Кто здесь смелый, а?

      Гости обосновались быстро. Оценили баб Нюрину хавку, разложили по комнате матрасы и шмотки, а от баньки вовсе пришли в восторг. Глаза у них горели беззаботностью и предвкушением хорошего отдыха; веселый смех звучал непривычно часто. От людей таких, преисполненных жаждой жизни, Денис давно отвык. В Топях оптимистов не было. Все полумертвые — серые, флегматичные, озлобленные. И крайне ненатуральные. Все тут было карикатурным. Прав был Кольцов, когда называл фарсом. Аутентичная-то деревушка, аутентичная. Только вот аутентичных таких по стране не счесть.       Он, хоть и был по натуре клоуном, искренне почти не радовался. Не шутил — подкалывал. Ценности были у него лишь материальные, пусть и заливал раньше о том, какие возвышенные чувства вызывала в нем Арина. Но ею Макс перегорел. Денис злорадствовал: знал, что охуенной была она ток на словах и внешне — в коротких шортиках, с длинной косой и симпатичной мордашкой. А в душе Макс предсказуемо отыскал исключительно гниль, вот и прибежал при первой возможности обратно. Против Денис особо не был, просто любил выебываться. Любил, когда добивались, но не показывал: некому так-то было. А с Максом загорелся идеей поиграть в любовь.       Потому и бросал на него взгляды в бане, пока туристы после парилки базарили о том о сем. Как бы ни раздражал временами Макс, стоило признать, что язык у него подвешен и что, будь в Москве связи, журналистом он бы стал уважаемым. В компанию он влился на раз-два, ничуть не церемонясь, и клинья к Рите начал подбивать без лирических отступлений. Адресовал ей улыбочки, касался словно невзначай, намекал на всякое. Но на Дениса поглядывал сурово. И преданно.       За мутным окошком виднелись зардевшиеся сумерки. Дениса совсем разморило: он молчал, лениво прикрыв глаза, и разговоры слушал вполуха. От рассеяно разлившегося оранжевым света, духоты и тихих голосов клонило в сон. Насущные траблы приезжих отнюдь не интересовали. Места мало, инета нет — все это Денис уже слышал, сам жаловался. Он предпочел бы пропустить сигаретку-другую в одиночестве на крыльце, но тут, в предбаннике, тоже было неплохо: атмосфера дружеская, веселая, не под стать таинственному местечку.       Главным заводилой вечера был Макс. Смотреть на него под другим углом, среди адекватных людей, было почти в новинку. В последний раз таким задорным и улыбчивым Денис видел его давным-давно, тогда в поезде. Ну и когда бухали по-черному — под градусом не в счет. До того, как батя хозяинский откинул копыта, возможности разглядывать как личностей приятелей и неприятелей не было, собственные проблемы ведь затмевали все и всех. А потом времени стало завались, только из всех остался лишь Максим.       Пиздел он о многом: о Москве, о редакции своей дешманской, о типа спонтанном решении духовно прошвырнуться в Топи с хорошей компанией и прочей чепухе. Однако не говорил о ведьме Арине, воскресшей Сониной систр, собачьих бошках, убитых по-зверски зэках, лесных ловушках и других богатствах деревни. Гости не должны были знать.       Должны были узреть.       Они пиздели че-то в ответ. Про солевых, коммуналки, коррупцию в ВУЗах — короче, про то, что пережили за двадцать лет. На миг Денису стало жаль, что опыт их кончится на этой земле. В целом было все равно.       Голоса вдруг смолкли, повеяло влагой и холодом. Денис приоткрыл глаза — рядом никого не оказалось. Свет из узкого окна лил кровавый. «Хуя се, — подумалось, — переменка».       Денис тотчас поднялся, едва не задыхаясь от удивления, и опасливо огляделся. Доски под ногами пронзительно заскрипели, с улицы послышалась неразборчивая речь. Он замер в попытке прислушаться и провел задрожавшими пальцами по влажным волосам.       