„Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог. Его пример другим наука; Но, боже мой, какая скука С больным сидеть и день и ночь, Не отходя ни шагу прочь!”
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»
Сегодня - важный день. Точнее день, которого я каждый раз жду с нетерпением и даже детским интересом. И, наверное, придаю таким дням слишком большое значение. Сегодня так называемое первое чтение сценария. К очередному фильму, в котором мне предложили главную роль. Не знаю точно, что именно заинтересовало меня в нём. В фильме. Скорее всего, жанры мистика и детектив, а так же "сотрудничество с интересными людьми", которое мне обещали... На чтение лучше надевать что ни будь самое приличное, готовлюсь очень тщательно. Лучше вызвать такси, думаю я, укладывая волосы. Почему то никак не отделаться от волнения и... Радости, наверное. Чтение проходит в офисе SPK- компании, под покровом которой я работаю. Здание уходит далеко вверх, к другим небоскребам вокруг, если подойти совсем близко- кажется, что оно бесконечно высокое, что крыши нет вовсе. Это не пугает. Внутри всё удивительно скучное - ресепшн, охрана, вдали лифты... И множество сотрудников. Всё они куда то идут, спешат, здороваются... Здесь нет моих знакомых. В основном продюссеры и рядовые рабочие - обычно актеры в такую рань здесь не собираются. Пройдя на ресепшн, можно узнать о месте и времени сбора, распоряжениях режисеров или новостях. За полукруглым столом сидит милая девушка Мицуха, которая и рассказывает всё это. Одна, между прочим! С ней он общается... дружит. -Доброе утро, Лайт! Чтение сценария?- улыбается Мицуха, перебирая бумаги перед собой. Она очень ответственно относится к работе и знает расписание почти каждого сотрудника. –Да, пожалуйста... Доброе утро. –Выглядишь заспанным. Что вас поднимают в такую рань?– Я испуганно дёрнулся, удивившись проницательньности Мицухи. Девушка рассмеялась. –Зал собраний на 15 этаже, удачи! Кстати...-замявшись, сказала она- Почему ты решился снимался в таком..? Что-то внутри неприятно ëкнуло. Я знал сценарий примерно, но ничего, что могло бы так удивить, в нём не было. Услышав мой вполне понятный вопрос, она смутилась ещë больше, промямлив что то про то, что "да ничего". Странно? Нет, ничего особенного. Может, до неё просто дошли какие-то слухи... В зале только собирались самые разные актёры и актрисы, переговариваясь, кажется, как и я в нетерпеливом ожидании. Меня никто не заметил. Я прошёл на положенное мне место рядом с режиссёром и сценаристом, место, в каком то смысле даже почëтное. Место главного героя. – Ох, кажется гг пожаловал! – тихо восклицает рядом со мной Халле Линдер, моя давняя близкая подруга. Радостно поздоровавшись, мы немного поговорили о картине. Она тоже снималась, и, как не странно, в роли моего врага. Каждый знал немного, и сведения у нас несильно различались. Вдоволь насмеявшись над названием, мы пришли к решению, что фильм будет либо тупым, что маловероятно, либо невероятно интересным и "поскорее бы пришёл режисер!", мы уселись ждать. *** Люди, сидевшие вокруг меня, думаю, многое могли сказать о "Погоне за любовью". Миками Тэру, сидевший неподалеку, скучный и бесцветный, мог бы быть студентом или полицейским... Или соратником маньяка. Вряд ли ему дали бы роль протагониста или горячего загадочного парня. Такада Киеми. Учительница или студентка. Неприметная внешность не вдохнавояла на интересную роль, хотя кто её знает... Я ещë не разу не видел еë в роли. Тодо Килли- приятный молодой человек, если повезёт, будет другом главного героя. Они одногрупники, приятели. Далее