***
Закрутив крышку, Дракен фиксирует бочонок пальцами в поисках отвёртки второй рукой прощупывая пол вокруг себя. Но находит его только запахнув полный инструментов красный ящик, у заднего колеса рядом с ногами Майки, загораживающего Рюгуджи солнечный свет: — Так вот же он, закатился проклятый. Майки, подбрось. — вытянув руку указательным подманивая подать. — Ты меня вообще слышишь, нет?! Я чё зазря тормоза на бабу прокачиваю? — Сано и не слушает. — Эй, Блядь! Дай мне чёртову отвёртку если не хочешь въебениться в первый же столб. — подперевшись на кожаное сидение локтями, за оттянутой щекой, языком незаметно поддевает яблочный чупа-чупс. И не думает сходить с удобной позы, в размечтавшейся тупой улыбке пребывая на стадии перезагрузки, как и его байк. На лобке вовсю лезет растительность, но с его приступами ребячества, ему бы ещё лет десять ползать в детском саду, а не держать шайку хулиганов. — Эй! Раздолбай! — так и не дождавшись отклика, Рюгуджи запускает в Манджиро тряпкой. — Всю работу за тебя делаю... — иногда сам не понимает, каким местом черпает терпение вынести всё его разгильдяйство. А может, отчасти, такое его поведение вытекает с поддакивания ему окружающих. Что-что, но даже за его байком Дракен следит скорее сам, чем его владелец. И уже по привычке. Потому что кто-то может забыть или отложить дело на потом. Вот и со всей его жизнью так. Все по обыкновению обхаживают капризную златовласую личность. Однако Дракен соврёт сам себе, если скажет, что ему в тягость. Возиться с поблёскивающими хромом байками и дышать машинным маслом он согласен дни на пролёт. Потому, сам откачивает старую тормозную жидкость, сливает с расширительного бачка и заливает новую, пока Майки с детской непосредственностью, стоя над душой рассасывает чупа-чупс и особо ничем сегодня не помогает. Ведь так далеко не всегда и не одному Дракену известно, что за внешним раздолбаем сокрыта далеко не легкомысленная личность, а настоящий харизматичный лидер и чего дороже надёжный, близкий друг. С одного уголка губ чупа-чупс перекатывается в другой, пропахшая соляркой тряпка резкой вонью перебивает привкус сладкого не только в ноздрях, но и во рту, а посему незамедлительно оказывается снова на полу. Майки подаёт отвёртку, обсасывая губами вытаскивая чупа-чупс изо рта: — Знаешь кем она хочет стать в будущем, Кенчин? — Ха..опять она...— мотая головой Рюгуджи завинчивает винт на место. — Ну и кем? Разговоры о ней за последние дни порядком наскучили и надоели, но если он не выслушает сейчас, то весь оставшийся день Майки будет обхаживать его с целью втолкнуть ему нововыясненные о ней подробности, которое Кену Рюгуджи по большому счёту знать неинтересно. Лучше бы занялся вопросом первого отряда, который с присоединения к нему бывших Драконов, численностью превзошёл остальные отряды в три раза. Но куда уж там... Приходится временить. Ибо пока Майки поглощён в свои заморочки, темы не достойные его внимания им успешно игнорируются и будут затронуты только тогда, когда он сам посчитает важным поднять их. — Судмедэкспертом. — Это те кто покойников потрошат? — Ага. — Мерзо, Майки. — мотая головой подчищает маслянистые подтёки с деталей Дракен и поднимается с пола. Выбор такой профессии девушкой, когда полно других, более потходящих их полу, никогда не поймёт, но касательно этой персоны — не удивлён. Просто противно и совершенно не женственно. — Я сказал, что тогда ей нужны крепкие нервы, а она ответила, что скорее крепкий желудок. — говорит Манджиро наблюдая за крепкими руками Дракена, что той же тряпкой протирает со своих ладоней разводы, а потом удовлетворённо