Кожа покрылась мурашками — шмоток, помимо окровавленной шубы, на нем не было. Со всех сторон, словно пропали в одночасье стены, подул морозный, до костей пробирающий ветер: искусственный эйчендемовский мех ничуть не грел. Денис обхватил плечи, оглянулся еще раз. Осмелившись, вышел все-таки на пустующую улицу.       Не земля — трясина. Ощущалась привычно твердой, шершавой от сухости, хотя днем прошел дождь, но в себя, как болото, тянула. На подкорке маячила мысль: сбежать не варик. При попытке-то с пулей во лбу или без башки далеко не уйдешь. Пытать судьбу Денис боялся, пусть и брел от дома потихоньку в сторону леса. С каждым шагом накрывала неясная паника, а голоса усиливались то ли отовсюду, то ли в голове.       Свое надгробие он уже видел — свеженькое, чистое. И стремное пиздец, потому что прикола Денис не выкупил. Да че ток не видел в Топях-то, перечислять терпения не хватит. Собой он управлял слабо, провалился в типичную галлюцинацию. Имена с датами в ряду памятников смазывались, прочесть их он не мог. Врубал лишь одно: мухами подохнут друг за другом туристы.       Фотка Риты была совсем уебищной, будто бы с паспорта. Ни фамилий, ни точного возраста различить не получалось: расплывалось все с каждой секундой все сильнее и сильнее — кружилось, мерцало неоном и путало.       Позади вдруг послышался хруст веток и шорох травы. Денис ошалело оглянулся, но никого, как и бывало прежде, не увидел. Мрачный лес кругом сгустился, закаркали высоко в черном небе вороны…       За плечо вдруг сильно потрясли.       Денис распахнул глаза — банька, тусклое освещение. Сердце его билось неспокойно. Он выпрямился, проморгавшись, и непонимающе уставился на Макса. Тот легонько улыбнулся:       — Пошли покурим, говорю.       Денис слабо кивнул и поднялся. Ноги затекли, в голове было пусто. Закимарил все-таки. А сон, видно, вещий.       Вслед за ними вскоре вышла раскрасневшаяся Рита. Влажные светлые волосы облепили тонкую шею, на которой поблескивала золотая цепочка, на губах, с филерами сто проц, играла легкомысленная усмешка. С довольным видом Рита прильнула к Максу и жестом попросила сигарету. Раздраженно фыркнув, Денис затянулся. Настрой пропал.       Земля после ливня размокла в вязкую грязь, воздух был влажным и промозглым. Листва привычно трепетала от ветра, вдалеке лаяли собаки. Лампочка под скошенной крышей светила совсем-совсем тускло.       Прикурив, Макс приобнял Риту. Денис встретился с ним взглядами и поспешил отвернуться. Сам велел, чтобы подкатил, а все равно злился.       — Скучно с нами? — поинтересовалась Рита.       Денис перевел на нее взгляд. Та хитро прищурилась и выдохнула струйкой дым. Макс снисходительно усмехнулся.       — Должно быть весело? — флегматично отозвался Денис, прислонившись к шершавой стене.       — А тебе ничего не нравится, — заявил Макс. — Сидишь тухнешь с кислой миной, недовольство свое показываешь. Че, Дэнчик, неправда, что ли?       — На хер сходи, если че-то не устраивает.       — Ты чего так сразу? — Рита насупилась, а потом мягко улыбнулась. — Мне очень интересно пообщаться с создателем трутока.       — Интервью посмотри.       — Да ну… это другое.       — Другое, — хмыкнул Денис. — Я ничего нового не расскажу.       — Ну и не надо. — Макс пожал плечами. — Оставь его, Ритка, вишь, товарищ программист не в настроении.       Денис прикусил в раздражении щеку. Рита согласно качнула головой:       — Без проблем.       Она потушила недокуренную сигарету и ушла, скользнул напоследок ладонью по Максовой руке. Реально запала.       Докурили Денис с Максом молча.       — Обрабатываешь? — тихо спросил он, потушив о стену бычок.       — А что, не видно? Все по твоему приказу, Дениска. Лишь бы ты был доволен.       — Да мне похуй.       — Я ж вижу, как ты смотришь. — Макс притянул Дениса к себе за талию, чуть наклонился. — Ревнуешь, а? Я ж не дебил, Денич, все вижу… Ревнуешь.       — Не, ни хера, — возразил Денис, но крепкую шею обвил и прижался ближе. — Это не мне надо, а тебе. Хозяин же должен знать, что ты не просто так здесь прохлаждаешься. Нахуй ему такие нужны?       — Помогаешь мне?       Он замялся. Подумав, кивнул:       — Ты это цени. Я кому ни попадя не помогаю.       — За что?       — За все хорошее.       — Вот почему ты так, а, Деня? — вздохнув, заговорил после продолжительной паузы Макс. — Я тебя не понимаю. То ты на хер шлешь, то говоришь такое… Че ты мне голову морочишь?       Денис промолчал. Знал, что устраивает эмоциональные качели, но особо не парился. Со всеми своими любовными похождениями Кольцов только такое и заслуживал. Было это отчасти неправильным. А если в натуре влюбился? Невзирая на прикосновения, взгляды и двусмысленные фразы, Денис эту мысль от себя отгонял. Не мог отдаться за сижки и комплименты.       — Ответь мне, — потребовал Макс, нежно проведя по щеке кончиками пальцев, и приподнял голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Ответь, Дениска, не молчи, ну. Ты же все понимаешь, ну е-мое… Че мне еще для тебя сделать? Я ж для тебя на все готов, нафиг мне Ритка эта сдалась.       — Завалишь — тогда поговорим, — заключил Денис.       — Охереть, Дениска, у тебя стандарты. Я ваще не вписываюсь, да?       Он цокнул.       — Да харе, Макс.       — Да че харе, че, Денич? Скажи мне по-нормальному: да, нет — я пойму.       — Макс, — прошептал Денис. — Макс, харе. Да.       — Так бы и сразу. — Макс сжал руки на талии крепче и, ткнувшись в волосы, глухо пообещал: — Ты не пожалеешь.       Денис слабо улыбнулся.

***

      В тени густых деревьев у обрыва было прохладно, пусть ветер и стих к полудню. Денис трепался о насущном и лениво курил. Со счета сбился на третьей. Катя с Элей сидели, переплетя руки, и внимательно слушали. Девушками они были хорошими, добрыми. Запуганными, правда, до смерти. Клеилось у Дениса с ними. Во время молчания тишина стояла благоговейная.       В глаза попал едкий сигаретный дым. Денис зажмурился, скривившись, и помотал головой. Катя весело засмеялась.       — Чего ты? — ласково поинтересовалась она и вплела в его волосы пальцы.       — Ниче, — буркнул Денис, затянулся и выдохнул в сторону. Повертевшись, улегся поудобнее на Катиных коленях.       — А дальше что? — спросила Эля.       Денис продолжил рассказ о туристах.       К месту этому его невольно тянуло. Как-то раз он заблудился, вышел сюда, где достигла апогея жизнь бывшего Хозяина и где сам едва ласты не склеил. Воспоминания накатили с силой: водительское серой лады, Виталий Вениаминыч по правую руку, Соня с остреньким позади. А затем — падение, удар о воду, шум в ушах и кромешная тьма перед глазами.       Денис думал не единожды над тем, что случилось, если бы сдох тогда, утонул вместе с Алябьевым. Если бы Макс не вытащил. Очертания размышления принимали лишь у обрыва потому и шастал тут частенько, чтобы повариться в мыслях, порефлексировать по-молодежному. Недавно взял у Макса новенькую пачку — половину на этом месте и скурил. Было оно не то священным, не то проклятым. Топились здесь, инфасотка, не только Хозяева всякие оборзевшие. А че, шаг не туда — и свободный полет прямиком на дно. Костей алкашни и нариков там наверняка хоть отбавляй. Выловили бы, музей открыли. Туристов бы больше стало, да не оценил Иван Витальич предложение.       В воспоминаниях осталось многое, далеко не одни размазанные картинки. Денис все стадии принятия прошел, когда очнулся. Думал: Соня, дура, отмолила. Но дураком был Максим.       