Связь

Голубое небо с плывущими по нему кучерявыми облаками раскинулось над бескрайним океаническим простором, таким обманчиво спокойным в своей прозрачной синеве. Казалось, ничто не могло нарушить первозданного естества этого места, но именно здесь, на одном из островов довольно обширного архипелага, стоял город, своеобразие которого могло быть продиктовано только изощренностью архитектурной мысли, стремившейся утвердить свое господство над природой. Взглянувший на него с высоты птичьего полета увидел бы, что он представлял собой несколько кругов идеальной формы, чередовавшихся с кольцами водных каналов. В самом центре возвышался дворец, высокая башня которого служила одновременно и главной доминантой и маяком — вставленный в её вершину огромный кристалл горел по ночам ярче любого пламени и выполнял роль ориентира для многочисленных кораблей, направлявшихся в гавань. На башне была оборудована смотровая площадка, откуда любой желающий мог полюбоваться на городские красоты и переменчивую в своем настроении водную стихию. В любое время суток находилось много желающих провести время за приятным созерцанием, но сейчас здесь было непривычно пустынно, и лишь один посетитель — стройный молодой человек с очень светлой кожей, пронзительными голубыми глазами и длинными волнистым темными волосами, смотрел вдаль, облокотившись на перила. Он нервно барабанил чуть подрагивающими пальцами по гладкой поверхности, пытаясь отвлечься от волнения в потоке мыслей, никак не касающихся предстоящего разговора с тем, кого он ожидал. Круглый город был столицей их государства и предметом гордости своих жителей, любивших рассказывать легенду о том, что сами боги приняли участие в его постройке. Молодой человек усмехнулся. Скорее уж не боги, а такие, как он, учитывая крайнее неудобство планировки для простого обывателя. Потеребив прядь своих темно-каштановых волос, он недовольно нахмурился. Ну где там Роу-Мон, почему его все время нужно ждать? Неужели так сложно прийти вовремя? От волнения внутри все сжалось. Такое за его невероятно долгую, особенно по человеческим меркам, жизнь, с ним бывало крайне редко. Переживающий демон. Кому рассказать — засмеют. Впрочем, его и так засмеют, когда он сделает то, что собирается. Послышались шаги — кто-то быстро бежал по лестнице. Наконец-то. Пришедший застыл в проходе, виновато улыбаясь и глядя на ожидавшего своими черными-черными глазами. Темно-русые волосы, заплетенные в хвост, немного растрепались. Если Роу-Мон это заметит, то начать разговор раньше, чем он поправит прическу, не получится. И как обычно, в своем любимом красном плаще, полностью оправдывая имя, данное ему в честь редкого явления — алой луны, озарившей небеса в ночь, когда он родился. С тех пор минуло 25 лет, а такой луны больше никто не видел. — Шаттэ, я все тебе объясню! — попытался оправдаться Роу-Мон. Через мгновение он удивленно оглядел площадку: — А где все люди? Твоих рук дело? Чьих же еще. Одного легкого усилия мысли хватило для того, чтобы посетители, почувствовав внезапную тревогу, стремительно покинули башню. Разговор предстоял серьезный и Шаттэ выбрал именно это место, угождая своей маленькой слабости — любви к эффектным сценам. — Я пришел к очень важному решению, поэтому и позвал тебя сюда. Посторонние нам здесь ни к чему. — Шаттэ скрестил руки на груди и уставился на позолоченный браслет в виде змеи, обвивавшей его запястье поверх черного рукава. Роу-Мон приблизился к нему и положил ладони ему на плечи: — Я тебя внимательно слушаю. Шаттэ вздохнул: — Недавно произошедшее показало, насколько ты уязвим, и насколько рискуешь, находясь рядом со мной. Смертному тяжело быть с демоном. Так больше не может продолжаться. На лице Роу-Мона отразилась неподдельная боль: — Человек тебя недостоин, ты это хочешь сказать? — Нет. Я понял, что хочу дать тебе силу. — Хочешь заполучить мою