Ты смысл жизни для меня,
До тебя была фигня!
Она ещё и поёт! И Мицуки впервые понял бурчание стариков по поводу «потерянного поколения». — Кисиков сдали, — доложила Ханами, рассиживаясь на подоконнике верхом, как и отзеркалившая её позу Шикако. — Бум продолжать поиски Микадзуки и фиговины из Узушио. Я ба спрошу, вдруг она в курсе. Ну чё, Мицуки, как я и обещала, я всё исполнила! Мицуки тактично промолчал, что обещала она совсем иное. — Я отчиталась в отсутствии результатов, — вздёрнула нос Ханами, — что тоже результат, — и самодовольно улыбнулась, и будто засветилась изнутри, и закатный луч солнца блеснул на резинках, украшенных сегодня перламутровыми рыже-бурыми бабочками. В дверь постучали. — Войдите, — вздохнул Мицуки, рассчитывая, что это Сукуи с проверкой. — Йо! — показался на пороге поднимающий руку в приветственном жесте Шикадай. Местный деловой Шикадай в спортивном костюме. И Мицуки погрустнел. — Здравствуй… — пролепетала растерявшаяся вдруг Шикако. — Братик... Братик? — Ну дай пройти, чего застыл столбом? — в спину Шикадая грубо толкнул Иноджин. Вот Иноджин одевался в том же стиле, что и он прежний, разве что без подтяжек, но такой презрительный тон Мицуки слышал от него нечасто. И тем более Иноджин не носил с собой картонный стакан с крышкой, от которого пахло кофе. — Я тебе не брат, — нахмурился Шикадай. — Если только по разуму. — Гы, точнее по его отсутствию, — отмахнулся Иноджин. — Братья по маразму. Последней в палату просочилась болезненно-тощая Чо-Чо в розовом кимоно с бабочками, такими же, как на резинках Ханами. И с неизменным карафоном в руках. А сама Ханами тем временем положила ладонь на плечо покрасневшей Шикако. — При-и-вет, Шиначику… — тихо протянула Чо-Чо и потупила глаза. Тут явно что-то происходило, какие-то подводные течения, но Мицуки только переводил взгляд с одного действующего лица на другое и никак не улавливал настроения, повисшего в воздухе. — Ну и чего делать будем? — Иноджин, не снимая крышки, приложился ртом к стакану. Мицуки не разобрал смысла его действия. Грелка для рук и губ? Если только в крышке было отверстие, но это какое-то издевательство — так пить. Как из соски. Оно вообще удобно? Хана-Шика-Хо Special Edition тем временем потихоньку передвигались от Иноджина в сторону окна. — Шикадай, ты зачем нас сюда притащил? — сложил руки на груди Иноджин. Стакан опасно накренился. Из него ничего не выплеснется? Мицуки хватило уборок помещения на сегодня. — Давайте уже сделаем, что там надо, и разбежимся. Но Шикадай молчал, сверля глазами Шикако. Та уцепилась за тунику Ханами. — Шиначику… — подняла взгляд от карафона Чо-Чо, — э... как ты себя чувствуешь?.. — Приемлемо. Даттебаро. Иноджин фыркнул: — Дядька Санта однажды тоже схватил в бою разрыв селезёнки. Ему срастили, но через месяц, когда он ремонт делал, она снова разошлась, и снова было кровоизлияние. Теперь такое повторяется регулярно при резких движениях, раз в год точно. Врачи рекомендуют вырезать. — Вот поэтому я и не хотел тебя брать, утешитель, блин, — ожил наконец-то Шикадай. — Я и не хотел идти. Но я хоть что-то говорю, а не как некоторые черномазые туплю в кар. И Мицуки прикинул: «черномазая» — это хуже, чем «жирная»? «Жирной» Иноджин постоянно бросался в адрес сокомандницы. — Кхем, — кашлянул Шикадай, словно тоже болел бронхитом. — Шиза, мы тебе гостинец принесли, онигири с морковным пюре, — и выложил пакет на тумбочку. Опять морковь… Мицуки ею на всю жизнь наелся, до такой степени, что уже смотреть не мог. Положим, Шиначику обожает морковь, но это не повод для