контент!       Мицуки придвинулся ближе, заглядывая в карафон. Этично ли так поступать, всё равно что подглядывать в личный дневник? Но глаза против воли цеплялись за яркие образы на экране, и отвести взор не получалось. Магия какая-то. Кара определённо захватила мир, но иным образом.       Наверху экрана в кружочке был изображён чей-то силуэт с ястребом на руке и рядом написано крупными буквами: «По миру с огоньком».       И чуть ниже «786098 подписчиков».       Это хорошо или плохо?       Далее следовал какой-то текст, Мицуки не прочёл, так как Чо-Чо быстро перелистнула. И окошки с видео, как следовало из объяснений Хокуто Хьюга. На одно Чо-Чо ткнула пальцем. Оно стало чёрным, а в середине завертелся кружок.       — Ну давай, давай, — занервничала подруга. — Сейчас я его тебе покажу. Чараске такой са-асный, не могу-у просто! У-и-и-и! Я прямо его амбассадор, форсю везде.       Она кто? Кто-то вроде помощницы?       У Мицуки голова шла кругом. А экран оставался чёрным, несмотря на то, что Чо-Чо его уже затыкала.       Вечер выдался тёплым, и ветерок приятно обдувал лицо, и курящие пациенты на больничном крыльце не толпились настолько близко, чтобы это стало некомфортным. Но Мицуки всё равно разволновался. Паника захлестнула на самом пороге разгадки тайны. И, быть может, на пороге дорожки, могущей телепортировать его домой.       А после на экран развернулось весьма качественное видео, не то что размытые, рассыпающиеся на квадраты интро в играх Боруто. И на этом самом видео…        «Всех-всех рад приветствовать, с вами Чараске, тот самый, который по миру с огоньком, — ослепительно улыбнулся и подмигнул отец Сарады. Самый натуральный отец Сарады, кажущийся много моложе без вечных кругов под глазами и без морщин усталости в уголках рта и у носа. С идеально постриженными и уложенными волосами. С двумя целыми и здоровыми чёрными глазами. В цветастой рубашке с короткими рукавами, расстёгнутой на верхние и нижние пуговицы.       А на заднем плане шумели пальмы и бананы. Сверху бросал тень соломенный зонтик, а под ним стоял дощатый стол с разложенными ингредиентами в ёмкостях цветного стекла.       — Ну какой же горячий… — мечтательно протянула Чо-Чо. — Обжечься можно…       Отдохнувший и улыбающийся (!!!) Саске выглядел максимально неправильно.        «Только вчера прибыл в Страну Полумесяца. Рифы задерживают приливные цунами, поэтому тут рай на Земле. Кто со мной? Кто замотался в духоте больших городов? Айда сюда! Ладно, сейчас не об этом, я здесь не отдыхаю, я по просьбам подписчиков, которые на прошлом голосовании выбрали кухню Полумесяца. И начну… нет, дорогие, не с визитной карточки Полумесяца, не со свинины, а с лёгкого, аппетитного, лучшего в жару блюдя — гоя-тямпуру, именно так звучит на местный манер. Шикарный аперитив к рисовой настойке авамори. Говорят, она тут недостаточно крепкая, но я продегустирую, — и снова хитрый прищур и улыбка. Саске держался непринуждённо, играл с публикой, и Мицуки поймал себя на мысли, что невольно следит за каждым движением. Обитатели одной лаборатории прозвали бы такого Саске шустрым веником.        «Здесь у меня горькая дыня гоя и тофу… тофу вёз с материка. Не повторяйте мой подвиг, если не хотите экстрима при досмотре на аэродроме. Чтобы сэкономить время, начнём с тофу, разломим на небольшие кусочки и откинем на дуршлаг, чтобы стекла влага. А влаги тут достаточно, — он вытер рукой лоб, — правда, слишком душно, ливни каждый полдень, на счастье, море рядом, ополоснуться и освежиться можно всегда. У дыни удаляем семена, мембрану, режем тонкими дольками, прозрачными на свет, вот такими… — и понизил голос до заговорщицкого шёпота: — На местном рынке меня уверяли, что это лучший плод, зрелый, и умещается в ладони. Надеюсь, не обманули, с гоя я ещё не имел дел. Местные рынки — это, конечно, отдельная история, Джуго, наш оператор на миллион, скажем ему привет… Джуго, покажись, зрители просят. Красава! Он выложил отменную сторис о том, как мы торговались. Так что подписывайтесь и на его канал, eco-juu, там самый свежак…»       Джуго? Мицуки вдруг очень захотел увидеть и его, и Суйгецу, и Карин. И Лога. Существовал ли в этом мире Лог? Мицуки вопросительно глянул на Чо-Чо.       — Ты спрашивал, где Чараске. Так вот, в Стране Полумесяца, — ответила та. — Дней десять там пробудет, будет стримить и заливать видосики с рецептами.       Мицуки снова уставился в карафон. Он догадался, что видео смонтировано, снимать весь процесс готовки — слишком долго. Все эти нагревания сковороды на местной разновидности переносного очага; эти поджаривания тофу до румяной корочки; перемешивание специй в масле; промывка и разделка дыни.        «Если у вас нет под рукой гоя, а не во всех широтах её легко достать, я, как всегда, посоветую, чем заменить. По вкусу… — он подхватил один кусочек, медленно прожевал, прикрыв глаза, и выверенным жестом вытянул палец по направлению к предполагаемым зрителям. — М-м, ну так как горечь мы из неё только что убирали подсолёной водой, думаю, не суть важно, что именно это будет за овощ. Знаете, напоминает цукини, основной вкус готовому блюду всё равно дадут специи, в которых мы нашу дыньку обжарим. Некоторые любят поострее, верно?»       