Тёмная сторона города

— У нас целая ночь, парень, у тебя достаточно времени меня удивить. Не будешь же ты со мной, как с этими девочками, медляки крутить, — босс закрыл вип-зону, оставаясь со своей новой покупкой один на один. Столь импульсивного поведения полукровка не ждал от себя и сам, как и интереса к абсолютно немому, абсолютно незаметному и абсолютно грациозному парню. Запах ментола и сигаретного дыма — единственное, что было различимо в столь мастерски прикидывающимся тенью незнакомце, за которого босс отвалил шестизначную сумму. Жалеть денег было не в его правилах, репутация только подскочит от того, что его развлечение на ночь — не гламурная давалка, а купленный элитный танцор его же бара, что, судя по голодным им вслед взглядам, был желанной целью многих. Хоть беззвучный старался отрицать — столь страстный танец с самой Эвеллин не мог значить ничего иного, кроме как хорошего знания этой же поп-дивы в более раздетом виде. Хозяин заведения откинулся на большой кожаный диван, указывая черноволосому на всю комнату. Первым делом парня привлëк поднос с шампанским, что был оставлен у самого входа для начальника и его новой игрушки. Сеттрих оказался настолько увлечëн своими мыслями, что забыл даже предложить выпить — но танцор и без предложения ментора опустошил бокал, выкинув его в сторону и не обратив внимания на звон разбитой посуды. Каждое мгновение Афелий смотрел на него. Когда фужер поднимался и по горлу скользил игривый напиток, показывая как он медленно сглатывает и проводит по краю бокала языком, откинув его в сторону. А следом внезапно сдëрнул одним резким движением поднос, отчего бутылка с другими фужерами почти не шелохнулись, оставаясь на тумбе. От такой простой провокации у зверя арены начало теснить в штанах, а в голове уже играли идеи, как это тесное горло бы сглатывало совсем другую жидкость, так же закрывая от удовольствия глаза. — А мне? — полузверя забавлял артистизм черноволосого, с которым тот дëрнул бровью, открывая запечатанную бутылку — задержал на крышке какое-то мгновение размышлений, до того как отвëл ожидаемый выстрел в сторону свободной стены. Бурлящий напиток вырвался из горла, парень с татуировками направил поток к себе на лицо, ловя пенящуюся струю и вновь показательно медленно глотая, прежде чем шампанское закончило свой фейерверк. Танцор налил алкоголь в новый фужер, ставя его на поднос и, придерживая дно пальцами, поднëс его к самому хозяину вечера. Тот с усмешкой подхватил тонкую ножку вытянутого фужера и стукнул его о край подноса, чëкнувшись и выпив залпом содержимое. Стоило бокалу вновь оказаться на уровне подноса, как его вновь заполнили шампанским. — И всë-таки мне кажется, что девки платят тебе далеко не за танцы. У тебя не выходит быть невинной овечкой. Хотя ладно, — боец усмехнулся, на этот раз неторопливо отпивая и искоса глядя в лисьи глаза, — сыграй по-своему — покажи, за что ты обычно зарабатываешь свой десяток штук, — в ответ тот только дёрнул рукой, пальцами заставив встать поднос на ребро и перекатиться по плечам на другую ладонь, положив его на столе рядом с граммофоном. Очередная прихоть главного завсегдатого этой комнаты — ибо звериный слух различал гораздо больше, чем многие мнящие себя меломанами: и только от старых добрых пластинок он не чувствовал себя в кастрированном мире плоских MP3. Задумчивость, с которой танцор перебирал конверты на стеллаже, вызвала у босса приступ гордости и ревности — не то к пластинкам, которые так внимательно изучал мужчина, осматривая большой выбор действительно дорогой музыки, не то к самому черноволосому, внимание которого отвлеклось от него к чему-то ещë, пусть это даже одни из его любимых альбомов. Но улыбнувшись одной из пластинок и вновь уколов ревностью ожидающего — парень вытащил еë из кейса и даже с каким-то трепетом поставил её в большой проигрыватель, вместе с несколькими на очередь, глубоко вздохнув и нажав на пуск. Игла сама сдвинулась с точки покоя и начала перескакивать, заполняя комнату уютными звуками блюза — неспешными, протяжными и обволакивающими до поджатых пальцев на ногах — Сетт помнил до каждой ноты эту неизвестно когда записанную импровизацию уже давно исчезнувшего гения. Пришлось признать, этот щегол умел мастерски создавать атмосферу. Да и сам он словно изменился до