Тёмная сторона города

      Каждый новый день был напряжëннее предыдущего — с незнакомым противником сражаться было намного сложнее, чем с тем, что идëт напролом как и ты сам. Эти «пауки» не стеснялись всех грязных методов — шантажа, подкупа, шпионажа, когда сам босс играл более прямолинейно и грубо, не желая действовать от защиты. Близнецы же наоборот — были только рады играть в шахматную партию, что перед ними расставили, планируя все свои шаги. Алуна находила по мелким связям новую пешку, а Афелий уничтожал еë, выдирая с корнем мешающую паутину. И когда они нашли оплетающих арену паучат — убийца вырезал всех под чистую, не сказав хозяину арены, пока самый близкий из подставных лиц не был убит. В ответ боец устроил безмолвному разнос, что тот решил влезть на его территорию, мешая ему самому решать свои проблемы и сверху обвинив в сокрытии важной информации. Киллер сначала старался отвечать, но вскоре ярость головореза вышла из-под контроля и тот даже не читал ответы Афелия, перевернув перед ним стол и с трудом удержавшись взять его за горло всерьëз. Тот не менялся в лице, смотря абсолютно мертвенной темнотой в пылающие глаза, и выбешивая своим взглядом ещë больше. В итоге боец только с приходом Сораки отпустил убийцу, давая ему «смыться с глаз». И как назло в таком состоянии было сложно найти подходящую разрядку в лице пьяных шлюх или заказать что-нибудь подходящее, оставив Сетта на ночь ещë более неудовлетворëнным. Вместо сна тот всë больше рассуждал, есть ли смысл в таком сотрудничестве, если твои соратники сами втыкают палки в колëса. *** — Где опять его носит? — голос полукровки слышен издалека и, садясь к бару, его уже ждала успокоительная стопка. Он не видел убийцу с позавчера, когда он начал выяснять, зачем его «суженный» решил перерезать всех крыс, не спрашивая на это разрешения. За пару дней злость отошла, но Афелий так и не ответил ни на одно сообщение. Поп-дива вновь была тут, сидя в большой толпе поклонников и не удостаивая хозяина заведения даже взглядом. Крепкий алкоголь прожёг глотку, и босс бесцеремонно влез в круг зрителей, возвышаясь над Эвелинн. Та смотрела на Сетта сквозь очки, видимо не особо радуясь такому вероломству. — Ты знаешь где он? — Хм… Если не знаешь ты, то тогда не знает никто, котик. Это же ты его на поводок посадил. Спроси сестричку — они вроде ладят. — Я не шучу, — грозно рыкнул победитель арены, на что певица тяжело вздохнула. — Повздорили? — Я не… — голос головореза стал громче, но ядовитая улыбка поп-дивы наоборот, заставила его умолкнуть. — Я тоже. — Есть такое. — Уверен, что он именно пропал? — Игнорит сообщения. Мне надо его найти, может я и немного… Перестарался, — на его слова девушка всё-таки спустила очки, сверху вниз осматривая бойца, а потом поправила обратно. — Я знаю одно место, но если он… — Говори. — Если он там, — певица продолжала говорить своё, ничуть не опасаясь злобного рыка, что заставил её фанатов вжаться в диван, — тебе не понравится то, что ты можешь увидеть. — Го-во-ри, — несмотря на строгость уже более спокойного голоса, в глазах дивы загорелся маленький огонёк, заметный сквозь очки. — Укус Змеи. Но я бы тебе этого не сказала, даже попробуй ты поднять на меня руку. — И почему тогда ты?.. — Потому что там ему не место. Лучше уж твой ошейник, — она глянула куда-то в сторону, незаметно выдохнув. — Хотя есть вещи, что работают лучше любого поводка. — Ты о чём? — Да так. Группа на меня плохо влияет, — она почти оскалилась, прикусив металлический коготь, — а теперь будь добр, не пугай своих же клиентов и поторопись. Говорят, там не самое лучше место для маленьких птенчиков, — повторять дважды не пришлось — зверь бойцовской ямы исчез так же внезапно, как и появился, не опустошив даже вторую рюмку, что бармен выставил на стойку.       