душу в вечное владение? — Роу-Мон печально улыбнулся, — Она и так твоя. Но рабом я становится не собираюсь. Мы же обсуждали подобные сделки. — Я не собираюсь заключать с тобой сделку. Есть другой способ. — Но как ты это сделаешь? — Роу-Мон обеспокоенно посмотрел на Шаттэ, — У всего же есть своя цена. Шаттэ отвел глаза в сторону, туда, где невозмутимое небо сливалось в единое целое с океаном, будучи совершенно равнодушным к тревогам демона, позволившего себе такую глупость, как чувства к человеку. Шаттэ не хотелось говорить, что придется отдать взамен. Но разве получится это скрыть? — Отдам часть своей силы. Мне останется, не переживай. То, что останется, будет жалким подобием того могущества, которым он обладает сейчас. Столько же будет и у Роу-Мона. Но это лучше, чем ничего. Более важным был другой вопрос, и здесь Шаттэ совершенно не хотел раскрывать всей правды. — По способностям ты станешь равен демону низкого ранга. Зато ты получишь вечную жизнь и защиту, а мы сможем всегда быть вместе. Сила через несколько столетий возрастет. Ты не теряешь вообще ничего. Но есть одна особенность — обряд свяжет наши души, а вместе с ними и судьбы. Чувства для нас тоже станут общими, а сила, когда мы вместе, будет совсем немного меньше той, которая сейчас есть у меня. — И ты согласен на такое? Скатиться до низкого ранга, потерять свободу, отдать огромную часть того, что имеешь — и все ради чего? Я отказываюсь! Мне не нужны такие жертвы, тем более от тебя! — высказав это, Роу-Мон вздрогнул и застыл. Шаттэ понял, почему — видимо, его глаза стали непроницаемо черными, как бывало всякий раз, когда он испытывал недовольство. Живя среди людей ему приходилось контролировать себя, чтобы не принять свой истинный облик, вызывавший страх у большинства его увидевших. В моменты сильных переживаний контроль давался особенно трудно. — Я все равно сделаю то, что собрался, хочешь ты того, или нет. Человек, который мне настолько дорог, не должен оставаться простым смертным. Мне невыносима мысль о том, что ты настолько уязвим. Но раз ты отказываешься принять мой дар добровольно, значит, связать души мы не сумеем. Ты получишь силу, но останешься один — я скроюсь недосягаемо далеко, поэтому не надейся на новую встречу и не утруждай себя поисками — твоё отношение меня унижает. Шаттэ понял, что его угроза подействовала — Роу-Мон испугался. Он почувствовал легкий укол совести. Использовал довольно подлый прием, угрозой расставания стремясь добиться желаемого. Не сказал всей правды. Но разве мог он поступить иначе? Тем более учитывая, сколько придется отдать? Роу-Мон схватил его за руки: — Ну зачем ты так? Я же о тебе беспокоюсь! Подумай еще раз. Шаттэ улыбнулся и взял ладонь Роу-Мона в свою. Их пальцы переплелись. — Я не могу иначе.

***

Николай распахнул глаза и уперся взглядом в потолок своей комнаты. Ну вот, опять этот сон, который снится ему уже не первый раз. Он привык ко всяким странностям, но обычно им все-таки удавалось найти логичное объяснение. Здесь же все было совсем неясно. Город, подобного которому ему не доводилось видеть даже на картинках. Странное имя, которым его называл тот человек в красном плаще. И кто этот человек? Он казался и знакомым, и незнакомым одновременно. Гоголь подумал, что если представить это лицо на пару-тройку десятков лет постарше, то его обладатель станет похож на… Николай отогнал от себя столь неприятную мысль. Еще только Гуро тут не хватало, да еще и в подобном сне. Дверь резко распахнулась и на пороге появился Яким. — Яким, ты когда стучать научишься?! — подскочив от неожиданности, возмущенно воскликнул Николай. — Барин, вам тут записка от Александра Сергеевича. Все возмущение моментально улетучилось. Это не иначе, как по делам их братства. Видимо, настало время получить новое задание. Сгоняя с себя остатки сна, Николай ринулся приводить себя в порядок.