и струился свет от ее волос на его лицо ♫ Канцлер Ги — Мадонна канцлера Ролена
При любом удобном случае Аматерасу Омиками старалась удрать на землю, не слушая советников, что требовали от солнца постоянного присутствия на Такамагахаре. Ее пытались отчитывать, пока Аматерасу не рассердилась, одернув их и сказав, что при необходимости они найдут ее везде, и пусть позволят ей самой решать, где проводить время. Она не ребенок, она главная ками. Аматерасу нежно любила Такамагахару, царство небесных рисовых полей, но ей было сложно долго там находиться с тех пор, как ушел отец, исчезнув для всего мира. Эта боль пройдет, она знала, но пока боль жила в ней, родной дом вызывал тягостные воспоминания. Она считала, что, приняв решение пожить среди людей, поступает мудро, одновременно справившись с тоской и ближе познакомившись со смертными, узнав их нужды, увидев их жизнь изнутри. Но на самом деле она только прикрывалась красивыми причинами. Однажды во дворец императора Ван Ё прибыла придворная дама по имени Ли Тэ Ён, из благородного клана Ли. О ней знали лишь то, что происхождение девы было высоким, ее родители оставались неизвестными, но никто не углублялся в исследование ее прошлого. Достаточно было настоящего, да и никому бы не пришло в голову искать информацию о ней — ибо Аматерасу так захотела.태양 — Тэ Ён — солнце
Она прижилась достаточно быстро, ее приняли, к ней не испытывали вражды. Тихая, милая, нежная, спокойная, похожая на цветок, Тэ Ён вызывала у всех симпатию и тянулась к чужой симпатии, отчаянно нуждаясь, чтобы ее любили, так же желая любить в ответ. Она честно собиралась оставить эту любовь платонической и только. Она не хотела наживать проблем и бед, не хотела разбивать себе сердце. У нее была дочь, и ее Аматерасу любила, а более — никого, подпустить ближе было опасно. Ей нельзя страдать, ее страдания оборачиваются дурно не для нее одной: когда Аматерасу грустно, на Такамагахаре идет дождь, а то и в мире людей солнце прячется за тучи. Но она все равно слишком часто печалилась. Ван Ё не желал слушать свою жену, не желал слушать никого, советник отравлял его речами, внушал злые мысли, настраивал против других, вызывая ненависть. Аматерасу не вмешивалась: она не могла. Есть вещи, которые она не способна изменить, только лишь наблюдать и стараться сгладить последствия. Если бы Аматерасу могла вмешиваться в судьбу человечества, меняя все под свои желания — было бы плохо. Но то, что творилось с императором, ранило и ее тоже, не выходило решить, что ей все равно, она привязалась ко всем и видеть их неизбежное падение — было больно. Аматерасу видит все. Ким Шин, прибывший к императору победителем — снова. Ким Сан, ожидающая брата. Ван Ё на троне. Аматерасу прячется за одной из колонн, зажимая рот ладонью и не позволяя себе дать волю слезам, не позволяя себе отвернуться: она должна смотреть. Она смотрит, как стрела пронзает грудь императрицы. Она смотрит, как генерал идет к престолу. Она смотрит, как мечи солдат убивают всех людей его клана. Всех — стариков, женщин и детей. Она смотрит, как Ким Шин приказывает убить его. Это она исправить не может, но она может другое. Истинной смерти не существует. Жизнь — колесо, круги на воде, от рождения до смерти, от смерти до рождения. Все они однажды родятся заново. Все они будут искупать совершенный грех. Все. Аматерасу — тоже. Потому что она должна поступать правильно. Потому что ей кажется это правильным. Почему она должна принимать такие решения? Почему каждый раз вынуждена выносить приговоры — сестре, брату, всем? Отец даровал Аматерасу чересчур тяжкую ношу. Умереть от стрелы было бы проще. Она бы хотела, но не может. Это ее личная кара бессмертием и властью, которую не в силах сложить. Генерал знал ее, как придворную даму, придворной даме не место здесь, на пустыре, но она ступает по земле босиком, в белом платье и с распущенными волосами. Опускается на колени рядом и касается ладонью его щеки, пробуждая из забытья. Ким Шин не умрет. Не умрет еще очень-очень долго. — Ты слышишь меня? Она печально улыбается — и небеса разражаются дождем.***
