магия.
Октябрь 11. 2019
Что больше всего поражает людей, с которыми меня ничего не связывает - сухость моих эмоций или полнейшее их отсутствие. Да. Я не научился в своё время тому навыку социального хамелеона, которым так полезно владеть юным особам вроде Тебя, чтобы нравиться абсолютно всем. Меня даже пытались излечить от этого недуга, однако мне кажется, что сделали только хуже. Не знаю, считать ли мне это грехом или же полезной особенностью. Сегодня как раз тот день, когда осень показывает свои зубы промозглой неприветливой удушливой сыростью, холодным ветром в лицо и мелкой стылой моросью, липнущей к лобовому стеклу. Я вхожу со звоном колокольчика в закусочную и сажусь за самый дальний столик в углу зала - моё любимое место. Я никогда не чувствовал себя в безопасности, сидя в центре, под прицелом десятков глаз, с открытой спиной. И только завидев Твой силуэт, я понимаю, что могу позволить себе выражать радость улыбкой. Не знаю, насколько она несуразно смотрится на моей физиономии, но я не могу контролировать себя, когда Ты рядом, когда смотришь на меня, когда разговариваешь со мной, когда пишешь мне. — Что будете заказывать? - Ко мне подходит миниатюрная хорошенькая официантка, напоминающая мне мышонка, серенькая и с таким же писклявым голосом. — А можно вы позовёте вашу коллегу? - Я присаживаюсь к краю стола и заговорщически киваю в Твою сторону улавливая периферийным зрением то, как Ты о чём-то беседуешь между делом с очередной коллегой. Она тупит глазки и краснеет - не то я её напугал, не то я её обидел, но всё же удовлетворяет мою просьбу. — Привет! - Ты подходишь, засунув свои ручки в карманы форменного платья, Ты смотришь на меня уставшим взглядом, полным задумчивой меланхолии, Ты изящно изгибаешь губы в учтивой улыбке, направленной только лишь мне. Мне. — Привет! - Стоит Тебе вновь появиться рядом со мной, и моё лицо, ранее скованное льдами, будто тает в широченной улыбке, пусть и жутковатой, но искренней, потому как я теряю рядом с Тобой самообладание. Я теряю самоконтроль. — Что будешь заказывать? — Наверное… четвертьфунтовый бургер с луковыми кольцами и сырным соусом… и, наверное, что-нибудь сладкое. - Мой взгляд уходит от вывески над длинной столешницей посередине закусочной и ползёт по Тебе сверху вниз, к Твоим ногам, коленям, острым, с выпирающими струнами связок и сухожилий, напоминающих кукольные шарниры, - Думаю, тот клубничный чизкейк будет в самый раз! — Хорошо. Что-нибудь попить? Ох, я бы выпил всю Тебя. — Crash виноградную. Ты вздёргиваешь бровь, потому что знаешь, что никому, кроме Тебя не нравится эта газировка. Честно признаться - мне тоже. Но она мне даёт возможность представить вкус Твоих губ, Твоего языка. — Подождёшь пятнадцать минут? — Конечно. - С бургером можешь не торопиться, труднее всего мне ждать Тебя. Когда Ты идешь по проходу между металлических столов, на Тебя то и дело пялятся все мужики, и двое, похоже, думают, что им может что-то обломиться. Пусть только попробуют – их будет ждать холодная могила.***
Этот парень снова здесь. — Эрни! Один четвертьфунтовый бургер и луковые кольца! - Я прикрепляю вырванную из блокнота бумажку на доску перед окошком выдачи над рабочей поверхностью кухонного стола. В ответ флегматичный чуть полноватый парень кивает и шлёпает жирной котлетой на разогретую панель для жарки. Питер. Похожий на насекомое… паук… среди бесчисленных разновидностей человеческих лиц мне вряд ли удастся найти ещё одно такое. В нём есть что-то пугающее, но в то же время и захватывающее. Это то самое ощущение, когда приходится препарировать лягушку: страшно, но в то же время любопытство берёт верх. — Держи, малыш. - Мужчина флегматично ставит на круглый поднос тарелку с огромным бургером, а рядом с ней пиалу с луковыми кольцами, залитыми сырным соусом. — Спасибо, Эрни! Завести лезвие за уголок, повернуть и отсечь… кусочек чизкейка, после чего украсить припылённой сахарной пудрой ягодой клубники и подать всё вместе. — Прошу! — Выглядит очень аппетитно! - Мне не нужно видеть то, как он в упор разглядывает меня, я чувствую то, как эти пронзительные глаза ползают по мне, как пауки. — Я передам эти слова