Мицуки не стал уточнять, часто ли Чо-Чо смотрит подобное. От голода, возможно? Ему тоже из-за диеты, на которую его посадили, вчера приснилась целая миска супа, и неважно, что рыбного, Мицуки и его готов был съесть. Вместе с миской. И если бы лежал в палате не один, наверняка разговаривал бы с соседями лишь о том, чем бы перекусить…       Чараске, значит, как это называлось… вёл кулинарный блог. И был широко известен в узких кругах, и Мицуки очень повезло, что он с представителем этого узкого круга пересёкся, в нужное время в нужном месте задав нужный вопрос.       Но этот шустрый повар с быстрыми идеальными движениями — он шиноби вообще? Хотя то, с каким виртуозным мастерством Чараске разделывал дыню, как бесстрашно работал с огнём, как у него всё в руках горело, и как он умудрялся при этом не отвлекаться, не ошибаться, не запинаться, не подглядывать в шпаргалку, попутно пересыпая скучный в общем-то рецепт точными наблюдениями о картинах местной жизни — намекало, что всё-таки шиноби.       Пока Чараске заливал поджаренные волнистые ярко-зелёные ломтики дыни и кусочки даже через экран аппетитного тофу взбитым яйцом с добавлением куркумы и перца, он с шутками и байками поведал, что кухня Полумесяца начинается на свинине и свининой заканчивается, так как море здесь слишком тёплое, и рыбный промысел не процветает в отличие от северных вод, а хранить морепродукты на жаре сложно. И он, Чараске, пока не собирается готовить сашими из свиных ушей или тирагу — кожу со свиной головы, но вынесет этот вопрос на голосование, и если подписчики проголосуют и задонатят, то почему нет?        «Ради вас я готов рисковать и пробовать, что угод…» — и тут случился стоп-кадр. Карафон завис. На экране отображалось лицо Чараске, причём застывшее на полуфразе со смешно перекошенным ртом. И сколько Мицуки не смотрел в полузакрытые на моменте моргания глаза, риннегана он не наблюдал. Родитель бы, наверное, разочаровался.       — Ну-у-у… — возмутилась Чо-Чо, принялась перематывать видео. Изображение совсем пропало, экран стал чёрным.       — В целом я понял, — кивнул Мицуки. — Можно мне ссылку?       — Да, и ещё раз да!!! Я скину.       Нет-нет, искать потом, куда Чо-Чо её кинула! Хоть кинет она, конечно, в переносном смысле, но тем не менее!       — Я лучше запишу. У тебя карандаш есть?       Карандаш нашёлся, правда, для век. Главное, что получилось намалевать на предплечье длинную череду букв облачного алфавита вкупе с малопонятными символами. Кара нашла пристанище и открыла свой первый офис в Стране Молнии, как понял Мицуки из объяснений Хокуто, и потому везде царила письменность, что процветала в Молнии наравне с иероглифами, выросшая из древнего языка, на котором и по сей день натуралисты именовали объекты живой природы.       — Тебе так зашло? — округлила глаза Чо-Чо. — Зашло, зашло? У него классная подача, горяченькая такая. И вообще он ходячий секс, ска-ажи?       — Не могу ответить на этот вопрос, пока не проведу всестороннего исследования. То есть, я хотел сказать, хрен его знает, мож быть, даттебаро!       — Тут и изучать нечего. Просто краш. Просто секс.       На полпути к себе Мицуки понял, что гости ушли. По долгожданной, звенящей в воздухе тишине. Но попутно заметил, что таблички над палатами изменились.       Он лежал в торакальном отделении, поэтому ничего удивительного, что в этом крыле помимо порядковых номеров красовались подписи «Хирургия», и лишь у двух последних дверей «Фтизиатрия». Теперь же картонки были перевернуты обратной стороной, на которой намалевали, как курица лапой, «Сифилис», «Запор», «Запой» и наконец над палатой Мицуки — «Шизафрения».       — Ханами… — процедил сквозь зубы Мицуки, заранее догадавшись, что за порчу имущества влетит опять ему.       Следующий день выдался солнечным, но земля промокла от дождей настолько, что на улице было неуютно и слякотно.       Умный карафон известил, что сегодня понедельник, 22 июня, солнцеворот и самый долгий день в году. Традиционно его не отмечали, в отличие от осенних и весенних равноденствий и зимнего солнцеворота. И каких бы чудес Мицуки не загадывал у судьбы, он наперёд знал, что ничего не произойдёт. Хотя бы потому, что Ханами и её одноклассники сдают итоговые экзамены в начальной школе и не придут. Хокаге Менма ушёл на службу и быть не обещал. Сакура-сан заглянула рано утром, но и двух минут не пробыла, как её вызвали на неотложный случай — привезли мальчика с пороком сердца, у которого горлом пошла кровь, врачи пытались стабилизировать пациента и попутно собирали консилиум. Сакуре-сан не до посещений.       Непросмотренные сообщения на карафоне Хокуто вчера разобрал, удалил, ответил. Необходимые пароли для входа Мицуки записал на обороте собственного снимка УЗИ. Хотя паролей понадобилось мало: Хокуто фыркал и называл Шиначику дураком, потому что тот на многих сайтах нажимал кнопку «запомнить меня», «выполнить вход автоматически». А ещё большинство кодовых комбинаций оказались одинаковыми.       Сеть «Е-чат» проснулась первой, примерно в семь утра, с сообщением от пользователя «Ба» — фотографией с ромашками и подписью «Хорошим людям — доброе утро!» Ба каждый день заваливала Шиначику подобного рода сообщениями, и, похоже, не только его. Попутно она написала, что они с дедом придут после тихого часа, и Мицуки вздохнул, прикидывая, что явно не с пустыми руками, так может, ему не стоит обедать , сохранить пустое место в животе? А то растянется желудок и будет требовать всё больше и больше пищи для насыщения.       