неузнаваемости, особенно когда вернулся ко входу и приглушил яркий верхний свет — раскосые глаза заиграли хищной игривостью, а все движения словно сливались с музыкой, превращая парня из незаметной тени в главную звезду вечера. Танцор играючи подошёл к заворожённому хищнику, опустив лицо слишком близко и вновь наполнив опустевший бокал. — Хм, не думал, что кто-то из смертных вообще знает эту запись. Её нет ни в одном из каталогов, а пластинки продают только на закрытых аукционах, — на ехидное замечание беззвучный лишь пожал плечом, отдалившись ровно в тот момент, когда все мысли босса заполнились желанием поцеловать столь притягательные в полуулыбке губы. «Ещё не время» — проскользнуло в хитрых глазах и парень поднялся. Он даже не думал снимать приталенный жилет, расстёгивать верхнюю пуговицу или невзначай ослабить ремень — как только незнакомый голос начал вкрадчиво нашёптывать на ухо слова из песни, он начал танцевать. Незнакомец отшагнул ровно так далеко, чтобы его нельзя было коснуться, но так близко, что янтарный взгляд подмечал каждое движение, каждый изгиб спины, каждый поворот тонкой кисти. Движения были обманчиво просты, но ощущались на грани возможного для тех, кто обычно пытается показать свои навыки на танцполе — плавные переходы и резкие выпады, приседания почти в ноги смотрящему и пируэты, что отдаляли его как наваждение и вынуждали быть до опасного близко. Интерес в наблюдении за пташкой сменился желанием поймать того за руку, уронить на диван и навалиться сверху. Но хозяин одного из самых дорогих заведений пока позволял этим желаниям ютиться в груди, продолжая их игру — ведь он точно знал, что этому ангелочку не скрыться. Хочет тот или лишь играет — Афелий будет его. Метаться по большой чёрной простыне в номере наверху, пока член босса будет входить в столь аппетитную задницу. Обычно Сетта не привлекали костлявые девушки и тем более парни, и он предпочитал более округлые и аппетитные формы, которые можно мять в руках, пока хозяйка могла лишь постанывать и дрожать от каждого движения. Но этот парень, не смотря на одинаковый рост и кажущуюся из-за полуоблегающей одежды хрупкость, захватил всё внимание своим умением превращать каждое движение в живой соблазн — что было не под силу даже тем девицам, что зарабатывали большие деньги на своих постельных играх. Черноволосый словно специально развернулся спиной и присел, делая замысловатые движения руками и давая по достоинству оценить его выправку. Кисть полукровки невольно потянулась коснуться напряжённой спины, как его всепоглощающее видение посмотрело из-за плеча с немым укором. А после выпрямился, взмахнув рукой и указывая, что кто-то всё-таки нарушил не озвученное правило их маленькой игры. Вастаи засмеялся, откинувшись обратно и жестом признав своё небольшое поражение. Черноволосый лишь подмигнул, вновь подхватывая бутылку и наполняя фужер своего особого гостя. Отпив из бокала в чужих руках пару небольших глотков и наполнив снова, он отставил бутылку к ногам босса и отошёл, показательно хлопнув. Сетт рассмеялся, без слов поняв этого хитреца и резко ответил тремя хлопками, от которых музыка сменилась. На этот раз это была нетипичная клубная электроника, что переливалась из долгого медленного вступления в почти взрывной припев, от бодрого куплета к напряжённо протяжному проигрышу, смешивая множество сложных музыкальных тем и оставляя последнюю ноту без ответа. Она была слишком сложна для обычных любителей танцпола, но хозяин вечера уже понял правила игры — он сказал этому парню показаться во всей красе перед ним, и он принял его вызов со всей ответственностью — не то из-за десятикратной суммы, не то от того странного блеска, что мерещился на дне бесконечной бездны глаз. Долгое вступление-интро в начале оказалось хорошим моментом отдыха, чтобы взять себя в руки и всё-таки расстегнуть мешающий ремень. Безмолвный тоже воспользовался промедлением по своему — кинул на кресло рядом жилет с короткими перчатками и расстегнул пуговицы на рукавах, закатав их до локтя. Татуировка, что шла по лицу и темнела в разводах от шампанского из-под воротника, проглядывала и на других открывшихся участках кожи, захватывая внимание на движении неожиданно крепких рук. И танцор прошёл к пилону, что стоял на помосте и освещался прожекторами со всех сторон. Обычно на