а в руках у нее апельсиновый сок, можно в синее небо с мольбою смотреть ♫ Белая Гвардия — Голубая стрела
На Такамагахаре скучно. С течением времени уже не так интересно жить лишь здесь, среди небес, среди рисовых полей, цветущих садов сакуры и лугов, покрытых цветами. Аматерасу обозревает свои владения, стоя на веранде дома, где живет — здесь никогда ничего не меняется. Теплый ветерок, ласкающий ее черные длинные волосы, небо, неизменно голубое и ясное, пасущиеся на плодородных лугах лошади, аромат цветов, вечное лето и постоянно солнечная погода без тени сумерек — здесь она хозяйка, здесь она повелительница. Полноправная и единственная, с тех пор, как была изгнана Цукиёми. Аматерасу Омиками, верховная богиня солнца, доселе почитаемая людьми, оставленная правительницей вместо убитого горем по любимой жене Идзанаги — она правит одновременно твердой рукой, но милосердно отзывается на просьбы и молитвы, она выслушивает всех и каждого, она светит и греет всем, не выбирая кого-то одного, но… иногда ей ужасно надоедает спокойствие и размеренность жизни своего царства. И тогда Аматерасу сбегает. Она заходит в дом, закрыв за собой сёдзи. На столе — листок с недописанным хокку и чашка из-под зеленого чая. На футоне сидит оранжевый львенок, купленный в человеческом мире. На стенах развешаны плакаты с изображением айдолов. — Аматерасу-сама? — осторожный голос служанки нарушает спокойно-ленивую тишину летнего полдня. Сёдзи снова шуршат о пол. На пороге появляется немолодая женщина в кимоно, но покои ее госпожи пусты, словно ее тут и не было. Служанка тяжко вздыхает — верховная снова сбежала.***
Они будут сердиться, думает Аматерасу, материализуясь на крыше небоскреба в Токио. Ее хранители, ее прислуга, ее защитники — все они будут сердиться, все они пытаются удержать свою повелительницу на Такамагахаре, повторяют, что место ее там, а не в мире смертных. Аматерасу кивает, улыбается, говорит, что обязательно прислушается к их словам, и… поступает по-своему. Кто они такие, чтобы указывать ей? Она — солнце, она — верховная богиня, она не обязана подчиняться никому, кроме собственной совести. Аматерасу разрешает себе гулять в человеческом мире. Она закрывает глаза. Солнце еще село не до конца — оно подбирается к краю неба, окрашивает облака в розовые тона, но еще не исчезает за горизонтом, чтобы его сменила луна-Цукиёми, и сила Аматерасу также не уменьшилась, как обычно с наступлением ночи. Из солнечного света богиня черпает энергию, и вместо длинного пурпурного кимоно и драгоценных заколок в волосах на ней проявляется другая одежда — современная, подобающая девушке из двадцать первого века. Желтая кофта, оранжевая юбка, гольфы в желтую и белую полоску, волосы заплетаются в оданго и на голове оказывается широкий и желтый в тон одежде обруч. Аматерасу Омиками принимает облик девушки восемнадцати лет, и не скажешь по ней, кто она такая. Довольно улыбнувшись, солнечная богиня подходит к краю крыши и смотрит вниз. У ее ног простирается весь Токио, наполненный огнями город, неспящий, шумный и живущий словно отдельный организм, как все большие города. Муравейники, как фыркал Райдзин. Аматерасу хмурилась. Люди — не муравьи. Невидимая для смертных, солнечная богиня шагает вниз. Воздух подхватывает ее ставшее легким тело — она не может разбиться. Ей хочется полетать, и она не отказывает себе в этом.***
