Skyfall beats — all i do.
Сестрёнка известных янки. Девушка янки. Бывшая девушка убитого в драке янки и куча других подобных ярлыков. Пример подростковой методички с набором худших черт и качеств, нагладно передаваемая, какой не стоит быть (или родиться), если не хочешь стать предметом вечных злословий со стороны, не имея при этом к этому потоку сплетен устойчивый иммунитет. Видимо у Ризу особенно толстая кожа, раз в графе с восклицательным знаком — новый жирный пункт — чтобы стать обходимым за метр изгоем в средней школе, всего-то стоило высмеять школьницу аутсайдера, вылив на неё всё накопленное внутри себя говно и пусть выплёскиваемое было превратно и сказано в сердцах, но кого оно волнует… Стоило вернуться к забитой болтом учёбе, как девочка с которой каких-то четыре месяца назад они зависали вместе у неё дома, теперь не стесняясь перемывает ей кости с другими ученицами. И вроде бы такой пустяк волновать Ризу не должен, ведь никто в минусе не остался: Ивата вернула себе своё прежнее положение — с её публичным разносом все тут же приняли её сторону, а Ризу, как и раньше, снова одна. Но тогда почему, при одном на неё виде в стенах школы портится настроение? Почему когда стараешься её не замечать, в голове мелькают мысли перед ней извиниться? — Как всё надоело… — на берегу ни души. На той стороне автострады с шумом проезжают редкие машины. Ризу вертит на своём колене бумажную лягушку, под углом заострив внимание на её перекошенной половине. Раз жизнь так развела её с Иватой, то и заморачиваться по счёт их с ней отношений не стоит. Если подумать, то их недодружба с самого начала была такой же дефектной, как неровно-подогнутый край этой бумажной лягушки. Сложить заного нельзя, только избавиться. Она разворачивает фигурку лицом от себя, нажимом пальца выпуская ею в направлении моря и поджимая теснее колени наблюдает за тем, как отскочившая, невесомая игрушка подрагивает приносимым с моря ветром, цепляясь за бетонное покрытие и, всё равно срывается и улетает. Вот и общению с Нао Иватой пришёл конец. Пора прощаться. Теряя с поля зрения лягушку, Ризу не меняя сидячей позы шарит над головой по поверхности дамбы, по тактильной памяти вытягивая с расстёгнутой на треть сумки свежий листок, когда слышит за укрывающий её бетонной стеной глохнущий рёв мотора, выгрузку колёс и спеющие в её сторону шаги. Со стороны дороги её приземлённой к земле фигуры не видно, а вот сумку стоило перекинуть в свою сторону, а не бросать на виду, как ориентир её местоположения. — Как ты додумался, чтобы искать меня здесь? — Вообще-то я ждал тебя в другом месте, тут искать и не собирался. — Майки взбирается на береговую дабму изучающе окинув разысканную девушку и удобно устроившись, мыслями затягивается в лениво покачивающиеся волны. — Просто когда не дождался тебя там, решил прокатиться. Это же я привёл тебя сюда и показал это место. — место то к слову не романтичное, но лучше здесь, чем на кладбище, обведя испускающие в далеке густые пары дыма промышленные предприятия, выводит блондин. — Да. — его слова куда аргументированней, в отличии от её дурацкого бестактного вопроса и ей остаётся поджато согласиться, довольствуясь тем, что он сидит выше и не видит вспыхнувшего от стыда её красного лица. — Что делаешь? — пялится он на кусок бумаги в её руках. — Не видишь? Пытаюсь вспомнить, как сложить кита. — от прилива смущения ответ вырывается с раздражением и сбавив обороты, Ризу оглядывается высоко назад в лицо Майки, чтобы по его выражению убедиться, что не переборщила с грубостью. — Я знаю около сорока фигур и держу в памяти подвороты на каждую из них. — продолжив мять бумагу отворачивается от немигающего чёрного взгляда и продолжает говорить смягчив тон. — Схемой мне запоминать сложнее, легче цифрами. Моя мама… моя гувернантка учила меня в детстве. — перевернув сложенный надвое лист, притесняет складку указательным и большими пальцами. — Чтобы сложить краба нужно восемнадцать подворотов, — пересчитывает в уме. — Чтобы кораблик — десять. Столько же и для маленькой рыбы. А