переговорах в этой комнате там была танцовщица, отвлекая гостей от желания выбить лучшую позицию к желанию побыстрее закончить — поэтому девочки на нём больше раздевались, чем танцевали. Но вот наконец интро затихло, перетекая в саму композицию. И боец забыл как дышать. Только когда этот парень закинул ногу на шест, показывая свою растяжку, босс наконец заметил, что тот всё время был на чёртовых каблуках. До этого он даже не видел, почему движения незнакомца были так необычны — все, начиная от перехватов поп-дивы, до пируэтов перед хищником, — парень умудрился так естественно двигаться на грёбанных шпильках, привлекая своим ростом единственного, кто мог бы им похвастаться на его танцполе. Золотая пряжка на штанах дёрнулась от возникшей мысли и очерченных изгибах, когда в момент оказавшись на самой высоте танцор невообразимо плавно скользил вниз, словно действительно парил над землёй. Он танцевал с самой заметной гостьей, прямо на барной стойке, давая той буквально использовать его тело в своих целях — чтобы его заметил именно Сетт, самый высокий человек в этом баре, как в прямом, так и в переносном смысле. Поэтому и не прятался: не пошёл в забитый туалет, а остался на виду для того, кто пошёл бы его искать. Для этого соглашался играть по правилам полукровки и пошёл за ним задолго то того, как он начал кидаться большими деньгами. В горле пересохло от мысли, что этот парень и правда мог так стараться не ради тех денег, а потому что с самого начала смотрел на босса. И сейчас, когда музыка резко переменилась и движения стали быстрее, резче — его лицо выглядело так, словно он манил, молил, отдавался на растерзание жадному взгляду, что готов был сжечь его дотла. Этот ангел танца продолжал изгибаться, прислоняясь к шесту и двигаясь так, словно на месте холодного металла было тело самого жестокого победителя бойцовской арены. Словно боец уже держит его в своей хватке, беспардонно насаживая на раскалённый член, что от таких видов абсолютно одетого парня становился влажным в тесных штанах. Ещё немного таких мыслей, и Сетт бы действительно кончил, даже не касаясь этого соблазнительного суккуба, что наполнял всё вокруг себя первозданной похотью. И что каждым своим движением провоцировал хищника наконец взять верх и взять всё в свои руки, разорвав мешающую одежду, и насадить это тело на себя прямо у шеста, заставляя того держаться на весу и самому скакать на массивном естестве. Хозяину клуба было больно и сладостно признавать, что этот парень переиграл его всухую, заставив поверить в самые тёмные желания: в его доступность, открытость и одним миражом бессонной ночи сломить волю своего ментора. И головорез не мог больше думать ни о чём — только бы ангел наконец спустился со своих небес и прикоснулся к изнывающей плоти, остановив эту чудовищную в своём экстазе пытку. Дать наконец выпустить всесокрушающую бурю, что готова переломить всё, оставляя лишь блаженную пустоту. Приглушённые стоны дошли до чутких ушей немого и тот наконец отвлёкся от своего танца на единственного зрителя. Зверь уже ослабил галстук, расстегнул рубашку и с трудом держал руки на штанах, чтобы не начать просто дрочить на увиденное и не закончить самостоятельно. Афелий соскользнул, со стуком каблуков приземлившись перед распалённым хищником. — Чёрт. Я… Я хочу тебя. Грх. Прошу. Дай мне… — ему было сложно произносить слова полной капитуляции, ожидая победной улыбки и надменного взгляда сверху вниз на поверженного. Но в ответ он увидел ещё более страшное — чёрные глаза не моргая смотрели на открывшуюся картину, полные неприкрытой влюблённости. Тот спрыгнул со своего помоста, на четвереньках приблизившись к раздвинутым ногам. И даже не моргая сел перед красноволосым, заворожённо двигая рукой вдоль приоткрытой груди, раскрывая края рубашки и сдёргивая мешающий галстук. На одного из самых отбитых преступников города смотрели как на самого Аполлона, живого бога в идеальном теле — рука мелко вздрагивала, с недостижимой нежностью касаясь горячей кожи и шумно сглатывая от того, как мощная грудь толкалась на встречу обжигающе прохладным касаниям. — Афелий. Я не могу больше смотреть. Ты… — расфокусированный взгляд смотрел в чёрный омут глаз, которые так предательски доверчиво глядели в ответ. — Ты хочешь меня? Или ты так ловко обманул меня, заставив