навещающих заваливать этим овощем с головой! То, что любишь, нельзя принимать большими дозами, чтобы не перевести удовольствие в разряд наркотических зависимостей или не спровоцировать перенасыщение, влекущее за собой отвращение. Люди — странные. И точка. — Шиза… — Иноджин пристроил на стул свой стакан. Визгливые нотки в его голосе, наверное, подразумевали крайнее презрение. — Я ничего не подготовил, я вообще не ждал, что этот потащит меня в больничку после тренировки. Но я типа рад, что ты в норме. Как тебя угораздило вообще навернуться в шахту? — Нельзя брату задавать сложные вопросы! — подорвалась с подоконника Ханами. — Он больной! И память потерял! — Прости, Шиначику, я тоже не подготовилась, — прошептала Чо-Чо, и Иноджин мигом переключился на неё: — Ещё бы, даже вчерашнюю ссадину на шнобеле не замазала. Чо-Чо низко опустила голову, пряча лицо за чёлкой: — Я замазала… Извините-е… Цвет просто не подходит… — Ну да, в Конохе нормальные светлые люди, для макак чёрных тональников не делают. Уголь возьми. Чо-Чо закусила губу. — А ты, я смотрю, за тональники шаришь? — рассмеялся Шикадай. — А НУ ЗАТКНУЛСЯ! — заорал Иноджин так, что стёкла задребезжали. — Валю я отсюда, манал эти дружеские посиделки! — и вылетел за дверь, как ошпаренный. — Мусор свой забери! — крикнул вслед Шикадай, кивая на забытый стакан. Чо-Чо мелко тряслась. — И что это было? — не понял Хокуто. — Первый раз? — сочувственно ответила на это Шикако. Чо-Чо полузадушено всхлипнула и опрометью выбежала из палаты. — Ты-то погодь! — в голос простонал Шикадай. — Ну хочешь, я Иноджину наконец втащу? — Я ж просила брата не нярвировать, а тут прям сцена из дорамы! — рассердилась Ханами. А Мицуки осознал, что шок от местных Ино-Шика-Чо парализовал его мысли и рефлексы. Но отвесил себе воображаемого пинка и бросился за Чо-Чо, придерживая рану. И неважно, что там обсуждали без него, и естественной ли была данная реакция для Шиначику. Он знал лишь, что с подругой так нельзя. Это же Чо-Чо, которая угощала его чипсами. Чо-Чо, которая на экзамене на чунина научила его «давать пять», тем самым передавая эстафету удачи. Чо-Чо, которая, рискуя повязкой шиноби и карьерой, отправилась выручать его из Ивагакуре. Которого здесь, по всей видимости, не существовало. По степени значимости следующими после седьмой команды для него стояли Шикадай, Иноджин и Чо-Чо. И больно было видеть, как один из них причинил боль другой походя, даже не задумываясь, ни на миг не ставя себя на её место. А третьему было всё равно. И Мицуки железно знал, что сторону сейчас выбрал правильную. Он сам по рассказам родителя являлся одним из последних представителей расы нагов из погибшей Страны Неба, что лежала в джунглях, а её жители летали на виманах, но чем он отличался от других людей помимо сродства со змеями, не имел ни малейшего понятия. Родитель неохотно раскрывал сведения. А внешние различия оказались не настолько существенными, чтобы Мицуки из-за них притесняли в Конохе. Не надо было быть сенсором, чтобы найти Чо-Чо. Она обнаружилась по всхлипам на диванчике для посетителей в вестибюле, рядом с кадкой с Dieffenbachia seguine. Мицуки не знал, что положено говорить в подобных случаях, поэтому молча присел рядом. По наблюдениям иногда людям просто надо, чтобы кто-то был рядом, пусть даже и без слов. Чо-Чо удивлённо посмотрела на него, всхлипнула: — Я… почему так со мной… я же не могу это изменить… Почему я не в папу? — и уронила голову. Её чакра раньше ощущалась плотным пушистым клубком. И испарялась в пространство так, что выходила далеко за