***
Остаток ночи Люси просила у меня прощения: “Чёрт! Какая же я глупая!”, “Прости меня, дорогая!”, “Нужно было послушать тебя сразу”, “Прости, что назвала тебя параноиком!” и “Прошу, не смотри на меня так - мне и так стыдно”. А я и не догадывалась, что это одна из первых ласточек моего падения. Мир перед глазами словно заезженная плёнка фильма прямиком из семидесятых: сепия, сигаретные ожоги и засвеченные кадры. В телефонном разговоре с родителями я не могу упомянуть обо всём произошедшем, потому что сразу начнутся разговоры о том, что это была плохая идея - ехать в большой город, чтобы получить магистра, что я слишком слаба и мала для большого города. И не пройдёт и часа, как ото всех родственников посыпятся упрёки и предложения о том, чтобы приехать обратно в Балтимор, о том, чтобы пойти работать в школу ассистентом учителя или что лучше бы я пошла секретарём к внучатому племяннику бабушкиной троюродной сестры. Нет. Это будет провал. Не просто провал, а поражение с громогласным треском. “Мы же столько в тебя денег вложили! Ты нас подвела!” “Что же я скажу своим подругам?” “Тебе лучше здесь, в родном гнезде под боком у родных” “Да ты даже в луже захлебнёшься” И прочие, и прочие мысли, которые захватили меня с головой, лишив тело обдуманных действий, запустив тем самым его на автопилот, позволив тем самым отсидеть два первых коллоквиума. Но на занятии профессора Олдриджа холодная столешница кажется мне самой удобной на свете кроватью, а напряжённые руки - самой мягкой подушкой. — Я знаю, что защита этого группового проекта - сплошное разочарование, но имейте хотя бы толику уважения ко мне и к вашим нерадивым коллегам, дружочек. - Профессор постукивает кончиками пальцев прямо у моего уха, заставив распахнуть глаза и взглянуть на него с тактической позиции уложенного на плаху. — Да, сэр. - Тело будто налито свинцом и укрыто коконом, из-за чего все звуки кажутся мне такими далёкими. — Поговорим после занятия. Окей? — Да, сэр.***
Я лежу в постели и пялюсь в потолок, ожидая, когда, наконец, подействуют таблетки, когда, наконец, сон соизволит посетить меня и срубить голову на плахе подушки. Мне хочется сомкнуть тяжёлые горячие веки, но каждый раз, когда я закрываю глаза, меня с новой силой посещают мысли о том, что я трачу своё время попусту, находясь здесь, а не там… не там, будь то кафе или крыша здания напротив Твоего окна, будь то место рядом с Тобой. Да хоть под Твоими ногами, лишь бы видеть, лишь бы прикасаться к Тебе, лишь бы быть рядом с Тобой. Мы с Тобой из племени психических жертв эпохи Интернета, оглушённых информационным шумом, с замыленным от бесконечного потока порнографии взглядом. Я - высокий безумец, обвенчанный с искусством, а искусство - Ты. Сидишь на лавочке в том парке, в том самом наряде, в то самое время. Даже не двигаешься, подобно статуям в европейских парках. Тебе не нужно двигаться, чтобы я смотрел только на Тебя, не решаясь подойти, охваченный то ли животным страхом, то ли животной страстью. Но я набираюсь смелости, пересилив все выставленные мной барьеры и присаживаюсь к Тебе, заведя неловкий разговор, напоминающий плохо сыгранную завязку в порнофильме. Я любуюсь Твоим алебастровым лицом - оно прекрасное, я смотрю в Твои глаза - они холодны... ко мне. Мне всё страшнее, всё болезненнее смотреть в них, но я не могу себе позволить отвернуться от Тебя, как когда-то давно отвернулся от первой школьной любви. Те