Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди, Что живут со мною на земле.
С. Есенин
Когда вечером 15-го марта Джон ушел, Софи еще некоторое время сидела в своем кресле, глядя в огонь. Шерлок, переодевшийся в халат, расположился напротив с выражением вселенской тоски на лице. — Тебе уже неймется? — спросила Конан Дойл, не глядя на него. — Точно, — кивнул детектив. — Такое дело выпадает раз в целую вечность. Женщина ухмыльнулась и поднялась с места: — Просто возьми небольшой отпуск, тебе полезно. — Я как будто живу под гнётом диктаторства, — прошипел Холмс. — «Возьми отпуск, веселились, наслаждайся жизнью!» — Хочу тебе сказать, ты не очень-то разбираешься в тоталитарном режиме, — хмыкнула Софи. — Я в душ, — зачем-то резюмировала она, сделав шаг к выходу, но вдруг остановилась и, повернувшись, подошла к Холмсу, протянув руку. — Дай пистолет. Детектив поднял на нее глаза: — Зачем? — Затем, что, как только я выйду, ты начнешь палить в стену и переполошишь всех соседей, — она тряхнула рукой. — Отдавай, — Холмс закатил глаза, но послушно потянулся к карману и, вытащив оттуда пистолет, положил его в протянутую ладонь. — Безопасность — твое второе имя, — хмыкнула Софи, отвернувшись. — Лучше бы ты своим танцором командовала, — буркнул себе под нос Шерлок, сложив пальцы шпилем. — Что, прости? — повернулась к нему Конан Дойл уже из кухни. — Ничего, — отрывисто бросил детектив. — Иди, куда шла. Софи прищурилась и, развернувшись на каблуках, ушла в ванную. — Придурок, — тихо сказала она по-русски, захлопнув дверь, бросив пистолет на бельевую корзину и облокотившись обеими руками о раковину. Она посмотрела на себя в зеркало: — Когда это произошло? — подумала она, открывая кран с холодной водой. — Мы живем вместе год, как друзья, мы расследуем преступления, ссоримся из-за частей человеческого тела в холодильнике и сидим у камина по вечерам — вот и все. Когда и что изменилось? — она намочила руки ледяной водой и приложила их к лицу. — Когда? — «Если Вы думаете», — процитировала она его. — Я так не думаю, — она еще раз окинула его с ног до головы. — Я, в свою очередь, знаю, что у Вас есть брат, чья опека Вам докучает, у Вас длинный список прошлых и нынешних зависимостей, Вы сотрудничаете со Скотланд-Ярдом и считаете себя высокоактивным социопатом, что, боюсь, лишь отчасти справедливо, — она замолчала. — Мой же первый вопрос подводил к тому, что я не знаю о Вас двух вещей: где мы с Вами встречаемся и как Вас зовут. Мужчина открыл дверь и шагнул в коридор. На мгновение Софи почувствовала странное разочарование, подумав, что он просто уйдет. Она снова умылась. — Отличный выстрел, — улыбнулся ей Шерлок. — Да, — Софи нервно сглотнула, разжала замок рук за спиной, и неожиданно даже для самой себя начала снимать с воротника детектива оранжевые ворсинки полицейского пледа. — Вероятно, сквозь окно, — она забрала руку, осознав наконец, что сделала. К лицу подступила краска. Конан Дойл через голову стянула платье, бросила его на пол и, сняв очки, залезла в ванну и включила холодную воду. Девушки успели добежать до двери, когда из-за поворота показался детектив. Убийца стоял на подоконнике, будто бы готовясь броситься вниз. Он повернул голову на звук и посмотрел на детектива. Как в замедленной съемке, Софи видела, как поднимается его рука и как недобро блестит в ней ствол пистолета. — Нет! — крикнула она изо всех сил, вскидывая свое оружие. Конан Дойл направляла струи воды на лицо и волосы, но мысли не останавливались, а, кажется, наоборот — лишь ускорялись. — Что же, — сказала детектив, и она остановилась. — Спасибо, — он чуть потряс коробкой и сделал шаг к ней. Все внутри сжалось, когда он стал медленно наклоняться, и Софи замерла. — С Рождеством, Соня Охотникова, — он мягко поцеловал ее в щеку, и она еле сдержалась, чтобы не прикрыть глаза. — Как же так? — глухо проговорила она. Она испытывала странную боль в сердце, и ее раз за разом бросало в жар, когда она вспоминала лицо Адлер в непосредственной близости от Шерлока. — Боже, — она прикрыла лицо руками. — Да? — повернулся к ней Холмс. — Пожалуйста, напиши мне хотя бы раз, — тихо сказала она, подойдя к нему вплотную и сложив руки на груди. — Дура! Хидстоун улыбнулся и, кивнув ей, остался на месте, пока она не зашла в квартиру. Оказавшись в темноте прихожей, Софи оперлась лбом о дверь и тяжело вздохнула. На душе было неспокойно и, хотя вечер действительно прошел прекрасно, она не испытывала никакого воодушевления — все происходящее казалось неправильным и даже порочным. Чего ради? Софи поправила воду на теплую, чувствуя, как потряхивает тело то ли от холода, то ли от нервов. Ей стоило великих усилий не подавать вида сегодняшним вечером, но что, если он понял намного раньше? — Нет, — покачала головой Конан Дойл, взяв в руки шампунь. — Шерлок не умеет промолчать, если бы он понял, он бы сделал все, что угодно, чтобы я съехала, и мои сантименты не мешали его работе. Он не знает — и слава богу, — она намылила голову, уже не пытаясь останавливать бег мыслей. Холмс никогда не узнает о ее новом открытии. Он повенчан с работой, он отрицает любые эмоции и он, прежде всего — ее сосед и… Друг. Они не один раз спасали друг другу жизнь, и лучшее, чем она может ему отплатить — это засунуть эту глупость как можно глубже в душу, и никогда даже мимолетом не дать ему понять, что она к нему испытывает. Был еще Том Хидстоун. Софи даже открыла глаза, вспомнив про него. Нет, это было бы жестоко. Том — прекрасный человек, который заслуживал не менее хорошего спутника рядом, и она не могла оставлять ему надежду на то, что никогда не сможет дать. Конан Дойл не могла знать, было ли отношение Тома к ней любовью. Она прожила столько, что с уверенностью могла сказать, что ее никто никогда не любил по-настоящему, и только теперь она могла сказать почему: она сама никого никогда искренне не любила. Но другое она знала давно и четко: когда человеку делают больно, он причиняет боль другим. Софи поняла это, наблюдая за собой. Если она была жестока или приносила кому-то боль, то лишь потому, что глубоко внутри страдала сама. Захотелось написать Хидстоуну прямо сейчас, и она уже отодвинула шторку, чтобы взять с раковины телефон, но, чертыхнулась, вспомнив, что забыла его на столике у кресла. Шерлок окинул глазами комнату и остановился глазами на корпусе смартфона, лежавшего прямо напротив него. Недолго думая, он подался вперед и схватил телефон — Софи отчего-то не ставила на нем пароль. Холмс открыл последние сообщения и стиснул зубы, мельком просмотрев их. — Том Хидстоун, — повторил он, вернув телефон на место и, поднявшись, подошел к столу и открыл свой ноутбук. Из ванной доносился звук льющейся воды. Шерлок давным-давно взломал компьютер Майкрофта и имел практически неограниченный доступ ко всем базам данных в стране. За такое, конечно, его бы упекли за решетку лет на пятьдесят, но для этого его сначала надо было поймать. Он быстро вбил имя ухажера Конан Дойл и принялся читать. — «Доктор Томас Уильям Хидстоун», — он скользил глазами по тексту, — «родился 9 февраля 1981 года, Вестминстер, Лондон. Подданный британской короны. Единственный ребенок в семье. Отец — Джеймс Норман Хидстоун (р. 1959), главный акционер газеты «The Sun», мать, Диана Патриция Норт, имела аристократические корни (1963-2001). Хидстоун учился в двух независимых школах: в школе Дракона в Оксфорде и Итонском колледже в Итоне (около Виндзора) в Беркшире, где он жил в доме Дурнфорд. С 2003-го по 2008-й работал в «The Sun» младшим редактором, с 2008-го занимается преподавательской деятельностью в Лондонском