отшвыривает её на ящик для инструментов, так и оставшись с жирным, одуряющим блеском на коже. — Всё, закончил. — Самое время. Дай-ка. — втискивается между ним и байком Манджиро. — Думал дольше провозимся. Ты профессионал, Кенчин! — Да ладно, всего-то жидкость сменить. — подушкой ладони касаясь татуировки на выбритом виске, отводит взгляд от лишней похвалы. — Эй, ты чё делаешь?! — осваиваясь, Майки вертит передним колесом, намереваясь снять подножку и вытолкнуть бабу вперёд. — Нельзя! Мы же ещё переднюю не поменяли. — Я думал ты поменял до того, как я пришёл. — приглядывается пендель, пуча чёрные бестолковые глазёнки на Рюгуджи. — Я тебя ждал. — М-м-м...блин. — примеряя время смотрит на потолок. — Так я не успею, тебе придётся меня подкинуть. — Куда?***
— ...Наверное в Ёёги скоро зацветёт сакура. — Ризу проводит рукой над каменной вазой, по жёлтым лепесткам хризантем, что ещё недавно на фоне белого снега выделялись ярким акцентом, а сейчас вновь оттеняются тёмными глыбами камня. Зима, по началу казалось обещавшая быть снежной и морозной, выдалась весьма противоречивой и через две недели в Токио растаял весь снег. Уходя, Ризу забирает с могилы принесённые Чифую ромашки, совсем засохшие и с треском рассыпающиеся прямо в руках, кажется Мацуно приходит сюда всё реже... Оно и не удивительно, жизнь продолжается и всё чаще он теперь пропадает со своим новым приятелем Ханагаки Такемитчи. Может ли она его в чём-то винить, когда сама ловит себя на мысли, что с каждым разом приходить сюда и смотреть на надгробие ей всё тяжелее?.. —...Ты её преследуешь что ли? Сталкер недоделанный. Это уже совсем несерьёзно. — огорошенно выдаёт Рюгуджи заглушив мотор с противоположной стороны дороги от кладбища. Знай он заранее куда попросит подбросить Майки, следа бы его здесь не сыскали. — Стрёмно. — пиздец, как стрёмно. Ещё больший пиздец, как наверное кринжово это смотрится со стороны. — Слезай давай. — смятённо-раздражённым голосом заглядывает за спину хмуря брови. — Не хватало меня к этому припахать... — благодаря одуревшему шизику он в глупом положении и задержись наподольше, окажется в чужих глазах ещё большим дураком. И наверное оказывается, по крайней мере успевает ощутить себя именно так, раз на той стороне замечает яркую макушку. — Блядь. — Пока-пока! — щщурясь в улыбке машет в след Майки, когда тот, больше ничего не сказав удирает с места, как только он слезает с сидения. И удирает не только он, а ещё и эта макушка; выкинув цветы в урну у кладбища, сверкает пятками в обратном от него направлении, что приходится догнать и встать на пути. Как бы случайно: — Привет. И снова мы встретились. — Да.. Как-то странно. — в третий раз столкнуться у кладбища?.. Дежавю? Да как-то не похоже. Подозрительно смахивает на преследование. — Не более того, что ты ходишь сюда через день. О таком она не думала. Но если задуматься: — Уже нет. — Майки тоже знает, что реже. Подметил по тем дням, которые приходил сюда и её не заставал. Значит её отпускает? Навещать могилы близких нормально. Ненормально ходить на кладбище, как к себе домой. А значит, стопудово отпускает. Это должно радовать, но у Майки создаётся ощущение, будто это сковывает и не даёт ей свободу, прямо как слова, которые в данный момент слетают с её обветренных зимним воздухом губ. Один день общение с ней даётся легко, а на другой — она вовсе может его избегать. Сегодня именно такой день. — Мне пора. — говорит она обойдя его. — Сходим на набережную? — он пропускает её, но не может уйти не спросив. — Была вчера. Пока. — Встретимся на выходных... — не уловимым полутоном шепчет в отдаляющуюся спину.