же оленьи глаза. Та же грация лани. То же самое перетянутой бандажом колено. Та же привычка нервно подёргивать незаживающие рубцы. Те же мягкие черты лица и тела. То же имя. Я находил красоту в той девушке, сидя поодаль на волейбольных тренировках, когда ноги, похожие на зефир, перетягивает резинка наколенника, когда крики во время подач рождают в моей голове мысли о фрикциях между этих бёдер. Я находил очарование в её походке с хромотой на левую ногу. Я находил восхищение в её смелости выражать свои мысли. Но не находил мужества в себе, чтобы подойти к ней первым и пригласить на бал Homecoming, куда она пришла одна. Жалкое зрелище. Если бы я был умнее тогда, то расплакался бы, сорвал корону с королевы бала и вручил бы на коленях ей, лишь бы она улыбнулась мне. Только мне. Прости меня, Янси Ньюман. Я был слеп и туп, как и все, а ты была прекрасна, но так одинока. А Ты не обделена вниманием окружающих Тебя людей, которые так и норовят залезть Тебе в трусы: Даррел, соседка, домовладелец, чувак с работы, преподаватели да и просто левые люди… Я. Я продолжаю смотреть на Твоё мраморное лицо и плакать, плакать, плакать, пока Ты не отворачиваешься и не встаёшь зашуршав лёгкими одеждами. Я не могу позволить себе такой роскоши, как отпустить Тебя снова, и хватаю за запястье, потянув на себя. Ты падаешь на лавочку спиной, чем я пользуюсь и усаживаюсь Тебе на бёдра всем своим весом, отрезая пути к побегу. — Я люблю Тебя. - Шепчу я ей, чувствуя, как моё горло будто сжато тисками и каждое слово мне даётся с колоссальным трудом. - Я хочу тебя. Останься со мной. Останься! Тяжёлые слёзы скатываются по лицу и падают на Твою шею пропитывая её. А я, дурак, покрываю её поцелуями, чуть ли не впиваясь в неё зубами, жадно желая ощутить тот самый запах, который обнаружил в Твоей комнате, в корзине с грязным бельём, но я могу чувствовать лишь пыль вместо запаха молока. Я провожу языком по этой шейке, изящной и длинной, как у лебедя, желая впиться в эту трещину губ, что нежнее, чем персик, а слёзы так и льются нескончаемым потоком, застилая глаза пеленой. — Прошу! - шепчу я в поцелуе, чуть ли не умоляя Тебя, взывая к твоей бесстрастной божественности. - Люби меня! Люби меня, как я люблю Тебя, разве я Тебя о многом прошу? Но Ты молчишь. Мою грудь разрывает отчаяние. Даже находясь в таком невыгодном положении, Ты умудряешься отталкивать меня одним лишь взглядом, пригвождающим и бесстрастным. — Если Ты не станешь моей, то я заполучу Тебя силой! - Кричу я Тебе в лицо, охваченный жаром родившейся ненависти и усилившейся животной похоти, обведя белёсую скулу всей поверхностью языка. Я срываю одежды с Твоего тела и набрасываюсь на оголившиеся груди, мягкие с нежнейшей кожей ореолов твердеющих сосков, обкусывая их, раздразнивая и сминая. Конечно, Ты пытаешься вырваться, пытаешься скинуть меня, однако Твои попытки наоборот усугубляют моё состояние, и результатом тому становится усилившееся и поднявшееся, как член в моих штанах, либидо. Ты умоляешь. Ты угрожаешь. Ты царапаешься, оставляя красные следы на моих плечах и спине, бьёшь кулачками в грудь. Но это бессмысленно, это самоубийственно: чем больше сопротивляется канарейка под лапой кота, тем больше он хочет поиграть с ней, прежде чем проглотить. Схватив одной рукой Твои тонкие запястья, второй рукой я проникаю под хлопковую ткань трусиков, где ладонь приятно щекочут жёсткие волоски, а пальцы утопают в