***
Посреди ночи Денис услышал сквозь сон возню за стеной. Накрывшись одеялом с головой, сначала пробормотал че-то о том, что охуели вкрай, а потом голоса из полушепота перешли на повышенные тона. Денис заинтересованно приподнялся. Макса рядом не было, из-под двери выбивалась полоска света. Накатило раздражение. Зажмурившись, Денис рухнул обратно и прислушался. — …Ты поехавший! Я не собираюсь здесь оставаться, это… — Ритуль, — перебил Макс, — полегче. Щас всех перебудишь. — Вы все больные! Донеслись шорохи — Рита с Максом заговорили тише. Перепалку Денис разбирал отрывками. Рита предъявляла по факту: люди в деревне ненормальные, из леса выйти нереально, помощи не дождешься, обман кругом. Макс пытался угомонить ее лютым пиздежом, мол, хорошо все и бояться нечего. На деле же кошмар только начинался, но знать об этом раньше времени Рите было не обязательно. Хотелось закончить поскорее с этими долбоящерами, чтобы задышалось свободнее и встало все на круги своя. В трэше происходящего роль Дениса определена была частично Хозяином, частично — им самим. Активно вмешиваться он особо не желал, однако должен был угодить Ивану Витальичу и утихомирить внутренних чертей. Потому и напряг Максима. Не в одиночку же руки марать. А он ведь пацифистом когда-то был. Ходил на митинги всякие, сторис постил о важном. Теперь стало кристаллически похуй. Бессмысленные разборки заманали спустя несколько минут. Шум и захлестнувшая ярость напрягали и мешали уснуть. Отыскав сигареты и спички, Денис открыл форточку, поежился от порыва ветра и закурил. Эмоции приутихли. Продрог он тотчас же, однако с места не сдвинулся. На языке горчило, зубы стучали, руки тряслись. Мысли приятно заволокло. Денис не обернулся, когда скрипнула едва слышно дверь, — лишь затянулся в очередной раз. Макс тихо закрыл за собой и удивленно спросил: — Денька, ты че не спишь? — Поспишь тут, — буркнул Денис. Вздохнув, тот постоял еще с минуту. Денис ощущал направленный на себя взгляд, но поворачиваться не хотел. Сигарета почти дотлела. Денис потушил ее об оконную раму, выбросил, потянувшись, и громко захлопнул форточку. Макс опустился на кровать и нерешительно произнес: — Денич… Надо поговорить. Денис прикусил щеку, чтобы нервно не рассмеяться, и до боли сжал край облупленного подоконника. — Макс, съеби на свое место, — процедил он. — Я не собираюсь сейчас ни о чем разговаривать. Макс смеха не скрыл: невесело хохотнул, а потом сказал с улыбкой в голосе: — Я тебе че, псина, что ли, подзаборная? Пиздец ты берега попутал. — Иди дальше скандаль. Поднявшись, Макс с силой развернул Дениса к себе. — Ты охерел, Дениска? — Он встряхнул его за плечи. — На меня смотри. Денис с вызовом взглянул в глаза. Макс схватил за волосы на затылке и наклонился. — Ты хоть знаешь, о чем мы говорили? — Мне похуй. — Так с хера ли ты выебываешься, а? Скажи мне, блять, я же тупой, не догоняю. — Не догоняй дальше. — С-с-сука… — поникнув, обреченно выдохнул он. — Деня, да че не так-то?.. Денису стало его как-то жаль. Под потускневшими, темными в сумраке глазами у Макса залегли глубокие тени, брови были изломаны в непонимании. Денис прогнал наваждение и выбрался из-под цепких рук. — Все так, — сказал он. — Я спать. — Денич, ну… Не говоря ни слова Денис перетащил одеяло с подушкой обратно. Сна не было. Он ворочался, никак не мог улечься удобно. Бросало то в жар, то в холод; мысли не давали покоя. Хотя переживать было не из-за чего, жилось по сути хорошо: не мерещились повсюду приметы скорой смерти, пропала необходимость закидываться до тошноты и слабости обезболом, забылось сожаление о несбывшихся мечтах. Денис когда-то умирал — и жаждал жить. Готов он был на все, пусть не признавался, отстаивал до последнего принципы и заявлял с пафосом, что лучше сдохнет, чем опустится на колени. В итоге опустился, вымолил себе годы, однако лучше не стало и стать уже не могло, захотелось откинуться. Потому и бросился тогда в речку. Благое дело, считал, делал после того, как зассал поговорить с матерью и вышибить мозги со ствола. Гордости его Алябьев не лишил. В Топях, как в посмертии, Денис шатался бесцельно, развлекал себя разборками с кем ни попадя, лишь бы вывести на эмоции. Прослыл он местной леопардовой