университете. Живет в собственном доме в элитном районе Лондона — Белгравии. Холост, детей нет, взгляды умеренно либеральные. Не опасен», — Шерлок пролистал резюме до конца, просматривая фото. — Танцор, историк, меценат, — тихо проговорил он. — Идиот! Он еще несколько раз прокрутил колесико мышки, но внезапно остановился, уцепившись взглядом за знакомое лицо, и открыл фото. С экрана на него смотрел преподавательский состав гуманитарного факультета Лондонского университета, где во втором ряду бок о бок стояли Софи и Хидстоун, растянув губы в улыбке. Конан Дойл смотрела прямо в кадр, но мужчина рядом был наполовину повернут к ней корпусом и будто бы всего за мгновение до щелчка фотоаппарата отвел от нее взгляд. Детектив сжал зубы и зачем-то ввел в поиск имя Софи, хотя сделал это уже в первый вечер их знакомства. В ванной по-прежнему лилась вода. — «Доктор Софи Конан Дойл», — гласило резюме. — «Гражданка РФ и США. В девичестве — София Васильевна Охотникова. Родилась 21 июня 1983-го года в Москве, Россия. Детство и юность провела там же, училась в СОШ №143, затем — в МГУ имени Ломоносова, после в магистратуре — в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Отец — Василий Иванович Охотников (р. 1943), архитектор на пенсии, мать — Алина Евгеньевна Молина (р. 1955), учитель математики. Старшая сестра — Екатерина Васильевна (по второму мужу — Фихман) (р. 1975), переводчик в сфере международных отношений, проживает в Германии. В 2005-м году доктор Охотникова вышла замуж за Артура Конан Дойла (1983-2009), владельца сети ресторанов в США. В 2009-м была номинирована на Нобелевскую премию мира за исследование в области Древнерусской литературы. После смерти супруга активно искала работу за пределами Америки и с 2010-го года проживает в Лондоне (Соединенное королевство) по одному адресу с персоной №12 (Уильям Шерлок Скотт Холмс), преподает русскую литературу в Лондонском университете. Детей нет, политические взгляды консервативны. Относительно опасна», — Шерлок скользнул глазами по ее фотографиям, а потом зачем-то взял со стола флеш-карту с надписью «Виды пепла. Часть 2. Сигары», и перекинул на нее все изображения. После этого детектив зло захлопнул ноутбук, отбросив флешку подальше. — «Относительно опасна», — передразнил он статью. Детектив недолго подумал, а потом поднялся с места и вытащил из шкафа у стены баллончик с жёлтой краской, оставшейся от «Слепого банкира». Встав на диван, он нарисовал в левом углу стены улыбающееся лицо, больше всего на свете желая выпустить в него пару пуль. Рука сама потянулась к карману, и, вспомнив, что Софи забрала оружие, Шерлок страдальчески закатил глаза, но тут же открыл их, переведя взгляд на скрипку и загадочно улыбнувшись. Он взял в руки инструмент и пошел по направлению к ванной. Встав под дверью, он тихо начал играть мелодию из «Психо» и остановился, когда в душе выключилась вода. Подождав, когда Софи снова откроет кран, он продолжил. — Шерлок, это ты? — послышался ее голос. Детектив постоял пару мгновений и снова начал тихо играть. — Шерлок? — вновь спросила доктор. Холмс выждал полминуты после того, как она затихла, и, громко продолжив игру, ногой выбил дверь. — Сэр, с Бейкер-стрит поступило восемь вызовов, — сказала Донован, заглянув к Лестрейду в кабинет. Тот вскочил прямо с пончиком в руках и ринулся к ней: — Что такое? Нападение? — Не совсем, — покачала головой Салли, подняв к глазам листок со стенограммой вызовов. — Соседи сообщают о безумной женщине, завернутой в кусок ткани, бегущей вниз по Бейкер-стрит за мужчиной, крича и размахивая пистолетом, — она посмотрела на инспектора. — О, Боже, — вздохнул мужчина, снова опускаясь в свое кресло. — Я знаю этих идиотов. Не наша специфика, Донован! Конец марта и начало апреля прошли безумно. Шерлок и Софи оказались втянуты в череду громких расследований, и их лица все чаще мелькали на передовых полосах. Холмса в прессе окрестили «Рейхенбахским героем», ссылаясь на дело о пропаже картины Тернера стоимостью 1,7 миллиона фунтов стерлингов, которую тот раздобыл, по словам директора художественной галереи, «благодаря своему огромному таланту». Не меньшую известность получили статьи «Похищен ведущий банкир», в которой «Шерлока Холмса снова провозгласили героем за то, что он организовал дерзкий побег похищенного, а Скотланд-Ярду снова пришлось использовать свое тайное оружие», и «Неуловимый Риколетти» — резюме дела о поимке преступника, числящегося под номером 1 в списке Интерпола с 1982-го года. По странному стечению обстоятельств, Софи всегда оказывалась в этих запутанных делах бок о бок с детективом. Правда, так можно было сказать, если бы «странное стечение обстоятельств» вмещало в себя ее стойкую привычку срываться с места, когда Холмс в очередной раз покидал квартиру, загадочно поднимая воротник и двигая скулами. К ним обоим уже давно стали подходить на улицах за автографами и селфи, и Конан Дойл уже начала привыкать не выходить из дома без солнцезащитных очков. На всякий случай. С Томом все было сложнее. Софи не смогла сказать ему всего по телефону, и на следующий же день после их свидания пришла в его кабинет, чтобы объяснить все, к чему ее обязывало недавнее открытие. Начать такой разговор с порога не представлялось возможным и, поскольку в тот вечер среды они оба были свободны, коллеги начали беседу с отвлеченных тем, в конечном итоге все же подойдя к обсуждению насущных вопросов. — Мне нужно с тобой кое-что обсудить, — вдруг сказал Том, повернув к ней голову. Девушка отставила чашку чая и повернулась на диване к нему. — Я слушаю, — улыбнулась она. — Помнишь, я тебе рассказывал про раскопки в Восточной Африке пару недель назад? — спросил Хидстоун, не глядя на нее. — Конечно, — кивнула Софи. — Ты еще говорил, что тебе очень интересно это исследование, и ты очень хотел бы отправить им свое резюме… — она замолчала. — Тебя взяли, да? Том посмотрел на нее и виновато улыбнулся: — Да, вроде того. — Так это же замечательно! — Конан Дойл хлопнула в ладоши. — О, Господи, Том, это прекрасная новость! Это чудесная возможность, я так за тебя рада! — искренне воскликнула она, но, заметив что-то странное в выражении его лица, чуть притихла. — Но ты отчего-то не рад. — У меня смешанные чувства, — кивнул Хидстоун. — Дело в том, что раскопки начинаются в июле… — Так это прекрасно! — снова воскликнула Софи. — Всего каких-то три месяца, и ты будешь включен в исследование своей мечты. — …И, по плану, продлятся два года, — закончил Том. — О… — она помолчала. — Честно, я не вижу проблемы, потому что… — Я не хочу уезжать на два года, не зная, что… — вдруг начал Хидстон. Конан Дойл нервно сглотнула, понимая, к чему он клонит. — Том, это как раз то, о чем я хотела с тобой поговорить, когда пришла, — она кивнула. — Я не могу сказать, что мне не дорого наше общение, но… — Софи опустила глаза. — Я не думаю, что мы можем это продолжать, — она посмотрела на него. — Помнишь, когда ты назначал нашу первую встречу, я тебе сказала, что мы между нами не может быть никаких отношений, потому что мы коллеги? — она похлопала его по руке. — Давай остановимся на этом. Мы взрослые люди, а к тому, что ты сказал — я не могу быть причиной остановки твоей карьеры. — Поэтому я и начал с тобой этот разговор, — сказал Том, повернув руку, и сжав ее ладонь. — Меня не будет два года, поэтому статус преподавателя не будет нам мешать. Конан Дойл встала, и Хидстоун тоже поднялся с места: — Дело не в статусе, Том, — она прикрыла глаза. — Прости, — попятившись, Конан Дойл вежливо улыбнулась и развернулась. — Софи, — окликнул ее Том, и Конан Дойл вновь