сколько для кита — вспомнить не получается. Кажется, десять или одиннадцать. Не помню… — так и сдаётся, разворачивая лист обратно на ладони. — Потому не могу правильно сложить. Немного отклоняясь, Майки пытается получше разглядеть её лицо со своего высокого и неудобного ракурса. Основная копна её волос закручена в пучок и заколота палочкой на затылке, свободные пряди от виска мягко обдувает прибрежный ветер, загоняет за плечи и спину, в лёгком вихре перекатывая по серым вкраплениям бетонного обведения, в бесчётный раз укладывая на поверхность утеплённой ветровки. Брови сведены в напряжении и сбоку отлично выделяются пару тонких волосков, отделившихся от основной массы и торчащих в укор форме. Губы поджатые медленно обгрызаются с внутренней стороны, а глаза направлены в бедный листок и кажется готовы разорвать его из-за неудавшихся стараний. Не слишком ли много чести для морских обитателей? Точно. Оттолкнувшись, Майки прыгает на землю. — Хочешь уплыть? — с энтузиазмом забирая с её ладоней листок, спиной сползает в метре от неё, вровень её положению. — Очевидно же, что хочешь. — улыбаясь недоумённию в её лице, приглаживает заломанные складки принимаясь складывать. — Я не умею складывать рыб и ничего другого, кроме одного. — снова дёргает уголком губ, вспоминая о прошлом.— В детстве я очень хотел одну игрушку, засматривался на неё каждый раз когда пробегал мимо витрины магазина. Брат знал, что я её хотел, потомучто пока он его мне не подарил, наш дом был завален бумажными макетами. По этому я умею, только вот… — завершая и рассказ, и работу, Майки утыкается носом на фигурку в своей руке. — только вот это. — бумажный самолётик, некогда имевший для Майки особую ценность. Но то больше не имеющий той притягательности, какое возимела для него Ризу, с нацеленными прямиком в его лицо неморгающими глазами. — Если хочешь сбежать, то это самый быстрый способ. — интересно, понимает ли она насколько он близок к ней? Ближе всех: друзей, семьи. Потому что только он понимает её в целом и знает: Здоровая оболочка не показатель здорового наполнения. Сбросив некий градус вобравшей в себя серьёзности, Майки уводит взгляд первым, принимаясь выводить самолётиком в воздухе характерные полёту узоры. — Фъюх, фъюх. Метаморфозы в его поведении наступают со скоростью ветра меняющего своё направление. Делает он это неосознанно или отдаёт себе отчёт, но ребёнок в нём просыпается именно в тот момент, когда из-за его слов пространство вокруг Ризу начинает бурлить. Он поджигает её, но ни разу не дал закипеть. Словно знает её лучше, чем она сама себя. Они знакомы всего ничего… И он стал единственным, кто понял изначально: Больно было не тогда — тогда все помнили и сочуствовали, а больно сейчас — когда все забыли и продолжили жить. Понял её на уровне чувств, потому их и влечёт. Но с каждой встречей, нахождение с ним для Ризу невыносимей и невыносимей. Он её чувствует и всё равно, действует, как вандал стремящийся разорить закопанную могилу — всё роет и роет, тянется разломать крышку и нассильно вытянуть из её подсознания то, что она сама никогда не признает за правду. Действует слишком чисто, что язык не поворачивается облаять. Осознаёт ли?.. Размытый бумажный самолёт плывёт перед глазами, выводит Ризу из оцепенения. — Не собираюсь я никуда бежать. — возможно её слова звучат до скрежета резко, как прибитый с моря песок скрипучий под подошвой, но Ризу больше не задержится. Собирается быстро, не отряхиваясь от морского песка. — А сейчас тогда, что делаешь? Разве, не сбегаешь? Люди склонны поддаваться плохим привычкам. Пусть сейчас, чёрт возьми, она восприимчива, но он, её завимостью не станет. — Не сбегаю. Просто я планировала посидеть одна. И ты же сам сказал — это твоё место. — хватая сумку уверенно взбирается на дамбу Ризу. Песок разлетается от суетливых движений: с юбки, с обуви, летит в его сторону, застревает во въющихся светлых волосах. Отмывать ведь придётся долго… — Вот что… Тогда встретимся через два дня. Носок ботинка не успевает коснуться земли. — Нет! — она не сразу