Эвелинн была как минимум права в том, что местечко под названием «Укус Змеи» — был таким-же танцклубом, как и «Silk», но только на бумаге. В отличии от Мередит с помощниками, что держали клуб в относительно белой зоне, проходя все проверки и доплачивая за лояльность, хозяева «Укуса» явно плевали на какие-либо правила: дурь втюхивали посетителям не скрываясь прямо на входе. Воротилы явно не хотели пускать грозного мужчину, у которого настроение было явно неподходящее под развязное настроение клуба. Благо природное обаяние и какая-то повиснувшая на нём девушка стали пропуском в гнездо разврата. Внутри всё было намного хуже — люди вкатывали очередную дозу, танцевали на грани фола и устраивали прелюдии по углам. От всего внутри сжался мерзкий ком в горле, который бесил вместе с дымом, что выжигал нос. Каждый из стоящих в тени этого зала мог быть Афелием. А может Эвелинн пошутила, и он совсем не здесь, и теперь взгляд мечется между множеством кожаных ремней, чёрных волос и обезумевших лиц в поиске знакомого полумесяца. Он не то выискивал добычу, не то ждал, одновременно опасаясь упустить цель и будучи почему-то уверенным, что танцор где-то тут. И только разочарование вынудило наконец выйти из прокуренного всякой отравой танцпола, как позади почти раздетая девушка-барменша залезла на стол, буквально сияя от счастья. — Дружочки мои! Вы не поверите, какой сегодня вас ждёт гость! С самих небес нас решил посетить наш Ангел, забирая наши бедные сердечки! Давайте зовите громче, чтобы он не бросил нас в нашем празднике.       Сетт почти оглох — весь зал несинхронно начал на все тона скандировать: «Ангел! Ангел! Ангел!», визжа и сходя с ума ещё больше. И стоило бойцу продавить плотный поток и вернуться на танцпол, как весь свет померк, оставляя лишь некоторые детали светиться ультрафиолетом.       Свет не включили даже тогда, когда занавес открылся, а крылья с луной засияли в темноте, лишая весь зал дара речи. Танцующий находился выше сцены, и резко сменившийся узор дыры на груди давал полукровке понимание, что это был не просто Ангел. Это был его Ангел. Вновь танцуя на шесте, но на этот раз полураздетый – давая видеть свои сводящие с ума узоры всем, гипнотизируя ими без возможности увидеть самого парня. Восхищение смешивалось со страхом, а не унимающаяся похоть с разгоревшимся гневом. Неужели зная, как босс ценит его красоту, он специально выждал его появление в одном из самых злачных мест и начал совращать его вместе со всем залом. Головорез совсем не соизмерял силу, расчищая себе путь вперёд и подходя всё ближе. Как на зло даже он в таком скудном освещении не мог разглядеть выражение лица немого, что спустился вниз, завораживая чётким движением рук, которые резко двигались в стороны или наоборот прикасались к телу, приманивая все взгляды и желания к себе. Он вновь казался самым желанным даром небес, почти доступным каждому смертному. Но Афелий уже был занят. И Сетт не собирался давать возможности кому-то прикоснуться к нему. Некоторые желающие уже залезали на подмосток, но падали от лёгкого толчка танцора. Стоило бойцу арены одного бугая спереди сдвинуть вбок, как все вокруг повернули головы, а тусклый свет, что постепенно набирал яркость, дал рассмотреть безумный свет в глазах зрителей, что из-за странного дыма в зале блестел ядовитым пурпуром. Качок попытался толкнуть победителя арены в ответ, но босс тут же ответил ударом под дых, не давая момента одуматься, и пнул в сторону, перешагивая препятствие. В полумраке был виден полупрозрачный обтягивающий топ, не сильно скрывавший изящное тело безмолвного и лишь подчёркивая его неземную красоту. Остальная толпа пыталась оттолкнуть красноволосого назад, не подпуская к своему сокровищу. Глаза окружающих горели розовым, как и у самого танцора, лишь мерцая знакомой синевой из глубины. Подойдя почти вплотную, хозяин арены мог разглядеть, что лицо с полумесяцем было абсолютно беспристрастно, словно он не видел перед собой ни обезумевшей толпы, ни Сетта, что несмотря на сопротивление пролез вперёд. — Афелий! — его голос утонул в скандировании «Ангела», умоляя танцующего не прекращать гипнотизирующие движения. Кто-то начал спускать руку вниз, удовлетворяя себя грёзами, что внушал ему проклятый танец, кто-то лишь громче кричал, пытаясь, как и хозяин арены, добраться до своего кумира. Благо сил у зверя было намного больше, чем у каждого угашенного качка в этом зале и он всё-таки вскочил на сцену, приблизившись к немому. — Афелий!       