Денис ощущал время от времени, что обязан чем-то. Должен за спасение, за смелость. Но тешить самолюбие не собирался из принципа. Героем Макс не был. Вслух Денис поблагодарить и прояснить ситуацию хотел постоянно, да не мог, ссал, как и бывало во всех в отношениях. Такой хуйней он не занимался. И отношений никаких у него с Максом не было. Партнеры, бля, по табачным изделиям, ну и бухали иногда вместе. Был ли романтик — да не, ни хуя. Денису в башку просто стукнуло че-то, оттуда и наплывы чувств со всеми вытекающими. Ну, может, самую малость…       Да и не было вообще желания вспоминать прошлое. Ни Москву, ни Топи — ничего. Денис старался жить моментом без надежд и ожидания, как раньше. Будто вновь сочтены дни. Знал, однако же, что Иван Витальич косить не собирался: ценил. За преданность и уважение, за то, как часто Денис опускался на колени. Потому дни обещали быть длинными и однообразными еще долгое-долгое время. Если оно в Топях существовало.       — …Да заебали уже, — жаловался Денис. — Счастливые такие, беззаботные. Это они еще в лесу не были.       — Так отведи, — безучастно отозвалась Эля.       Денис не глядя потушил о землю бычок и азартно заулыбался. План не нужен был. Ничего сложного: поманить вечерком на променад к реке и помянуть наутро. Можно даже молитву за упокой прочесть и искупить заодно собственный грех — Соня против не будет.       Денис кивнул:       — Отведу.       — Уверен? — мягко поинтересовалась Катя.       — Ага.       Она покачала головой. Хмыкнув, Эля отвернулась и чиркнула пару раз зажигалкой. Сигареты кончились.       Ненадолго воцарилась тишина. Денис зевнул, поерзал и закрыл глаза. Катя продолжила нежно перебирать волосы.       Он ее терпеть не мог с самого знакомства. Ревновал по-тупому к Кольцову, считал слишком доступной, юзанной всей столицей. Но Катя такой отнюдь не была. В людях Денис разбирался хорошо, так же, как в компах, просто доверился первому впечатлению в той давящей атмосфере. Только извинения не просил. Катя и не парилась: то обнимала, то гладила. И советы давала дельные.       Советов Денис никогда не слушал, думал, что нахуй ему в жизни этой ебучей не сдался никто. На деле же нередко грызло одиночество. Сдох — похуй было бы кристально. А существовать в пределах неблагополучной деревушки было тоскливо, вплоть до постоянного жжения от сиг в горле, отсутствия аппетита и переменчивого настроения. Раньше Денис рыдал исключительно по весомым причинам — умер кто, рак какой-нибудь. Теперь потому, что не мог понять, где истина, а где остальное.       — Денис, не лезь, — предупредила еле слышно Катя. — Хуже будет.       Денис сонно поглядел на нее и легко усмехнулся:       — Мне уже ничего не будет.       — Думаешь?       — Я знаю.       Катя вздохнула; прикосновения прекратились. Наверняка собиралась отчитать и наставить с великодушием на путь истинный. О себе, казалось, думала в последнюю очередь.       Приподнявшись на локтях, Денис смахнул со лба челку.       — А тебе-то че? — резко спросил он. — Советы свои себе посоветуй.       Катя склонила голову набок — не восприняла всерьез. Чиркнув в очередной раз зажигалкой, Эля подала голос:       — Ты дебил или притворяешься?       — Че это я дебил? Это вы хуйню несете. Хозяин только спасибо скажет.       — А Максим тебе что скажет? — со скептицизмом продолжила Эля.       — Его мнение меня не интересует.       С равнодушным видом Эля кивнула и отвернулась.       — Да ну, — утомленно, с осторожностью начала Катя и опустила голову на ее плечо. — Ты прекрасно знаешь, что с ними случится. И без твоей помощи обойдутся.       — Мне похуй.       — Тогда нечего об этом плакаться. — Катя приобняла Элю крепче, ткнулась носом в шею и пробормотала: — На твоем месте я бы не рыпалась.       — Ну и не рыпайся.       Она не отреагировала.       Поджав губы, Денис лег обратно. Несмотря на перепалку сонливость никуда не делась. Вечным сном бы уснуть. Или очнуться в Москве…       Сквозь полудрему донеслись до слуха шаги и ощутилось совсем рядом чье-то присутствие. Денис опасливо вскинулся и наткнулся тотчас взглядом на Риту.       