Заодно можно попросить, чтобы Кушина Узумаки и Минато Намикадзе купили ему блокнот. Мицуки любил это достижение цивилизации, материальным носителями он верил больше, чем эфемерным цифровым. Да и надоело записывать ссылки на руке, вчерашний карандаш Чо-Чо еле отмылся.       После завтрака пришло сообщение от «Кукаваки» о том, что их, как лучших поисковиков с бьякуганом, запрягли искать хозяев каким-то подкинутым в штаб кошками, и навестить сокомандника они не смогут. Далее не в самых цензурных выражениях поминались идиоты, которые натащили в штаб несчастных животных, из-за чего он стал похож на цирк. И тогда, испытывая явный эмоциональный подъём, что не придётся общаться и будет больше свободного времени на свои нужды, Мицуки взял карафон и написал в ответ: «Нигечо срашного пр!»       Пальцы после такого упражнения ныли. Надо бы их размять и потянуть в суставах, гибкость полезна для складывания печатей.       После сеанса утренней ингаляции, во время которого Мицуки не терял времени, а опять же разминал пальцы и попутно экспериментировал с переплавкой костной ткани в хрящевую для модификации тела, он отправился гулять по прибольничной территории. Где-то здесь жили Ужи древесные, а Мицуки был в курсе, какие условия те предпочитали для гнёзд. Старые трухлявые стволы широколиственных пород, сухое место, желательно с чистым воздухом. На хорошую экологию указывал лишайник на дереве и попутно сигнализировал о сухости: во влажности его задавили бы мхи.       Липа, растущая за розарием у ворот, в уголке, где мало кто ходил, вполне подходила. Мицуки подкрался, замер. Собрал чакру, ощутил, как та течёт по каналам, перенаправил, сложил печать, нормализуя выброс.       Маскировка легла поверх тела: Мицуки как хамелеон мимикрировал под окружающую среду. Правда, это не убирало запах, не уменьшало выработку тепла, но если стоять недвижимо, змеи могут обмануться, не увидеть в нём угрозы, осмелеть.       Осмелели только воробьи, чирикающие на ветвях. Пока сверху не раздался шорох, и не от ветра — погода стояла тихая. Воробьи вспорхнули недовольно галдящей стайкой. Серый чешуйчатый хвост мелькнул в ветвях, почти сливаясь с ними. Но Мицуки знал о змеях всё, и знал, где искать и кого искать.       Аккуратно потянулся вверх чакрой, пытаясь прочувствовать чужую жизнь, коснуться её. Чакра ведь объединяет всё сущее, верно?       Хвост исчез. Сорвалось. Мицуки медленно выдохнул. Если надо, он готов был пытаться хоть до прихода Минато Намикадзе и Кушины Узумаки. И даже больше, но от посетителей не отвертишься. Он ждал. А в мыслях снова и снова перебрал те события, которые случились. Но выхода не видел и смысла не находил. Его тянуло домой, и может быть дом рядом, в параллельном мире, что лежит вокруг, прямо здесь, но они разошлись по одному из измерений и потому не могут пересечься. Протянуть бы руку и коснуться правой ладонью ладони Боруто, а левой — ладони Сарады. Как в старые добрые времена. Может, друзья сейчас тут же?       Вспоминают ли его? Что делают?       И то, что испытывает Мицуки — это тоска? Печаль? Одиночество и безысходность?       Он заметил другого ужа, более мелкого, обвившего голую ветку и греющегося в солнечных лучах. Спит? Или наблюдает за сгустком тепла внизу?       Мицуки опять потянулся чакрой. Приручить, сделать так, чтобы не боялись. Чтобы воспринимали себя и его как существ одной природы. И заключить контракт. Если нет никого из ниндзя, кто может этот контракт передать, придётся делать всё самому, с нуля.       Он набрал в лёгкие воздуха, пересилил приступ кашля и дунул вместе с чакрой по направлению к дремавшей змее. Тёплый, ласково гладящий ветерок. Нравится?       Змея сдвинула кончик хвоста, которым до этого прикрывала глаза, из-за отсутствия век никогда не смыкающиеся, но не уползла. Осталась на месте. Ловила поток Футона, задумчиво глядя вскользь Мицуки. Ну же, вот моя родная чакра. Не бойся. Доверься. Я не обману. Я принесу чего-нибудь вкусного.       Правда, навыки он подрастерял, и ловить мышей будет затруднительно. Если вообще возможно.       А ещё Мицуки умел шипеть. Правда, это горло вряд ли приспособлено для подобных модуляций. Да и шипение у змей — сигнал к обороне, а нервировать их Мицуки не собирался. Ему были необходимы их обострённые органы чувств. Умение незамеченными пробираться в любые места. И помощь в бою. Он шиноби, и чувствовать себя немощным не хотел!       — Что ты делаешь? — донёсся голос, знакомый из прошлой жизни. — Стоишь неподвижно уже час.       Мицуки волчком крутанулся на месте, спугнув змею и растеряв свою маскировку. Перед ним стояла Цунадэ Сенджу собственной персоной. Главврач Конохи. На вид такая же, какой он её запомнил, когда по возвращении из Скрытого Камня был с остальной командой госпитализирован на день. Травмы оказались незначительными. Тогда Цунадэ ворвалась в коридор, где Мицуки отдыхал, удерживаемая за локоть Сакурой-сан.        «Подожди, дай мне на него посмотреть!» — громогласно кричала Цунадэ. И Мицуки под её напором захотел съёжиться и уползти под лавку, как та змея.        «Цунадэ-шишо, только не наделайте глупостей…» — увещевала Сакура-сан.        «Глупостей? Ты за кого меня держишь? Яйца курицу не учат! Молчать! А ты… — и пригвоздила его взглядом. — Значит, ты Мицуки. Похож, похож, отец твой в детстве такой же смазливый был, и куда что делось… Перерос. Ладно, дозволяю жить в Конохе, только вот что… — снова долгий внимательный взгляд, право слово, величайший ирьёнин видит всё до внутренностей, до самого мозга костей. — Не расти похожим на отца, не надо. Будь собой. И никогда его не слушай!»       