Но киллер даже не повёл бровью. Он не видел перед собой мужа, что пытался до него докричаться. Красноволосый с трудом успел перехватить руку немого до того, как он успел бы опомниться и ускользнуть. Крики толпы доводили до бешенства, а невидящий чёрный взгляд — до всепожирающей пустоты. — Заткнитесь! — звериный крик сработал, заставив зал утихнуть, и он вновь попытался взять себя в руки, говоря уже тише, но намного жёстче. — Мы идём домой, — крики возобновились вновь, но среди него выделялся один голос: мерзкий, шипящий, что пролез под кожу, отравляя кровь. — А ты уверен? Нашему Ангелу намного лучше здесь. Ты уверен, что имеешь право его забрать? — И ты заткнись! — мужчина посмотрел, откуда исходил шëпот — и не одно из лиц не походило на лицо хозяйки голоса. Второй рукой полукровка скинул с плеч толстовку, накинув на плечи танцора, что замер, не зная, какое движение должно быть в этом танце дальше. Голос босса смягчился, и тот приблизился вплотную, переходя на шёпот. — Поехали отсюда. — Он сам пришёл сюда. Весь такой одинокий, брошенный, потерянный и забытый. Мы подарили ему покой и забвение. Возвели его на пьедестал нашей любви. Почему ты крадёшь нашего ангела? — Потому что он МОЙ! — внутри полукровки бурлило слишком много всего, чтобы продолжать держать себя в руках, но синие всполохи среди розового тумана словно молили о чём-то, что было не под силу понять. — Я тебя тут не оставлю – хочешь ты этого или нет, — безмолвный в ответ подёргал зажатую в крепкой хватке руку, и Сетт ослабил кисть, не отпуская его. — Алуна будет переживать, если ты будешь здесь, — слова о сестре заставили немого мотнуть головой, пытаясь вырвать кисть, — Я не уйду, пока ты здесь, А-фел-ий, — он наконец расслышал своё имя, сжав руку в ответ и сделав шаг навстречу. Но испугавшись отшагнул назад, словно его что-то держало на сцене и боец, устав от представления, закинул киллера на руки, с яростью смотря на толпу внизу. — Разошлись все. Приблизитесь — порву каждого. А ты заткнись, гадюка, — люди под сценой плохо поняли звериный рык, но первый же накинувшийся фанат получил мощный пинок в живот, раскидывая людей за собой. Прижимая дрожащее тело как можно ближе, полузверь протолкнулся через живой щит наружу, наконец сумев вдохнуть свежего ночного воздуха. — Ты вообще офигел? — он думал, что вновь будет орать, но его голос предательски сорвался, и он смог лишь прохрипеть провокатору, что сидел на руках, боясь посмотреть в глаза. — Теперь придётся за эту выходку долго меня успокаивать. Ты снова достиг своего — я в ярости. Чёрт побери с теми уродами — подумаешь, я хотел их собрать и выбить информацию, а ты зачистил. Но этот танец… Это слишком. Хрен им, а не ангел. Не мой Ангел, — он усадил танцора впереди, сам садясь за водительское кресло и быстро стартуя к своему дому, что был ближе всего от этой дыры. Немой только искоса поглядывал на руки на руле, на широкие плечи и почему-то кутался в большую толстовку, поджимая ноги и прячась с головой. Злость потихоньку отпускала, но сверкающие в ультрафиолете линии вновь и вновь вспыхивали в памяти, мешая фокусироваться на дороге. Завернув на подземную парковку, полукровка припарковал машину на первое свободное место, смотря на странно сидящего парня. — Неужели ты так хотел мне отомстить? — черноволосый сначала отвернулся в окно, смотря на стоянку, а после посмотрел на босса теми же невидящими глазами. Когтистая рука жёсткой хваткой поймало лицо за