трое мужчин, имени которых я не знаю. Представления о том, кто это, и что они могут играть, я не имею. Батильда Уинстон- пухлая женщина, по статусу в фильме, наверное, второстепенный персонаж, может, чья то матушка, приятная продавщица, или учительница. Миса-Миса... Страшно представить, хотя представлять уже поздно. Девушка сидит напротив меня, значит, главная роль. Это с ней я должен миллион лет мусолить показушные отношения и поцелуи. Отвратительно, хоть мне и не впервой. От своеобразного развлечения отвлекает наконец вошедший режиссёр-постановщик, Ким Шихëк, кореец. За ним режисер-сценарист, миловидная женщина европейской внешности, Мария Белëвская. За ними молодой очень красивый парень, студент, имени которого я не знал. Шихëк и Мария шли, приветствуя одних актëров и пожимая руки другим. Парень за ними молча и немного испугано смотрел на людей, которые в свою очередь с интересом разглядывали его. Шихëк произносит длинную речь о начале проекта, работе, благодарности работникам... Лайт не слушает. Вникать в этот монолог нет смысла, под неё хочется только заснуть. Но вот она кончается, и всё хлопают. Лайт тоже хлопает, понимая что никто из тех, кому эта речь предназначалась, её не слушал. –И так, сегодня мы обсудим сценарий предстоящего нам сериала... –Белëвская ненадолго запнулась, словно вспоминая название- "Погоня за любовью"... Линдер рядом сидит с каменным лицом, но в зале слышится смешок, словно не один Лайт заметил, что название не только не блещет оригинальностью – оно полностью перечëркивает всё надежды на интересный сюжет. Сидевший рядом с режисëрами молодой человек подаëт им планшет с целым ворохом листов, на которых виднеется аккуратный печатаный текст. Через несколько тысяч ненужных слов и 15 минут монотонного, медленного, словно кто то пишет под диктовку, текста, выясняется, что 17-летний главный герой, Момото, то бишь Ягами Лайт, учится в таком то классе, такой то школы, двое учеников которых недавно были убиты. Девушка и Парень, отправившиеся на небо в неизвестном направлении, были однокласниками Момото, и теперь весь класс подвержен допросам. –Весь класс допрашивает полиция во главе частного детектива мистера Ягами... –Что?– невольно вырывается у меня, и что самое ужасное, достаточно громко для того, что бы Ким прервался, посмотрев в сторону источника шума поверх своих сползших на нос очков. Белëвская смотрит на меня взглядом учительницы, опешившей от наглости ученика. Почему то стоит мёртвая тишина. Потом она, кажется, смягчается. –Если вы не против, мы возьмём вашу фамилию... Она уставилась на меня, так и не закончив предложение. Несколько секунд я тупил. –Да, да, хорошо... – наконец отвисаю я, немного ошарашенный такой наглостью начальства. Говорить, что словосочетание "мистер Ягами" в обращении к крутому частному детективу уже звучит не очень, я не стал. –Так вот... Частный детектив Ягами берётся за это дело... –возвращается к обсуждению теперь уже Ким – В роли Ягами у нас...– он оборачивается в другую от меня сторону... А вот это уже другая игра. Точнее, уже следующий ее левл: предположить, кто в этой роли за считанные секунды. Так... В первом ряду Миса и Такада(они уж точно нет), Миками(вряд ли), во втором Трое непонятных мужчин, в третьем Батильда и Килли(нет)... А дальше... Тот, кого описать или представить себе просто невозможно. Сердце громко стучало и рвалось и я не знал, что с этим поделать. Он сидел, тощий и неухоженный напротив меня. Белые тонкие кисти перебирали бумаги перед ним, голубые вены ползли по коже, выступая, будто у старика, и сильно