Кто здесь смелый, а?

      — Там, короче, — задыхался Миша, — чикуля такая… во-о-он там живет. — Он указал в сторону, откуда прибежал. — Она такая… цветы сажала, красивая… А я ей, короче, сыграл Цоя, а потом… потом она попросила набрать ей воды, я пошел и… и я вот это… блять.       Раздраженно выдохнув, Денис сложил руки на груди.       — Че ты несешь?       Рита глянула на него не по-доброму и обеспокоено спросила:       — Ну? Что дальше?       Миша как будто опомнился и, заговариваясь, продолжил:       — Там колодец, в общем, и я, ну, беру че-то ведро, а меня зовут. Со дна, епта! — Он потряс Риту за плечи. — Со дна, Ритка! Я… я, короче, ну давай спрашивать, че за хуйня, как дебил. А мне все «Миша, Миша, помоги», а я че?.. Рит, там реально кто-то был, я слыш…       — Миш, — перебила Рита; голос ее дрогнул. — Этого не могло быть.       Денис лишь злорадно усмехнулся, качая головой, и направился не спеша дальше. Хуйню эту он на собственной шкуре уже испытал. Причудилось пацану всякое, отчего накатила с такой силой паника, а Рита в россказни попросту не поверила, потому что мозги у нее были пока на месте. Вот и начала Мишу затягивать местная топь, ниче не сделать. Денис и сочувствовать не собирался.       Ему тоже не верили, дурачком считали. А оно вон как, суки, на самом деле. Говна все до единого тут схавают.       На скамейке у крыльца сидела Соня и флегматично возила по земле кривой веткой. Заметив Дениса, она едва заметно кивнула и натянула пониже капюшон толстовки. Денис молча устроился рядом. Хотел закурить — нечего.       От Сони пахло сыростью. Она начертила решетку, поставила в центре крест и сунула Денису ветку.       Нули у него выходили косые, обыграть он не пытался. Втыкал без единой мысли на то, как Соня стирала носком кроссовка линии и рисовала партия за партией заново. Навалилась на мгновение тоска по далекой ученической юности, по забытому детству, где единственными запарами были контроши и тройки.       Соня заговорила, когда осталось две пустых клетки:       — Как наши гости?       — Никак, — безразлично отозвался Денис.       — Хозяин велел тебе их отпеть, — тихо, почти шепотом поделилась она.       — Хер ему.       Говорить Денис мог что угодно, да знал, что выполнит любой приказ. Вот только Иван Витальич не просил никого валить. Денис сам для себя вызвался. Не предупреждал пока и как бы даже не собирался, так, если придется — то окей. Гештальт, типа, надо закрыть, самоутвердиться.       — Как дела у вас с Максимом? — подала голос Соня спустя время.       — У него и спроси, — невесело улыбнулся Денис.       — У него с Ариной все, да? — неуверенно, с надеждой поинтересовалась она.       Многозначительно вскинув брови, он повернулся к ней с хитрой усмешкой:       — Претендуешь?       Та сразу зарделась, смущенно отведя глаза, и помотала головой. Денис рассмеялся.       — Ты по нему не страдай, — посерьезнев, сказал он. Соня заинтересованно взглянула на него. — Чмо редкостное. А ты, Соня, хорошая.       Денис заправил за ухо выбившуюся из косы прядь, положил ладони на щеки и еле слышно повторил:       — Ты хорошая.       Соня открыто, без робости посмотрела в глаза, и лицо ее озарила кроткая улыбка.       — Ты тоже хороший, Денис.       Он отодвинулся. Соня ошибалась: людей таких херовых поискать еще нужно. В нем кроме желчи не было ничего.       Вечер медленно перетекал в ночь, во дворе стояла тишина. На небе проглядывались редкие звезды, тускло светила неполная луна. Туристов все не было. Денис уже околел. Возвращаться в дом, чтобы выслушивать от Макса предъявы вкупе с флиртом, не хотелось. Да и Соня все сидела, не собиралась уходить — думала, видно, о чем-то своем, о православном. Денису же размышлять было теперь не о чем. Нарефлексировался на жизнь вперед еще после того, как загнал на пару с подружкой этой Виталия Вениаминыча в гроб. Мысли в себе смысла не несли абсолютно: в Топях никто, помимо Хозяина, судьбу не решал. Жизнь тут текла с его позволения, а качество ее зависело от его благосклонности. Хозяин Дениса полюбил: то сигаретки подарит, то за грубость простит. Даже бабки за выполнение обязанностей пообещал. Ебанца батина, казалось, Ивану Витальичу не передалась. И о чем тут можно было еще думать…       — Че кислые такие? — донесся с крыльца голос Макса.       Соня встрепенулась.       — Хозяйка ужин сварганила, идите.       Поднявшись, Соня остановилась перед Денисом в ожидании, но тот лишь махнул рукой. Она понимающе кивнула и ушла.       Макс спросил че-то, Соня ответила, а потом хлопнула входная дверь.       — Дэнчик, — позвал он, — идешь?       Денис проигнорировал. Макс спустился, сел на место Сони и радушно поинтересовался:       — Че ты?       Он придвинулся ближе, приобнял за плечо. Денис отвернулся.       — Редиска, да че ты это?..       Денис молчал, хотя сказать хотелось многое. Настроения не было: сначала Рита испортила, теперь Макс решил прикопаться, будто в натуре парило его Денисово состояние. Заебала эта ебатория. Бесили и серая однообразность, и эти события — ничего не нравилось. Все говно.       — Че?       — Че с тобой, спрашиваю. Че грустный?       — Да ниче! — Вспылив, Денис вскочил и запричитал: — Заебал ты меня. Че ты ко мне лезешь? Скучно живется? Уже не знаешь, к кому доебаться? Пойди лучше Ритку свою поищи, пока Козлов ее куда-нибудь не загнал.       — Да чего ты?.. — растерялся Макс. — Успокойся, ну. Я ж к тебе с наилучшими пожеланиями.       — В жопу себе засунь свои пожелания! Че, думал, переобуешься, и я…       — Рот закрой, — перебил он, потянул Дениса за края шубы и усадил обратно. — Харе ерунду молоть.       Денис встрепенулся в попытке отстраниться, но Макс схватил крепко за воротник и дернул на себя.       — Прекращай бесоебить.       — А то что? — огрызнулся Денис. — Ты мне не хозяин.       У Макса не по-доброму заблестели глаза.       — Харе, — прохрипел он сквозь зубы. — Я тут пытаюсь доверие у тебя вызвать после всего этого, а ты, блин, Дениска… Как всегда, е-мое. Я же как лучше хочу.       Денис подуспокоился, но масла в огонь подлил все равно:       — Малолеткам такое рассказывай. Думаешь, я теперь стану на тебя вешаться? Ты кроме как пиздеть ничего не можешь.       — Не веришь мне, что ли, — заговорил в исступлении Макс, — что я слово свое сдержу? Я тебе докажу, Денич, понял? Докажу.       — Ну так сделай, — легкомысленно ответил Денис, пожимая плечами.       — Я сделаю, — пообещал Макс. — Ради тебя все сделаю.

***

      Не было ни аппетита, ни настроения. Денис повозил ужин по тарелке, выпил разбавленный чай и улегся спать в девять часов. Сон, ясен хер, тоже не шел. Пришлось взяться от скуки за пожелтевший от старости томик Булгакова. Туристы с Максимом и Соней торчали на кухне — решали кроссворд и пиздели. Идиллия, бля, деревенская и безинтернетная.       Денис читал без понимания, все задумывался. Терпения не хватило. Он захлопнул книгу, поднялся, выпутавшись из одеяла, и начал шарить в Максовых шмотках в поиске сигарет. Помимо них нашлась еще пачка гондонов.       Дубак стоял лютый. Денис трясся на сырых ступенях и курил. Покой никак не наступал. Мысли скакали с одной на другую, раздражали и тревожили, и отмахнуться от них не получалось. Сознание снова возвращало в тот день, когда сдох Алябьев. От желания проораться — либо в лесу, либо на похеревшего планы Макса — Дениса натурально коробило. На душе было неспокойно, в груди зрела прежняя тяжесть, от которой удалось ненадолго избавиться. Денис выкупал, что судьба играла с ним злую шутку, раз вернула к нему Кольцова даже после ведьмовских чар. Еще и при событиях таких идиотских, подкосивших повседневность и какое-никакое спокойствие.       На плечи внезапно опустилась шуба. От неожиданности Денис выронил сигарету и, блякнув сквозь зубы, обернулся. Макс устроился рядом, поднял тлеющую сижку и без брезгливости затянулся.       — Совсем дурак? Просквозит нехуй делать.       — Тебя ебет?       — Хватит выебываться. Вот уже, где сидит. — Он провел ребром ладони по горлу. — Че тебе неймется?       — А тебе? Базарил бы дальше.       Макс пожал плечами.       — А мне с тобой интереснее.       Хмыкнув, Денис снова закурил. Сука. Судьба-злодейка.       