подбородок, смотря в мерцающие дурманным переливом глаза. От их бездонного сияния вновь перехватило дыхание, а синева осколком нетающего льда застряла в груди. — Тогда зачем? — губа с тёмным росчерком дёрнулась, не имея голоса ответить, как его попытки виновато улыбнуться прервали поцелуем, притягивая ближе к себе. Юркий язычок жадно отвечал на требовательный поцелуй, утягивая в сладкий танец, от чего рык раздавался внутри, вырываясь из горла осипшим хрипом. — Если хочешь меня завести – тебе хватит просто оказаться в вип-комнате с таким прикидом, а не чёрти где в явно дерьмовой компании. Ты помнишь, как надо просить прощения? — зверь оторвался от поцелуя, смотря на нить слюны, что мерцала на чужих губах и уткнул голову стрелка в собственный пах. Безмолвный зубами открыл молнию, смотря на уже готовое естество, не скрытое бельём. — А вот да, я тебя ждал у себя. И приди ты ко мне в таком настроении потанцевать, тебя бы ждала ночка веселее, чем в непонятном крысятнике с целой кучей укурышей. Нет, я даже знать не хочу, что ты там собрался делать, если бы я не пришëл, так что придётся тебе меня от этих мыслей отвлечь, — хрип невольно переходил на рык, вспоминая полные жажды глаза, словно его муженёк был последней каплей воды в бескрайней пустыне. Он лучше других знал, что этот парень сам по себе наркотик, как и его ротик, что чутко отозвался на грозное рычание и взял за щеку вставший член. Тут же он начал активно двигаться и причмокивать, давая толкаться сначала за щеку, а после в сладкий ротик. Видимо парень понял, что действительно перегнул палку, и теперь был готов искупить свой грешок самым удобным методом. Из-под толстовки проглядывали знакомые узоры, с трудом сдерживаемые блядской сеткой топа, что хотелось разорвать и продолжить смотреть без преград. Потуги танцора давали свои плоды, даря приятное забытье под напором юркого язычка. — Сможешь сам меня порадовать?       Афелий поднял голову, смотря в янтарные глаза и стряхнул головой лежащую на затылке ладонь. Красноволосый усмехнулся и убрал руку, перед этим проведя ещё раз по мягким прядям. Убийца снова и снова медленно опускал голову, словно мучая и заставляя вернуть руку и надавить, но вдруг ощущение тесного горла прошлось по всему телу, вызывая вспышки из глаз и громкие стоны на всю тихую парковку. — Ох чёрт, малыш, почему твой ротик не может быть занят всегда таким приятным делом, — оторвавшись перевести дыхание, Афелий вновь поднял глаза наверх, пока сглатывал. Вздохнув снова, киллер вновь спустился к паху, давая откинуться и получать крышесносное удовольствие. — Ещё немного, и я почти поверю, что ты просто решил меня слишком плохо разыграть. Чёрт да, да мой ангелочек. Кончаю, — из последних сил зверь арены сдерживал желание взять всё под свой контроль, но сладостная нега стала достойной платой за терпение. — О чёрт, ты стал слишком хорош. Но пока этого мало. Это всё было слишком — показывать свои татухи, да ещё и заставить их сверкать, словно ты их блядский светлячок. Я тебя никому не отдам, понял? — он вновь поднял немого к себе, рыкнув прямо в лицо. Застегнув ширинку и вылезая первым, он выдернул пассажира, хлопнув дверью, и прижал молчуна к дверце, раздвигая бедром ноги. — А тебе самому нравится так сосать, да? Когда дышать сложно, и весь мой хер проталкивается в твоё тесное горлышко, чувствуя каждый спазм, — зверь с ухмылкой прикусил кадык немого, заставив тот нервно дёрнуться. А после взял за руку, уводя в лифт.       