посмотрела на него. — Это из-за него? — он прищурился. — Из-за кого? — Из-за Шерлока Холмса, — пожал плечами Том. — Потому что если тут замешан он, я отступлю без раздумий, — Софи молча смотрела на него. — В противном случае… — Мне жаль, Том, — тихо сказала Конан Дойл и, не оглядываясь, вышла. — «Светило Шерлок»! — зло воскликнул детектив, вырвал ее из воспоминаний, расхаживая по комнате шестого апреля. — У всех оно есть, — заметила Софи с дивана, подняв голову от газет. — Что есть? — он повернулся к ней, не выпуская из рук охотничью шляпу, подаренную ему Лестрейдом от Скотланд-Ярда на вчерашней пресс-конференции. — Газетное прозвище, — пояснила девушка. — «СюБо», «Гадкий Ник», «солнцеликий», как у президента моей страны, — она хмыкнула. — У тебя тоже есть, — бросил ей Холмс, продолжая разглядывать головной убор. — Пятая страница, шестая колонка, первое предложение. Почему меня всегда в этой шапке снимают?! — он ударил шляпу кулаком. — «Счастливая вдова Конан Дойл», — процитировала Софи, перелистнув страницу. — Что за нелепая штука? — не унимался детектив. — На что это они намекают? — сказала Конан Дойл, водя пальцами по строчкам. — Почему у неё два козырька? — Потому что это охотничья шляпа, — подняла глаза доктор. — «Нередко был замечен в компании счастливой вдовы Софи Конан Дойл и убежденного холостяка Джона Ватсона», — она выдохнула, пытаясь удержать внутри русский трехэтажный. — Вот же ж! — И что мне с ней делать, кидаться ею что ли? — Шерлок сделал несколько странных движений шляпой, будто бы действительно пытался бросить ее, как апорт. —«Счастливая вдова Конан Дойл»! — воскликнула доктор. — Смертельное Фрисби! — «Убежденный холостяк Джон Ватсон»! — она закрыла газету. — Нам следует вести себя осмотрительнее. — Еще эти уши! Кто изобрел эту нелепую штуку, Софи? — Шерлок бросил ей шляпу, и она поймала ее и положила на стопку газет перед собой. — Что ты имеешь в виду? Осмотрительнее? О чем ты? — он опустился в кресло, скривившись. — В «The Sun» о нас ни слова. — Смешно, — наигранно улыбнулась Конан Дойл, указав на шляпу. — Я имею в виду, что теперь это не охотничья кепка, а шляпа Шерлока Холмса. А также то, что ты больше не детектив домашнего покроя, — она сложила пальцы в жесте «чуть-чуть». — Ты вот на столько от мировой известности. — Это быстро пройдет, — махнул на нее рукой Холмс. — Хорошо бы, — она сцепила пальцы в замок. — Пресса — дама капризная, Шерлок. Сегодня она на твоей стороне, а завтра — твой враг. — Тебя это беспокоит? — детектив посмотрел на нее. — Что скажут люди? — Да, — она кивнула. — Обо мне? Тебя-то это почему волнует? — с нажимом спросил Шерлок. Софи сглотнула, стараясь не высказать ему все, что вертелось на языке. — Что же, — вздохнул Майкрофт. — В любом случае, моя просьба состоит в том, чтобы Вы… Предостерегали его от необдуманных поступков. — Короче, не светись какое-то время, — она снова взялась за газету. — Найди себе дельце понезаметнее и не лезь в новости. Детектив что-то недовольно пробурчал и, поднявшись с места, отправился на кухню, где спустя пару минут уже активно гремел какими-то пробирками и явно что-то жег. На короткие полчаса в квартире образовалась тишина, прерываемая лишь беспрерывными сообщениями, происходящими на смартфон Холмса, оставленный на столике в гостиной. — Это твой телефон, — сказала Софи, когда от рингтона уже начал дёргаться глаз. — Угу, с ним все время такое, — сухо откликнулся сыщик с кухни. — У тебя там прямо неотложное дело, да? — саркастично спросила Конан Дойл, поднимаясь с места. — Они все неотложные, пока их не раскроешь, — парировал тот. Софи подошла к столику и покосилась на сидящего у микроскопа детектива: — Я возьму, хорошо? — Холмс коротко кивнул, не отрываясь от микроскопа, и девушка разблокировала телефон, проверяя сообщение. По спине пробежала волна холодных мурашек. Медленно развернувшись, она подошла к Шерлоку и протянула телефон, стараясь унять дрожь в руках: — Вот, — тихо сказала она. — Не сейчас, я занят, — кинул тот, не глядя. — Шерлок… — Не сейчас, — повторил он тверже. — Он вернулся, — проговорила Конан Дойл, тяжело дыша, заставив Холмса наконец посмотреть на нее. Шерлок наконец принял телефон и пробежался глазами по тексту. Его глаза расширились, он откинулся на стуле и посмотрел в пространство невидящим взглядом. Сообщение на экране гласило:Приходи и играй.
Тауэр-Хилл.
Джим Мориарти x
— Королевские атрибуты хранятся за довольно крепким стеклом, — сказал через пару часов Лестрейд в кабинете охраны, когда они прибыли в Тауэр. — А он разбил его обычным огнетушителем. Именно там Мориарти взломал охранную систему (и одновременно сделал то же самое в национальном банке и одной из главных тюрем страны), а также разбил витрину с королевскими регалиями, потанцевал под музыку в наушниках, вырядился в корону и мантию и смирно ожидал полицию на троне. Его увезли всего за двадцать минут до их приезда, но Софи всем телом чувствовала, что он совсем недавно был здесь. — Да, но это стекло не крепче кристаллизованного углерода. Он воспользовался алмазом, — Шерлок нажал кнопку реплея, и все трое устремили взгляд на экран, пока на вновь собирающемся стекле стала проступать надпись. Когда ее стало возможным прочитать, лицо детектива вытянулось, и они с Лестрейдом повернулись к Конан Дойл:Долг, Софи
Та лишь поджала губы. — У Вас остались вопросы? — наконец спросил мелодичный мужской голос на том конце провода. — Всего один, — ответила Конан Дойл. — Что Вы хотите взамен? Мужчина безумно рассмеялся: — Ничего, — он помолчал. — Себастьян рассказал мне о сути Вашей проблемы, так что я возьмусь за это дело бесплатно, но с одной оговоркой. — С какой же? — устало спросила Софи. Голова все еще гудела от удара, и Конан Дойл при каждом движении головы чувствовала, как трескается запекшаяся на затылке кровь. Моран был не прав — показать мужу визитку было ужасной ошибкой: Софи еще никогда не видела его настолько взбешенным. Человек, которого она любила, давно умер и, очевидно, на очереди была она. Нужно было спасаться. Прямо сейчас. — Когда мне что-то понадобится от Вас, Вы обязаны будете помочь мне, несмотря ни на что, — холодно резюмировал голос. Девушка с трудом рассмеялась: — И на всю жизнь остаться под гнетом вечного долга? — она ухмыльнулась. — Поверьте, я читала «Крестного отца», и знаю, чем такое заканчивается. Простите, но боюсь, что мне это не подходит. — Ваш муж — Артур Конан Дойл, — вдруг сказал мужчина, заставив ее застыть. — Он покупает расслабляющие вещества, и знаете, что он попросил сегодня, помимо прочего? — он помолчал. — Пистолет. Вы уверены, что Вы готовы отказаться от моей помощи? Софи сжала пальцами край ковра, просчитывая, как скоро должен был вернуться Артур. — Откуда Вы?.. — начала она. — Это неважно, — оборвал ее мужчина. — Важно, что мне это известно. Конан Дойл нервно выдохнула. — Хорошо, — сдавленно сказала она. — Я согласна, мистер Мориарти. — Еще раз, — вздохнул Лестрейд, глядя на Софи исподлобья, спустя минут пятнадцать разговора, смутно напоминающего допрос. Шерлок с момента появления надписи не проронил не слова (можете себе представить?) и лишь слушал. — Ты не была знакома с Джимом Мориарти до марта прошлого года? — Верно, — кивнула Софи. — До этого лично я с ним не встречалась. Совесть ее была чиста — она действительно не видела Мориарти до событий «Большой игры», а даже встретившись с ним в лаборатории Бартса, не признала в его наигранном гомосексуальном образе леденящий душу голос из нескольких телефонных разговоров. Лишь в момент, когда ее выкрали, обвешали взрывчаткой и повесили на ухо наушник, в