пределы физического тела самой Чо-Чо, поэтому даже находясь от неё на расстоянии метра, Мицуки поневоле попадал в поле распространения тёплой энергии, касающийся словно бархатом. От пальцев Чо-Чо всегда пахло специями, которыми были обсыпаны чипсы, а от чакры — тонким-тонким свежим озоном. Она никогда не замыкалась, она дарила всему миру себя и искренне считала себя лучшей, успевая в общении задрать нос и представиться красавицей до того, как собеседник успевал бы подумать о лишнем весе или цвете кожи, действительно редком для Конохи. В оставленном где-то по ту сторону реальности Скрытом Листе мулатов было мало, а уж в этом мире, где все сидят за своими периметрами, боясь засветиться перед гипотетическими Ооцуцуки, этнический состав получался и вовсе однородный. А дети, у которых ещё нет социальных тормозов, всегда жестоко высмеивают тех, кто отличается от большинства. Но Иноджин уже не ребёнок, чтобы не понимать таких вещей. Или это Мицуки что-то не понимает? Но раз вопрос прозвучал, значит, на него следует ответить, верно? — У тебя не было шанса родиться светлокожей, повышенная концентрация меланина — доминантный признак. Чо-Чо шмыгнула носом, потёрла его ладонью. — Зато твоя кожа лучше защищена от гибельного влияния ультрафиолета… Чо-Чо расплакалась. Мицуки опять сказал что-то не то! Как её утешить? Этот навык в его базовые настройки не закладывали, но оставаться в стороне он не имел права! Местные друзья ведь даже не пытались успокоить, понять, каково это — отличаться внешне, быть может, привыкли, но со стороны такие взаимоотношения казались дикостью. — Я хотел сказать, тебе к лицу. Правда! — повысил он голос, совсем отчаявшись. — Даттебаро, я не вру! Очень ровный оттенок, без изъянов, их и не заметно будет, если появятся, — рыдания только усилились. — И… и это кимоно очень гармонирует, мягкий контраст. Как, даттебаро, он там в «Энциклопедии цвета» именовался… Коралловый! И попробуй губную помаду аналогичного оттенка, она Чо-Чо очень подходит! То есть, я хотел сказать, подойдёт супер-чумовой красотке Чо-Чо! Чо-Чо затихла, метнув на него быстрый взгляд из-под чёлки. Как бы выразился Боруто? Лексика у них с Шиначику должна быть схожа, чтобы Чо-Чо не вычислила самозванца. — Я не прикалываюсь! Так витиева… сложно с подвывертом умеет прикалываться только Иноджин. — Иноджин… такой иногда… — Чо-Чо закусила губу, глуша рыдания. — Он же такой хорошенький, такой милый, хрупкий. На девушку похож. Иногда как представлю… хорошо бы смотрелся… Такой укешн… — осеклась. — Нельзя ему быть злым, не идёт! Просто запрещено! — А ссадину тебе не Иноджин оставил? — замер от догадки Мицуки. — Не-ет, — она вытерла щёки, помахала на себя рукой, — это на вчерашнем спарринге. Это Шикадай, у него опять тени сбоят. Сильно видно?.. — добавила с надеждой. — Если бы не сказали, я бы не заметил, — слукавил Мицуки. Давно уяснил, что люди только на словах любят правду, а на деле им милее сладкая ложь. — Хочешь, свожу тебя к своему лечащему врачу, она как раз сегодня дежурит, мигом заживит — и следа не останется. — Пасибо-о-о… — ответила Чо-Чо, и Мицуки почему-то покоробило это растягивание гласных, но он не подал вида. Слишком уж она казалась беззащитной. А она точно шиноби? Явный же недобор веса на лицо. А на лице тоже. Щёки впалые. Хорошо, что длинная чёлка закрывает. Вспомнилась прочитанная недавно статья в журнале по психологии, под названием «БНА», Мицуки долго размышлял над неизвестной аббревиатурой, пока не догадался, что это «Без названия». Впрочем, самый подходящий заголовок для псевдонаучного