нежных лепестках сжимающегося цветка малых половых губ. Новый виток питона моей похоти обвивается вокруг моей шеи, отчего становится тяжело дышать и держать себя в руках. Но стоит мне повернуть Тебя на живот, всё будто пропадает и остаются только изящные белёсые ягодицы, подёрнутые румянцем. От поэта у меня только мысли о луне, а от эстета лишь восторженные вздохи, когда я спускаю штаны, чтобы вероломно проникнуть в этот цветок сзади, любуясь Твоими округлостями, соприкасаясь с ними собственным телом. Всё равно, что трахнуть Персефону Бернини. Всё равно, что хватать за беззащитную шею, трепыхающуюся голубку. Всё равно, что вести иссохшими губами по сладкой мякоти персика, покрываясь россыпью холодных мурашек наслаждения с каждым толчком, пронзающим горячую сочную плоть. Как легко пересечь эту грань между вознесением и свержением до самых низов, когда Ты становишься лишь шлюхой из парка, которая так и ищет внимания, раз выглядит так вызывающе. Клянусь! Ты была бы в восторге, если бы в тот день я так же трахнул Тебя на столе в закусочной. У всех на глазах! И как только я становлюсь близок к финалу, я поворачиваю Тебя лицом к себе, чтобы вновь взглянуть в Твои глаза… но вижу в них всё тот же холод. — Прекрати! Прекрати так смотреть на меня! - Я взрываюсь необузданной яростью, сжав Твоё лицо в руке. - Почему Ты не можешь просто любить меня?! Почему?! Что мне ещё нужно сделать, чтобы Ты полюбила меня?! Но Ты молчишь и, что ещё хуже, рассыпаешься прахом в моих руках. Это неправильно. Почему Ты, посланная мне за все мои страдания, за все мои падения в депрессивные ямы, за все годы бессмысленного существования, вдруг пропадаешь? Становишься ничем, оставив меня наедине с пустотой. — Питер? Питер! - Я слышу голос за спиной, но никого не вижу. - Питер! Четвёртый час! Какого чёрта ты ещё спишь? Я открываю глаза. В дверях комнаты стоит Сара. Она видит меня, полуголого, сжимающего розовый комочек Твоих трусиков у лица, с торчащим из-под одеяла стояком. — Ты обещал меня свозить к Мэнди… — Зараза! Дай мне пять только минут! - Я прячу Твои трусики под подушку, пытаясь прийти в себя. — А знаешь… - Сара кривится, глядя на мои попытки не клевать носом, - не хочу, чтобы меня у неё видели вместе с полудохлым енотом, на которого ты похож. Так что продолжай спать, или чем ты там ещё занимался?***
— Дружочек, насколько помню, ты ещё и работаешь? — А кто нет? — Да… это трудно совмещать - хорошую репутацию в университете и работу… сам таким был пол молодости. Я пожимаю плечами, морща лоб и поражаясь сложившейся ситуации: уже как пять лет меня не ставили на ковёр для воспитательной беседы. — Знаешь, я просто хочу, чтобы ты была аккуратна и тратила своё время мудро… а ещё прошу тебя выудить хотя бы пару вечеров для подготовки к чтениям… сама понимаешь - осталось меньше недели, а для чего-то стоящего нужно время. Никогда не знаешь, когда в голову придёт дельная мысль. Я не знаю: обидно ли мне или же я злюсь, ускользая от визуального контакта с Олдриджем, как рыжий таракан, снуя глазами по его рабочему столу, пока не набредаю взглядом на заголовок газеты: “Тройное убийство в Санрайз-спектор”. — Да, сэр. - Я пытаюсь разглядеть, что же написано мелким шрифтом у фотографии новостройки, но преподаватель, заметив мой плавающий взгляд, склоняет голову, прищурившись сквозь узкие стёкла очков. — И давай сделаем так, что это был первый и последний раз, когда мне пришлось