интонации на том конце провода она узнала человека, которого боялась и старалась забыть. — Что же, — кивнул Грэг. — Я думаю, ты понимаешь, что это фото, — он кивнул на экран, — скоро разлетится по газетам, и тебя, вероятнее всего, вызовут в суд. — Разве на свете есть только одна Софи? — вдруг спросила Конан Дойл. — Откуда у тебя уверенность, что он писал именно мое имя? — Потому что сообщение он прислал мне и пытается втянуть в свою игру нас обоих, — вдруг прервал молчание Шерлок, посмотрев на нее ледяным взглядом. — Я ничего ему не должна, — качнула головой доктор. — Я не идиотка, чтобы связываться с королем криминального мира, — сказала она, чувствуя, как в душе поднимаются барьеры, которые она один за другим разрушала с момента смерти Артура. Шерлок прищурился. Конан Дойл прекрасно понимала, что он не поверил ни единому ее слову. Она знала, что он что-то чувствует — пристальное выражение глаз преследовало ее на каждом квадратном метре их квартиры, ноткой холода сквозило в каждом диалоге и создавало осязаемое напряжение между ними всю эту неделю до суда. Софи не могла ему рассказать. Если бы Шерлок узнал, что Артур Конан Дойл не просто связался с мафией и погиб в очередной стычке, как Софи рассказала ему в их первый совместный вечер, а встретил свою смерть намного раньше положенного срока по вине своей драгоценной супруги, он наверняка отвернулся бы от нее. Он бы не понял. Она сама себя не понимала. Когда фото из Тауэра появилось на передовых полосах, Том звонил и писал ей, заходил в кабинет и старался поддержать, но доктор не могла принять его помощи, ровно, как и ободрения Молли и Джона, которые изо всех сил пытались растопить тот ледяной панцирь, что она вырастила на себе за эту неделю. Конан Дойл боялась. Боялась не законного наказания, не лишения профессиональных регалий, не депортации, не потери американского гражданства — нет. Она боялась, что в очередной раз, встретившись со взглядом Шерлока, она увидит в нем разочарование и презрение. Ее действительно вызвали в суд — как главного свидетеля обвинения. Детектив что-то рассказывал ей вечерами о сущности судебного процесса в Британии, о том, что нужно и не нужно говорить на заседании, но Софи лишь молилась, чтобы Мориарти сел в тюрьму как можно на дольше, и больше никогда не ворвался в ее жизнь взрывом очередной бомбы. В эти дни Конан Дойл благодарила небеса за две вещи: за то, что Джим так и не попросил возвращения долга прямо (очевидно, само ее участие в судебном процессе было расплатой) и что ее шрамы, оставшиеся от последних месяцев жизни Артура, всегда были прикрыты одеждой. Шерлок мог догадываться — у него было достаточно сведений — однако пока он не видел на ее теле улики давно прошедших дней, он не мог быть уверен ни в чем. — Слушается дело «Верховная власть против Мориарти» в уголовном суде Олд-Бейли, — сказал мерный голос по громкой связи, и Софи тряхнула руками над раковиной в уборной. — Просьба пройти в зал суда номер десять. За спиной раздался неприятный женский голос, и Конан Дойл посмотрела в зеркало на неожиданную собеседницу: — Это же Вы, — проговорила неизвестная рыжеволосая дама в шляпе с двумя козырьками. — Я Ваша большая фанатка. — Вы хотели сказать «фанатка мистера Холмса», — ответила Софи, вытирая руки одноразовым полотенцем. — Я прочла все ваши дела, следила за ходом их расследования, — она отвела край кардигана. — Вы не распишитесь у меня на кофточке? — Никакая вы не фанатка, — сказала Конан Дойл, повернувшись к ней. — Следы на вашем предплечье — от края стола. Мне это знакомо: Вы что-то печатали в спешке, возможно, что-то срочное, а времени было в обрез. — И только? — девушка вскинула бровь. — На запястье чернильное пятно, и у Вас оттопырен левый карман жакета, — Софи сложила руки в замок. — Пятно поставлено специально, готова поспорить, Вы уже подкараулили где-то в этом здании мистера Холмса — хотели проверить, так ли он проницателен, как все говорят. Пятно на масляной основе, используется в типографской печати, но нанесено Вашим указательным пальцем, — она сделала выразительную паузу. — Вы журналистка. Вряд ли Вы пачкаете руки о типографский станок. Вы решили его таким образом проверить. — Ого! А Вы мне нравитесь, — вдруг открыто просияла девушка. — Надо заметить, что он сказал то же самое. У нас могла бы получиться отличная статья «Шерлок Холмс: Тайны человека в кепке», — она шагнула к Софи и протянула ей руку. — Китти… Райли. Приятно познакомиться. — Я сэкономлю Ваше время, — Конан Дойл двинулась к выходу. — Мой ответ — нет. Мистер Холмс отказал Вам в интервью, и, тем более, его не дам Вам я. — У Вас с Шерлоком Холмсом отношения лишь платонические? — Райли обогнала Софи и рукой помешала ей открыть дверь в коридор. — На этот вопрос мне тоже ответа «нет» ждать? — она сделала шаг назад, когда Конан Дойл отвернулась от двери. — В прессе о Вас ходят самые разнообразные слухи. Рано или поздно Вам понадобится соратник — кто-нибудь, кому под силу рассказать, как всё обстоит на самом деле. — Думаете, что годитесь для такой работы? — Софи сложила руки на груди и вскинула бровь. — Я умна, и Вы можете мне всецело… Доверять, — с излишним достоинством проговорила журналистка. — Умна? — ухмыльнулась Конан Дойл, сделав шаг к ней. — Назовите последнюю фразу, которую Вам сказал мистер Холмс. Райли на мгновение потупила взгляд, но после посмотрела на Софи прямым, твердым взглядом: — «Вы мне отвратительны», — сухо процитировала она. — Поддерживаю, — иронично улыбнулась Конан Дойл. — Уверена, что он все Вам рассказал и про маникюр, и про юбку, и про то, как Вы хотите выслужиться перед начальством. Однако мистеру Холмсу до Вас нет дела, но вот я доктор филологии — уж простите мне отсутствие скромности — с мировым именем, — она подошла еще ближе к Райли. — Одной моей рецензии достаточно, чтобы Вы не только вылетели из редакции, но и всю оставшуюся жизнь тщетно пытались устроиться корректором в штат какого-нибудь провинциального журнальчика, — Софи приблизилась к ней вплотную. — Так что посмотрите сейчас мне в глаза и к тому, что Вам уже сказали, добавьте в своем сознании еще одну мысль, — она наклонилась к девушке и почувствовала, как ее собственное лицо искажается гримасой отвращения. — Я ненавижу бездарных журналистов желтой прессы, и если Вы хоть одним словом затронете Шерлока Холмса… Я. Вас. В порошок. Сотру. — Мы в Англии, — проговорила Китти. — Здесь свобода слова ничем не ограничена. — Если Вы действительно настолько хороший журналист, каким себя считаете, — Конан Дойл отвернулась к двери и взялась за ручку, — то Вы должны знать, что я родом из России. Знаете, как в моей стране обращаются со свободой слова? — она открыла дверь и оглянулась, одарив Райли приторной улыбкой. — Почитайте про Анну Политковскую.***