сукой — и типа веселился, чтобы лежать потом вот так ночами без сна. Бывшая насыщенной столичная жизнь превратилась в серую бытовуху, выхода из которой попросту не существовало. Судьба у него, значит, такая. Пути Господни неисповедимы, хули. Ниче не сделать. Оставалось взять пример с Максима: смириться и чилить, будто эвресин из файн. Денис честно пытался. Получалось, правда, херово, ведь желание на хуй посылать каждого встречного-поперечного не оставляло. Зато работники с инвесторами мозг не ебали и вкалывать приходилось онли на огороде. Но лайф такая была скучной. И спалось на продавленном матрасе откровенно хуево.***
Денис сжимал влажные простыни под собой, проваливаясь то в темноту, то в экстаз, и не осознавал ровным счетом ни хуя. Слепили вспышки перед глазами и огонь искажающих все кругом свечей. Грубые, никак не кончающиеся прикосновения обжигали. Денис задыхался. Над ним нависал Хозяин — с растрепанными волосами и покачивающимся на шее золотым крестиком. На лбу у него блестел пот, жесткий черный взгляд сверкал, а дыхание было тяжелым и сорвавшимся. Таким Ивана Витальича Денис никогда не видел. Понимание не приходило, фантасмагория все продолжалась. Он хрипел, лихорадочно ловя ртом воздух, умолял прекратить — а что прекратить, не понимал. Потом вдруг оказалось, что руки его крепко держат над головой. Хватка была по-болезненному стальной. У Дениса по щекам текли горячие слезы, искусанные в кровь губы горели, а грудь сковывал иррациональный страх. Дышать было трудно. Улыбался Хозяин до того хищно, что накатывал с каждой секундой необъятный ужас. Захлестнула от невозможности пошевелиться паника. Денис кричал и кричал, а докричаться не мог. Все тонуло в мертвой тишине. Проснулся он от собственного крика. Резко приподнявшись, попытался проморгаться, но муть перед глазами не пропала. Сердце стучало бешено; между лопаток стекла капля холодного пота. Паника не развеивалась. Денис обнаружил себя на матрасе на полу, хотя помнил, что перебрался на кровать. За окном было светло. По ощущениям — белая ночь. В висках пульсировало совсем как тогда… Когда мигрени он смахивал на переутомление. — Нет-нет-нет, — забормотал он, вцепившись с силой в волосы и зажмурившись до вспышек. — Сука-а-а… Покачиваясь, Денис все повторял и повторял жалкое «Нет», точно оно могло бы уберечь его от судьбы. Боль только усиливалась. — Почему ты это сделал? Он резко повернулся. Рядом сидела Эля. Лицо ее суровое и хмурое было мертвенно-бледным, словно восковым, глубокие темные глаза — стеклянными. В руках она держала желтый платок, Катин тот пионерский, расплывающийся жгучим пятном. Замерев, Денис посмотрел на нее, открыл было рот, но почувствовал вдруг ласковые, сестринские поглаживания по волосам. Катя опустилась позади него, положила подбородок на плечо и тихо, заботливо, как бы успокаивая, прошептала: — Ответь, Денис. Денис не мог. Голову заволокло болезненными спазмами. Хотелось выть. Он опустил взгляд — с рук его алых и мокрых капало на одеяло. — Он меня не нашел, — произнесла Эля. — Как я и хотела. «Кто — он?» — пронеслось в путающихся мыслях. Мгновение спустя зазвенела пустота. Денис жалобно всхлипнул. — Жених, — подсказала еле слышно Катя, аккуратно обвивая руками поперек груди. — А ты меня не спас, — продолжила Эля. Слова ее отдавались эхом: не спас. Кого он не спас? Не спас… — Почему? Ты ведь мог. Мог… Что мог? — А ты меня убил, — заключила Эля. — За что? — Нет, нет, — говорил не слыша себя Денис. — Ты живая. Катя села перед ним на колени, грустно улыбнулась. — Ты нас всех свел в могилу. — Она вытерла слезы с его щек. — И Максима сведешь. — Нет, ни хера… — Денис замотал головой. — Я не… Вы… ты хуйню несешь… — Сведешь, — повторили в один голос Катя и Эля. — Хуйня это все, — возразил Денис. — Хуйня. На хуй вас всех, просто на хуй… — От себя не убежишь, — горько усмехнулась Катя. — Живи вместо меня. — Эля пожала плечами. — Тебя все равно никто не ищет. — Даже мама не ищет. — Катя поглядела с искренним сожалением. — Так и не узнала, как ты. Бедный. — Она ищет, — упрямо убедил себя Денис. — Ищет. Она ищет. — Но не найдет. Денис затрясся в глухих рыданиях. Катя обняла его, баюкая, и что-то зашептала. Ничего, кроме давящей