Порывисто развернулась и ушла, будто не имела ни малейшего намерения находиться с Мицуки в одном помещении. Тот и слова вымолвить не успел. Но сокомандницу родителя запомнил, как впрочем, и всё остальное. Фотографическая память, всего-то…       От этой Цунадэ тоже веяло силой, но силой мягкой. Она не давила. И на Шиначику смотрела спокойно, а не так, словно ей неприятно.       — Тут живут Ужи древесные, — известил Мицуки, щурясь на солнце. Ещё одно неудобство. Раньше его аспидовые глаза были устойчивы к перепаду освещенности. — Они не ядовитые, но пусть пациенты передвигаются осторожнее. Кусаться змеи не любят, им это физически больно, но испугавшись, в целях самозащиты, могут напасть. А этого, полагаю, никому не нужно.       И закашлялся. Опять забыл, что строить речь надо проще.       — Здесь никто и не ходит, но спасибо, учту, — Цунадэ поправила очки. Хм, во время предыдущей встречи очков не наблюдалось. И эта Цунадэ выглядела скромнее и худощавее… усохла, что ли. Жизнь, наверное, тяжёлая. Как там в книгах о женщинах пишут? «Что-то ты слишком хорошо выглядишь, пора бы тебе замуж». А здешняя Цунадэ, если верить источникам информации, состояла в браке с неким Даном Като.       — А тебе много известно о змеях. Тянулся к ним чакрой, я правильно поняла из окна кабинета?       — Я подумал, из них получится неплохой призыв. А делать мне всё равно нечего. Эм. Даттебаро.       — Пора тебя выписывать, а то Сукуи жаловалась на твоё безобразное поведение, — решила Цунадэ. И держала себя непринуждённо, словно они часто общались с Шиначику. А возможно, так и было, раз он сын её ученицы и сам готовился стать ирьёнином, проходил практику в госпитале.       Ирьёнин, надо же… Воспоминания нахлынули неожиданно.

* * *

      Сарада нечасто приглашала в гости. Боруто при любом удобном случае тащил команду к себе на обед и на ужин, резаться в игры в его комнате, тренироваться на заднем дворе. У него секретов не наблюдалось, или они очень хорошо скрывались, а душа была нараспашку. А при любом неудобном случае, да и вообще когда заблагорассудится, седьмые зависали у Мицуки. Потому что «никаких тебе предков, свобода!»       К слову, предки Сарады тоже редко гостили дома.       После медицинских курсов она была сама не своя. Мицуки и Боруто её негласно выдвинули из рядов команды на эти самые курсы на основании того, что она дочь Сакуры-сан. А следовало бы пораскинуть мозгами, что судить следует не по наследственности, а по тому, как человек проявляет себя в дзюцу. Сараде легче поджарить рыбу до хрустящей корочки, чем реанимировать.       В общем, упёрлась их сокомандница в цель «освоить медицину», билась в неё, как та рыба об лёд, но цель не поддавалась. Мицуки и Боруто пролезли тогда на медкурсы из любопытства, суть уловили, и теперь Сарада просила их помочь с тренировками.        «Да без б! — согласился Боруто. — Только чур мы не будем подопытными пациентами!»       И вот они сидели в аскетичной, строго функциональной комнате Сарады: ни мягких игрушек, ни безделушек, которыми пестрила, например, спальня Химавари. Мицуки крутил в руках срезанные по пути ветки миндаля с бутонами. Он знал лишь один способ заставить их расцвести: поставить в воду и подождать сутки. Но следовало напитать их жизненной силой немедленно. Сарада корпела над перемешанными водой и молоком. Жидкости не разделялись, несмотря на старания.       Боруто, скрестив ноги и привалившись спиной к щитку кровати, уписывал лапшу с томатным соусом, выуженную из недр холодильника Учиха. Подогретую тут же, над пластиковым литровым стаканом из-под блендера, в котором Сарада безуспешно пыталась отделить молоко от воды, но почему-то в итоге доводила до кипения.        «Сарада… — протянул Мицуки, в который раз сортируя миндальные ветви по длине, от малых к большим, — а ты уверена, что нашей команде нужен ирьёнин?»        «Ирьёнин нужен всегда! — огрызнулась Сарада, встряхивая трясущимися от напряжения руками. — У мамули тоже не сразу получилось. Но она упрямая, и своего добилась!»        «А мож, дело в призвании? — осведомился с набитым ртом Боруто. — Ну тёть Сакура хотела спасать чужие жизни, а у тебя лучше получается лома... командовать».        «Боруто, щаз врежу!»        «Ну как всегда… Чё ты мучаешься? Забей! Нафиг нам ирьёнин? Мицуки сам себя лечит, на мне, как на Узумаки, всё заживает. А исцелять саму себя ты всё равно быстро не научишься».        «Мы не всегда будем в одной команде, мало ли каких слабаков мне подсунут».       Мицуки впервые подумал о будущей перспективе. И понял, что другой команды ему не надо. Сильная рациональная Сарада, неугомонный неунывающий Боруто — это единственно верный расклад.        «Я научусь! — Сарада потёрла лицо, откинулась назад, подальше от кипящего в стакане молока. Сидеть у такой водяной бани было жарковато. — Что я, глупее Иноджина?»       Мицуки отвлёкся от выкладывания из веток домика.        «Пожалуй, Иноджину проще, он менталист, а ментальные техники, как и медицинские, требуют тонкого контроля чакры. У мастеров иллюзий тоже хорошо получится. У нашей же команды наступательный профиль».       