— Как именно Вы можете описать этого человека, его характер? — спросила прокурор. — Джеймс Мориарти — преступник-консультант, работающий по найму, — сказала Софи, чувствуя на себе пристальные взгляды Шерлока и Джона, сидящих в верхнем ряду зала. — И давно Вы его знаете? — спросила прокурор, и Конан Дойл не выдержала и посмотрела на Мориарти. Тот холодно ей улыбнулся, и доктор, выдержав этот зрительный контакт, перевела взгляд на Шерлока. Прищур никуда не делся — он все еще сомневался. — Лично мы знакомы около года, однако виделись дважды, в общем — где-то пять минут, — наконец ответила она. — Мисс Соррел, — заговорил судья, — Вы и вправду считаете, что этого человека можно называть экспертом? Она ведь была знакома с обвиняемым всего лишь пять минут! Слово «человек» резануло по ушам, и Софи напряглась: — Я женщина, — четко проговорила она, — которой достаточно двух минут, чтобы стать экспертом. — Слово «женщина» ни разу не встречается в нашей Конституции, доктор Конан Дойл, — парировал судья. — Как и слово «свобода», Ваша Честь, — с достоинством ответила та, посмотрев на него. — Доктор Конан Дойл! Вас вызвали сюда отвечать на вопросы мисс Соррел, а не для демонстрации ваших интеллектуальных способностей! — взорвался мужчина. — Старайтесь отвечать кратко и по существу. Нам всем известно о Ваших детективных похождениях, однако все кроме реакций на вопросы будет расценено как неуважение к суду, — Софи посмотрела на Шерлока. Даже издалека она увидела, что первые за неделю в его глазах плясали веселые огоньки. От этого почему-то стало проще дышать. — Вы можете прожить хотя бы пару минут без рисовки? Конан Дойл глубоко вдохнула и, решив, что дерзить в суде под прицелом фотокамер — не лучшая идея, извинилась и до конца своего выступления в суде не сказала ничего компрометирующего. Шерлок умел читать людей, как открытую книгу, и лишь дважды в жизни он оказывался бессилен — перед обнаженной Ирэн Адлер, которая старалась, чтобы по ее внешнему виду нельзя было сделать ни единого вывода, и перед Софи в эту неделю. Конан Дойл была вполне понятным для него человеком. Она никогда не говорила ему «не делать это лицо», когда он доходил до определенного вывода, никогда не назвала его фриком и не закатывала глаза, как другие. То, что было закрыто для миссис Хадсон, Лестрейда, Андерсона, Молли, Донован и даже сидящего рядом с ним на скамье в зале суда Джона, для нее всегда было предельно ясным — она доказала, что достойна его уважения. Шерлок Холмс никогда и никому бы в этом не признался, но уже в первый день с ней он предположил, что они равны по интеллекту. Когда он находился рядом с Софи, он больше не был гигантом среди насекомых, потому что чувствовал, что может смотреть прямо в ее глаза и видеть там отражение себя самого. Прожив с ней год, Шерлок уже без скрипа в душе мог признать, что и она его понимала. Именно по этой причине его мучало то, что он не мог «прочесть» ее. Было очевидно, что Мориарти втягивал ее в игру для того, чтобы сломить — вполне понятно, что ее идиот-муж упоминал ее имя в присутствии людей криминального гения, и теперь последний пытался запугать ее несуществующим долгом и чувством вины из-за смерти супруга. Шерлок понял это еще в Тауэре, но Конан Дойл уходила все глубже в себя, а он никогда не был специалистом в человеческих эмоциях, а потому лишь, прищуриваясь, пытался понять, что творится внутри этой девушки, и поддерживал холодные, сухие разговоры, тон которым задавала исключительно она. Очевидно, что ее пытались поддержать другие — Молли сочувственно улыбалась ей, Джон несколько раз ободряюще хлопал по плечу при встрече, вероятно, что-то пытался делать и Хидстоун, однако Софи неизменно возвращалась домой после работы спустя тридцать четыре минуты после последней лекции. Шерлок знал, что она не пошла ни на одно свидание с доктором Танцором после того вечера пятнадцатого марта, но он не разбирался, почему. Холмс никогда не уважал понятия человеческих границ, но что-то мешало ему влезть в личную жизнь доктора Конан Дойл и переворошить там то, что она так яростно запирала внутри себя. И лишь сейчас, когда впервые за неделю, она сказала что-то дерзкое, открытое, искрометное — он почувствовал странное облегчение и, встретившись с ней глазами, едва сдержал улыбку. У его ног — в буквальном смысле — решалась судьба Джеймса Мориарти, и он лишь на долю мгновения дал себе шанс заметить это легкое изменение в поведении Софи. — Вы сидели весь процесс в верхних рядах, от начала и до конца, — сказала Конан Дойл, когда они вышли из здания суда. — Что скажешь? — она покосилась на Шерлока, все еще боясь встретиться с ним взглядом. — Как я и говорил — сидел смирно, даже не шелохнулся, — детектив поднял руку, ловя такси, и всем телом повернулся к Конан Дойл. — Мориарти не собирается защищаться. Банк Англии, Лондонский Тауэр, тюрьма Пентонвилль — три самых охраняемых места в стране — Он взломал их охранные системы, и никто не знает зачем и почему. — Единственное, что мы знаем — он оказался за решёткой, — вставил Джон. — Если бы Мориарти были нужны драгоценности, он бы их забрал, — вдруг сказала Софи, чувствуя на себе сканер взгляда Шерлока. — Если бы он хотел освободить заключенных, они бы сейчас уже бродили по улицам. Единственная причина, по которой он всё ещё за решеткой — это его собственное желание там находиться, — она наконец нашла в себе силы и посмотрела Холмсу в глаза. — Каким-то образом это вписывается в его планы. Лед из взгляда пропал. На душе стало легче. Вечером Шерлок отправился на какую-то консультацию в Скотланд-Ярд, и они почти не говорили. Софи легла рано, но не засыпала до тех пор, пока внизу не хлопнула дверь и на лестнице не послышались знакомые шаги — эту привычку она выработала спустя где-то полгода их сожительства. В эту ночь она впервые за многие дни спала спокойно.***
— Невиновен, его признали невиновным! — сказал Джон в трубку. — Никакой защиты и Мориарти вышел на свободу. Он на свободе, и ты знаешь, что он придет за тобой. Шерл… Детектив прервал вызов, лишь мысленно поблагодарив Ватсона за то, что тот сходил на второе слушание. Софи рано утром ушла в университет и должна была вернуться к вечеру — это успокаивало, ведь Шерлок, готовя чай, прекрасно знал, кто придет к нему в ближайшее время. — Большинство сначала стучит, — сказал он, стоя спиной к двери, когда в комнату кто-то вошел. — Но ты, я полагаю, вовсе не большинство. Чайник только вскипел. — А у тебя тут неплохо, — протянул Мориарти. — И мне нравится этот запах. Такой мужской, — он потянул воздух носом. — Умоляю, не делай вид, будто ты тут впервые, — поморщился Холмс. — Но ты вечно отсутствуешь, — пожал плечами Джим. — Добываешь истории для газет. — Я в курсе всех твоих шести визитов сюда в мое отсутствие, — прервал его детектив. — Я знаю, — мужчина снова оглядел комнату. — Кстати, у тебя на удивление удобная постель, — он исподлобья посмотрел на собеседника. Как и у твоей Матрешки. — Присядешь? — Хотя, откуда тебе это знать? — он иронично улыбнулся. — Да, довольно образно, — качнул головой Шерлок, указав на кресло Софи. — Садись. — Зачем? — пожал плечами Мориарти. — Ты сам пожелал прийти, — твердо закончил Холмс, не опуская руки. Софи в это время закрыла ноутбук и принялась собирать бумаги — ее лекция начиналась через двадцать минут. В дверь постучали. — Войдите, — сказала Конан Дойл, не отрываясь от своего занятия. — Привет, — сказал Хидстоун, зайдя в ее кабинет. — Не отвлеку? — У меня скоро начинается занятие, так что, по возможности, будь краток, — сухо сказала Софи. Ей было все сложнее с ним говорить. Его забота периодически была слишком навязчивой, а Конан Дойл не привыкла к повышенному вниманию. — Я зашел буквально на минуту, — проговорил Том. — Попрощаться. Софи подняла на него глаза: — В каком смысле? — В общем, хотя раскопки начинаются через два с половиной месяца, мне предложили приехать раньше и участвовать в процедуре сборов, — он махнул какой-то бумагой. — Я только что из деканата, я уволился. — Вот как? — протянула Конан Дойл, собирая бумаги в органайзер и поднимаясь с места. — Очень смелое решение, тебе предложили там место? — В каком-то роде, — кивнул Хидстоун. — Думаю, я теперь буду редким гостем в Лондоне. Софи, прижимая папку к груди, подошла к нему: — Что же, ты об этом мечтал, поэтому я могу тебя только поздравить, — она кивнула на дверь. — Я тороплюсь, так что… — Я хотел попросить