Приняв видимость снова, Аматерасу выходит из переулка, где появилась, чтобы не шокировать случайных прохожих. Оглядывается по сторонам, думая, куда же ей теперь отправиться, и видит перед собой ночной клуб — вывеска мерцает разноцветными неоновыми огнями, словно маня прохожих к себе в гости. А почему бы и нет? Аматерасу любит музыку, любит танцевать, любит и коктейли, которые не пьянят ее, но на вкус нравятся богине. К тому же, в таких местах часто есть люди, с которыми можно познакомиться, а люди интересуют Аматерасу больше всего остального. Они такие разные, они такие непохожие на знакомых ей богов. Решено. Аматерасу пересекает дорогу и входит в ночной клуб, игнорируя охранника, который и не думает преграждать путь солнечной богине, при виде нее сразу понимая — он не имеет права ее трогать. Сам не понимает, почему так думает, но все же отступает в сторону, лишь завидев новую посетительницу. Музыка играет громко, и это нравится Аматерасу. Она проходит внутрь клуба, раздумывая, что сначала сделать — выпить апельсиновый коктейль или потанцевать? Или поговорить с кем-то? В ночных клубах ведь принято знакомиться друг с другом и общаться. Иногда люди в таких заведениях даже занимаются сексом, если ищут именно этого. А иногда… Аматерасу замечает девушку с длинными черными волосами, которую куда-то тащит группа парней, хотя она не хочет с ними идти. Возмутительно — как они смеют? Наглость мужчин порой поражает солнечную богиню. Они думают, что все на свете им позволено, они думают, что они правят миром… они ошибаются. По крайней мере, здесь, в Японии, где давным давно верховным божеством является женщина. — Не трогайте ее! — рядом с наглецами словно из-под земли вырастает маленькая девушка в ярко-желтой одежде. Парни смотрят на нее, удивленно моргая, а потом разражаются громким хохотом — она ростом им едва до плеча, но говорит так уверенно, как будто может всех их побить. Это забавляет наглецов, а Аматерасу, в свою очередь, забавляет их уверенность в себе. Люди… — Ты кто такая? — отсмеявшись, спрашивает самый высокий и крупный парень. — Иди лучше пей молочко, детка. Или… Знаешь, а ты тоже симпатичная. Составишь нам компанию, дорогая? Он шагает к ней и пытается взять за плечо. Солнечная богиня мысленно вздыхает — она ненавидит насилие, но иногда оно необходимо. Аматерасу Омиками перехватывает руку парня и… никто не успевает понять, что произошло, но он оказывается лежащим на земле вверх ногами. Остальные давятся собственным смехом, и на Аматерасу смотрят уже не с пренебрежительным весельем, а с ужасом. — Пошли вон, — величественно приказывает верховная богиня. — Вы больше никогда не причините вреда ни одной женщине, ясно? — она вполне может отдать такой приказ, и сейчас вселяет в души смертных хулиганов вечное уважение к женскому полу и неспособность обидеть ни одну его представительницу. — Да, госпожа, — они низко кланяются, и Аматерасу указывает на дверь клуба. Парни уходят, пятясь, не смея повернуться к ней спиной. Верховная богиня смотрит на девушку, которую защитила, и мягко ей улыбается.***
Сейчас Аматерасу может уйти. Должна уйти. Стереть всем в клубе память, в том числе и спасенной ею девушке, и оставить людей веселиться в счастливом неведении, что их сегодня посетила сама верховная богиня. Людям — людское, богам — божественное. Аматерасу и так привлекла много лишнего внимания — все теперь смотрят на двух девушек, одна из которых разогнала целую банду. Солнце улыбается немного виновато — ее советники придут в ужас, если узнают. Будут снова отчитывать ее и твердить, что нельзя вмешиваться в жизни смертных столь явно. Боги на то и боги, чтобы горделиво восседать на небесах, лениво взирая оттуда на грешную землю, но никак не чтобы бегать на танцы, пить клубничные шейки и ввязываться в драки. И если подобное мог бы вытворять Сусаноо (что он и вытворял еще в древности) или Райдзин, или кто угодно рангом пониже, то главному божеству уж точно не пристало. Аматерасу на такие заявления советников только вздыхает. Не пристало — она согласна с этим. Она неправа и признает свою неправоту. Но так весело гулять в человеческом мире! Аматерасу не стирает смертным память — точнее, не всем смертным. К ним с незнакомкой направляется охранник с явным желанием выяснить, что