Сарада надулась. Расстроилась. Ушла в себя. Разумеется, первым не выдержал такого настроя Боруто:        «Не кисни, ну чего ты… А то это молоко скиснет за компанию. Мож, мы с самого начала пошли по неверному пути? Давай я попробую эти самые упражнения, буду вас потом лечить, а ты громи врагов на здоровье. Чё надо делать?»        «По-разному отфильтровать чакру. Одновременно. В одной руке — одна частота. В другой — другая. У воды и молока разная плотность, надо найти резонанс и…»        «Понял! — перебил Боруто, хотя Мицуки подумал, что ему не помешало бы послушать ещё разъяснений. — Зацени!»       Мицуки успел вспомнить, что для Боруто, натренированного расенганом, управлять чакрой действительно не трудно, а в следующий миг друг, отставив недоеденную лапшу, поместил ладони с двух сторон от остывающего стакана. Избыток чакры вырвался ветром из-под пальцев, закрутился вихрем, забелённая вода завертелась в водоворот…       А спустя ещё миг стакан лопнул и разлетелся осколками, а жидкость разбрызгалась по всей комнате фейерверком.        «Упс… — больше всех удивился сам Боруто, подорвался. — Так, все сидите на местах, а то обрежетесь, я уберу все-все осколки. Сарада, совок, веник в кладовке, как обычно?»       Сарада закрыла рукой глаза и то ли смеялась, то ли плакала от злости.        «Ты здесь часто убираешься?» — сделал вывод Мицуки.        «В каждый визит», — буркнула Сарада.       Мицуки склонил голову набок, оценивая учинённый бардак. В принципе, суть упражнения он уловил. Вместо того, чтобы пользовать чакру однородным потоком, как все дети научаются сначала, следовало эти потоки расщепить, и более того, изменить их волновую функцию, подстроить под чужую. Или поляризовать, Боруто не дал Мицуки уточнить. Тем, кто практикует Стихию Воды и имеет дело с волнами, должно быть легче, но и без того ничего сложного в постановке задачи Мицуки не видел.       В стакане разделить жидкости проще, достаточно завертеть в два потока с разной скоростью, как в новейших сепараторах. Но можно раскинуть чакру сетью, настроить её на улавливание определённых частиц, а после сжать, как в узелок, в компактную форму.       Он выпростал из рукава правую руку, высвободил поляризованную ки, как петлёй ловя ею молочную субстанцию. Потом вытянул левую, собирая водяные капли. Молекул воды оказалось многовато, и далеко не все из разбитого стакана, и настроиться на них тяжелее, Мицуки то и дело сбивался на частоту первого потока. Сосредоточился, закрывая глаза и полагаясь на ощущение тепла. Ему нужна была нагретая вода, собранная в большие капли. Чакра завибрировала. Тенкецу на левом запястье заныли.        «Вау!» — донёсся возглас Боруто.       Мицуки приоткрыл один глаз. Боруто замер с осколками в руках. Сарада застыла в дверях с совком и тряпкой. А посреди комнаты висели два пузыря, один — молочно-белый, другой — прозрачный, преломляющий отражения. И оставшиеся капли со всех уголков комнаты, с волос и одежды седьмой команды, по спирали поднимались и присоединялись к собратьям.       Мицуки аккуратно выдохнул слабый ток Футона, в висках заломило от перенапряжения. Расщеплять чакру аж на три течения ему раньше не приходилось. И пузыри вынесло через приоткрытое окно на улицу. Мицуки сбросил контроль и перевёл дыхание.        «Чел, ты перевыполнил задание», — присвистнул Боруто.        «Всего лишь помог убраться», — ответил Мицуки.       Сарада с грохотом бросила совок, подскочила к нему, ногой отшвыривая отколотую ручку стакана. Встряхнула за плечи, забросала вопросами:        «Как ты это сделал? Нет! Тебе удобно было? Понравилось? А когда твои раны заживают, я видела однажды зеленоватое свечение, что это?»        «Побочный эффект, — отозвался Мицуки, смотря Сараде в глаза. — Утечка лишней чакры, в идеале такого не должно быть».        «А твоя регенерация, ты её можешь контролировать? Или перенаправить? На другой орган или другого человека? А это явление сродни медтехникам или нет? У тебя же ещё иммунитет превосходный, антитела вырабатываешь мгновенно».        «Ради достижения такого результата я перенёс пересадку костного мозга».       Тут всполошился Боруто:        «Давно? А тебе прям все кости вскрывали и все мозги пересаживали?»        «Боруто! — в раздражении отвлеклась на него Сарада. — Не беси меня! Возьми вон ту медицинскую энциклопедию и сам найди, что такое костный мозг и как его трансплантируют! — и снова тряхнула Мицуки за плечи, как щенка. — Помнишь, ты в прошлом году сдавал антитела для пациентов с новым штаммом гриппа? Ты был рад, что им помог? Ты всегда учился на отлично, и память у тебя что надо. И твой родитель владеет медицинскими техниками, верно? Ирьёниндзюцу отнимает много времени, которое можно потратить на тренировки, но ты и без тренировок опережаешь чуть ли не всех нас, тебе должно быть не сложно затормозить боевые техники и прокачать медицинские, а? Подумай! Тебе подойдёт!»       Мицуки с надеждой косился на Боруто, но тот не собирался его спасать.        «Ну же, решайся! — давила Сарада, и от её громкого голоса голова раскалывалась ещё сильнее. — А я помогу! И мамулю попрошу! Вместе будем учиться! Надо будет, и Боруто подключим, да, Бо-ру-то? Представь, Микадзуки приболеет, пожаловаться не сможет, а ты его раз — и вылечил! И не надо будет мчаться в ветеринарку, как тогда, и бояться не успеть! Или Боруто всегда исцелишь, когда его подрежут, да-а-а? Полезное же умение!»        «Сарада… — сглотнул Мицуки. — У тебя найдётся препарат для купирования микроспазмов сосудов головного мозга?»