боли, Денис не различал. Кто кого не найдет?.. — Дениска, тиш-тиш. Ну че ты? Дениска?.. Это был Макс. И запах курева вперемешку с дезиком, и поглаживающие спину большие ладони принадлежали ему. И голос — хриплый, обеспокоенный. Реальный. — Макс, — просипел в истерике Денис, снова утыкаясь в плечо. Обкусанные губы саднили от слез. — Макс… — Дениска, тише. Все хорошо. Тиш-тиш… Ну чего ты? Он лихорадочно цеплялся за него, все повторял и повторял бездумно его имя, не в силах осознать, что кошмар кончился. Под ребрами жгло, горло дерло. Макс водил по сгорбленной спине руками, убеждал, что все нормально, что просто сон плохой приснился, просил успокоиться. Волновался. Резко отстранившись, Денис взглянул широко распахнутыми глазами на поднятые перед собой ладони и истерически рассмеялся. Потом провел ими по лицу, размазывая слезы с соплями, и зарылся пальцами в волосы. Ничего не было — ни крови, ни Кати с Элей, ни Хозяина. Ничего. Денис снова заплакал. Стоя у кровати на коленях, Макс наблюдал за ним с настороженностью. — Ты чего, Дэнчик? — обеспокоено спросил он. — Воды принести? Денис помотал головой, попытался выдохнуть, но закашлялся. — Дениска. Он не отреагировал. — Что такое? Медленно переведя взгляд на Макса, он улыбнулся, словно заметил только что, и сказал: — Это я все. Тот нахмурился. — Что — ты? Денис скользнул рукой по его щеке, по почти зажившим царапинам. — Я во всем виноват. — Что ты городишь? — Это я всех собрал, — печально усмехнулся он, нежно поглаживая Макса по волосам. — Все оказались здесь из-за меня. — Выбор был у каждого. — Ты не понимаешь. Если бы не я, то никто бы не умер. — Кроме тебя. — Да и хуй со мной. Заслужил. — Не неси ерунду, — вздохнув, попросил Макс. — Ты не знал. Денис промолчал. В сущности, тот был прав. Но от чувства вины избавить не мог. — Не загоняйся. Ты уже ничего не исправишь. — Хозяин может. — Ну на хер твоего Хозяина, Дениска. И монастырь тоже на хер. Это фарс. Посмотри на Соньку, че, счастливая она? Как бы не повесилась от такого счастья. — И что ты предлагаешь? — Ничего. Ты ж у нас верующий, вот пусть Бог и решает. А ты не загоняйся из-за херни. Все, прошлое уже не исправить. Вон, как ты Ваньке полюбился, он тебе и сеть сюда проведет, и должность даст нормальную. Нормалек будет. И я тебя не кину, Денич, веришь? Можешь сколько угодно мне жаловаться. — Ты всех кидаешь. — Тебя не кину. Денис покачал головой. Он в Бога уверовал, в Хозяина, а Максовым словам поверить не мог. Не получалось. Макс мягко перехватил за запястье, когда Денис отнял от его волос руку, и поднес к губам ладонь. Коснулся ими медленно тыльной стороны и уверенно заявил: — Не кину, вот увидишь. Денис наклонился, прижался лбом ко лбу, взявшись за затылок, и прошептал в губы: — Я тебе башку снесу, если наебываешь. Макс усмехнулся: — Понял, не дурак. — И поцеловал.***
Из глубины донесся голос. Дениса с силой затрясли. Встрепенувшись, он распахнул глаза и ошалело огляделся. Перед ним стояла настороженная туристка Аня, никакой субъективной характеристики так и не возымевшая, и разглядывала его до того внимательно, что он тотчас быканул: — Че надо? От резкого пробуждения и практически бессонной ночи сдавливало виски; во рту было сухо. Денис сел, передернув от прохлады плечами, и рывком поднял голову, чтобы посмотреть на Аню в упор. — Где все? «Где? — подумал Денис. — В пизде». И нервно, сипло засмеялся. — Иди поищи, — улыбнулся он. — Пойдем со мной. — Разбежалась. Зачем оно мне сдалось? Вскинув подбородок, Аня спросила: — Куда твой дружок с тачкой делся? Денис напрягся, но виду не подал: лег обратно и подложил руки под голову. — Хер знает. — Прикрыв глаза, добавил: — Дверь с той стороны закрой. Уходить Аня не спешила. На ее месте Денис бы давно на хуй послал и сам ринулся на поиски, просек ведь за жизнь, что полагаться можно только на себя. И то не всегда. А эта все стояла, упрямо ждала. Денис не выдержал: — Отведу тебя к Козлову. Хмурые черты ее лица тотчас же разгладились, напряженные плечи опустились, а глаза блеснули любопытством. — Кто это? — Местный полицай. — Тут полиция есть? Денис усмехнулся: — Ага. Вести ее к Козлову делом было гиблым. Тот и заяву написать не даст: трое суток не