произошло, но солнце протягивает руку ладонью вперед, и охранник круто разворачивается, возвращаясь на свой пост. Еще один жест — и все остальные посетители клуба начинают заниматься своими делами, напрочь забывая об инциденте. Аматерасу Омиками оставляет память лишь черноволосой девушке. Что-то в ней есть… не такое, как во всех людях. Человека Аматерасу могла бы прочитать, заглянув к нему в душу, увидеть прошлое, настоящее и будущее — по желанию, выборочно — но к ней заглянуть не получается, из чего следует вывод: она не человек. Но и не богиня. Ёкай? Возможно, но маловероятно. Ёкай сам бы справился с хулиганами, без помощи со стороны, и богиню солнца тоже бы почуял. — Как мне это удалось? — переспрашивает Аматерасу с лукавой улыбкой. — И правда — как? Она делает вид, что ничего не понимает, пожимая плечами. Не раскрывать же свою личность в первые минуты знакомства. Нельзя каждому встречному заявлять, что она — верховная богиня солнца. Во-первых, не поверят. Во-вторых, на Такамагахаре с ума сойдут. Они и так регулярно с него сходят, пока ищут свою главную ками, с ног сбиваются и не кричат на нее лишь потому, что положено соблюдать субординацию и сохранять уважение. — Может, я просто сильная? — беспечно продолжает солнце. — Например, занимаюсь спортом? — она пытается придумать более-менее достоверную легенду. — Теннисом? — Аматерасу морщит носик, вспоминая, что теннис — это совсем другое. — А, нет, карате! — озаряет ее. — Точно! Я занимаюсь карате! У меня черный пояс! — это богиня точно помнит, высший дан — черный пояс. — Если ты хочешь поблагодарить меня, то можешь угостить коктейлем, — сияет улыбкой Аматерасу. А почему бы и нет? Она может создавать деньги буквально из ничего, из солнечного света, даже ночью для богини нет проблемы в том, чтобы создать несколько монет или купюр, ведь солнечный свет сохраняется в ее теле, и ее сила лишь уменьшается, но не исчезает. Она может купить себе столько коктейлей, сколько пожелает, хоть все в этом баре, но… людям ведь приятно угощать других, насколько помнит_знает верховная. Особенно в благодарность. И Аматерасу совсем не стыдно, что незнакомая девушка будет на нее тратиться — такие мелочи не интересуют богиню. — Я люблю апельсины, — Аматерасу Омиками задумчиво прикладывает указательный пальчик к губам. — Как ты думаешь, здесь есть что-то апельсиновое? Или лимонное? — апельсины похожи на солнце, и одним своим внешним видом привлекают солнечную богиню, а их вкус и вовсе приводит ее в восторг. — Кстати, а как тебя зовут? — спрашивает она, с интересом рассматривая девушку. — Красивое платье, — Аматерасу снова сияет милой улыбкой. — Мне нравится красный цвет. Возможно, она чересчур болтлива, но верховной богине давно не выдавалось случая поговорить с человеком, при этом имея возможность оставаться самой собой. С другими богами она старалась вести себя строго и сдержанно, как полагается главной, но люди понятия не имеют, кто она такая, и Аматерасу не обязательно пытаться ими руководить. Хотя не командовать солнце не умеет — привычка всеми распоряжаться, издержки профессии. Любой бы привык за много тысяч лет. Сколько лет Аматерасу Омиками — она сама точно не знает. Другие боги выглядели старше, и характером были взрослее, но верховной богиней все равно являлась именно Аматерасу — ками солнца, наследница своего отца. И никто не смел спорить, что Аматерасу достойна занимать место главной — при надобности она могла сразу же перестать быть юной и вспомнить, кто она, кем должна быть и каково ее предназначение. Править. Править Такамагахарой и остальными божествами синтоизма, помогать людям по мере сил — японцы все еще верили в своих старых богов, не все они поддались течениям новых религий — и разбираться, если возникал конфликт. Аматерасу Омиками была противницей любых войн и драк. Она вступилась за девушку, но не только чтобы защитить ее, но и чтобы прекратить сражение, пусть сражением эта стычка называться могла лишь с большой натяжкой.***