* * *

      Сейчас перспектива попробовать себя в медицине распахнула перед Мицуки двери. А он застыл в нерешительности. Физиология живого организма — бесспорно, крайне занятно. И рука бы не дрогнула, лишними сантиментами Мицуки не страдал. И, пожалуй, взвешенный характер — то, что нужно в ситуациях, требующих мгновенных решений. Но он видел, как горела своим делом Сакура-сан. Она могла рассказывать им, детям на курсах, что пошла в медицину потому, что это её способ быть сильной, но Мицуки наблюдал её в госпитале, в те дни, когда приходилось там лежать. Сакура-сан оказывала помощь, так как не могла пройти мимо чужих страданий и горя. Для неё это стало не ремеслом, а призванием. А для Мицуки? Который любовью к людям не отличался?       — Забавно… я думала, ты предпочитаешь слизней, — говорила между тем Цунадэ, и Мицуки с умным видом кивнул, будто внимательно слушал, хотя давно потерял нить беседы. — Ты всё детство не расставался с Кацую, которую тебе связал дедушка Дан. И мы бы с твоей матерью передали контракт. Это у тебя из-за увлечения динозаврами и рептилиями вообще? Но змеи — не самый удобный призыв, как и любое существо, сильно отстоящее от человека в эволюционном плане. Я порекомендовала бы тебе млекопитающих.       Мицуки, прошитый догадкой, вскинул глаза. Одна из саннинов. Был бы он на её месте, он бы знал, где Сарада и Боруто.       — А ваш сокомандник тоже повелевал змеями? — выпалил Мицуки и замер, ожидая ответа.       — Откуда тебе это известно? — прищурилась Цунадэ.       — Из карафона.       — Хех, мы уже и туда попали… — в недовольном голосе впервые прорезалось что-то бунтарское, что Мицуки ожидал от Цунадэ. Скорее, его сбивало с толку её вежливое тактичное поведение. — Да, у Орочи с этими гадами особое родство…       Орочи.       Орочи?..       Орочи!!       — А он поможет мне со змеями? — зачастил Мицуки, даже не прикладывая усилий, чтобы вести себя как Шиначику. Его самого крыли эмоции. — Например, призыв передать? Он далеко? Он сможет?       — Если бы я знала, где он… — грустно улыбнулась Цунадэ, и Мицуки пробили мурашки несмотря на тёплый день. — Я не видела старого друга после третьей мировой… А если бы увидела, точно бы уже не потеряла! Береги друзей, я вот была счастлива, когда они были со мной. Когда Джирайя писал свои книжки про приключения, которые никто не публиковал. Многотомные сказания про Наруто, причём, нахал такой, брал реальных людей, давал им иные имена и придумывал новые судьбы. Я его за это ругала. Но твой дед, его ученик, знаешь ли, рос на «Сказке о Менме», даже в честь главного героя сына назвал, да-да, твоего папу. Хотя я знаю, как Джирайя выбрал имя Менма, лакомясь раменом. Теперь Джирайи нет, и не вернуть тех мгновений. И никому его писанина тем более не нужна, никто даже не вспомнит. Только у нас с мужем и осталась рукописи, и у твоего деда. А Орочи жив… жив, я чувствую, словно нити чакры нас навек повязали, — Мицуки слушал, открыв рот. Старики порой пускались в воспоминания, и зачастую то оказывались ценные наблюдения из жизни. Нити чакры, что навек повязали… Однажды за ужином в доме Боруто господин Седьмой обмолвился, что ощущает своих сокомандников, знает, что они живы и благополучны, что не страдают и не паникуют. У старых и новых саннинов особые узы, нерушимые, настолько, что новые даже, как выяснилось, сочетаются между собой браками в любых мирах. Великие легендарные тройки. А что у Мицуки с Боруто и Сарадой? Есть ли связь у них? Станет ли она такой же крепкой?       И каково это — быть саннином?..       — Не знаю, где он, — продолжала между тем печальная Цунадэ. — Не дотянуться, не докричаться. И спроси меня, что такое счастье? А это такой же солнечный день, я в резиденции, заболевший Третий, наш Хирузен-сенсей, вместо себя на переговоры отправляет Дана, и тот в шляпе Хокаге жутко нервничает. А в коридоре Джирайя пихает почитать черновики Новаки, и Новаки тогда ещё жив, а не погиб на первой же миссии, а рядом Орочимару смотрит с укоризной. Мол, не приставай к ребёнку. Тот светлый день из юности… мне в него не вернуться. Ладно, любитель рептилий, пойдём обедать. Надо же, как тебя на них повернуло! А после я тебя осмотрю, будем готовить к выписке.       В палате Мицуки первым делом взялся за карафон. Вспомнил, как открывать браузер, набрал в поисковой строке имя Орочимару. Кроме сведений о том, что Пятая Хокаге состояла в команде с почившим монахом Джирайей и неким Орочимару, ничего не нашлось. Одно лишь имя, не более. Во вкладке «Картинки» обнаружилась чёрно-белая фотография, где саннинам было лет по шестнадцать. Родитель оказался тем ещё модником в расписном кимоно с журавлями, а ладонь его лежала на рукояти катаны, закреплённой на шёлковом шнуре.       И всё. Но хотя бы он в этом мире был. И, если верить шестому чувству Цунадэ, есть.       