разрешения писать тебе, — сказал мужчина, двинувшись вместе с ней ко входу. — Я не могу тебе запретить, — уклоничиво ответила Конан Дойл, когда они вышли в коридор. — И я был бы рад, если бы ты иногда отвечала, — проговорил Том, глядя, как она запирает дверь. Софи повернулась к нему и натянуто улыбнулась: — Этого обещать не могу, доктор Хидстоун, не все в наших силах, — она кивнула и, развернувшись, пошла по коридору. — Всего доброго и хорошей дороги Вам, доктор. — Передавай ему привет, — кинул он ей вслед. Конан Дойл не обернулась, а лишь стиснула зубы и ускорила шаг, поблагодарив судьбу за то, что она сама уводит Тома подальше от нее. — Скажи честно, ты ведь даже немного рад, — поморщился в этот момент на Бейкер-стрит Мориарти, поправляя чашку на блюдце. — Чему, приговору? — спросил Холмс, опустившись в кресло Софи. — Мне, вышедшему на свободу. Каждой сказке нужен старый добрый злодей, — он отпил чай. — Я тебе нужен, иначе, ты никто. Ведь мы с тобой так похожи, ты и я, разве что только — ты скучный. Ты же на стороне ангелов, — он опустил руку и начал пальцами отбивать на ручке кресла какой-то ритм. — Ты, конечно же, добрался до присяжных, — берясь за чашку, проговорил Шерлок. — Я пробрался в Лондонский Тауэр, ты думаешь, я не смогу пробраться в двенадцать гостиничных номеров? — Мориарти хмыкнул. — Кабельное телевидение. В каждой спальне каждого номера есть персонализированный телевизор. И у каждого человека есть своя болевая точка. Есть кто-то, кого человек хочет защитить от беды, — он сделал выразительную паузу. — Проще простого. — Итак, как же ты собираешься всё провернуть? — Холмс повел рукой. — Как ты мое сердце «выжжешь»? — А-а-а, в этом всё дело, последнее дело, — просиял Джим. — Кстати, ты уже рассказал своим дружкам, почему я взломал все эти места и ничего не взял? — Нет, — сказал Шерлок, отставив чашку и сложив пальцы в молитвенном жесте. — Ты ничего не взял, потому что тебе ничего и не было нужно, и больше никогда в жизни тебе ничего не понадобится. — Очень хорошо, — кивнул Мориарти. — А все почему? — Потому, что нет ни в Банке Англии, ни в Лондонском Тауэре, ни в Пентонвилльской тюрьме ничего, что могло бы сравниться по ценности с ключом, который тебя всюду пустил, — пояснил Шерлок. — Я могу открыть любую дверь на Земле с помощью пары крошечных строчек компьютерного кода, — затараторил Джим. — Нет больше такой вещи как личный счет в банке. Они все мои. Нет больше такого понятия как «конфиденциальность», мне всё известно. — Коды к ядерным бомбам? — нахмурился Холмс. — Я мог бы взрывать страны блока НАТО в алфавитном порядке, — просиял мужчина. — В мире закрытых комнат, человек с ключом — король. И, дорогой мой, видел бы ты меня в короне. — Весь судебный процесс — это один большой рекламный ход, ты показывал миру на что способен, — кивнул Шерлок. — Огромный список клиентов — продажные правительства, разведывательные ведомства, террористы. — Все они меня хотят, — он поднял бровь. — Внезапно, но я стал секс-символом. — Если ты можешь взломать счета любого банка, какое тебе дело до того, кто больше заплатит? — резонно заметил Холмс. — Мне нравится смотреть, как они соревнуются между собой. «Папочка меня больше всех любит,» — сказал он с мультяшной интонацией. — Ну разве обычные люди не вызывают умиления? Ну, ты и так знаешь, у тебя ведь есть Матрешка, — он вздохнул. — Надо бы мне тоже сожителя завести. — Тебе не нужны ни власть, ни деньги, — прервал его тираду Шерлок. — Тогда зачем? — Я хочу разрешить дело. Наше с тобой дело. Последнее дело. И совсем скоро оно начнется… Низвержение, падение, — он мерзко улыбнулся, встал, и Холмс тоже поднялся с места. Но ты не бойся — оно ведь сродни полёту, вот только пункт назначения никогда не меняется. Потому что, Шерлок, низвержение я тебе задолжал, — он подошел к детективу вплотную и прошипел ему прямо в лицо. — Я… У тебя… В долгу.* * *
Софи была в бешенстве. Сжимая в руке выпуск «The Sun» с анонсом статьи Райли под говорящим названием «Шерлок Холмс. Вся правда», который так неудачно для журналистки попался доктору Конан Дойл в вестибюле, она выходила из университета, мысленно благодаря небеса за то, что она не носила на работу пистолет. Чтобы вычислить адрес бесстрашной идиотки, ей еще полтора месяца назад хватило трех телефонных звонков, и лучшим выходом для Китти сейчас было попасть под автобус, потому что доктор русской филологии была очень зла. Канцелярская крыса не услышала ее, хотя Конан Дойл предупреждала ее весьма доходчиво. Более того — Райли даже взяла на себя смелость упомянуть в своей статье ее имя, пытаясь, очевидно, вместе с Шерлоком уничтожить и ее. Однако тому, что не убило Софи, нужно было сильно пожалеть — теперь была ее очередь. И самым странным во всей этой ситуации было то, что видение, явившееся ей в день отъезда Холмса и Ватсона в Баскервиль, похоже, было абсолютно правдивым. Райли брала интервью у некоего Ричарда Брука, имя которого было созвучно Рейхтен Баху — делу, которое прославило Шерлока, и только один человек мог так заморочиться с выбором псевдонима. Очевидно, что в этом был как-то замешан Мориарти, и Конан Дойл нужно было во всем разобраться — благо, у нее уже был готовый план. Доктор спустилась по ступенькам университета и подошла к дороге, не замечая прекрасной июньской погоды и намереваясь сделать все, чтобы статья, ожидаемая в четверг, никогда не увидела свет. — Софи! — раздался за спиной голос, и девушка, вспомнив все русские ругательства, повернулась. По ступенькам к ней спешил Том Хидстоун. — Привет! Я вернулся пару недель назад, но все никак не мог с тобой пересечься, я… — Твоих рук дело? — спросила Конан Дойл, ткнув листом газеты ему в лицо. — Не вздумай отнекиваться! Пару недель назад вернулся, говоришь? Начитался статей и решил действовать? В чем твоя проблема, Хидстоун? — Софи, я… — Я сыта этим по горло, Том! — оборвала его Конан Дойл. — Надо быть полным идиотом, чтобы не срастить факт того, что статья выходит в газете твоего отца и то, что ты не показывался мне на глаза две недели! — Софи, клянусь, я тут ни при чем, — сдавленно проговорил мужчина, но его глаза забегали, подтверждая ее выводы. — Я просто хотел тебя увидеть, потому что скоро снова улетаю… — Так катись к чертям! — она еле сдерживала себя, чтобы не врезать по его холеной физиономии. Она сделала к нему шаг и ткнула пальцем ему в грудь. — Если бы тебе нужна была я, ты бы не улетел, ты бы был здесь эти полтора месяца и вел себя, как мужчина, а не сопливый подросток, который дергает девочек за косички, чтобы привлечь внимание! — Ты слепа, — вдруг сказал Хидстоун. — Он обманывает тебя и всех вокруг. Если ты хоть на мгновение задумаешься… — Ты никогда с ним не встречался, — холодно перебила его Софи. — Так что не тебе судить о том, что из себя представляет Шерлок Холмс, — она отвернулась, собираясь уйти. — Я слышал человека, который знаком с ним, и которому он заплатил, чтобы тот играл роль Мориарти, — попытался оправдаться Том. — Я пытаюсь защитить тебя, потому что этот человек — исчадие ада. Конан Дойл повернулась и посмотрела ему в лицо, прищурившись: — Ты не просто их свел, да? — прошипела она. — Ты сам приложил руку к этой статье? — мужчина молчал. — Очень по-мужски! До свидания, — она снова развернулась, собираясь уйти, но Том схватил ее за руку и притянул к себе. — Софи, он страшный человек, — прошептал он. — Он играет с твоей преданностью, он чудовище! Конан Дойл вырвала свою ладонь из руки Хидстоуна: — Знаете что, доктор Хидстоун? Лучше бы Вам заняться своими драгоценными исследованиями и держаться подальше от Шерлока