Она неловко улыбается, думая, что историю о себе она придумала не слишком хорошую. Да, ее победу над хулиганом можно списать на занятия спортом, а беспрекословный приказ и всеобщее игнорирование произошедшего — люди так точно не могут. — Просто им нужно было наказание. Хотя это не наказание с моей стороны — это благословение. Теперь они будут уважать женщин, и найдут истинную любовь благодаря этому, проживут долгую и счастливую жизнь, окруженные заботой и поддержкой любимых жен. А тот, который хотел взять меня за плечо, выживет и спасет чужую жизнь только потому, что я приказала ему уважать женщин. Когда ему будет двадцать девять, он опоздает на самолет потому, что вызывал скорую помощь для старенькой соседки. К старушке вовремя приедет врач и не даст ей умереть, а самолет парня разобьется, но его на борту не будет. Аматерасу умолкает, задумавшись, насколько же все в мире взаимосвязано. Эффект бабочки — мотылек в одном краю света взмахивает крылышками, и в другом краю случается землетрясение. Но она не сожалеет, что вмешалась и спасла две жизни — она ведь их спасла, а не тот парень. Если бы не его встреча с солнцем, то бабушка-соседка умерла бы в одиночестве, а самолет взорвался бы с ним на борту. А советники верховной еще сердятся на нее за побеги в человеческий мир! Аматерасу гордится собой, заодно вспоминая, что отец желал давать жизни людям, а не отбирать. Полторы тысячи дарованных жизней взамен тысячи отнятых Идзанами. Где бы сейчас ни находился Идзанаги — он тоже гордится дочерью. Прорицания и пророчества — не сильная сторона Аматерасу. Да, она богиня, и при желании способна видеть будущее простых смертных, но лишь одного отдельно взятого человека, а не всего мира. Может, на подобное способны новые боги, пришедшие взамен старых, тех, что теперь именуют персонажами мифов и легенд; могли так делать и некоторые старые божества вроде греческих Мойр, скандинавских Норн и славянских Суджениц, но другим богам будущее не было известно даже собственное. И Аматерасу считает это счастьем — очень сложно жить, зная, что тебя ждет впереди. Невозможно так жить. Она не любит заглядывать и в чужие судьбы, сегодня сделала так лишь потому, что хотела знать, к чему приведет ее приказ, отданный по воле эмоций, а не здравых рассуждений.***
Пройдя к барной стойке, богиня забирается на высокий стул, удобно на нем устраиваясь. Не трон в Такамагахаре, конечно, не мягкие перины-облака, но тоже неплохо. Сиденье мягкое, ножки не шаткие… Аматерасу принимает протянутый барменом коктейль, улыбается ему в знак благодарности и отпивает из трубочки глоток напитка. Ей нравится вкус апельсина — кислый и сладкий одновременно, с горчинкой, а в коктейль добавлена еще и мята, что добавляет свежести, и мед, что добавляет сладости, и немного бананов с клубникой. На лице богини отражается искреннее удовольствие. — Рей Хино, — повторяет солнце, и задумывается над тем, как же назвать себя. Она уже давно решила, как представляться людям, хотя иногда выбирает другие имена. Но сейчас Аматерасу решает не изобретать ничего нового. — Очень приятно. А я — Таё Асахи. Или просто Хи, — широко улыбается она. Все эти слова на японском языке означают «солнце». И Таё, и Асахи, и Хи. Аматерасу по-детски булькает коктейлем, потягивая его из стакана, и беззаботно болтает ногами.***