бреда, который там был написан, про язык тела. Мицуки почерпнул лишь то, что застенчивые люди часто стригутся так, чтобы пряди волос падали на лицо, закрывали глаза, якобы так комфортнее прятаться от мира. Личными наблюдениями выводы не подкреплялись, ибо тогда самым робким человеком следовало признать отца Сарады, что было бы просто глупо! Доктор Рин Учиха на просьбу Мицуки отреагировала спокойно, с понимающей ухмылкой, непонятно, правда, что именно она поняла. Чо-Чо даже в ординаторскую не пригласили, не обезболили, не применили лазер, Рин всего лишь взяла её лицо в ладони, развернула к свету, провела рукой над носом, и ссадина затянулась. — Кожица побудет розовой некоторое время, а потом пройдёт, рубца не останется, — подмигнула она. — Шиначику, а сам не мог? Или пока не вспомнил, как это делается? — Я в процессе, — вежливо поклонился Мицуки. — Благодарю за помощь. — Спасибо-о-о. — Не за что. Акимичи-сан, ты его долго не задерживай, скоро время ужина. — Хорошо-о. И так как Чо-Чо всё ещё мелко вздрагивала и явно не до конца успокоилась, Мицуки вызвался проводить её до выхода. Жмурясь от закатного света, устроились на нижней мраморной ступеньке, глядя, как с запада наползает чернильная туча, подсвеченная снизу красными лучами, будто внутри неё, как лава в жерле вулкана, клокочет пламя. Силуэты птиц пересекали небо то тут, то там, разыгрывая извечный спектакль, тайный смысл которого ведом лишь природе. И не было в предночной поре ни одного лишнего звука, ни одного лишнего движения, ни одной лишней краски в палитре небес. Хоть что-то в этом мире осталось собой, не в раздрае, так, что глядя на закат, можно на миг почувствовать себя дома. — Рин-сан добрая… — вздохнула Чо-Чо. Мицуки согласно кивнул. Критериям доброты она соответствовала. — И краси-ивая. Учиха все красивые. — Особенно когда добрые, — добавил Мицуки, вспоминая Сараду, сжимающую кулаки до выступивших вен. — Даттебаро, — ввернул на всякий случай. — Но Каваки не очень подходит под описание. Как так получилось? Я про то, что он носит герб… — Каваки по-своему красивый, — перебила, не дослушав разведческие поползновения, Чо-Чо. — Ему бы малёк брутальности, из него бы получился хороший плохой мальчик. А образ ботаника явно не его. Стоп, нельзя ей позволять съезжать с темы, знал Мицуки дальнейшие многочасовые рассуждения о красоте! Сам он не очень понимал эту концепцию. Красота — всего лишь биологическая целесообразность. На заре эпох, в первобытное время, красивым считали того, кто самый приспособленный к выживанию, и значит, может передать качественные гены будущему потомству, которое в свою очередь не умрёт сразу, а проживёт достаточно долго. Соболиные брови вразлёт эффективнее других задерживают капельки пота со лба. Большие глаза обеспечивают лучший угол обзора. Прямой нос свидетельствует об отсутствии искривления носовой перегородки, значит, о неимении проблем с дыханием. Ровные здоровые зубы сигнализируют о правильном обмене веществ, о хорошей усвояемости кальция, а следовательно, крепких костях, а также о наилучшей приспособленности к правильному измельчению и перевариванию пищи. Широкие бёдра и пышная грудь у женщин указывают на предрасположенность к функциям деторождения, физическая сила у мужчин намекает на успешность в охоте. Длинные стройные ноги лучше всего приспособлены для бега. — Я бы не рискнул назвать это породой или экстерьером, как-то это неэтич… западло, — на пробу бросил Мицуки, — но если сравнивать типичного Учиха и Каваки, пусть даже, допустим, брутального… — Типичные посимпатичнее будут, — мечтательно протянула Чо-Чо. — Особенно вроде Чара-аске… — Чараске Учиха? — чуть не свалился со ступеньки Мицуки. Словно обухом по голове ударило. Как? Неужели? Откуда? Почему никто не в курсе, кроме… Чо-Чо? — Ты его знаешь? Быть может, тебе даже известно, где он? — Конечно, известно, — абсолютно спокойно ответила Чо-Чо, как нечто само собой разумеющееся.Интермедия