просвечивая. Чёрные волосы торчали в стороны, но вовсе не как у панков. Губы до жути белëсые. Большие чёрные, ещё чернее чем волосы глаза смотрели сквозь завесу волос, сквозь меня, вдаль, далеко и не двигаясь... То, что я испытал, глядя на него, не было тем непонимание или отвращением, которое испытывают люди глядя на инвалидов, психически нездоровых или неизлечимо больных. Это было жалостью, переданным отчаянием. Он был красив. Люди вокруг копошились, тихонько переписывались, разговаривали, жили между собой, а он сидел один, никто не замечал его красоты. Кто он? Он... –Эл Лоулайт, верно? –с некоторым замешательством уточняет Белëвская, поглядывая в сценарий. Странно, ведь обычно такие люди, как режиссёры, знают каждого сотрудника в лицо. Странный красивый парень кивает, немного прикрывая глаза. Они всë так же не двигаются. Страшная догадка больно прыгает вместе с сердцем внутри меня. Ким что то говорит, но я уже не могу разобрать, что. Очертания людей вокруг словно плавятся, застелаясь чёрной дымкой. Сердце болит. Ком подкатывает к горлу вместе со страхом потерять сознание. Уже ничего не видно, но я чувствую, как Халле берëт меня под руку. В воздухе пахнет чем то невероятно тошнотворным. Кажется, мы выходим. Точнее, куда то идём. С другой стороны меня берëт кто то ещë. Угадывать уже нет сил, сил нет не на что. Как бы не упасть, ноги уже не идут, меня, кажется, сажают. Стена сзади холодная. Несколько минут сижу неподвижно. Вот наконец вижу что то. Это Халле даёт воды. –Пей. Лекарства растворены. Уже. У неё уже всë готово. Она всегда носит с собой целую аптеку. Может, по тому что сама часто болеет, а может, беспокоится обо мне, ведь часто говорит, что мне нужно больше спать, больше есть, больше чего там ещë... Стакан касается губы, и тошнота только усиливается. Прийдётся пить. Линдер наклоняет стакан. Вода похожа на минеральную, она приятна и легко сочится внутрь. Сопротивление бесполезно. Пить легче, чем думалось. Вокруг всё проясняется. Озабоченная Халле и неизвестный мне актёр, один из тех трёх, которых я заметил раньше. В памяти всплывает... Лоулайт. Нет, не сейчас. Вряд ли это из за него. Я наконец говорю что то о том, что не знаю, что это, и почему мне стало плохо. Получается тоже плохо. Наконец Халле прерывает моë бессвязное бормотание: –Скажи, когда полегчает, тебе срочно нужно в зал. Думаю, что нас не ждут, а тебе нельзя ничего пропустить–Линдер выглядела, как мамочка, готовая накричать на своего ребенка, но ждёт, пока приведёт его домой и тогда...Лайта ждёт выговор. Становится даже немного стыдно. С тяжёлым вздохом она поворачивается к мужчине, и назвав его Ричардом, сообщает, что по её скромному мнению его помощь больше не требуется. Я так в этом уверен не был, но меня снова никто не спрашивал. Словом, в зале меня действительно никто не ждал, но за время, пока нас не было, обсудили совсем немного и даже близко не связанное с ролью "моего" Момото. Собрание проходило нереально медленно: сначала обсудили весь трёхсерийный фильм в целом, затем по крупицам разбиралась первая часть. Наконец к вечеру Шихëн объявляет конец заседания. Актëры повсюду встают, прощаясь и обсуждая услышанное, собирают вещи. Взглядом натыкаюсь на Лоулайта - он всë ещё сидит, опустив голову и не двигаясь, словно каменное изваяние. Халле, кажется, улавливает мой интерес к этому парню. Смотрит, мол– мне уйти? Подождать на улице? Или вовсе не ждать? Конечно. Можешь не ждать. Я киваю, приобнимая девушку, и Халле уходит. Вот в зале не остаётся почти никого, кроме Эла, меня, Белëвской и Шихëка. Последний коротко улыбается мне, уходя. Пробормотав что то типа "до свидания", я подхожу к Лоулайту. Признаю, мне страшно. Пугает неизвестность– причем я не знаю не только, как среагирует эта статуя со странным именем, но то, какого я делаю рядом с ней. Я судорожно вздыхаю. Эл в свою очередь разворачивается ко мне лицом, не подавая никаких признаков страха. –Здравствуй. Ты Эл Лоулайт, верно? Никогда не видел тебя на съёмках, и даже не слышал о тебе. Ты новенький?