делать тебе замечание. Окей? Ты свободна. — Да, сэр. Спасибо, сэр. Я киваю ему в знак прощания и уже готова выйти из аудитории, закидывая ремешок сумки на плечо и поправляя воротник блузки, выглядывающей из-под выреза свитера. — Дружочек! - Профессор Олдридж окликает меня, заставив обернуться к нему, и что-то пишет на цветном стикере, который протягивает мне через стол. - Вот мой адрес электронной почты, чтобы ты прислала мне свою работу. Ну или по другим вопросам. Окей? — Да, сэр. - Я смотрю на его аккуратный каллиграфический почерк и кладу стикер в карман сумки. — Жду от тебя черновой вариант в воскресенье. Окей? — Да, сэр. — Вот и договорились. — Да, сэр… до встречи. Выйдя в обширный коридор и ступая по обшарпанному паркету, я подхожу к ближайшему подоконнику, на который кладу выуженный из недр сумки вместе с бумажкой серый ежедневник, обклеенный стикерами как внутри, так и снаружи (во мне ещё осталась эта девичья непосредственность и тяга к тому, чтобы всё было эстетично). Открываю на странице с закладкой, чтобы сделать очередную запись среди других заметок: 10.13.2019. "Прислать черновик эссе" и три восклицательных знака. Как раз весь выходной будет посвящён этому. Я поднимаю взгляд к пасмурному небу, укутанному в чёрные тучи и угрожающе взирающему прямо на меня в ответ, словно осуждающему меня то ли за то, что я снова не взяла с собой зонт, то ли за что-то ещё… — Ещё кофе? Посетитель кивает. — Какое сегодня нынче небо жуткое… - Буднично вздыхает посетитель, разглядывая из окна улицу, с которой несёт озоном каждый раз, когда стеклянные двери распахиваются, звеня колокольчиком. — И правда. - Так же буднично отвечаю ему я, подливая в керамическую кружку остатки напитка, и иду за пополнением на кухню, где вижу скучающего ТК, облокотившегося о стеллаж позади себя и листающего что-то у себя в телефоне. — Ти, там одна выбеленная пизда спрашивает, можем ли мы ей предложить яблочный пирог, только без глютена и яиц. - Кидаю ему я через плечо, загружая кофе-машину. ТК закатывает глаза, спрятав телефон в задний карман потёртых чёрных джинсов, и, привстав на носочки, глядит в окошко в обеденный зал. — Вот эта? - Он кивает куда-то в сторону. Я подхожу к нему и сама вытягиваюсь на носочках чуть ли не во весь свой рост, чтобы увидеть, куда он указывает, а он прижимает меня к себе за талию, ибо я так и норовлю свалиться в сторону плиты. — Да! Вот эта, похожая на ребёнка оргии Пэрис Хилтон, Шарлотты Генсбур и Ким Кардашьян! - ТК вздёргивает брови, когда я положительно киваю, взяв его за плечо в своих смехотворных потугах балансировки на носочках кедов. — Скажи, что мы ей можем предложить просто яблоко или пойти отсюда нахрен через квартал, где такие пироги продаются по двадцать баксов за кусочек. - Он прижимает меня к себе сильнее, видимо, ощущая то, как дрожат мои икры и руки. Взгляд этой девицы падает на нас, но ТК не теряется и показывает ей средний палец и одними лишь губами произносит: “Вали отсюда”. Наверное, привыкаешь так себя вести, когда долгое время работаешь в забегаловке, где обслуживаешь синие воротнички, низшие слои офисного класса и подростков на безденежье. На что посетительница раздувает узкие ноздри и выходит, хлопнув дверью. — Не боишься так делать? - Мы оба скрываемся из общего виду, продолжая находиться близко друг к другу. — А что? Камер за плитой нет, да и эта малахольная дурында не отрастила ещё себе яиц, чтобы