Бежать целые сутки за саламандрой, которая в свою очередь преследовала красноволосую девушку с шаринганом, оказалось утомительно. Шин предпочитал действовать осторожно, с заранее составленным планом А и планом Б, и больше полагаться на мозги, ведь когда учтёшь все нюансы, ловушка захлопнется сама, и мельтешить туда-сюда не возникнет необходимости. В общем, он считал себя фанатом психологических триллеров и шпионских детективов, а не тупых боевиков. Но именно сейчас тупым экшеном он и занимался. Ёко нагло заявила, что устала, и устроилась на спине летящей по небу саламандры. Шин мчался на своих двоих. Он не очень понимал, как передвигалась их цель, судя по всему тоже довольно-таки быстро. Знала ли она, что её преследуют? Или бежала куда-то, потому что торопилась? Рубеж со Страной Горячих Источников они пересекли ночью, скрываясь от пограничных патрулей луниан и местного ополчения. В другой стране протекция Конохи не работала, и отныне полагаться Шин мог только на себя. И отвечал только за себя. Столица Горячих Источников носила название Мидоришима и раскинулась на берегу живописной бухты с белым песком, протянувшейся изящным полумесяцем. Фешенебельные отели, пляжи, оборудованные по последнему слову, рестораны на свежем воздухе и бессчётные казино, где сутками напролёт пытали удачу все, от оборванцев до воротил мирового бизнеса. А далеко в море высилась огромная стена, защищающая от приливного цунами. Путь Шина пролегал не на центральную набережную и параллельные с ней улицы, где кипела жизнь. Он очутился на задворках Мидоришимы, на рынке, где сгущался вечер, и продавцы сворачивали торговлю. Крупную и слишком приметную саламандру пришлось отозвать. Шин, обзаведшийся по пути широкополой соломенной каса, скрывающей лицо, чуть сутулившись, чтобы не палить военную выправку, семенил между торговых рядов. Ёко была неподалёку, хоть он и не знал, где именно. Её скрывали жуки, усыпавшие одежду и кожу, своими зеркальными надкрыльями отражающие и преломляющие лучи света под такими углами, что Ёко казалась лёгкой дымкой, плывущей над землёй. Остальные насекомые обследовали окрестности, искали красноволосую. — Карты, путеводители, открытки! — выкрикивал свой товар проходящий мимо паренёк. — Карты, путеводители, открытки! — Мидоришима есть? — спросил Шин, чтобы не привлекать к своей персоне внимания. Бесцельно бродить по рынку и не прицениваться — странно. — Мидоришиму всю продали, — ответил тот. — Осталась Конохагакуре за десять рё. Интересные оговорки. И расценки тоже в тему. Шин усмехнулся, малец хмыкнул в ответ, поняв, что именно сморозил. — Ну давай куплю Коноху, — сказал Шин, поглядывая, как на мобильном торговом лотке, который парень носил на ремне через плечо, семь жуков выстраиваются в кандзи. Ёко передавала, что след цели нашёлся на юго-юго-востоке. Шин свернул в указанную сторону, мимо овощных рядов. Некоторые названия откровенно смешили, или просто Шин давно не выбирался за покупками. Томаты сорта «Очи Изуны». Сухофрукты «Прощай молодость». Кабачки «Богатство даймё» с подписью над прилавком: «Друзья заканчиваются, а кабачки — нет». Киоск-автомат с вывеской «Корма для животных», где за витриной