Другой смертный человек на ее месте точно не был бы так спокоен. Аматерасу прекрасно понимает собственную странность, и то, насколько понимающе Рей принимает все происходящее, ясно указывает на ее непростое происхождение. Но кем она может быть? Она не божество — это точно, у божеств особая аура, которую невозможно спутать, да и многих старых божеств правительница Такамагахары знает лично, ей было положено знакомиться с ними, как верховной богине Японии. Может, одна из дочерей Риндзина? Драконий бог морей и океанов часто посещал человеческий мир, оставляя после себя прекрасных детей с длинными черными волосами, зелеными глазами и способностями к магии. Длинные черные волосы — здесь все сходится, как и красота, и вероятные способности. А глаза… надо проверить. Аматерасу приближает свое лицо к лицу Рей так близко, как только возможно, и стул ее, качнувшись, чудесным образом не падает. Черные глаза богини цепко впиваются в глаза новой знакомой, пристально изучая. В полумраке клуба с обилием цветных огней очень сложно понять, какой же цвет глаз у собеседника даже на таком расстоянии. Вдруг солнце понимает, что у людей не принято так приближаться друг к другу. Да и у богов не принято. Может, раскрепощенные греки и египтяне и позволяли себе слишком многое, но японцы всегда были скромными и учтивыми. Аматерасу вспыхивает румянцем и отшатывается от Рей так поспешно, что ее стул, опять же, по всем законам физики должен упасть, но не падает, плавно возвращаясь на место. — Извини, — смущенно говорит Аматерасу. — Я хотела узнать, какой у тебя цвет глаз. У тебя случайно не зеленые глаза? Забавно было бы встретить дочь Риндзина. А уж сам Риндзин как бы удивился… Вряд ли он считал количество своих потомков. Но у нее черные глаза, Аматерасу не показалось — и она не знает, что чувствует по этому поводу, облегчение или, наоборот, расстройство. Потому что, окажись Рей Хино дочерью Риндзина, все было бы понятнее, хотя добавились бы проблемы с тем, чтобы оповестить горе-папашу и пристыдить за чересчур огромную страсть к размножению. Аматерасу и раньше пыталась повлиять на драконьего бога, но он ее не слушал, лишь извинялся и обещал, что ничего более не повторится, однако спустя какую-то половину столетия на земле вновь обнаруживались его потомки. Не то чтобы от них был какой-то вред, но нельзя же так сильно вмешиваться в жизнь смертных! Это в Греции божества не гнушались иметь детей от человеческих женщин, соблазняя их или даже беря силой, в Японии менталитет был куда целомудренней… за исключением любвеобильного Риндзина, который портил репутацию и свою, и других богов. Но Рей Хино — не дочь драконьего бога морей, ее глаза не зеленые, а значит — она не полубогиня, а кто-то другой.***
Для Рей она — просто девушка, такая же, как и сама Рей. Необычная, но тем не менее — равная. По возрасту Аматерасу выглядит даже младше, ведет себя далеко не так, как положено божеству ее ранга, но ведь она и не на Такамагахаре, чтобы вести себя, как надо при ее статусе. Вот в своих небесных владениях Аматерасу Омиками — истинная повелительница и госпожа. А здесь — почему бы и не поиграть в забавную игру под названием «я человек»? Все боги любят играть в игры, неважно, кости то, карты, шахматы, го или вот такие актерские выступления-сценки на глазах у смертных. Или же игры с душами людей, которые порой бывают жестокими, и которые Аматерасу осуждает. — Я хочу еще коктейля, — немного капризно тянет богиня, отставив на стойку опустевший бокал. Прежде, чем Рей делает заказ, она бросает взгляд на протирающего стаканы бармена и отдает распоряжение уже ему: — Принесите еще коктейль, пожалуйста, — ее голос звучит вежливо, но тем не менее это не просьба. И бармен, что до того ругался с посетителями, отвечая им совсем не так учтиво, как положено, кланяется Аматерасу с настоящим почтением. — Слушаюсь, госпожа. Мгновение — и перед Аматерасу и Рей стоят еще два бокала с коктейлем. Богиня берет свой и радостно хлюпает трубочкой, втягивая напиток.***