Подниматься в пентхаус было долго, что давало хищнику возможность облапать идеальное тело, нитку за ниткой разрывая сетчатый топ и слегка царапая нежную кожу. Поцелуи спустились по шее ниже, пока зубы не прикусили торчащий сосок, потягивая на себя. — А теперь представь, что кто-то войдёт — я ведь не перестану. Буду сжимать твои горошины, смотря какой ты распалённый от желания. А потом я бы остановил лифт, заставляя тебя кончить только от моих рук, чтобы бедолага мог только наблюдать, насколько ты прекрасен в своём возбуждении. А то дал стольким паразитам увидеть каждое пёрышко своих крыльев. Но я всё равно не отдам. Ничего. Никогда. Будешь моим до самой смерти, — звук лифта и открывающиеся дверцы прервали экзекуцию, оставив черноволосого на грани, что тот с трудом шагнул на ватных ногах. — Уже не держат? А я, чёрт побери, даже не начал тебя воспитывать.       Дойдя до единственной двери на последнем этаже, одним движением полукровка открыл еë, утягивая танцора за собой и прижимая к стене. — Каждый раз, стоит мне только подумать, что что-то налаживается — как ты выдаёшь какую-то хрень. Ты то пропадаешь на несколько дней, то нервируешь своими комментариями, то до тебя даже не дозвонишься. Как же ты меня бесишь. Какой же ты, чёрт побери, соблазнительный, — шёпот ничуть не умолял похоти, что пришла на смену злости и что плескалась в бесконечных золотых глазах всполохами, отражаясь иссиня-чёрными волосами. Подозрительно доверчивый и изголодавшийся взгляд лишь больше раззадоривали зверя, и тот скинул сначала свою кофту с танцора, а после разорвал сетчатый топ, не обращая внимания на царапины по изрисованной татуировками коже. Губы с росчерком прикусили колючий подбородок, беззвучно постанывая на каждое движение крепких рук на его теле. Его потащили в огромную спальню, бросая на кровать. Следом зверь разорвал пропахшую мерзким дымом футболку, выкинув её в угол. — Выбрал самое отвратное место, чтобы подцепить себе кого-нибудь. Неужели я уже не такой интересный вариант? — немой усиленно закачал головой, пытаясь что-то изобразить путанными движениями и подползая к краю кровати. — Да плевать мне, работа или твой пьяный угар. Такого тебя буду видеть только я, понял? Такого совратителя небесного. Грх, до сих пор бесит. Их голодные глаза, которыми они на тебя смотрели — вырвал бы их все. А ты только и рад в их обожании купаться, да? — головорез вернулся к беззвучному, ловя его за подбородок и проталкивая большой палец в ротик, играясь с ловким языком. — Ну уж нет, теперь тебе придётся доказать, что ты понял, иначе не получишь, чего хочешь. Ты же, — красногривая голова опустилась к чуткому уху, продолжая нашёптывать в полной тишине. — зависим от меня, мой блядский ангел. И ты не обманешь меня, не твой послушный ротик. Но тебе стоит постараться. — С довольным оскалом полукровка оттолкнул парня обратно на кровать, отходя к креслу, в котором лежал подарок, что он думал использовать попозже, но для наказания строптивого он был в самый раз. — Раздевайся и ползи сюда, если не хочешь всю ночь проваляться в холодной кровати.       Афелий послушно снял с себя обрывки сетчатого топа и короткие шорты вместе с бельём, спускаясь на колени перед кроватью. По щелчку хозяина арены в комнате заиграл трап с заметным восточным оттенком, где на месте бессмысленных словесных вставок были экзотические струнные, создавая в приятном полумраке бой барабанов и почти ощутимую дрожь от басов, что лишь усиливалась от властного взгляда Сетта. Черноволосый сглотнул, подползая к рассевшемуся в кресле боссу и не находя в себе силы оторваться от пламени в чужих глазах. — Кажется, ты всё-таки понял, что не прав. Покажи тогда свою послушность, — перед танцором упал ошейник с пристёгнутым поводком, что полукровка держал в своей руке. Широкий кожаный с бляшкой в виде серебряного полумесяца и золотой звериной морды. Тонкие белые пальцы коснулись ошейника, рассматривая «подарочек». — Чего ждёшь? — чёрные бездны вновь поднялись на красноволосого и немой несколько раз кивнул, дрожащими руками подбирая обновку и пытаясь продеть кожаную полосу через массивный язычок большой пряжки. Обитый изнутри мягким материалом, он приятно давил на шею, ощущаясь при каждом сглатывании. Им будет не так просто удушать, но очень удобно подтягивать к себе, когда его муж того пожелает. Кулон, что болтался