выстроились пивные банки. Шин выбрался на окраину, слева тянулись брошенные поддоны и проломленные ящики, справа — ограда, сколоченная из кусков фанеры. — Мпрривет, Снежок, — донеслось сверху. Шин запрокинул голову, придерживая каса. На ограде, сложив руки на груди, ловко балансировало создание, похожее на человеческого ребёнка лет десяти-одиннадцати, с иссиня-чёрными волосами, косо постриженными по последней моде, в бесформенной синей толстовке и штанах, тоже широченных, размахрённых снизу до бахромы. Но, в отличие от людей, у существа были тёмные кошачьи уши, а сзади нервно дёргался длинный гладкошерстный хвост. В угольных глазах, если приглядеться, можно было заметить вертикальный зрачок. — Мышка? — нахмурился Шин. Она была похожа на мальчика, но на самом деле являлась девочкой. Её звали Незуми, чтобы, спрятав уши и хвост, никто не признал бы в ней кровь кошачьего племени. По её виду нельзя было судить о возрасте. Она выглядела почти как человек, но ниннеко странные существа. Всё зависит от того, на какой лунный день появились на свет котята из помёта. Могут родиться внешне люди, как наследница города Сора-ку Тамаки, или нечто среднее, как её бабка Некобаа с кошачьим носом, или совсем-совсем четвероногие, но говорящие и разумные. А глухими ночами новолуния нарождаются неразумные кошки-ниндзя, и всё равно их ценят как полноправных членов общества. Незуми-Мышка была личным призывом Токо. Шин ещё раньше удивлялся, почему она не помогла той, с кем её связывал кровный контракт, но не стал выпытывать. Кошки независимые, и на призыв зачастую не являются. И всё же Шин их уважал, как учат уважать этих существ каждого в клане Учиха. — У нас прроблеммы, — даже мурчащий голосок Мышки звучал как мальчишечий. Интересно, у кого это «у нас»? Она не просто решила, что Шин уладит её проблему, у неё и мысли не возникло, что ей откажут! — Ни вопрросов, ни ответов. Врремени нет. Всё потом. Следуй за мняу! И исчезла по другую сторону ограждения. Шин перемахнул следом, каса слетела с головы и повисла за спиной на завязках. Мышка неслась босиком, порой переходя на четыре конечности. Прыжок на полосатые тенты, натянутые над прилавками, балансирующее движение чёрным хвостом и вперёд, по коньку. Шин не отставал. У него было своё задание, и он бы проигнорировал просьбу Мышки, если бы она не бежала туда же, куда указала Ёко. Внизу рынок стремительно пустел с наступлением сумерек. А в Конохе сейчас наверняка ещё светло. — Рассказывай, что стряслось, — крикнул Шин. Кошки — они такие, не захотят — не расскажут, но Мышка, огибая флигель с морским коньком, выдохнула: — Я ррасставила ммуршеловку для кррасношерстной двуногой, и муршеловка дала сбой. Шин едва успел затормозить, хватаясь на флигель и выравнивая положение тела. Съехал за Мышкой на нижний ярус тентов, пружинисто подскочил на ноги. — Ты её видела? Ты её знаешь? Преследуешь по просьбе Токо? — Это только ммроя идея, я видела, как на Токо напали. Но я не стала лезть, пёс знает, на что способна эта кррасношерстная. И зачем я буду таскать каштаны из огня? Но за Токо ррасполосую морду, вот только ммресть — блюдо, которрое подают холодным-мяу. Она спрыгнула на землю, сиганула через пустые прилавки, как через барьеры. Шин, повторяя аллюр, едва не поскользнулся на апельсиновой кожуре. — Я наблюдала за кррасношерстной, пока она торрчала в Поррту, — мыркнула через плечо Мышка. — Такое ощущение, что она не зннала, что делать, болталась без дела, как баннтик на веррёвочке. Кррутилась возле ветерринарки, где лежала Токо, но там охррана лютая, не