узнаёт свой голос из-за резкого фальца, как впрочем и её собеседник, до этого непринуждённо разрезавший самолётиком воздух и бросивший своё занятие сразу после её восклицания. — Просто перестань ходить за мной. Почему тебе так сложно не ходить за мной… — Я не думал об этом. — легкомыслие снова теряется. Потому что это ложь? Ризу перелезает, чтобы уйти скорее, а он не понимая отвечает на риторический вопрос, когда ответа от него совершенно не ждали. — Но наверное, если бы мы были вместе, это место стало бы твоим тоже и тебе не пришлось бы…сбегать. Она молчит. Молчит долго. Гравий не хрустит, а значит Ризу не уходит. Майки слушает малейшее её движение, поглощает скользящий по стене шершавый звук, следующее за ним тяжёлое придыхание. Возможно, если бы она не опасалась услышать нечто подобное, его голос не обволок бы вокруг неё пространство, проникая в каждую клетку её кожи, вызывая жаркий озноб. Остальные ощущения неизменны, руки от волнения не трясутся, сердце не колотится. И скатывается вниз по стене она тоже не на ватных ногах, а вполне себе на устойчивых, ведь чувствовала, что так будет. Общая боль сближает. А в их случае вызывает взаимную симпатию. Им бы обоим к психологу, а не сидеть отделёнными одной каменной стеной. Бумажный самолётик Майки кладёт за их головы. Вот-вот само небо обрушится на них от тяжести в сердцах. И будто такая хрупкость их убережёт. Он всё качается от крыла крылу не уступая ветру, а Ризу ждёт, что сейчас его сорвёт и унесёт, как унесло лягушку, было бы символично… Но этого не происходит. — Давай будем вместе? — не какое-то там рассуждение, а уже предложение от которого внутри у Ризу всё скручивается, разрывается и падает. — Если будем…обещаю, я никогда тебя не брошу. — падает и вместе с тем, злостью приливает, придавая сил встать. Встать и уйти ничего не ответив, настырно игнорируя в переферии зрения даже его байк.***
Ризу погрузилась с головой, безвылазно и заядло, как умеет. Совсем не в свои проблемы, а в просмотр аниме. И вот уже неделю пропускает походы к Баджи, не встречает Майки и кроме как о новых сериях, ни о чём не волнуется. Будет откладывать до последнего. Может, если игнорировать проблемы, они потеряют силу своего влияния, а вопросы отпадут сами с собой? Потому что Ризу не может признать, что не вывозит. Легче убедить себя, что проблем нет. Легче себя обмануть. Оттягивать время до неизбежного. До той точки, когда нервная система закоротит и сгорит нахрен к хуям. Триггер обязательно появится. Ну а до тех пор, пока мозг не отключил способность чувствовать, Ризу будет стараться играть по своим правилам. Только для этого нужны новые диски со свежим аниме или тот, у кого их можно одолжить. Позвонить Чифую — раздразнить себе нервы. Набрать брата — признать свой проигрыш. Выбор неожиданно сам пал на него: — Тетрадь смерти. Кто бы предположил, что ты фанат такого, Мицуя. Мне ты казался мирным, ты ведь читал её да? Главный герой манги — возомнившая себя богом надменная мразь. — Ризу стоит у прилавка, рассматривая только что приобретённый по совету Такаши новенький диск, изучая на внутренней части его футляра описание к аниме и ждёт, пока продавец откопает недостающую ей сдачу. — Удивлена? — возвращая изучаемый диск обратно на стойку с улыбкой отзывается капитан второго отряда. — Я мирный насколько позволяет ситуация, но почитать такое интересно. Вот так неожиданное раскрытие представителя, состоящего в клубе любителей попиздиться и почесать кулаками. — Ради этого диска мы обшмонали четыре магазина в Шибуе, а он нашёлся только в одном Шиндзюку. — Так он не успел выйти, как стал культовым. Разбирают, как пирожки. — А ты следишь не только за тенденциями в моде, да? — игриво замечает Ризу, скашивая глаза на Такаши. За два часа прогулки, Ризу узнала о нём довольно много чего любопытного. Например, что командир второго отряда Свастонов не только умелая портниха, руководитель кружка по шитью, опытная нянька и подиумный эксперт, а ещё, ко всему внушительному списку, ничего себе — перспективный в будущем модельер. Как