на шее киллера выглядел ещё более похожим на брелок, а цепочка слегка царапала кожу. С трудом застёгивая на себе удавку парень почувствовал, как рука босса дёрнула его на себя, и он на четвереньках подполз к коленям, давая застегнуть непослушную пряжку. — А тебе идёт. Но это только начало. Тебе придётся доказать свою верность, помнишь? — он показал ему массивный дилдо, не сильно уступающий по размерам Сетту. Мотнув головой в сторону тумбы, он указал немому доползти до туда и тот послушно открыл дверцу, беря знакомый пузырёк, что он оставил в номере. — Ты знаешь, что тебе делать. Покажи, как ты хочешь меня. И только меня.       Танцор сглотнул, налившись краской, но ошейник дёрнул его обратно в сторону к боссу и он подполз обратно, беря в руку игрушку и осматривая, пытаясь придумать, что и как ему делать. А после перевёл глаза вновь в горящие пламенем очи и сглотнул, забыв как дышать от взгляда полного власти и желания. Ощущая от него прилив сил, Афелий лёг перед креслом, давая жадному взгляду пожирать себя и начиная новый приватный танец — смазав свои пальцы он начал засовывать их в себя, сгорая от внимательного взгляда и похоти. Оба пальца быстро начали хлюпать в чувствительном очке, и вторая рука легла на ствол, поддаваясь собственному голоду и начиная хаотично дрочить и глубже проталкивая в себя пальцы. — Стоять. А кто разрешил тебе самоудовлетворяться, как похотливый кобель у меня перед глазами? — грозный рык парализовал черноволосого, что так и замер с пальцами внутри уже пульсирующего ануса и плотью в сжатом кулаке. — Так не пойдёт, непослушный мой, — зверь встал над лежащим, присев перед ним на корточки, внимательно осматривая каждый напряжённый мускул замершего тела. — А я смотрю ты не на шутку возбудился от моих подарочков. Тогда этот тебе тоже понравится. Но не сразу. Отпусти, — на требовательные указания танцор отпустил вздрагивающий от возбуждения член, громко выдохнув, когда пальцы хищника коснулись чувствительной головки. Выдох превратился в жалобный скулёж, когда у самого основания члена застегнулось кольцо, что не давало разрядиться. — Кто сказал, что ты можешь кончать от игр с собой? Такое можешь делать и без меня в душе, представляя как я тебя оприходываю на том самом шесте. А сейчас ты должен мне показать всем своим видом, как ты любишь мой член. Если, конечно, не хочешь на его месте сейчас кого-нибудь из той толпы. Заставь меня в это поверить, — босс уселся обратно, с усмешкой смотря на ошарашенного киллера, что начал хрипло поскуливать, пытаясь умолять своим безголосьем.       Поняв новые правила игры, молчун вытащил из себя пальцы, смотря на дилдо — при внимательном рассмотрении оно больше напоминало щупальце с множеством неровностей и плавным расширением. Обильно полив его остатками смазки, танцор поднялся на колени, поставив игрушку под себя и крутясь над её верхушкой, начиная чувствовать неторопливый ритм сменившейся мелодии, вновь провоцируя своими движениями. Даже в таком положении он заигрывал с внутренним зверем полукровки, давая тому внимательно смотреть за перетекающими изгибами гибкого тела, пока колени плавно разъехались, пропуская дилдо внутрь. Замерев в самом начале, он сильно выгнулся, давая жёлтым глазам внимательно следить за движением татуировок. А после выпрямился, поднимая руки и извиваясь в движениях. С каждым толчком мелодия нарастала, всё ускоряя движения танцора на своём «шесте», что проталкивал его ещё глубже в себя, пока не уселся на него. На глазах появились слёзы от ощущения заполненности, что ничуть не помогала с пустотой в груди, от которой ему было не под силу избавиться никакой игрушкой, как бы она не была похоже на член его красногривого наваждения. Несколько раз почти слезая с щупальца и садясь на него вновь, убийца глянул на своего зрителя — тот уже тяжело дышал, чувствуя как плохо застёгнутая ширинка медленно разъезжается от картины самоудовлетворяющегося