устраивать разборки с менеджерами. — А… ну да… Южный Бронкс. - Я слышу писк кофемашины и делаю шаг в сторону, разрывая мимолётные объятия с ТК, и он убирает руку с моей талии, которая показалась мне почти невесомой, чуть ли не частью собственного тела. — В точку! Моя ты умница! - Парень делает руками пистолеты, направляя их на меня. Я закатываю глаза, пытаясь не засмеяться, но у меня это плохо получается, и мои зубы в тёплой улыбке показываются ему. Я ещё не привыкла толком к этим его высказываниям, к его резкости и простоте, что редко встретишь в парнях из больших городов. Забрав наполненный горячий кофейник я уже направляюсь в зал, но меня отвлекает задумчивый тон ТК, с которым он обращается ко мне. — Ты сегодня бледнее обычного… снова. Ты в порядке? - Стёкла его очков зловеще поблёскивают, точь-в-точь как у парней из аниме. — Смешно признать, но нет. - Я кладу кофейник на край столешницы, придерживая его за ручку. — И что на этот раз? - Он шипит ужом, продолжая разглядывать меня. — В нашем доме произошла утечка газа, так что мы с соседкой и арендодателем ловили галюны. Вот. - Как бы резюмируя, выдаю я, вытянув шею и увеличивая тем самым свой рост на полсантиметра. — Боже мой. - Он сдувает зеленоватую прядь с носа, уставившись на меня той разновидностью взгляда озабоченной мамаши, который так и вопит без лишних слов: “И что мне с тобой делать? Почему ты меня не слушаешь?”. — От меня здесь ничего не зависело! Честное слово. — Ну да… в этом районе такие древние дома и такие же трубы. Не думала переехать? — Я только два месяца там живу… — Ну, моё дело предложить. — Всё равно спасибо, что тебя волнует этот вопрос. - Пусть я и устала, но во мне всегда найдутся силы для того, чтобы ответить на столь дорогую искренность улыбкой. А ТК и приятно, о чём говорит румянец, подёрнувший его смуглые скулы. — Эй! Вы двое! За работу! - Гаркает менеджер, указывая на нас, распахнув дверь в свой кабинет. - Я вам тут не за флирт плачу! — Расскажешь, что у вас там за приход был? - Преодолев расстояние между нами одним лишь шагом, шепчет мне Ти на ухо и озирается в сторону двери кабинета менеджера. — Обязательно! И только в конце дня, когда он провожал меня до дома, я рассказала ему всё, что происходило вчерашней ночью: рассказала о ссоре с Люси, рассказала о несчастном бутерброде, рассказала о парне, которого видел мистер Уильямс, а ТК слушал меня и не перебивал, качая головой и многозначительно морща густые брови во время немногочисленных затяжек. Мы вроде бы разговариваем обо всём и в то же время ни о чём, шагая по людным улочкам моего района, заваленным палой листвой. Мы посмеиваемся и пересекаемся взглядами, не видя их под тусклым светом фонарей, а иногда даже не слышим друг друга в вечерней возне. В такие моменты я чувствую тепло и безопасность, будто нет на свете плохих людей, нет на свете катаклизмов, войн, аварий и прочих издержек грязного человеческого существования. Мы вновь прощаемся у порога дома на Вирджиния Драйв, и очередной день заканчивается очередным вечером за столом, с опущенной над ноутбуком головой, набивая по клавишам ноутбука мелодию моих мыслей, противоречащую ритму той музыки, что сейчас у меня в наушниках. Упираясь ладонями по обе стороны головы, будто шар на сваях, я буравлю взглядом получившуюся гамму из слов обычных и слов поумнее. “Не! Я так не могу!” - Я залпом опустошаю баночку с остатками энергетика, которую в