~Его весенняя роза~

      Рэнсом размышлял, лежа на узенькой кушетке в своей одиночной камере. Заложив обе руки за голову, он просто пялился в серую, обшарпанную стену думая обо всем и ни о чем одновременно. Вот ть жизнь, а! Даже здесь, в тюрьме не скоротать времени так, чтобы не заниматься самокопанием и моральным самопоеданием. Этого он всей душой терпеть не мог и в любой другой ситуации, ни за что бы не поддался рефлексии, но видимо места не столь отдаленные способны на любого человека действовать именно так: угнетающе и подавляюще, заставляют ощущать иступленную слабость перед самим собой и признавать против воли то, что признавать отказывался — свою вину. Если признаешь, значит виновен, значит согрешил, даже если и думал, что так было правильно. Такое себе ощущеньице. Ну вот, опять: забил голову ненужными мыслями и теперь от них уже никуда не деться, не отогнать и не отмахнуться. Он накрывает лицо ладонью и протяжно вздыхает. — И почему нельзя принести ему сюда каких нибудь книг или совсем на худой случай, газет? Вот сколько он уж сидит? Пять лет? Да за это время уж свихнуться можно было, слушая собственные мысли, которые отнюдь на цветочные сады не походят. А быть может он и свихнулся по тихому, а сам об этом еще и не ведает? Все возможно. Хорошо хоть можно упросить уже знакомого надсмоторщика отвести его в столовую чуть раньше завтрака — там по четвергам подают отменные кексики с лимонной начинкой. Нет, серьезно, таких он не ел даже в дедовом особняке, да и Франи была той еще белоручкой, к плите и на киллометр не подходила, хорошо еще если в чай вместо сахара соли не насыпет, а молоко водой не разведет. Но а сам он, к сожалению готовить так и не научился — жизнь так повернулась. Ну так вот, а сегодня как раз таки четверг, нужно будет напомнить Джо. Хотя, он тоже был тем еще любителем выпечки и сладостей и потому сам частенько заглядывал в столовую, приемущественно во время ночного отбоя. Ясно было, что ходит он туда не только плюшки да ватрушки таскать, но и потискать здешнюю повариху Далилу. А что, женщина она видная: тучная, темнокожая и темноволосая. Всегда делает высокую прическу и скрепляет ее сверху лентой, прям как в пятидесятые, хотя самой только сорок пять, а еще красит полные, выразительные губы яркой помадой. Вообще, они с Джо очень похожи: оба бесхитростные, добродушные и всегда готовы выручить в любой ситуации. Рэнсом и представить себе не мог, что в подобном месте можно встретить таких людей. Из размышлений его вывел стук открывающегося окошка в двери камеры и в следующий миг в проеме показалось круглое, как луна лицо Джо: — Эй, Рэнсом, к тебе тут адвокат пришел. Ждет в комнате для свиданий, — пробасил он, смешно шевеля усами и щурясь. Хью сначала повернул голову на звук голоса, а затем услышав про адвоката, мученически зажмурился: — Опять за рыбу деньги. Я ведь ему уже сказал, что нечего сюда приходить — вызволять себя из «пагубного болота» — он изобразил голос адвоката, кривляясь: — Я не собираюсь, — Джо в ответ утробно хохотнул: — Ну и дурак ты. Себя спасать надо при любой возможности, а то эка какая прелесть молодому, здоровому парню в тюрьме то кукожиться, — Рэнсом тоже улыбнулся, но потом улыбка сошла с губ и он вполне серьезно произнес: — А я не хочу спасать себя, Джо. Смысла не вижу, — на выдохе тянет он, а охранник цокает языком: — Э неет, голубчик, так хандрить нельзя, только не здесь, — — Смысл он всегда есть, а отыскать его можешь только ты сам и только в своей душе. А иначе, она бы просто зачерствела, словно кусок хлеба, — — Нужно лишь желание, чтоб его отыскать, — он полуулыбнулся и по гусарски пригладил усы. Было в его тоне да и в нем самом что то такое знакомое и отдаленно родное, заставляющее Рэнсома доверять ему и прислушиваться. От его пусть и таких простецких слов сразу теплело и легчало на сердце. Он видел, что Джо относится к нему как к сыну и сам он воспринимал его как отца, который вроде у него и был, но по факту никогда по настоящему в его жизни не учавствовал, будучи занятым тем, что изменял матери на стороне и тем, как бы так Линду умаслить, чтоб с голым задом не остаться. Видимо поэтому у них с Джо и сложились такие гармоничные отношения. — И потом, я тут провожатым не нанимался, — шутливо фыркнул охранник. — Вот иди и сам отошли его к такой то матери, раз не хочешь, чтоб он приходил. Я тут почтовым голубем летать не собираюсь, — с этими словами он гремя ключом в замке открыл камеру. — Давай голубчик, поднимай свой зад и пошли. — Рэнсому не оставалось ничего, кроме как кивнуть в ответ и со смешком подняться с кровати: — Ладно, твоя взяла, — он потянулся, разминая шею и спину. — Но потом в столовую сходим, как раз до завтрака еще есть время, — хитро прищурился он — Сходим. Конечно сходим, хитрец, — ответил ему Джо, по инструкции надевая на руки заключенного наручники. — От хитреца слышу, — не остался в долгу Рэнсом, слегка пихнув его плечом. ~