ррисковала. И следила за Юмэ Учиха, та как челнок ходила между палатой своего детёныша и гостиницей, и эта кррасная — за ней тенью. А потом забрросила слежку, когда Юмэ чуть не сбил саммокат, а та не уверрнулась, потому что мяррингана у неё нет. Потому что она Учиха только по ммружу. И тогда я сообразила, что этой дрряни нужны мярринганы. Шин взлетел за Мышкой на крытую шифером крышу склада, чакра текла гудящим потоком по меридианам ног, лёгкие и сердце работали в едином ритме. В таких забегах чувствуешь себя идеально отлаженной машиной, а не слабым человеком. — И я решила подкинуть кррасношерстной мярринган, — шифер тихо шелестел под ногами Мышки, Шин использовал чакру, чтобы двигаться так же максимально бесшумно. — Ррекламный плакат, что в Мидорришиме будет выездная игрра команды «Искрра» из Облака, в Поррту мняуго таких расклеено, игроки и их клички на перрвом плане, и один из них — Томоэ Учиха. Сын Обито-самы. И тоже звено агентурной сети, как и Токо. Если с подачи Мышки сеть Учиха посыплется, потому что ниннеко будет сдавать в качестве живцов её ключевые фигуры, это будет верх дебилизма. Получается, они по дурости своими же руками угрохают схему. — Подожди, — Шин отмахнулся от мошек — они с Мышкой мчались вдоль прилавков со сладкими фруктами и ягодами. — Выездная игра «Искры» в Мидоришиме состоялась в прошлое воскресенье! — он знал это абсолютно точно, так как тогда же Томоэ должен был передать сведения курьеру из Конохи — Мичии. Мать разрабатывала детали операции дома, в присутствии Шина. — На плакатах я подпрравила то воскрресенье на сегодняшнее, — шикнула Мышка, пригибаясь и проезжаясь под низко натянутыми проводами. Более габаритному Шину пришлось стелиться по крыше, суставы протестующе заныли, но выдержали нагрузку. — Не только красношеррстная владеет иллюзиями! Она действует черрез звук, а у мяуня свои мяутоды. И ведь клюнула же! Ну, думмаю, беги-беги, иди, мышей посмеши. А вы мне добычу спугнули, и все пррошлые сутки вели за ней охоту, а я — за ней и вами. — В Мидоришиме проживает Хазуки Тория, и примерно где-то в этих местах база Итачи Учиха, — припомнил Шин. — Да! Целых двое наших! На это и был расчёт, что их силамми мы её тут и пррихлопнем! — И что поменялось? — в стайке клубящихся мушек нет-нет да мелькали жуки. Передавали сигнал немедленно явиться на помощь. Шин туда и мчался. — Мичия Учиха, — ответила Мышка. — Он должен быть с торговым обозом уже на полпути в Коноху. — Должен быть, — резко обернулась Мышка, и ветер взлохматил её жёсткие непослушные пряди. — Но он здесь. Всё из-за мяумы. А её мать Тамаки здесь при чём? Шин потряс головой. В последнее время его окружали одни женщины — Ёко, Юмэ, Токо, красноволосая, теперь вот Мышка с мохнатой роднёй — они же эту кашу и заварили, и Шину мнилось, что он один ничего не понимает и никак не может расхлебать. Всё из-за баб! Вот же ж дерьмо! — Парру часов назад из Конохи прришло донесение, что на нашу брратию устроили облаву и мяуссовые гонения. Я говорила мяуме, что это прреувеличение, она не слушает, делает из блохи некомату. Припёррла мяуня к стенке, мол, где я, что делаю, в безопасности ли… Прришлось признаваться. — И? — Шин никак не улавливал причинно-следственную связь кроме того, что та наверняка имелась. — И об этом срразу стало известно всему Сора-ку! И Понте тоже. А этот мешок с блохами — прризыв Мичии, он ему всё размяукал, а котёнок Мичия, клык даю, считает Токо своей саммочкой, — Мышка спрыгнула на прилавок с кабачковым богатством даймё, и ни один овощ от её приземления не пострадал и даже