***
Наутро нужно было выдвигаться дальше. На корабле их ждала еда, выпивка и теплая компания. Вчера ночью они видели дым от костра, а это обозначало, что «Месть» уже причалила. Капитаны размеренно продвигались вдоль острова. Стид то и дело оглядывался по сторонам, будто для него это действительно было путешествием. А затем вдруг остановился. — Слышишь? А это — кукушка! Боннет повернулся в сторону леса. — Куку-что? — Кукушка! Это такая птица, слышишь? Она издает этот звук. Эд сделал попытку прислушаться. Стид развернулся и пошел вперед, привлекая внимание. Неосознанно, но привлекая. Эд не мог его игнорировать, не мог слушать птиц, издающих свои птичьи звуки, все его мысли занимал утренний случай, когда Стид неожиданно наклонился к нему через плечо так близко, что он почувствовал запах геля для бритья, ароматного мыла… И чего-то еще. Что это был за запах? Так пахло от всех его вещей в каюте. Может, это был запах Стида самого, как бывает, когда чувствуешь что-то незнакомое, но приятно запоминающееся. А теперь, когда ветер дует прямо на них со стороны берега, почуяв этот аромат, Эд растерялся. Дело даже не в запахе, а в жажде оказаться рядом, почувствовать и распробовать. Такая близость свойственна разве что любовникам. Любовникам… Заветное и запретное слово мелькнуло у Эда в голове и опьяняюще осело там. — Ох. А это, должно быть, скворцы. Так ведь? Ты не соскучился по лесам и пению птиц? — Нет, не думаю. Я не обращал внимания… Эд отвечает, но его мысли уходят куда-то далеко. Он смотрит на повернувшегося к нему Боннета и замечает, как солнце играется в его волосах. Как листья, поочередно, пропускают сквозь себя свет, который тенями мелькает на его лице. Стид улыбается, как всегда такой милой и приятной улыбкой, которую хочется попробовать. И Эд тянется рукой к его губам, подается чуть ближе. Стид замирает. У Тича время останавливается, он чувствует только биение собственного сердца, податливо прижимающегося к руке Боннета. И теперь, когда ему удалось завоевать его внимание, он слышит «ку-ку», впервые и так отчетливо, что он в миг озирается по сторонам. «Кукушка»? Они серьезно так назвали птицу, которая делает «ку-ку»? — Ты услышал? — Задает вопрос Стид. Его рука ложится на руку Черной Бороды так естественно, словно они уже позволяли друг другу подобные нежности. От этого сносит крышу. — Да, я слышал, — почти шепчет Эд, гадая, кто же из остальных птиц звучит как скворец. Это так глупо и бессмысленно. Но так важно сейчас. Стид улыбается. Его улыбка задевает костяшки пальцев Эдварда, а последний продолжает рассеянно оглядываться. Все это так нелепо, так по-детски непродуманно и естественно, но он переступает через свое смущение и наклоняется к Стиду вперед. Их лбы соприкасаются, взгляды пересекаются и они замирают в тишине. — Расскажи мне еще, — шепчет Эдвард Тич, глядя томно и пристально. Стид рассеянно проводит пальцами по запястью Эда и, тихо отдаляясь, спокойно начинает рассказывать заново. Вдали раздаются удары дятлов, скворцы готовятся ко сну, а две ладони надежно связаны друг с другом, пока два пирата шагают через лес по мху, все глубже теряясь среди деревьев.***
Команда нашлась у большого костра по другую сторону острова. Это было даже обидно — у них на огне жарился сочный кабан. Эд и Стид дошли только к середине следующего дня, как раз к самому разгару пиршества. Таракан спорил с коком Чёрной Бороды о том, как важен состав приправ для получения идеальной свинины. Большая часть, преимущественно из команды Стида, просто валяли дурака у костра, распевая песни под лютню. — Ох, я вижу, мы пришли к самому интересному, — по-житейски произнес Боннет и быстрым шагом двинулся к знакомым лицам. Эд, переметнувшись с ноги на ногу, молча пошел следом. — Эй вы, негодники, кинули нас с Эдом забыв о провизии! Мы умираем с голода! — Я видел тут землянику, — мелодично похвалил Швед. — Да, мы видим, прогулка оказалась вам на пользу! Стид проследил взглядом за одиноко уходящим в сторону Эдом, проигнорировавшего всё празднество. — Эм... Или нет? — Задумчиво, но более вопросительно подытожил Люциус. Это была наверняка его идея. Боннет принял это восклицание с поражающей стойкостью, и прошёл мимо, устраиваясь поближе к костру. Как-никак на острове было холодно, а он не хотел говорить, что его рана немного воспалилась после беспокойной ночи в лесу. Он прикрыл глаза и прислушался к шуму волн, костра и отдаленных голосов. Это было приятно, для разнообразия, осесть на суше на денёк другой.