Он глядел на Макса из-под ресниц, украдкой. Ни с того ни с сего ко всем пиздостраданиям прибавился еще и стыд. Лучше бы Макс не рыпался, не спасал. Долгом ведь это не было. Денис тогда бы героем стал, а не местным шизиком. Не загонялся бы и мозги не трепал. Он и баблом откупиться не мог, потому что банкоматов вблизи не наблюдалось. По-другому не умел: или карту скинь, или налом отдам. Чтобы без оправданий и унижений. Его с того света вытащили, а ответочкой служил зачастую посыл на хер. Хотя Максим тоже ведь святым не был. Хуйни много говорил, пусть и встал якобы на путь исправления со своими этими нежными признаниями и подачками. Ваще-т Денис любил независимость, но про умение вертеться сам же и спизданул. Некрасиво получалось. Блага принимал, а отнестись по-человечески…       Предоставленный скотскими условиями комфорт Макс юзал с удовольствием: пускал чуть пафосно кольца дыма и рассматривал с прищуром тусклую россыпь звезд. Был он на самом деле вполне сносным, даже привлекательным. Не таким уж петушарой и извращугой, каким все время казался. Тянуло Дениса к нему, невзирая на то, что было между ними, словно жизнь то ли перевернулась, то ли дала попросту трещину. Он изначально проникся под неприкрытыми долгими взглядами и нездоровым интересом, но Макс по приезде себя проявил в таком херовом свете, что ни о каких чувствах, помимо равнодушия, речь больше не шла.       В нерешительности Денис закусил щеку. Все думал о том, как же так произошло и как все привело к тому, к чему привело. Он врубал, что если потянуть, будет хуже, и с трудом, пересилив себя, глухо спросил:       — Зачем ты это сделал?       Макс повернулся, медленно выдыхая дым, и неожиданно тепло улыбнулся:       — Ты что несешь?       Денис в раздражении сцепил зубы. Разговор этот он собирался начать уже не единожды, да все очковал в последний момент, потому бросался в грубость. «Ну и на хуй иди, дебил», — повторял. Потушив сигарету, Денис неслышно вздохнул и поднял взгляд. Макс смотрел до того заинтересованно, что робость померкла.       — Зачем ты меня спас?       Вопрос его словно застал врасплох. Макс не глядя смял бычок и неловко взъерошил кудри.       — В смысле — зачем?       — Ты же меня ненавидел.       — Чего? — Заметно расслабившись, Макс заулыбался в открытую. — Я тебя другом считал, ты, блин, Редиска. И в огонь и в воду, ну.       — Каким, в жопу, другом? Ты мало того, что хотел компромат на меня наскрести, так еще и угорал. Это че, по-твоему, дружба? С медными трубами?       — Не, ну тут да. Извиняй. Не прав.       На душе у Дениса чуть отлегло, хотя вина с обидой ничуть не отпустили. Тяжело было заговорить, обсуждать — тем более. Губы его дернулись в подобии нервной усмешки. Без внимания это не осталось.       — Ты паришься до сих пор? — серьезно спросил Макс. Ответить Денису было нечего. — Дэнчик, ну че ты раскис? Говори. Мы ж с тобой это, ну… Не как раньше.       — А че мне сказать, Макс? — Денис вздохнул и тихо продолжил: — Че сказать, а? Что я конченый?       — Не без этого, — согласился Макс, подвинулся ближе и поправил, укутывая поплотнее, шубу. — Ну, было у нас всякое, ну че теперь? Лучше бы я тебя там оставил, как Сонька, что ли?       — Соня, она…       — Кидала она. Вон, втирает питерским дурачкам про чудеса. Че, до хера правильная?       — А че ей еще делать?       — То-то и оно, Денич. А самым херовым ты себя считаешь, спасать тебя не надо было. Че по настрою? Ты тут со своей винтовкой самый охуенный. Башку вылечил, шмотки ля какие, че депрессняк ловишь?       Денис обнял Макса за шею, зарылся пальцами в кудри и с вырвавшейся полуулыбкой склонил голову набок. Полегчало, даже отпустило немного, а стоило всего лишь сказать о том, что гложет. Заговаривать инвесторов было легче, да не так в итоге приятно. Денис почувствовал себя сказочным долбоебом или на крайняк тупорылой малолеткой. Дебильными были загоны, драма — надуманной из ничего. Если логике такой следовать, то, может, и в Топях живется неплохо.       — Че ты, Дениска?       — Все гуд, Максик. — Денис поцеловал его в уголок губ, уткнулся в плечо и признался: — Меня это в последнее время пиздец гложет. Вроде норм, если не задумываться, а вроде реально пиздец. Не знаю, короче, что думать.       — А че думать? — Макс обвил руками в ответ и чмокнул в макушку. — Все ж хорошо. Жив-здоров. А то, что ты тогда помирать собрался… да забудь, это в прошлом все. Нефиг страдать, ничего уже не изменишь.       Он по фактам раскидал по-простецки и с разгульной своей точки зрения, но был, как ни крути, прав. В силу упрямства Денису хотелось возразить, мол, не так все в жизни легко, но он сдержался. Чем-то надо было жертвовать, как делал это Макс.       Он потрепал Дениса по волосам и сказал:       — Пошли, блин, холодно.       Денис угукнул, но сдвигаться с места все равно не спешил.