всё тело гореть от желания? Я не хочу покупать тебя. Я… Я хочу тебя, безголосый ангел… — парень замер, приоткрыв рот на сказанное, словно испугавшись услышать слова неверно. А после прижался головой к широкой груди, проводя мягкими поцелуями тропинку к паху, подцепив зубами молнию и расстегнув её, выпуская наконец на волю дикое желание. Сетт зарычал, запустив когти в кожаную обивку, пока его уже сочившийся предэокулятом ствол выцеловывал и вылизывал острый язычок и непростительно мягкие губы. — Ах, да. Прикоснись ко мне. Возьми в свой ротик. Дай мне посмотреть, как твоя голова будет двигаться со мной внутри, — и черноволосый откликнулся, приспустив чужие брюки и начав под музыку качать головой, словно он продолжал танцевать — но не на глазах раздевающей толпы, а под ослепительным вниманием одного-единственного зрителя, что благодарно стонал и толкался, требуя финала. Не выдержав, когтистая рука легла на затылок безмолвному, и Сетт начал рвано толкаться, пока не кончил своему танцору прямо в глотку, смотря как из глаз потекли слёзы, а кадык дёргался, сглатывая его семя. Звериные зрачки расширились, смотря потемневшим взглядом на лицо парня, что с трудом мог отдышаться после такого, повиснув между колен. Его подняли за грудки, всматриваясь в то, как фиолетовый прочерк на подбородке размазался, открывая скрытую под ней татуировку из множества более тонких линий. — Скрываешь собственную татуировку? — под ехидный рык парень закрыл губы рукавом, на что грубые пальцы провели по щеке, стирая маскировку и там. Рисунок приковывал внимание, сводя с ума желанием проследить каждый виток, что поднимается к бесконечной тьме глаз и утонуть в них безвозвратно. — Ты действительно прекрасен… А ты хочешь меня? — в ответ немой отвëл глаза, искоса посматривая на полукровку. Тот усадил свою добычу на колени, расстëгивая мешающий ремень и начиная играть с сочащимся членом, с большим удовольствием замечая тонкое кружевное бельë, что с трудом скрывало возбуждение. Смущённое лицо «скромника» не могло обмануть зверя, но тот решил ещë поиграть. — Хм, разговор как-то не клеится. Если ты меня оттолкнëшь, соберëшь свои вещи и уйдëшь — то я посчитаю такой чудесный отсос прекрасным десертом твоим танцам, — разговаривая, он продолжал заигрывать с плотью безмолвного, слегка касаясь чувствительной головки и потирая кружева. — А если кончишь, то на эту ночь безвинный ангел упадëт в самую бездну разврата — я буду вбивать свой член в твою шикарную, — слова он подтверждал действиями, сжимая упругую ягодицу, — задницу, пока ты не расплатишься за то, как завëл меня своими скачками на каблучках, — он продолжал играться, изводя парня, который не мог ему об этом сказать. — Интересно, а твоя попка стоит шестизначную сумму? Или может мне сделать тебя главной звездой клуба… — босс с трудом понимал, зачем он пытался ещë подкупить Афелия, но он был просто не готов к отказу. Танцор только активнее ëрзал на широких коленях и тяжело дышал. Сетт усмехнулся, переложив свободную руку на ходящую ходуном грудь, начиная играться с проступившими через ткань сосками, а занятой рукой спустил мешающие кружева, обхватив чужой ствол и резко двигаясь по всей длине ладонью. Черноволосый опёрся на плечи бойца и чуткие уши могли расслышать каждый сбитый вздох и протяжный выдох. А янтарному взору предстала картина утопающего в его ласках парня, что возбуждал даже хваткой тонких пальцев за загривок, прежде чем дëрнулся вперëд, бурно кончая в чужой кулак. — Ты мог уйти… — на обдающий жаром шëпот безмолвный кивнул, но только сильнее сжал руки на шее полукровки. Босс встал вместе с пойманным, меняясь местами и кидая добычу на диван. — Тогда покажи, чего ты хочешь, моя сучка, — на его слова танцор встал на колени, развернувшись спиной выпячивая обтянутую тканью пятую точку. Зверь сдëрнул с парня штаны, зарычав и накрывая тело своим, чтобы тот почувствовал готовый в него вонзиться член. — Какая послушная. Заждалась своего папочку, м?.. О да, я вижу меня ждало тут сокровище, — довольный шëпот обжигал затылок, когда взгляд опустился вниз, видя большой кристалл, что затыкал дырочку. Грубые пальцы очень медленно начали вытаскивать пробку, продолжая растягивать их игру. — Значит это для меня ты нарядил эти блядские каблуки, м? — Афелий только закивал, вызывая довольный рык. — И