–выдав такую тираду, показавшуюся мне нелепой, я замолчал, подумав, что моему собеседнику захочется ответить. Как же я ошибался. Эл молчал несколько секунд, словно не слышал вопроса. Потом приблизился ко мне, и схватив за руку, уставился на меня своими черными, как... Лайт пока не мог придумать, что, глазами, сказал: –Кто ты? Я не знаю тебя. –Помолчав чуть-чуть, он продолжил, – Что ж, я действительно Эл Лоулайт. Меня пригласили снятся в сериале в целях дополнительной практики. Я студент театрального. Я ответил на твои вопросы... Ягами Лайт? Так ведь тебя зовут? Темноволосый и оченьсветлокожий парень замолчал как то очень напряжённо, ещë сильнее вцепляясь ледяными пальцами мне в руку. Сердце соскочило с орбиты, и сначала замерло, а потом начало стучать так, что я начал задыхаться. Он был слепым. Слепым. Почему то в это было очень тяжело поверить. Просто глаза. Темнота. Даже нет, хуже. Просто ничего вокруг. Только голоса и запахи. У него сейчас вот это. Нет Лайта, нет залы, нет небоскрёба, нет неба! Только запах, голос и рука Лайта, которую можно потрогать. Только запах комнаты, запах людей, и наверное запах неба. У него ведь есть запах? Я никогда не был знаком со слепыми, хотя и твердо знал, что они такие же люди. Такие же люди. Хотя по этому парнишке так и не скажешь, что он обычный. Эл боится. До ужаса. Это заметно, если пододвинуться чуть поближе. Если почувствовать его прерывистое дыхание, если понять, что рука его трясëтся, что всём своим видом он почти плачет. И боится он именно таких людей, как я. Людей, которые брезгуют им и отворачиваются, не разговаривают. Считают, что он псих. Его резкий выпад понятен. Он защищается, не успев получить оскорбление. Сейчас нужно собраться и каким то образом упокоить его. –Рад познакомится, Эл! Ты уходишь?– Вроде всë в норме. Я ловлю себя на том, что боюсь не меньше Лоулайта. Руки предательски трясутся. Сам Лоулайт отпускает мою руку, и очень недоверчиво смотрит на меня. Ну, точнее, не смотрит, конечно... –Я? Да, уже собираюсь,–Эл встаёт, и я отхожу он он него. Поспешными движениями он собирает вещи со стола. Несколько распечатанных листов, блокнот- белый, совершенно обычный, несколько ручек. Рюкзак маленький, и получается у него не очень хорошо. Листы мнутся. Ручки как заколдованные катятся от рук Эла и падают на пол. –Можно я помогу?– Спрашиваю у Лоулайта. Тот кивает. Я быстро собираю по полу ручки, попутно надевая на них колпачки. Белая, с логотипом университета, синяя, без логотипов и принтов, и голубая, старая, протертая и погрызанная, с маленькой наклейкой. Она почти стёрлась, но на ней ещё виден маленький игрушечный красный самосвал с синим кузовом. Детская. Странно, но расспрашивать ни в коем случае нельзя. Я отдаю всё три Элу. Он немного краснеет, кажется, запоздало вспоминая о наклейке. –Можно я провожу тебя?