Холмса. И от меня. Пока целы. Больше не глядя на него и чувствуя, как внутри закипает злость, Софи сделала несколько шагов прочь, когда ее снова окликнули. — Доктор Конан Дойл! — послышался от дороги знакомый голос, и девушка снова обернулась. У припаркованной у тротуара машины стоял Майкрофт. — Разрешите Вас проводить? Софи прекрасно знала, что мистер Британское Правительство никогда просто так не заявился бы посреди дня, а потому и не думала отказывать: — До метро, — сказала она, садясь в машину. — Ты читал это? — показала она газету, когда автомобиль тронулся с места. — Бросилось в глаза, — поджал губы Холмс-старший. — В четверг собираются опубликовать сенсационный материал, — сквозь зубы процедила Конан Дойл. — Журналистка раздобыла информацию у человека по фамилии Ричард Брук. Знакома она тебе, нет? — Это допрос? — ухмыльнулся Майкрофт, но, встретившись с ледяным взглядом Софи, в один миг стал серьезным. — Она — нет. — Джим Мориарти — да? — она заметила тень паники на лице собеседника. Внезапно ей пришла в голову интересная мысль, и она стала цитировать то, что вдруг всплыло в ее памяти в тот вечер тринадцатого марта. — Это ты мне пытался тогда сказать, да? «Присматривай за ним, потому что я оплошал», — она помолчала, собирая обрывки воспоминания. — Он самый опасный преступный разум, который когда-либо видел свет, и у него в кармане: совершенное оружие — код. Вы похитили Мориарти, чтобы попытаться выведать его, допрашивали Джима неделями, но он молчал, и взамен ты был вынужден предложить ему историю жизни Шерлока? Лицо Майкрофта вытянулось, и Конан Дойл поняла, что видение было более чем оправданным. С этим еще предстояло разобраться. — Я впечатлен, Софи, — наконец сказал Холмс. — Все, что ты сказала — правда. — Благодарю, что не отнекиваешься, — кивнула доктор. — Несмотря на то, что ты поступил, как полный идиот, — вырвалось у нее, — я дала тебе слово позаботиться о Шерлоке, и я намерена сдержать свой обет. Зачем я тебе потребовалась сегодня? Майкрофт взял с сидения рядом с собой папку и открыв, протянул ей, очевидно, личное дело какого мужчины. — Кто это? — нахмурилась Конан Дойл. — Никогда раньше этого человека не видела? — поднял брови Холмс. — Он снял квартиру на Бейкер-стрит — в двух дверях от вас. — Хм, я как раз подумывала выпить рюмку чаю с соседями, — иронично заметила Софи, разглядывая фото. — Не уверен, что тебе с ним захочется выпить, — покачал головой мужчина. — Сулеймани — албанский боевик, опытный убийца, живёт в пяти метрах от вашего парадного входа. — Ну, а что — отличное место, — подняла брови доктор, пробегаясь глазами по тексту. — И станция Джубили совсем рядом. — Софи… — скривился Майкрофт. — Дальше, — Конан Дойл, не глядя, протянула руку, и Майкрофт вложил в нее еще одну папку. — Дьяченко, Людмила, — пояснил он. — Вообще-то, думаю, её я видела, — сказала доктор, рассматривая лицо женщины на фото. — Убийца из России, — кивнул Холмс. — Сняла квартиру в доме напротив. — Землячка, — ухмыльнулась Софи. — Боже, царя храни! Дальше, — она опять протянула руку, и Майкрофт отдал ей сразу две папки. — В общем, четверо международных убийц высочайшего уровня поселились на расстоянии плевка от 221B, — он помолчал. — Не хочешь ничем со мной поделиться? — После того, что ты сделал, ты еще хочешь держать меня под подозрением? — подняла на него глаза Конан Дойл. — Не слишком трудно вычислить общий знаменатель, правда ведь? — развел руками Майкрофт. — Это Мориарти, — с уверенностью сказала девушка, возвращая ему папки. — Он пообещал Шерлоку, что вернётся. — Мы оба знаем, что грядет, Софи, — тихо проговорил Холмс. — Мориарти одержим, он поклялся уничтожить своего соперника. — Значит, ты снова хочешь, чтобы я приглядела за твоим братом, потому что твою помощь он принимать откажется? — машина стала притормаживать у метро. — Не откажи в любезности, — наигранно улыбнулся мужчина. — Я этим и занимаюсь, — сказала Софи и, также искусственно изобразив улыбку, взялась за ручку двери. — Всего хорошего, Майкрофт.***
Китти Райли прошла по коридору к своей квартире, но вдруг остановилась и нервно посмотрела на дверь, когда поняла, что та слегка приоткрыта. Она нерешительно вошла внутрь и потянулась к выключателю на стене. Когда свет зажегся, она увидела Конан Дойл, сидящую в ее кресле. — Поздно возвращаетесь, Китти, — сказала та. — Как Вы вошли? — испуганно спросила Райли. — Это неважно, — улыбнулась Софи. — Присаживайтесь. — Это моя квартира! — Тогда Вы точно знаете, где сидеть удобнее всего, — Конан Дойл подождала, пока Китти опустится на диван, а сама встала и начала прохаживаться по комнате. — Итак, в четверг у Вас выходит сенсационный материал, которого Вы так долго ждали — «Правда о Шерлоке Холмсе». — Я дала вам обоим возможность, — пафосно откинувшись на диване, сказала Райли. — Я хотела быть на вашей стороне, помните? Вы отказали мне, так что… — Вы нашли нужного свидетеля — я поняла, к этому мы еще вернемся, — прервала ее Софи, остановившись к ней спиной. — Нет, — зло сказала Китти, и Конан Дойл повернулась к ней. Журналистка направляла на нее пистолет. — Больше ни слова, иначе я снесу тебе башку. — Вот как? — просияла доктор русской филологии. — Целься лучше, потому что иначе я встану, подойду и оторву твою бездарную голову. Ой, — Софи прикрыла рот рукой. — Ты же сказала «ни слова»! Прости, тогда я позволю себе еще один жест, — он подняла руку и щелкнула пальцами. В следующий миг в комнате появились пять лазерных точек, одна из которых была направлена прямо на Китти. Конан Дойл подошла к ней и забрала пистолет. — Теперь поговорим, как цивилизованные люди, — она снова отвернулась, но, сделав шаг к двери, почувствовала, что девушка сзади медленно поднимается с места, и быстро отпрыгнула в сторону. В следующее мгновенье на том месте, где она стояла, Китти неловко махнула огромным фолиантом, который, очевидно, должен был вырубить Софи. — Окей, — сухо проговорила доктор и одним движением руки с пистолетом повалила незадачливую нападающую на пол, присев на корточки рядом с ней. — Послушай меня, жертва хаотической дупликации хромосом. Инстинкт самосохранения — это базовый инстинкт, присущий любому существу. Как же ты его отключить-то умудрилась, когда дважды за последнюю минуту на меня нападала, особенно под прицелом пяти снайперов? Я пришла разговаривать, а не убивать тебя, так что собери остатки своего воспитания в кучку, сядь и общайся, как адекватный человек. Она помогла Китти сесть на диван. — Что ты хочешь? — сдавленно сказала та. — Статья уже отправлена редактору? — спросила Конан Дойл, щелкнув пальцами, заставив Райли вздрогнуть, а точки — исчезнуть, и сложила руки на груди. — Нет. Честно, — покачала головой журналистка. — Мне нужны материалы на того человека, который давал тебе интервью. На Ричарда Брука, если я не ошибаюсь. Журналистка аккуратно потянулась к своему портфелю и, вынув оттуда папку, подала ее Софи. Доктор быстро пробежалась по страницам глазами. — «Шерлок — подделка!» — процитировала Конан Дойл. — «Он придумал все преступления», «изобрел Джеймса Мориарти, своего врага». Она покосилась на сжавшуюся журналистку и, перелистнув страницу, встретилась с резюме Ричарда Брука… Выглядящего в точности, как криминальный гений. Ну конечно! Журналистка не доверилась бы голосу на том конце провода, но она свято верила самому Мориарти, играющему роль святой невинности. — Там слишком много доказательств, — сказала Райли. — Если об этом не напишу я, всегда найдется кто-то другой. — Так себе историю ты собираешься опубликовать. Главный вывод из всего этого: Мориарти — актер? — не обращая внимания на ее слова и не отрываясь от бумаг, откликнулась Софи. — Работает на телевидении — на детском канале, рассказывает сказки… — Конан Дойл просмотрела копии контактных данных Брука, очевидно взятые с веб-сайта агентства, затем газетную статью, на которой был изображен Ричард в очках и со стетоскопом на шее. Она захлопнула папку и, сделав шаг к своей сумке, убрала ее туда. — Я знаю, что после отправки руководству статьи, повторно она не принимается, — проговорила Конан Дойл, вынув из открытого портфеля женщины ноутбук. — Открывай, будешь писать под мою диктовку.***