Аматерасу думает недолго. У нее нет никаких веских причин скрывать свою сущность. Навредить ей никто не в состоянии — она слишком сильное божество, чтобы кто-то мог причинить ей вред. Она бессмертна, она неуязвима, и ей нет никакого дела, что о ней подумают люди. Если бы Рей была обычной девушкой, то, услышав от солнца правду, она сочла бы ее сумасшедшей. Кто в здравом уме назовет себя богиней? Но Рей знает, что на свете существуют демоны, значит, она может поверить, что существуют и боги. А память о себе Аматерасу может стереть одним щелчком пальцев. — Человек имеет право на тайну. Но я не хочу хранить свою тайну. Я ничем не рискую, говоря тебе это, но я очень редко раскрываюсь людям, и ты станешь исключением впервые за… Четыреста тридцать два года, — быстро подсчитывает в уме Аматерасу. — Правда моя в том, что я не человек. Я — богиня солнца. Я — верховная богиня синтоизма, я — владычица небесных полей Такамагахара, я — прародительница японского императорского рода, я — та, кто изобрел возделывание риса, технологию получения шелка и ткачество. Я — та, кто родилась из первой слезы, что вытекла из левого глаза Идзанаги, когда он горевал по утраченной возлюбленной. Я — Аматерасу Омиками. Закончив эту гордую речь, богиня радостно и дружелюбно улыбается, снова булькая своим коктейлем и смешно надувая щеки, что так не вяжется с ее представлением и образом верховного божества все еще существующей религии. — Очень приятно! — солнце тихо смеется. — Можно просто Аматерасу. Рей на ее божественное происхождение реагирует спокойно, и Аматерасу ей за это благодарна. Люди, исповедующие синтоизм, услышав такое, могли бы до смерти испугаться, или начать кланяться ей в ноги, или умолять о каких-то милостях, радуясь, что им довелось встретить настоящую богиню, словно она обязана выполнять их желания, как джинн из волшебной лампы. Аматерасу не хочет ни страха, ни поклонов, ни, тем более, мольбы или требований об исполнении той или иной сокровенной мечты. — Марс, — усмехается Аматерасу. — Знаю его. Правда, под именем Ареса. Не думаю, что могла бы поладить с ним, но мы знали друг друга лишь по имени и в лицо, не имея общих дел, — солнце пожимает плечами. Верховной богине не было смысла тесно и близко сотрудничать с богами, находящимися по статусу ниже; в основном Аматерасу общалась с такими же верховными божествами, как она сама — с Зевсом, с Вишну, с Амоном-Ра, с Одином, с Перуном… С ними приходилось сотрудничать, как любой глава государства сотрудничает с другими главами, наносить визиты вежливости, оказывать помощь в трудных ситуациях и получать помощь в ответ, если понадобится, решать неизбежно возникающие конфликты, собираться на своеобразные саммиты… Сейчас все это делают президенты, премьер-министры, канцлеры, какие там еще должности изобрели смертные — а раньше все это делали боги, пока люди не нашли для себя других богов, забывая старых или же клеймя их неприятным словом «язычники». Многие страны постигла смена веры, но Япония до сих пор не поддалась новым веяниям полностью. Здесь верили и в Будду, и в Христа, но и синтоизм также исповедовался, не уходя вглубь веков, как боги Греции, Египта или Скандинавии. В Японии боги жили везде, и люди верили в них, молились им и надеялись на их милосердие и заступничество. — Конечно, я знаю Марса, — улыбается Аматерасу. — Как мне его не знать? Только его зовут Арес, это уже потом римляне решили забрать богов у греков, но назвать на свой лад, а астрономы назвали планету римским вариантом. В астрономии богиня разбирается так же плохо, как и в любой человеческой точной науке. — Я на Олимпе в основном с Зевсом общалась, ну, Зевс же был верховным богом, а Арес так… По мелочи. Войнами заведовал, но не он один, кажется, еще Афина за войны отвечала, — Аматерасу морщит носик, стараясь вспомнить. — И Ника, которая богиня победы… Фобос и Деймос… Ой, да я многих знаю, — смеется солнце. — Но чтобы лично — в основном верховных. Зевса, Аида, Посейдона. У