не шелохнулся. Шин не стал проверять собственную грацию, в группировке падая на землю рядом. — Мичия психанул и ррванул сюда мяустить. А он же совсем зелёный… кабачок! Кррасная его утопит, как котёнка! — И он с ней схлестнулся? — нахмурился Шин. Ответа не потребовалось — они уже вылетели на пустырь. Шин на ходу подвесил на пальцы пару печатей для Смыкающихся Огненных Стен. Активировал шаринган. В ладонь одновременно скользнул скальпель из перевязи. Драки не получилось. На пустыре лежал бессознательный парень. В плаще Конохи — белом с красным орнаментом Огня, в красных потёках. Головой на коленях Ёко. Которая окутывала его живот зелёным свечением. Весьма характерно разило разорванными кишками, до дурноты и рези в глазах. Лицо Мичии было залито кровью. — Да чтоб тебя! — и Шин грязно выругался, рывком доставая из подсумка пенал-скрутку с хирургическими инструментами. — Будешь ассистировать, — бросил он Ёко, брызнув на руки антисептиком. — Крючки, салфетку. Скажи жукам отсосать кровь из брюшной. — Сделано, — сияние медчакры стало интенсивнее, валяющиеся повсюду совиные перья показались в его свете зелёными. — Симбионты не могут продолжать преследование, цель слишком далеко. Шин одной рукой установил зажим на артерии, ладонью другой чиркнул по лезвию скальпеля в пенале-скрутке, вызывая саламандру. Хладное сознание амфибии соединилось с его, на миг меняя восприятие мира. — Пшла! — мысленно подогнал он Акахину, отшвыривая в сторону обагренный его кровью и теперь не стерильный скальпель. — Ёко, тут подержи. На Мышку надежды не было — судя по звукам, её выворачивало наизнанку в ближайших кустах. — Меня тоже чего-то мутит, — невозмутимо доложила Ёко. — Не сметь. Ты мне нужна. — Знаю, — жуки засуетились, откупоривая склянку с нашатырём. Шин мимолётно глянул на Ёко шаринганом, приказал, силясь рассмотреть чужие глаза за чёрным пластиком очков: — Твоё обоняние отключено на час. — Спасибо. — Не за что. Ты спугнула красноволосую? — Да. Окутала жучиным роем. Попробуй спой, когда у тебя полный рот насеко-о-о… — Ёко, не уплывай! Да что с тобой? Вата с нашатырём подлетела к её носу, характерно жужжа. — Я норм, — дёрнула она плечом, скривилась. — Резекцию? — Срастим ирьёниндзюцу, — Шин вытер пот со лба. Мигом взмок от напряжения. Это после он увидит на месте искромсанного Мичии друга детства, с которым вместе учили Огненный Шар, сдавали экзамен на чунина, впервые пробовали алкоголь. Потом. Сейчас это безликий пациент. — Совсем молодой, не надо ему проблем с работой ЖКТ, диет, спаек и постельного режима. — Поддерживаю. Ушивай чуть левее. — Принято. Цель сбежала? — Рассыпалась перьями, как в тот раз. Не понимаю, как она так быстро исчезает. Шин мимолётно подумал, что так как вызываемые ею совы настоящие, вполне возможно, красноволосая использует какую-то резервную птицу вдалеке для Техники Замены. Не только риннеган на такое способен, сложно настроенная Подмена сработает аналогично, только её необходимо готовить заранее, и цели маркировать заблаговременно, тогда как риннеган действует мгновенно. — А его глаза? — короткий кивок на лицо Мичии. — Посечена кожа на лбу. Она не успела. Зачем ей? Хочет создать из шаринганов Большой Шаринган по примеру Большого Тенсейгана? Ему же умирающие лунари считают за честь жертвовать бьякуганы? Или у неё зуб на ваш клан? — Эта сука мне ответит! — процедил сквозь зубы Шин. Сначала по всем канонам АНБУ он её бесстрастно изловит, передаст дознавателям, постоит в сторонке, не мешая делопроизводству. Но после вынесения приговора вызовется её палачом лично.