— И… «отправить», — торжественно сказала Конан Дойл спустя полчаса, предварительно собственной рукой (в перчатке, разумеется) удалив исходник статьи со всех возможных носителей. — Ты разрушила мою карьеру, — сдавленно откликнулась Китти. — Я спасла твою жизнь, — покачала головой Софи. — Теперь — следующие инструкции, — она подошла к окну. — Ты завтра утром придешь на работу, напишешь заявление об увольнении по собственному желанию, вернешься домой и будешь благодарить меня за мою сердечную доброту. Я не сообщу ни твоему начальству, ни союзу журналистов о подтасовке материалов расследования, и ты можешь устраиваться в любое место, куда захочешь, кроме ведущих таблоидов, — Конан Дойл посмотрела на нее и улыбнулась. — А теперь о том, что будет, если ты на каком-то этапе решишь, что ты умнее меня, и захочешь написать обо мне, Шерлоке Холмсе, а также любом человеке из нашего окружения, позвонишь в полицию, кому-то сообщишь о том, что я здесь была и правила твою статью, или нарушишь хоть один пункт из того, что я уже перечислила, — она подняла руку и снова щелкнула пальцами, заставив лазерные точки вернуться. — Я русская, мы все решаем быстро, и шутить с нами не стоит. Каждый твой шаг будет проверяться, каждый твой вздох с этого дня принадлежит этим милым пяти людям, — она опустила руку. — Я понятно объясняю? Софи вышла из ее квартиры тем же путем, что и вошла — через черный ход здания — спустя пару минут проклятий и пустых угроз. Конан Дойл не боялась — Райли была под ее «колпаком» и в ближайшее время вряд ли бы заговорила. План, только что приведенный в действие, доктор придумала еще в день первой встречи с Китти — видит бог, она догадывалась, что та не успокоится. Поэтому сейчас, жутко довольная тем, что все решилось без жертв, Софи вошла в кафе напротив дома Райли и, сев за столик спиной к улице и все еще следуя своему сценарию, подозвала официанта. — Латте, пожалуйста, — она улыбнулась, положив в меню несколько купюр, закрыв его и протянув ее молодому человеку. — Заранее благодарю за исполнительность, — она выразительно на него посмотрела. — Напомните, пожалуйста, всем на кухне, что моему соседу не нужно об этом знать. Официант понимающе кивнул и удалился. Конан Дойл вытащила из кармана телефон, облегченно выдохнув: она не была настолько отчаянной, чтобы нанимать пять снайперов, а потому в эти два месяца ненавязчиво выяснила у Шерлока масштабы его сети бездомных, узнала энное число конкретных имен, помогла нескольким людям найти работу в разных частях Лондона и, когда план окончательно сформировался, договорилась с парой из них (работающими в кафе напротив дома Райли) о тонкостях дела, включающего пять лазерных указок, внимательность и шесть сотен фунтов. Все было просто и абсолютно законно — единственным, кто возмущался бы по этому поводу, был бы Холмс, но щедрая плата была гарантом того, что все участники ее аферы будут молчать. Да, сегодняшний день определенно показал, что она за этот год многому научилась у консультирующего детектива. Нужно было посидеть в заведении минут двадцать-тридцать, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, и Софи решила скоротать это время за звонком маме. Та вроде бы даже обрадовалась ей, но в ее голосе сквозил какой-то едва заметный холод, и Конан Дойл с первых минут разговора уже ожидала подвох, поэтому, когда разговор свернул с обсуждения насущных вопросов к теме личной жизни, доктор не удивилась, а лишь сфокусировалась на диалоге, перестав замечать что-либо вокруг. — Вот кто тебе перенесет стакан воды в старости? — говорила мама. Софи скривилась: — Ну вот зачем мне стакан воды, скажи? — Ладно, — исправилась собеседница. — А кто принесет тебе бокал вина? Конан Дойл недолго помолчала и признала правоту: — Черт, тут не поспоришь, это действительно необходимо. — Вот видишь, — не унималась дама. — Ты же такая милая, но тебе двадцать семь лет, а ты все одна. Что тебе мешает быть собой? — Правила этикета и уголовный кодекс, — Софи отпила латте. — Смешно! — откликнулась мама. — В общем, я все это к тому, что у моей подруги, тети Лены, есть сын, Володя, ты его помнишь… — О, Боже, не начинай, — доктор прикрыла глаза рукой. — В общем, он сейчас в Лондоне по работе, и я передала ему через тетю Лену твой номер… — Мам, ты вроде не гардеробщица, а номерок мой направо и налево раздаешь, — пошутила Конан Дойл. — Прекрати! — задохнулась та. — Ты бросила курить? — вдруг спросила она. — Да, — закатила глаза Софи. — Поверь мне, никто не захочет жениться на курильщице, которая врет! — она уже перешла на крик. Это определенно действовало на нервы. — Да? — Конан Дойл прищурилась. — Стервозная теща тоже никому не нужна. Так что, похоже, без шансов. — София! — взорвалась мать. — Я забочусь о тебе, я просто хочу, чтобы ты была счастлива! Ты же не собираешься до пятидесяти лет жить с этим своим детективом? Лицо Конан Дойл вытянулось, и она сразу все поняла: — Что ты сказала, жить с кем? — Э-э-э, я имела в виду… — стушевалась мама. — Катя все рассказала, не так ли? — холодно проговорила Софи. — Что ж, пусть так. Я уже сказала ей и теперь говорю тебе: я ученый с успешной карьерой, самодостаточная личность и, что главное — взрослый человек. Вы с Катей можете сколько угодно перемывать мне кости… — Я просто хочу, чтобы ты переехала! — перебила ее мать и сразу осеклась. — Я имею в виду, что мы беспокоимся за тебя… — За меня не нужно беспокоится, — Конан Дойл еле сдерживалась, чтобы не начать кричать. — И я не обязана перед вами отчитываться с кем и почему я живу. — Ах так! — взвизгнула женщина. — Не хочешь отчитывать — тогда выбирай: или мы, или он. Софи холодно улыбнулась: — Когда я улетела в Америку, мы не общались пять лет, ты уверена, что это то, что может меня запугать? — спросила она. — Не запугать, а поставить на место! — крикнула мама. — На место? — переспросила Конан Дойл. — Хорошо. Знаешь, раз ты так обо мне заботишься, я признаюсь, что совершила в жизни одну-единственную ошибку: снова начала с вами общаться. Теперь я ее исправляю. Прощай, — она положила трубку, не вслушиваясь в оскорбления, которые из нее доносились. Не дрогнувшей рукой она снова отправила все свое семейство в черный список и отбросила телефон на другой конец стола. Софи очень скучала по бабушке — она была единственным человеком, с которым Конан Дойл никогда не прекращала общение. После смерти Артура доктор зачем-то примирилась со своей семьей, но в последние полтора года жалела об этом все чаще и чаще. Объективно, сейчас она снова осталась одна, но если тогда, в Нью-Йорке, она испытывала чувство тотального одиночества, и именно это заставило ее вновь связаться с «родными», сейчас у нее был круг лиц, которых она могла назвать близкими. Софи уже хотела подняться с места, как вдруг рядом с ней раздался голос: — Мисс, у Вас все в порядке? — Да, все в по… — она повернула голову и замерла, чувствуя, как по всему телу разливается животный ужас. — Вы выглядите так, как будто Вас нужно спасать, — улыбнулся Себастьян Моран.