повару! Уверена, что ты ему тоже понравишься. Выпрямившись, я ловлю его взгляд. Его лицо вытягивается, становясь похожим на серую морду фоксхаунда. Ну чем не хороший мальчик? — А я всё ещё смогу тебя подкинуть домой? — Да. Сегодня у моего друга выходной. Так что если ты готов подождать меня ещё два часа… — Готов! — А готов не так явно пялиться на меня? Последний человек, который видел во мне кусок мяса, сам стал куском мяса в морге. - Я щёлкаю его по носу и вижу, как кадык на его шее делает незамысловатый кульбит. Парень медленно кивает, будто пригвождённый моим заявлением вместе с двумя старпёрами предэректильнодисфункционального периода, слышавших всё это. — Хорошие мальчики.***
Она знает? Этот хитрый прищур. Не зря говорят, что у каждой прекрасной розы есть острейшие ядовитые шипы - и это Твой язычок вкупе с нестандартным движением шестерёнок в Твоей хорошенькой головке. Я достаю ноутбук из сумки и открываю новостной портал. Неудивительно. Об убийстве тех троих наркоманов не писал только ленивый, хотя, как я и предполагал, всё списывают на то, что трое мигрантов связались с наркокартелем и те, в свою очередь, порешали их крайне жестоким образом, сводя всю мораль истории к тому, что связь с наркотиками приведёт вас на стол к судмедэксперту… Не только “связь с наркотиками” приводит к холодному секционному столу - к нему ведёт жизнь, представьте себе! Я же приведу Тебя в свои любящие объятия, проведу рукой по этой линии бедра, ускользающей от меня раз за разом и вопьюсь зубами в эту мягкую, ароматную, сочную плоть, а пока мне приходится откусывать кусок от жирного, истекающего соками мяса, овощей и соуса гамбургера. Чертовски вкусного, как оказалось!You shine like a star
You know who you are
You're everything beautiful
She's hot, hot like the sun
The loneliest one
Still everything beautiful
Well I'll be god damned
You're standing at my door
We stayed up in the city
Until the stars lost the war
So Friday night, holy ghost
Take me to your level
Show me the one I need the most
I need the most
В суматохе пятничного вечера Ты мелькаешь среди других людей, как одна из шестерёнок слаженного механизма, перебрасываясь едкими комментариями то со своей напарницей, то с чуваком у окошка выдачи, то с вечно недовольным менеджером. А мне остаётся лишь отрешённо смотреть на всё это, как на рыбок за стеклом аквариума. Поэтому, как ни странно, мне лучше уподобиться этим самым рыбам - просто молча восхищаться каждым Твоим утончённым движением и наблюдать за тем, как Ты хлёстко хамишь очередному средневозрастному городскому сумасшедшему, недовольному прожаркой стейка или помогаешь милой старушке прочесть меню на стене, или тащишь целую стопку тяжёлых тарелок без тени какой-либо брезгливости и усталости. Мне лучше уподобиться Тебе в умении разглядывать мелкие трагедии вокруг себя и разыгрывать в голове возможные диалоги с развитием их событий - такая простая тренировка для будущего великого писателя, как Ты. Я прав? Скажи мне, что я прав. — Скучал без меня? - Спустя длиннейшие два часа мучительных ожиданий Ты возвращаешься к моему столику, заваленному тарелками и бокалами из-под молочных коктейлей. — Очень. - Я усмехаюсь, стараясь не выглядеть смущённым и переполненным радости при виде Тебя. Ты снова в одном из тех нарядов, который в лицо без тени смущения говорит мне: “Я собираюсь в библиотеку, не хочешь составить мне компанию, чтобы я отсосала тебе прямо в тени полок?”. Красный свитер под чёрной дублёнкой, узкие джинсы и ботинки с заострёнными металлическими носами, похожими на парочку стилетов. На улице вновь разбушевалась стихия, и залитый дождём асфальт дорог меланхолично отражает старинные промышленные здания Вильямсбурга в перевёрнутых лужах, освещённых фонарями. Одно из таких отражений разбивается под Твоей ножкой, когда Ты юркаешь на пассажирское сидение рядом со мной, будто это для Тебя уже привычное дело. Начать беседу с Тобой крайне сложно. Когда мне хочется спросить Тебя о чём-то бытовом, пока я веду машину под бубнёж диджея по радио, то неосознанно в голове возникает желание прикусить себе язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь на примитивном и не вызвать Твоё негодование. Возникает потребность говорить умно, красиво, много и вычурно, чтобы соответствовать Тебе. — Как продвигаются дела с написанием эссе? Мои слова идеально подходят этому моменту, как фен - полной ароматной пены ванне. Ты ничего не отвечаешь, но в сумраке салона я могу видеть краем глаза то, как Ты усмехаешься, наморщив брови не то в раздражении, не то в беспомощности. — Я уже и жалею, что согласилась и потратила несколько вечеров впустую, раздумывая над своей темой. - Ты убираешь длинную чёлку со лба, на котором виднеются тени продольных морщин. — Почему? — Я боюсь, что я недостаточно хороша для этих людей, которые не первый год в этом клубе. Я боюсь, что моя работа окажется слишком поверхностной для них и я подведу профессора Олдриджа. Когда я останавливаюсь на светофоре, то вижу, как Ты обводишь кончиком пальца застёжку сумки и подёргиваешь декоративный ремешок на ней. — Почему ты так себя не любишь? - Загорается зелёный. — Что? — Почему ты так себя не любишь? - Я повторился, но на этот раз чуть громче и медленнее. — Может, потому что это называется трезвой оценкой себя и собственных возможностей? — Нет. Это называется другими словами - ты попросту загоняешься. Поверь мне - я прочитал то, что ты вчера мне прислала. — И как тебе? — Я был в восторге! У тебя есть талант, у тебя получается захватить внимание читателя, но почему-то ты этого не признаешь. — Наверное, потому что это не единственный мой талант. Родители видели во мне адвоката или педагога, потому что у меня, видите ли, талант к заговариванию зубов вкупе с дотошностью. Друзья видели во мне умелую художницу. Тренер видел во мне потенциал, как будущего игрока НВА. — И что тебе мешало развивать другие свои таланты? — Развитие всего этого требует тысяч часов, для всего этого нужны максимум концентрации и самоотдачи… а ещё… — А еще? — Наверное, чтобы показать себя во всей красе необходимо иметь стальные яйца и силу духа, которых у меня нет. — А вот это уже неправда. Ты смотришь на меня, изогнув бровь, и я чувствую, как воздух вокруг Тебя приобретает ауру раздражения и желчи. Мозг посылает сигнал моим губам подбирать слова лучше, но они не выполняют приказа. Что-то их парализует, и я готов поспорить, что это как-то связано с Твоей бровью. — Да. Ты, наверное, самая сильная духом и с самыми тяжеленными яйцами девушка, которую я когда-либо встречал. Серьёзно - мало у кого найдётся сильный внутренний стержень, чтобы не закрыться в себе и четырёх стенах после того, как на него напали и чуть не изнасиловали. — Если бы я только могла себе позволить это. Университет, за который я буду расплачиваться ещё лет двадцать, работа, которая обеспечивает меня крышей над головой и едой… — К тому же мало у кого найдётся яиц бросить всё и искать себя в незнакомом городе. — Всего лишь через штат переехать. - Ты отмахиваешься. — Да и к тому же, мало у кого найдётся сил изучить своё увлечение на профессиональном уровне и сделать его работой. — Кстати… Есть ли в тебе какой-нибудь талант? - Ты почёсываешь заднюю поверхность шеи, оттягивая воротник свитера. Хотел бы я провести губами по этой нежной бархатистой коже. — Наверное, нет… Мне не были интересны ни рисование, ни пение, ни спорт, ни музыка. Я не думал о своём будущем, я был тем ребёнком без амбиций, текущим по течению, пока меня не тряхнуло пубертатом… это был кошмар, но и даже тогда ничего не трогало меня. Я вижу краем глаза, как Ты кусаешь губы и вновь начинаешь дёргать ногтем сухие мозоли. Мне хочется Тебя взять Тебя за руку, чтобы Ты прекратила. — Но ты же нашёл себя в чём-то? — Скорее, я лишь пошёл по пути наименьшего сопротивления. Я даже поступил в колледж, в котором не стал умней, но научился принимать глупые решения гораздо быстрее. — И ты не жалеешь об этом? — По правде говоря, я даже сейчас ничем не интересуюсь и ничего не волнует меня. … кроме Тебя. Крыльцо дома номер триста семьдесят с его каменными ступенями, освещёнными жёлтым фонарём. Мы доехали в глубоком молчании, каждый в своих мыслях… по крайней мере мне хотелось заехать себе по роже за излишнюю откровенность с Тобой: теперь Ты считаешь