там говорится: Талантливый человек талантлив во всём? — Обращайся, помогу чем смогу. — без хвастовства выказывает отзывчивость Мицуя. Их дружеский диалог прерывается продавцом, с жалобой в глазах упрашивающим её потерпеть пару минут свою сдачу, пока кто нибудь из посетителей салона не сделал бы покупку и не добавил недостающей мелочи. С пары йен с Ризу не убудет, но просить занять на проезд у Мицуи или идти пешком до дома, ей как-то не особо хочется и она соглашается подождать. Захлопнув пластиковый бокс, Ризу убирает покупку в сумку, корча забавно брови в сторону парня, мол: «небольшая загвоздка» и тот, со снисходительной ухмылкой в ответ покидает магазин дисков, указывая, что дождётся её снаружи. Вспомнить бы, когда и с кем в последний раз, ей было так легко и непринуждённо вести диалог. С выбором компаньона Ризу сегодня не прогадала. И пока она ждёт свою сдачу, в голове так и пробегает мыслишка пригласить его в свои угодия, составить ей компанию за поеданием попкорна или сушёных сардин и за тотальным уничтожением серий тетради смерти. Заряженная на такое продолжение дня, Ризу забирает мелоч и чуть ли не сияя покидает салон. Однако сияние быстро сходит в привычное тусклое выражение, стоит увидеть обступивших и перерезавших свободную дорогу, угрожающих парней в красных куртках и Такаши, стоя спиной сплёвывающего кровь на асвальт. — Мир действительно огромен, раз вмещает в себя таких монстров. — кровавый сгусток и потрёпанный вид так и указывают, что он встретил тёплый приём и пару пропущенных ударов от особняка в два метра ростом перед ним. — Похоже, в Свастонах есть пацаны с яйцами. — с недобрым огоньком в глазах и со злобой парируется его комплимент. В толпе быстро нарастает общий гомон, видимо по вовлечению Ризу в развернувшееся, всем становится кристально понятно, что капитан Свастонов проводил время не один. — Отойди назад. — держа кулаки в боевой позиции предостерегает её Такаши, обведя осторожным взглядом присутствующих. Против него, как минимум двадцать голов, так и этот громила, что сейчас с ним на кулаках отступать явно не собирается. Умом прекрасно осознаёт — один всех не выгрузит и если девушку за спиной не защитит, их махаловка по настоящему вылъется в расправу. — Наконецто стало весело! — сжимая кулаки от предвкушения его противник преисполняется азартом, а в галдеже над Ризу сгущаются угрозы и особо смелые наступить наровят. — Эй, Моччи. — стоит вмешаться знакомому голосу, перед ней отступают и бликом отразившись в оправе круглых очков от её плеча появляется Риндо. — Ты чё один развлекаешься? — тенью заслоняя лицо, брат выходит вперёд и словно она и правда его тень, предпочитает не заметить её существования. Упираясь в бок обтянутой белой перчаткой рукой, он безовсякого выражения смеряет Моччи, лишая своим нежданным появлением капитана Свастонов всякой бдительности. Младший всегда не без старшего — тревожным постулатом чужое дыхание настигнет затылка и оглушённый осознанием, последнее перед ударом, что видит Мицуя — безразличие Ризу в тени Хайтани Риндо: Красных воротников она боятся и не собиралась... А затем — одна темнота. Ран материлизуется эффектно. И кирпич надменно бросает рядом в назидание. Выше рангом в чёрном плаще, как у брата, с черепом на воротнике, да с парой шелковистых белых перчаток, чтоб не замараться. — Мицуя — мой. — оценивая свою превосходную работу склоняется над телом с ядовитой насмешкой, да лукаво нашёптывает. — Прости за подлянку. — а потом встаёт пугающе меняясь и с ледяным видом отчитывает Мочизуки — Четвёрку Небесных Королей. — У тебя от сотрясений зрение упало? — Нормально у меня всё со зрением, кто бы её тронул! — распинается, хоть не обязан: Король — равный королю перед ним. — Не подкрадывайся, и не забирай всю добычу себе! Остального Ризу не слушает. В ногах, друг с пробитой головой веками вяло движет, истекает кровью. Она и не поможет. — Разделимся. — голос Риндо струнит, стережёт от подобного. — Эй, ты идёшь? — тон Рана подгоняет, забот много. — Да... Сегодня кровь она увидит не единожды.