– Как бы не получилось слишком заботливо и навязчиво. Эл застывает, кажется, не поверив услышанному; потом кивает. –Конечно. Как хочешь. Только не проси у меня разрешения постоянно. Лайт удивляется такому замечанию, но потом смеëтся: –Хорошо, прости меня. Пойдём. Эл снова кивает. Разговор получается уж слишком смятым и однообразным, причём с обеих сторон. Он берёт в руки рюкзак и подходит ко мне. Мы идём молча, и я снова замечаю свою дрожь в коленях. Пропускаю Лоулайта в дверях- он хватается за дверной косяк белыми пальцами так сильно, что они, кажется, становятся ещё белее. Хотя, казалось бы, белее уже некуда. Мы молча проходим по коридору, молча ждём лифта, молча заходим в него. Общество Эла не напрягает, и, даже в каком то смысле радует меня. Вряд ли сам Эл думает то же самое. –Слушай, почему ты не наденешь рюкзак? Хочешь, я понесу? Перестарался. Причём явно. Настолько, насколько это вообще возможно. Сначала он молчит. Вот и конец нашему даже не успевшему начаться, общению! Но Эл, кажется, не напрягает этот вопрос. –Если тебе интересно, я не могу надеть рюкзак. Болезнь. Я удивляюсь сначала тому, что кроме слепоты, жизнь не поскупилась и подарила ему ещё с десяток других наверняка неизлечимых и еще более удручающих кошмаров в придачу, потом тому, что Лоулайт так легко выдаëт свои тайны, которые обычные люди стараются не показывать, и уж точно никому о них не сообщают при первой же встрече, а затем тому, что с таким набором (ведь тут ещё точно анорексия, аутизм и наверняка ещё куча всего) он не только не живёт в больнице, но и учится... Ну и потом удивился ему много чему, однако, перечень моих удивлений наверняка такой же длинный, как и список болезней этого парня, и такой же неинтересный, как речь Белевской. Думаю, его можно опустить. –Прости. Я просто не знал.– Ну, это не правда. Но не говорить, же, что не догадался сразу, или что это незаметно- получится просто тошнотворная ложь. Лифт бесшумно останавливается и дверцы плавно разъезжаются в стороны, открывая проход в холл на первом. Он такой же чистый и бесшумный, белый и плавный. Сотрудники уже давно покинули офис, и только где то стоят отдельные группы людей, собравшихся ради сьемок. Уборщики моют и без того идеальный пол. Ещё чуть-чуть, думаю я, и он будет скрипеть. А хотя судя по звукам, уже скрипит. Тишина. Даже Мицуха уходит, а это значит, что времени уже больше девяти. Мы выходим. Я спрашиваю, куда собирается Эл, и не подвезти ли его. Он, кажется, замечает мой к нему интерес и холодно отвечает, что в состоянии добратся сам. Съязвить конечно хочется, но нужно крепится. –Хорош... – Не успеваю договорить я, как Эл, споткнувшись о какую то ступеньку, летит на каменный пол. Каким то чудом я успеваю схватить его за локоть. Лоулайт стоит на коленях, лицом почти соприкасаясь с полом, и тяжело дыша. Не знаю почему, но жёлтых предупредительных полос перед ступенькам на полу в офисе нет и не было на моей памяти. Может, дирекция сочла эту предосторожнось ненужной, потому что слепых у нас, вроде, не было, а гениев, которые ходят с закрытыми глазами и подавно. Может забыли, а может, подумали, что ярко жёлтый на фоне спокойного белого будет смотреться некрасиво, причём к этой версии я склоняюсь даже больше, чем к другим. Лоулайт молча встаëт, демонстративно выдергивая свою руку у меня. Благодарить он меня,конечно, не собирается, я его явно достал. –До свидания, Ягами. Я уже знаю, что надо сделать, что бы выудить из него прощение. Тихо попрощавшись с закрывающейся дверью, я направляюсь к Мицухе, из за своего стола наблюдающей за всём этим. Она уже собирается раскрыть рот, но сталкиваясь со мной взглядом, она закрывает его. – Мне срочно нужно к директору, Мицуха. Он ещё здесь? –Да... Да. Сейчас дирекция получат таких люлей(это уж Лайт обещает), что завтра же у них всё будет готово. И может быть, Эл подостынет. И поспать сегодня уже не получится.