меня скучным и безыдейным чуваком. — Что ж… до встречи. - Ты поправляешь ремень сумки и выходишь из машины с грацией настоящей леди, вроде Джеки Кеннеди. — Да… надеюсь, что она будет скорой. - Ты бросаешь последний взгляд на меня, и в жёлтом свете фонаря Твои серые глаза поблёскивают влагой, как капельки дождя на меховом воротнике у Твоего фарфорового личика, на котором мелькает мягкая улыбка. — Я тоже. - Ты толкаешь дверь и исчезаешь в этом здании. По обыкновению, я жду двадцать секунд и на третьем этаже загорается свет Твоих окон, что означает - Ты в безопасности своего уютного уголка. Хочу ли я вернуться на свой импровизированный пункт наблюдения? Возможно. Потому что я не хочу упускать Тебя из виду. Не хочу оставлять Тебя. Однако в этом есть необходимость… и чужие глаза, взирающие на меня из окна первого этажа. Хоть дождь и смыл с тротуаров улиц всю грязь, эту грязь не сможет вымыть и он.***
Откинувшись на подушках с ноутбуком на коленях я потягиваюсь, после чего тянусь к телефону, чтобы проверить новостную ленту в твиттере и на фейсбуке - всё одно и то же. Удвительно, но эта монотонность ленты, состоящей из гундежа как левых, так и правых, вкупе с чьими-то полуголыми фотографиями на фоне идеально чистой кухни, успокаивает меня. Видя всё это я понимаю, что так и останусь на дне Северного Бруклина, выстукивая по клавишам древнего ноутбука статью для захудалого интернет-издания под стук колёс товарного состава. Всё лучше, чем безучастно пялиться на мигающую линию ввода. Я слышу, как хлопает входная дверь и в гостиную вваливаются Люси со своим бойфрендом, они целуются, тяжело дыша и стаскивая друг с друга одежды. Наверное, я должна была привыкнуть к этим любовным сессиям за два месяца жизни с ней, но раз на раз не приходится, и моё воображение рисует волнующие картины того, как Люси выгибается на диване, на обеденном столе, в душе и на худой конец в постели, чьё изголовье ритмично бьётся о разделяющую нас стену, сквозь которую слышны её стоны и рычания партнёров, сменяющиеся беседами и смешками, напоминающими мне вздохи облегчения. Секс, как изощрённый вид покаяния. Я думаю об этом парне. Питер. От него за километр несёт нелюдимостью и холодностью к социуму. Он напоминает мне того парня, мою первую подростковую влюблённость, оттолкнувшую меня лишь за попытку сблизиться с ним. Он выглядит жутко и в какой-то степени пугающе, но именно это и привлекает меня в нём. Как ребёнка, увлечённого страшными историями о заброшенных зданиях, где ты бродишь в поисках легендарных монстров. И ты его находишь, выглядывающего на тебя во тьме, из которой на тебя смотрят пронзительные голубые глаза, пригвождающие и не дающие вздохнуть. Однако в этой силе страха кроется извращённое удовольствие сопротивляться монстру, скрытому во тьме. Убегать от него, уворачиваться от руки, хватающей за горло, и, наконец, отдаться этой тьме, погрузиться на самое дно, откуда никто не сможет достать тебя. Но внешность, порою, бывает обманчива. Я и не думала, что этот парень с физиономией Макса Шрека окажется настолько отзывчивым и чутким человеком, в отличие от таких людей, как Даррелл, которым чужда эмпатия и потребности других. Секс, как способ наказания. Мучительно слышать всё это, и удав-констриктор моей похоти сжимает мне бёдра, сползая откуда-то из-под рёбер к лобку и внутрь, отдаваясь тянущей сладострастной болью. Я сдавленно вздыхаю и провожу правой ладонью по тем самым местам, где сильнее всего ощущается томление, где сильнее всего ощущается жар, где сильнее всего ощущается влага и скольжение. Левой же я прикрываю рот вместе с носом, сдавливая любой свой томный вздох. Секс, как вид вознесения. Я достаю у себя из-под пылающего бока телефон, чтобы открыть окно диалога. Что же я себе позволяю? Позволяю себе то же самое, что и Люси - пуститься в жаркие объятья своих потребностей. Это безрассудство! Давно пора выкинуть из головы эти пуританские устои - за блуд уже давно не сжигают и не клеймят ведьмами. К тому же такими темпами я заработаю себе вывихи обоих запястий. @Y_NewMan (20:20) 10.11.2019: Привет! Знаешь… я тут подумала. Может нам лучше встретиться завтра после работы?