Аида была очень милая жена, да и у Посейдона тоже, — Аматерасу нежно улыбается, вспоминая Персефону и Амфитриту. — И это только Греция. А еще ведь есть Египет, Индия, Скандинавия, Русь… Есть. Не «были». Да, им больше никто не молится, но это не значит, что старые боги умерли и исчезли — боги любви, смерти, плодородия, воды, огня, ветра, богатства, счастья… боги войны. — Хотела бы я, давно бы все войны прекратились. Если бы это от одной меня зависело. Но, увы, не от меня зависит… Аматерасу перестает быть беззаботной, и в черных глазах отражается вековая мудрость. В глазах, которые видели так много крови и смертей. В глазах, которые видели вспышку ядерной бомбы над Хиросимой. В глазах не веселой девочки-подростка, но мудрой и справедливой матери, императрицы и богини одновременно. С ходом веков Аматерасу стала более беспечной и веселой, что странно, поскольку обычно все происходит наоборот, и люди по прошествии долгих лет, наполненных бедствиями, ожесточаются, замыкаются в себе или даже озлобляются на весь мир. Их сердца покрываются железной броней или превращаются в каменные глыбы, и они перестают улыбаться. А улыбка Аматерасу Омиками становится еще солнечней, чем раньше, с каждым годом; она не человек, и сама вольна выбирать, какой ей быть. Она может меняться, когда меняется ситуация. Она может быть строгой судьей, карающей за неповиновение, она может быть нежной и доброй матерью, утирающей слезы детей, она может быть радостной и улыбчивой юной девушкой, ведущей себя, как ребенок. У богов часто множество лиц. На любой вкус и цвет.***
Ей нравятся вороны. Нравятся все животные и птицы, все растения, все живое, что греется под лучами солнца и живет благодаря солнечному теплу. Рей — дочь Марса, как иначе она могла назвать своих питомцев? Аматерасу улыбается, слушая ее, и улыбка богини добрая и ободряющая. Она заглядывает в глаза Рей, видит в них сияние огня и ей определенно нравится то, что она видит. Рей — сильна. Рей — красива. Рей — великодушна. Аматерасу немного жаль, что Рей — не ее дочь, но ее дочь не могла бы быть воительницей. Ее дочь не стала бы сражаться. Может, Рей больше бы понравилось быть дочерью Аматерасу Омиками, а не Марса, но судьба распорядилась иначе.***
Идзанаги обожал ее, Идзанаги ставил старшую дочь выше другой дочери и сына; может, он был неправ, столь открыто проявляя свою любовь к Аматерасу и забывая о Цукиёми и Сусаноо, но сейчас уже поздно судить, да и можно ли судить первого мужчину-бога? Первого верховного бога, чей трон после унаследовала Аматерасу — слеза из его левого глаза? Она всегда хотела, чтобы отец гордился ей — и она знала, что он ею гордится. Там, где сейчас скрывается от всего мира, но при этом все видит и знает, Идзанаги гордится своей драгоценной дочерью.***
Аматерасу кивает Рей, допивая остатки апельсинового коктейля и ставя пустой бокал на стойку, откуда его тут же убирает бармен. — Что ж, выполняй свое предназначение и дальше, борец за добро и справедливость, Сейлор Марс, — тепло улыбается богиня, спрыгивая с высокого стула и танцующей походкой направляясь к выходу. Ее советники и так с ног сбились в поисках верховной, не стоит доставлять им еще больше беспокойства, а Рей уже никто сегодня не обидит. Но перед тем, как выйти из клуба, Аматерасу Омиками останавливается, оборачивается и произносит одними губами, но так, что Рей отчетливо слышит ее голос у себя в голове: — Ты нужна своей лунной принцессе, Рей Хино. Это не пророчество, и я не заглядываю в ваши судьбы, я говорю лишь то, что вижу и знаю. Ты нужна ей, важна и дорога. Ей нужна твоя поддержка… и ей нужна ты. Сказав это, Аматерасу исчезает, растворяясь в воздухе, не утруждая себя тем, чтобы открыть дверь и выйти. В клубе начинает играть песня Боба Марли — «Sun is shining» — маленькая шалость богини на прощание.