Если быть честным, Мицуки не понимал, почему его тянет к родителю. Вполне возможно, что здешний Орочимару не вернёт его домой. Да и семейные узы отсутствуют, у них иные отношения: учёного и его эксперимента. И всё же… Орочимару хотелось увидеть. Хотелось, чтобы он одной фразой развеял страхи и сомнения. Как он всегда давал советы по змеиной связи, когда Мицуки сталкивался в Конохе с тем, чего не понимал. Или когда возникали неполадки со здоровьем, а родитель их с лёгкостью устранял.       Мицуки предпочитал сам решать проблемы. Но привык, что если будет совсем невмоготу, за спиной есть тот, кто мудрее и сильнее. И сейчас… Родитель был нужен ему из корыстных соображений? Или здесь замешано нечто, не поддающееся чистому анализу?       Он вздохнул и продолжил поиски, на сей раз незнакомых названных вчера Ооцуцуки. Мало ли что это за новые пришельцы, а если они в его отсутствие нападут на родной дом?       Хокуто называл карафон величайшим достижением человечества. Потому что он и без чакры на расстоянии соединял людей из разных Скрытых Деревень, которые при ином раскладе и не встретились бы никогда. Мицуки же счёл сеть свалкой, куда каждый выпячивает собственную дурость, если больше ничего за душой нет. Соотношение информации — восемьдесят на двадцать. Двадцать процентов полезного, остальное — шелуха.       Проклятая память! Имя Химемия Ооцуцуки Мицуки вспомнил, а имя Тора с трудом всплыло из недр недовоспомнаний, исключительно благодаря аналогии с тигровыми лилиями на клумбе у ворот. Лучше он всё будет записывать!       Спустя десять минут чтения Мицуки почувствовал себя археологом, выкапывающим крохи информации из терракотового холма. Ресурсов нашлось много. Смысла в них — не очень. Приходилось фильтровать, отделять воду от молока. И даже подключая весь интеллект и критическое мышление, Мицуки сидел в недоумении.       Он лично видел Ооцуцуки, имел несчастье. А после сражения с Боро, когда навещал раненых в госпитале, напросился на беседу с Саске-саном, так как считал его сильнейшим ниндзя наравне с господином Седьмым, хотя Мицуки и учили, что родитель с лёгкостью победит их обоих. Только к лучшим из лучших обеспокоенный Мицуки и мог обратиться. Потому что Боруто вёл себя странно. Потому что он не только использовал малопонятную силу, аналогичную той, что высвободил в бою, когда они впервые нашли Каваки, но и превратился если не в Момошики, то в кого-то очень похожего, причём напрочь об этом забыл. И Мицуки сообщил о своих опасениях Саске-сану, и сказал, что Боро назвал Боруто сосудом для Ооцуцуки. Саске-сан слёту отгадал его мысли, заявив, что Момошики не погиб, а, словно архив компьютерной программы, запакован в карме, тем самым дав ответ на загадку, над которой новая седьмая команда давно билась, пытаясь разобраться, что это за ромб на ладони Боруто. Связывали даже с печатью Бьякуго, очень уж были похожи внешне несмотря на иной цвет и края, и достали с расспросами Сакуру-сан. Возможно, общие истоки и имелись: фуиндзюцу Силы Сотни изобрели Узумаки, ведшие род от Кагуи Ооцуцуки; и что Бьякуго, что карма по сути своей представляли заархивированную чакру или заархивированные данные соответственно.       Саске-сан тогда поделился сведениями, потому что, как сам выразился, Сарада и Мицуки в первой линии контактирующих с Боруто и должны быть в курсе, чтобы обезопасить себя и в какой-то мере сокомандника. В том числе упомянул про храм времён Кагуи, расположенный на крайнем севере, в точке, которая тысячелетия назад соответствовала магнитному полюсу Земли. И там в незапамятные времена поклонялись, как богам, голограммам тех Ооцуцуки, которые либо посещали планету, либо отвечали за этот сектор космического пространства, либо просто были связаны близкими узами. Пары Кагуя — Ишики. Момошики — Киншики. Урашики — некто не названный, поглощённый Урашики очень давно. Со схематическими изображениями рогов, похоже, у каждого рога были индивидуальны, как отпечатки пальцев.       Положим, здесь, в этом мире, подобный храм тоже существовал. Голограммы Ооцуцуки теоретически могли видеть. Только так Мицуки сумел бы объяснить появление над Страной Молнии рогатого парня в белом, весьма похожего на Урашики, у которого за спиной угадывалось некое древковое оружие. Представленные в сети фотографии были размыты, якобы любительские, как и съёмка репортёров, но при сильном увеличении Мицуки рассмотрел, что никакая это не удочка, а нагината. Этот «Урашики» использовал мерцающий тенсейган, пока его не победил в поединке один на один, весьма красивом, надо сказать, поединке, светловолосый кудрявый мужчина с таким же тенсейганом, в белой хламиде и повязанным через плечо плаще. Тонери. Носитель древней фамилии Ооцуцуки из самоназванной побочной ветви.       Напавший на Страну Молнии Ооцуцуки, похожий на Урашики, но вооружённый вместо удочки нагинатой, был поименован Торой.       Мицуки закусил костяшку указательного пальца и только потом сообразил, что всё больше привыкает пользоваться левой рукой. Сходство Урашики и Торы было поразительным, что помимо воли передёргивало. Мицуки когда-то позорно ему проиграл, без шанса. А пустота после поглощённой чакры и крючок, вытаскивающий сквозь рёбра саму жизнь, и по сей день не забылись. Иногда Мицуки завидовал людям, у которых воспоминания тускнели. Эйдетическая память вынуждала воспринимать любую физическую или психологическую боль так, словно это происходило здесь и сейчас.       