конце концов сминаю и закидываю в мусорное ведро под столом к своим собратьям по несчастью. На меня взирает позолоченными буквами томик Дон Кихота с закладкой в виде листа с заметками где-то посередине толстого фолианта. Поглядев по сторонам, я забираю этого пожилого идальго и ложусь с ним в постель, подперев голову плюшевым единорогом, пахнущим вишней. “Как мало нужно, чтобы кто-то умудрился затащить меня в постель” - я улыбаюсь собственным суждениям, поглядев на приторно улыбающуюся мордашку игрушки, боясь, что она прочитает мои мысли. Я не привыкла читать книги без каких-либо пометок, без закладок, без комментариев. Я давно не читала книги в собственное удовольствие, видя в них уже не захватывающие сюжеты и глубокие мысли, а потенциальные образцы, которые нужно препарировать с необычайной скурпулёзностью и дотошностью, чтобы не упустить ни единого красного словца, ни единой дельной мысли. Однако я не могу позволить себе провести подобные манипуляции с этим образцом, который, наверняка, стоит больше, чем моя полугодовая арендная плата за квартиру. Раздаётся оповещение в телефоне. Я лениво тянусь с постели к краю рабочего стола и поддеваю серый кирпичик кончиками пальцев. Ох, это от Питера. @1000FacesKing (22:17) 10.10.2019: Ты ещё не спишь?! Он отправляет следом смайлик в виде шокированного лица. @Y_NewMan (22:18) 10.10.2019: Да. Не сплю - творю. В конце своего сообщения я добавляю мордочку в очках. @1000FacesKing (22:18) 10.10.2019: Прости. Я весь день то был занят, то спал, как убитый. Забыл спросить, чем закончилась ваша эпопея с бутербродом. @Y_NewMan (22:19) 10.10.2019: Ты не поверишь! Смешно даже говорить об этом, если бы подноготная всего этого не была бы страшнее. @1000FacesKing (22:20) 10.10.2019: Не пугай меня так! @Y_NewMan (22:20) 10.10.2019: В подвале нашего дома высвободился газ, и мы все, надышавшись им, ловили галлюцинации. @1000FacesKing (22:22) 10.10.2019: Божечки! Вы там все могли бы подорваться! Тебе не страшно жить в этом старом доме после такого? Они все что ли сговорились? Нормальный дом! @Y_NewMan (22:23) 10.10.2019: Как ни странно, но нет. @1000FacesKing (22:24) 10.10.2019: Так бутер вам всем почудился? @Y_NewMan (22:25) 10.10.2019: Ты знаешь, не только он. Соседке причудился запах сигарет у меня в комнате, а вот нашему домоуправляющему привиделся чел, похожий на Билли Зейна. @1000FacesKing (22: 27) 10.10.2019: О! Он классно играл в “Байках из склепа”! @1000FacesKing (22:28) 10.10.2019: Хотел спросить. Наша встреча в воскресенье ещё в силе? Встреча? Какая встреча? В воскресенье? Стены комнаты надо мной вместе с небом за окном осуждающе взирают на меня, когда я пролистываю нашу переписку вверх. А я же сама предложила встретиться в пицца-баре! @Y_NewMan (22:30) 10.10.2019: Прости! Я совсем забыла! Боюсь, что придётся отменить нашу встречу. Когда я нажимаю “отправить” стены комнаты будто вздыхают, переполненные разочарованием. @1000FacesKing (22:33) 10.10.2019: Почему? @Y_NewMan (22:35) 10.10.2019: В последнее время столько накопилось - боюсь, что я не вывезу всё это. @1000FacesKing (22:36) 10.10.2019: Могу ли я тогда увидеть тебя завтра на работе? @Y_NewMan (22:37) 10.10.2019: А куда я денусь? @1000FacesKing (22:38) 10.10.2019: А проводить домой? Клянусь - мне не сложно! @Y_NewMan (22:39) 10.10.2019: Только если будешь себя хорошо вести. @1000FacesKing (22:39) 10.10.2019: Обещаю! Я буду хорошим мальчиком!