ангела. Афелий поднялся к расстёгнутой пряжке, вновь зубами подцепив собачку и выпустив уже стоящий колом член, начав его ласкать языком, играясь с головкой. Когтистая рука уже оторвалась от подлокотника, но потом легла обратно, а ушастая голова опустилась на кулак, смотря как хитрец переключил внимание с его вздрагивающего от каждого резкого толчка члена на ствол босса, что был уже готов вонзиться в эту пятую точку, но желание наказать наглеца было сильнее слепой похоти, хотя его «танец» сильно перевешивал чашу весов. — А теперь отползи к кровати и покажи мне со спины, как это щупальце насилует твою дырочку, — безмолвный выполнил указание, ложась грудью на кровать и выпячивая пятую точку с зажатой игрушкой, стоя коленями на ковре. Поводка еле хватало на такое расстояние, заставляя танцора держать голову поднятой и реагировать на каждое движение босса. От одного рывка он взял широкий кончик щупальца, начиная вновь неспешно вытаскивать его из себя, прокручивая и показывая пульсирующую дырочку, что жадно хотела настоящего члена вместо игрушки. Но от нового ощущения удушья парень перешёл на более резкие движения, чувствуя как по скулам скатываются слёзы от нереализованного желания, что распирало изнутри. Продолжая вдалбливать дилдо в себя, он услышал, как головорез встал с кресла, возвышаясь над дрожащим от желания убийцей. Тот не знал, как ещё умолять Сетта прекратить эту пытку и наконец использовать его по назначению. Одним движением глава танцклуба скинул с себя кроссовки, надавив ступнёй на щупальце и вогнав внутрь на всю глубину. — Неужели не хватает? — Афелий закивал в ответ. Боец отпустил дилдо, присев на корточки перед своей жертвой. — Тогда освободи для меня место. Без рук.       Черноволосый положил руки на кровать, сжав простыню и стараясь тужиться, заставляя расслабленные мышцы сжаться и вытолкнуть уже давно надоевшую игрушку. Она медленно полезла вперёд, от чего особо чувствительный парень почти болезненно хрипел, пытаясь выполнить приказ. Справившись почти на половину, он почувствовал удушение от ошейника. Сняв джинсы Сетт встал на колени перед напряжённой пятой точкой, выдёргивая дилдо и смотря на пульсирующее в ожидании его члена очко. Похоть затмила даже удовлетворение от вида почти рыдающего ангела, вгоняя ствол сразу на всю глубину и слыша от этого облегчённый вздох. Навалившись сверху, он начал бесцеремонно толкаться внутрь, снимая со своей жертвы кольцо. Парень кончил тут же, заливая семенем ковролин под кроватью. Но босс не жалел его, заставляя одурманенные стеночки бешенно гореть и пульсировать от его грубых толчков. Выйдя из немого, он подхватил его под грудь, без труда поднимая и закидывая на кровать. Поводок он пропустил через прутья высокой спинки, привязывая своего непослушного пёсика и связывая тем же шнуром слишком прыткие руки, что уже цеплялись за полукровку, умоляя того вновь наполнить опустошённое нутро. Не размениваясь на плавные прелюдии, победитель арены вновь и вновь вгонял плоть в податливое нутро своего муженька, видя как слёзы смешивались с блаженной улыбкой, а пурпурные всполохи с синевой доверчивых глаз. Сетт словно неостановимая машина, что заставляла черноволосого безостановочно кончать, и заливая его изнутри своим семенем, разворачивая на кровати раком, натягивая поводок и под конец отпустив ловкие руки, что впились в спину. Звериное соитие продолжалось до того, как янтарные глаза не потухли, вытряхнув из молчаливого всю дурость и всё накопившееся напряжение. Афелий уже не реагировал ни на что, извиваясь в конвульсиях и кончая почти насухую, пока его хищник не закончил жаркую экзекуцию. Выпустив отключившегося на кровать, он наспех подтёр все следы второй простынёй и накинул её на обессиленное тело танцора, изукрашенное свежими царапинами и метками. Красноволосый сам не мог толком пошевелиться после жаркой ночки, решив поговорить с безмолвным уже на утро.