Насчёт Химемии Ооцуцуки сведений нашлось ещё меньше. Якобы её видели на руинах Ивагакуре. Сохранились две фотографии. Её победил опять же лунный властелин Тонери. Но Мицуки смотрел на котлован, оставшийся на месте Скрытой Деревни, где когда-то сам побывал, и всё больше хмурился. Хокуто Хьюга сказал, что Химемия уничтожила Камень. Памятная хозяйка закусочной, болтающая по карафону, встреченная в первый день пребывания здесь и никак не выходящая из головы, потому что, как выяснилось, в нескольких жалобах умудрилась передать целый пакет сведений, утверждала, что её не надо пугать Ивагакуре. И где-то ещё Мицуки слышал, но память Шиначику не удосужилась зафиксировать, при каких именно обстоятельствах и от кого, что Ивагакуре сравняли с землёй за неповиновение Луне. Значит ли это, что единого мнения о произошедшей трагедии нет? Может ли быть так, что официальная версия одна, но между собой люди придерживаются иной? Или каждый думает по-своему?       Так кто же на самом деле уничтожил Камень?       Химемия Ооцуцуки при увеличении изображения оказалась миловидной девушкой с бьякуганами, что сверкали через газовую фату. И одета она была точь-в-точь как Момошики. Потому что кто-то, возможно, видел изображение Момошики, но не понял, что это мужчина? Девушка в вуали из него получилась ничего себе. Сочетание демонической красоты и разрушительности нравится массам.       Тора и Химемия — нестандартные имена для Ооцуцуки. Всех, кого знал Мицуки, звали однотипно, что, наверное, показывало тождественность, родство или некую иерархию. Особенно учитывая, что произошедшие от Кагуи аристократы вроде Хьюга также предпочитали давать детям имена по единой схеме. А позже и другие вышедшие из грязи в князи рода переняли традицию одинаковых имён. Подобное практиковалось не только в Конохе.       А ещё Ооцуцуки предпочитали действовать парами, но никак не единолично!       Мицуки размял затёкшую шею, раскачиваясь на койке, чтобы лучше думалось. Сколько он просидел над карафоном, час, два? Затягивал проклятый прибор! В глаза словно песка насыпали.       Что же происходит в этом мире? Поверить официальным версиям? Или тому, во что верит большинство? Или прислушаться к советам наставников — родителя и Конохамару-сенсея? Отойти в сторону и посмотреть на проблему. Составить своё мнение. Как сказал бы Шикадай, нормальный Шикадай: «Ну же, детективни что-нибудь!»       Мицуки уже накопал сведения об огнестрельном оружии Луны. Понял, что его этим и ранило, сейчас придут бабушка и дедушка Шиначику, он у них поподробнее расспросит. Но имея такую мощь, доступную любому пользователю невзирая на уровень чакры вплоть до её полного отсутствия, почему бы Луне не завоевать Землю? Хотя зачем завоёвывать, если шиноби вроде Ино-Шика-Чо вместо оттачивания тактик во имя спасения соотечественников сидят каждый в своём карафоне и огрызаются друг на дружку. Даже больше, почему бы не создать образ врага, сильного, ужасного, беспринципного, от которого нет иного спасения, чем щит Луны? И чтобы обыватели не расслаблялись, этих самых врагов периодически общественности и подкидывали, как и доблестную победу над ними. Не существовало никаких Торы и Химемии Ооцуцуки. А была подстава. Липа. Совсем как та, которую облюбовали Ужи древесные. Кто-то придумал страшных Ооцуцуки на основе храмовых голограмм, не разобравшись, что Урашики вооружён, как бы это нелепо ни звучало, удочкой, а не нагинатой. И что Момошики, строго говоря, мужского пола. А из этого следует, что здесь не показывались настоящие Урашики и Момошики.       А верят в эту защиту от Ооцуцуки и необходимость накрывать Скрытые Деревни куполами и не использовать чакру, или не верят… не так уж важно. Если до сих пор шиноби против не выступили, значит, не могут.       Но что, если в этот уютный устаканившийся мирок явятся настоящие Момошики, Киншики и Урашики? Не кулинарного же блогера Чараске против них выпускать!       И раз речь зашла о кулинарии…       ...как далеко зайдут аппетиты Луны?       После обеда его сморил сон, поверхностный, тревожный. Словно отголосок сновидения, которое пригрезилось по пути в Скрытый Звук. Только в этот раз Мицуки поднялся по кроваво-красной лунной дорожке так высоко, что Земля внизу показалась жемчужным шариком.       Перед ним выросли огромные ворота, верхушки которых терялись в вечных сумерках. Створки были богато украшены бело-синими блестящими изразцами. Мицуки прислонил ладонь, и ворота послушно распахнулись.       За ними стоял Тонери Ооцуцуки с закрытыми глазами. Позади простиралась серая равнина, изрезанная кратерами, а вокруг, медленно шевеля плавниками, плавали золотые рыбки.        «Как ты смог попасть сюда?» — тихо, но враждебно спросил Тонери.        «Что в этом удивительного? — похожим вкрадчивым тоном ответил Мицуки. — Я по праву крови истинный наследник Луны».
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.