такой блядский наряд — тоже для меня? — и снова ответные кивки, на которые хищник вставил пробку обратно, надавив. — Тогда давай, покажи, как ты растягивал себя, мечтая, чтобы в тебя вошëл мой хуй, — полукровка отшëл к тумбе, отвечая на взгляд чëрных глаз жестом руки, и изящная рука ушла за спину, доставая до игрушки в пятой точке. Ноги танцора разъехались, поясница прогнулась ещë сильнее, а пальцы подцепили навершие, повторяя движения босса и наполовину вытаскивая пробку. Немой ловко игрался с собой, лишь немного вставляя и вытаскивая, так, чтобы золотые глаза видели, как анус растягивается от каждого движения, сужаясь вновь. Засмотревшись на чрезмерно горячую картину, хозяин клуба чуть не забыл, что хотел достать из тумбы — бутыль смазки. Вернувшись с ней обратно к своей игрушке, он шлëпнул по попке, требуя продолжать двигать рукой. Поливая пробку лубрикантом, что отдавала резким запахом клубники, босс внимательно наблюдал, как тонкие белые пальцы толкают пробку обратно, прокручивая еë и смазывая себя. Крепкая ладонь перехватила камушек, откидывая ненужное в сторону и открывая себе вид на готовый анус, что сжимался от пристального взгляда. Полив смазкой ещë два пальца, он резко вставил их, заставляя свою покупку выгнуться с всхлипом и толкнуться навстречу. — А ты и правда подготовился на всю ночь вперëд. Хороший мальчик, — с шëпотом у самого уха Сетт вытащил пальцы, положив руки на ягодицы и одним толчком проник головкой в разработанное очко. — О да, а ты хорош. Твоя попка так жадно просит меня. И в ней так тесно… Видимо пробка была недостаточно большой. Но твоë тело само знает, как меня принимать, — хозяин бара толкнулся на самую глубину, привыкая к невероятным ощущениям. Обычно он затрахивал девушек до бессознательного состояния, и никто бы не решился принимать такого монстра и во вторую дырочку, а парни были пару раз, больше беся своим нытьëм про размер, нежели заводя. Но в этом танцоре было до безумия приятно — теснота почти болезненно сжимала крупный ствол, откликаясь на каждый толчок, но парень лишь подмахивал, желая быть пронзëнным ещë глубже. И босс быстро с размеренных толчков перешëл на резкие размашистые движения, держа руками за пояс и насаживая свою игрушку на себя. На пояснице также были странные линии, что обрисовывали ягодицы, оставляя на них завитки. Заглядевшись, Сетт упустил момент, когда жадная попка уже выдаивала из него сперму, от чего волна блаженства прошлась от кончиков пальцев до кончиков ушей. Вытащив член и посмотрев на с трудом сжимающуюся после размера босса дырочку, он довольно присвистнул, оставив недалеко ещë один шлепок. — А тебе не хватило? — хозяин бара провëл пальцами по стоящему члену безмолвного и тот закачал головой. — Тебе помочь или?.. — в ответ лишь выгнулись ещë, умоляя заткнуть его снова и продолжать доводить своими толчками до исступления. Полукровка засмеялся, затыкая разработанный анал пробкой. — Продолжение будет уже наверху. Хочу посмотреть на твою растяжку во всëм великолепии, — он не мог не расслышать разочарованный вздох, пока застëгивал штаны и пиджак, скрывая белëсые разводы. — Сам дойти сможешь? — с хитрым взглядом черноглазый натянул штаны и даже накинул жилет, а после расселся на диване, опустошая бутылку шампанского и качая головой. — Какая ты неженка... А я только начал. Будешь так насаживаться — и завтра ходить не сможешь, — в ответ тот лишь махнул рукой с бутылкой, показывая, что его это устраивает. Подхватив танцора на руки, тот пошëл к закрытой двери, но даже до того, как выругаться, он услышал щелчок, и, смотря на ловкача в его руках, вышел в коридор, направляясь к своему лифту. По дороге черноволосый успел напоить шампанским и его, и пролить на себя, отбрасывая бутылку в сторону. Поднявшись на лифте выше, Сетт уже предвкушал, как разложенное на кровати тело ангела будет подмахивать его грубым толчкам, расцарапывая спину и выгибаясь на грани возможного. Но от мыслей его отвлекло резко похолодевшее на руках тело, а лицо молчуна приобрело знакомый в начале безэмоциональный вид и даже голубоватый оттенок. — Афелий! — танцор не отвечал, закатывая глаза и переставая дышать. — Сораку вызвать, быстро! — голос босса был хорошо различим на всех постах охраны, и девушка уже успела узнать про приказ и собираться на место происшествия.