Люди восхищали Аматерасу. Смертные, хрупкие, живущие недолго по сравнению с вечностью, они умудрялись иногда совершать такое, что, казалось бы, им неподвластно, и все же они это делали. Люди были сильнее, чем казались. Люди были умными, изобретательными, они стремились к высотам, это не могло не вызывать восторга и уважения. А еще люди были жестокими. Это не восхищало — пугало. Аматерасу не любит битвы, не любит войны, никогда не любила, но война и убийство — разные вещи. Убивать врагов в бою необходимо, чтобы защитить тех, кто тебе дорог, но люди убивали не только на поле брани. Не только ради защиты. Ради мести. Ради выгоды. Из ненависти. Разные причины, а суть одна. Смерти никогда не существовало, не навечно, но, тем не менее, жизнь — бесценна. Жизнь — это подарок, великая драгоценность, самое дорогое, что может быть. Никто не имеет права распоряжаться чужой жизнью. Никто не имеет права отнимать жизнь — даже свою собственную. Дождь проливается с небес, сначала только несколько капель, и почти сразу ливень. Очищающий: вода смывает с земли кровь, вода приносит покой, умиротворение и прохладу. Только этот дождь — грустный, это слезы, это печаль, то, как небо реагирует на настроение Аматерасу. Всегда так было, с тех пор, как ее отец ушел, оставив дочь одну. О ней говорили, что она великая — но она всегда оказывалась бесполезной. — Ты меня не знаешь. Возможно, знает. Возможно, нет. Тэ Ён со многими была знакома, но не уверена, что Ким Шин ее запомнил — она к тому не стремилась, не хотела привлекать всеобщее внимание и блистать ярче прочих. Наоборот, она стремилась не выделяться. Быть одной из многих хоть где-то, наслаждаясь тем, что ее не замечают, не обращаются с почтением, как на Такамагахаре, не ждут от нее решений, защиты и справедливости. Ей нравилось жить, как придворная дама. Всего лишь фрейлина императрицы, которых десятки. Ее длинное имя обратилось на время в короткие два слога. Но даже если Ким Шин помнит Тэ Ён — она не Тэ Ён. Король отдает приказы, кто угодно, кто при власти — вынужден отдавать приказы. Аматерасу по себе знала, насколько иногда подобное бывает тяжело, и все же иногда это необходимо. Таково бремя возложенной власти, что лишь кажется благом. Но король превысил свои полномочия, когда отдал распоряжение генералу умереть, не возвращаясь с войны. Слишком жестоко, неразумно, неправильно, это стоило жизни множеству людей, невинных людей, ни в чем не замешанных. Аматерасу продолжает осторожно гладить лицо мужчины, с рассеянной нежностью, пока дождь мерно шумит вокруг. Их с Ким Шином вода не касается — их окружает легкое сияние, подобно незримому навесу. За одно мгновение дождь прекращается и воцаряется тишина. Белоснежная бабочка пролетает мимо, похожая на солнечный блик. Солнце сквозь тучи не пробивается — дождя нет, а небо все такое же мрачное. То, что сейчас скажет Аматерасу, тоже не совсем справедливо, но, с другой стороны… Это все-таки справедливо. Ее личная необходимость, возложенная властью. Ей не хотелось этого никогда. Ей просто хотелось, чтобы отец остался с ней — с ними. Чтобы они жили, как семья, они трое. Они были семьей, всегда, пока не ушел Идзанаги. Пока Аматерасу не осталась наедине с собой у подножия пустого трона. Ее трона, что не просила, но получила. Держи свое королевство, перворожденная из слезы. Сколько слез еще прольет твое небо — никого не волнует. — Посмотри на меня, Ким Шин. Его называли божеством, и он вправду был похож на бога. На бога войны, несущего смерть и одерживающего одну победу за другой. Ни одного проигранного боя. Ни один вражеский меч не мог его ранить, но убил меч верного соратника. По его решению и по его просьбе. Добровольное решение умереть, что приняла и его сестра. Заложники обстоятельств, попавшие в ловушку судьбы. Аматерасу свободы на самом деле имеет не больше. Белые одежды девы меняются, преображаясь в кимоно, что носит в Японии только императрица. В Японии, не в Корё. Распущенные волосы украшает сияющая диадема. — Меня зовут Аматерасу Омиками, — тихо, величественно и печально произносит дева. — Я богиня солнца. Мне очень жаль.