Та, одетая по-питерски модняво, опустилась перед ним на корточки, с любопытством оглядела поднятую пустую пачку от сиг.       — Твоя шуба? — поинтересовалась она, склонив голову набок.       Денис заторможенно кивнул.       — Продай.       — Хуй тебе.       Нервировать она начала одним присутствием — двуличной усмешкой и вздернутыми в недоверии бровями. Ваще-т Дениса все нервировали уже тридцать лет как. Особенно спросонья.       Отбросив пачку в траву, Рита спросила:       — Ты чего тут забыл?       Денис нахмурился.       — Тебя ебать не должно.       — Ну-ну. Тебя какой месяц уже ищут. А ты тут. А что тут?       — Ты доебаться решила? — Медленно встав, он поднял шубу, отряхнул ее небрежно. — Я не собираюсь с тобой это обсуждать.       — Ясно, — хмыкнула Рита.       Кольцову она была под стать. Назойливая, беззастенчивая, с гнильцой даже. Небось еще малолеток развращала. И в Архангельск, в Спас-Прогнание, сунулась не за искуплением и не за просьбами. За компанию или от нехер делать — момент этот Денис прослушал.       Возвращаться в деревню не хотелось — Рита невольно вынуждала. Контачить с ней было неприятно. Необоснованная ревность жгла изнутри, желание оставить на распятие ментом в лесу все росло и росло.       Денис крепко схватил Риту под руку, засмеялся тихонько ей в лицо и повел назад, к заросшей тропинке в лес. Рита едва не споткнулась.       — Тих ты, — задорно улыбнулся он. Та дернулась. — Че, страшно?       — Отвали.       Денис послушно отпустил и, чуть подтолкнув, и пошел не медля дальше. Рита догнала, потирая с недовольным видом локоть.       — Да что с тобой не так? — Она внимательно поглядела на него и, понизив голос, сказала: — Тут со всеми что-то не так.       Еще она, в отличие от Кольцова, была понятливой. И на шастающих топлес Лолиток не западала, потому в башке у нее дурь наблюдалась только юношеская. Под испытующим взором Денису стало на мгновение отчего-то стремно.       — С чего это такие выводы? — отозвался он, вопросительно вскинув брови. — Офкос для тебя тут все странные, потому что об инете и не слыхали, но ты хоть при них не говори. Не пугай.       — Нет, — возразила Рита. — Дело не в этом.       — Да всем похуй на твои догадки, — поспешил заключить Денис. — Че хочешь думай.       Она досадливо поджала губы, отвернулась, но с поросшей высокой травой дороги не сошла. И разговоры больше не заводила.       Денис тоже молчал. Все думал, как бы она из леса этого, раскинувшегося бесконечно, живой не вышла. Тут те и уже выученные прикрытые листвой ямы, и капканы, и бошки высоко на ветках, и хуй знает че еще, о чем не успел поведать Иван Витальич. Ходить здесь было опасно, даже отчасти пугающе, однако бояться Денис перестал давно. Поверил не в чудеса какие-нибудь церковнославянские, а в хозяинское всесилие. Не Бог же исцелил, пусть и казалось поначалу именно так, — Хозяин.       Денис стал своим, привык к округе: к непроглядной хвое и не кончающимся кривым дорожкам, к илу на дне и речной трясине, к густым туманам и грозам. Шарил в местности, помогал всем понемножку, когда Соня псалмами и мольбами не напрягала, Хозяина слушался беспрекословно. Он позабыл вовсе о том, какими огнями горела Москва.       Деревня встретила тишиной. Собаки не лаяли, пыльная дорога пустовала. Время близилось к вечеру: синело медленно северное небо, отчего густая листва вокруг сделалась темной, зябкий ветер дул сильнее. Денис запахнул шубу.       Рита все глядела по сторонам, рассматривала покосившиеся дома с любопытством, без опаски. Бояться она должна была только Максима — но не догадывалась пока об этом.       Она вдруг дернула Дениса за руку.       — Че?       Она ошалело поглядела на него, болезненно вцепившись в предплечье. Денис нехотя обернулся.       Навстречу им бежал всклокоченный Миша в пыли и грязи.