прошло, товарищи, не положено. Устройство деревенской ментовки от городской мало чем отличалось: никто ни хуя не знает и ни хуя не делает. Убьют — приходите. На капитана Козлова Денис обозлился еще в первую встречу и спрашивал пару раз у Хозяина, че б не убрать втихую к собачьим бошкам на деревьях. Кадров, оказалось, не хватало. Денис готов был сам погоны нацепить, лишь бы не видеть больше зажравшегося мента. Это Макс, дебил, дружбу закадычную с ним завел. Мужик, говорил, хороший, и малой у него прикольный. Великодушия Денис не разделял. К органам правопорядка ненависть возникла в далекие времена тестирования трутока и превратилась в перманентную. Хоть Козлову не приходилось на лапу давать. Из дома Денис вышел при полном параде — в шубе и цыганских трениках. Ожидающую у забора Аню он заметил не сразу: туман опустился непроглядный. Грязь на дороге за ночь подсохла, небо было безветренным и белым. К ментовской хате, служащей для непрошаренных участком, Денис шел интуитивно. Изучил от нечего делать немногие пути вдоль и поперек и себе казался едва ли не местным, правда, дороги за пределы леса не отыскал. Мир сузился до нескольких улиц и монастыря. Ну и хуй с ним, с миром этим, где склеил бы без вариков ласты. Здесь тоже жизнь кипела. Денис видел в приезжих себя, ужасался, загонялся, словно заново переживал, но напоминал себе из раза в раз, что в кругу этом порочном он давно не жертва. Становилось легче. Хозяин же реально проникся: поручения давал непыльные, ведал иногда о планах, терпел наглость. О том, что эфемерную чашу весов уравновесить нужно, тоже рассказал. Со столичной компашки вон в живых осталось сколько, баланс Топям нужен, питерских вчетвером в могилу — и поспорить Денис не смел. Было, во-первых, на слабоумных похуй, а во-вторых: так Хозяин решил. И все тут. Около участка был припаркован гелик. Денис хмыкнул, думая, че Максу дома не сиделось, и ускорил шаг. Аня не отставала. А ведь маячила у Дениса мысль завести не туда и кинуть, как сделала Сонечка, чтобы хлопот стало меньше. Подозрительно спокойной по сравнению-то с другими Аня эта была. До поры до времени. Она нетерпеливо постучала в дверь, отчего облупившаяся от старости табличка с часами работы качнулась. Козлов на пороге оказался не сразу. Надел фуражку, смерил Дениса недовольным мутным взглядом. В ответ Денис широко улыбнулся с тлеющей в зубах сигой. — Чего пришли? — Заявление написать. Козлов вздохнул. — На кого? — О пропаже. — Что украли? — Люди пропали. Он понимающе закивал, пропуская Аню в дом, и деловито отметил: — Местность у нас болотистая, каждый год без вести пропадают. Аня метнула на Козлова настороженный взгляд через плечо. Скептично хмыкнув в усы, Козлов обратился к Денису: — Тоже заявление писать? — Где Максим? — Выйдет сейчас твой Максим. Денис дождался, пока Козлов захлопнет за собой хлипкую дверь, и выбросил, затянувшись напоследок, окурок. Макс явно не спешил. Денис прошелся туда-сюда по заросшему двору, побродил около дома, а потом уселся на капот гелика и оперся руками позади себя. Откинув голову и прикрыв глаза, подумал, какой же Максик еблан, и невольно улыбнулся. Вспомнились внезапно детали сна — по спине пробежал холодок. Давно такой трэшак не снился. Денис понимал, что просветов в жизни не предвидится, но теперь это ощущалось сильнее. Он сам свою судьбу выбрал, когда принял из хозяинских рук топор. Мог не сломаться, помереть гордым. Не вышло — нечего ныть, поздно уже. А впереди виднелся мрак. Денис в нем погряз. И в Максе, раз увидеть его не терпелось. Пиздец. Тот нарисовал ведь неплохие перспективки: бабки, инет, отношения. Типа будущее здесь имело место быть, типа не все так плохо, а если плохо — по-уннвшному похуй. Херово и безнадежно было настолько, что Денис заебался вывозить в одиночку. Кольцов пообещал, что не кинет, — ну ок, пускай горит все синим пламенем. Денис потянулся было за сигаретами, но распахнулась дверь, и на пороге показался недовольный Макс. Заулыбавшись, Денис помахал. — Зачем ты ее сюда притащил? — хмуро спросил тот, сунув руки в карманы безрукавки. — А че Козлов твой на жопе ровно сидит, а? Вон, пусть помогает, защищает. — От тебя будет защищать? — А че сразу от меня? Я тут вообще ни при чем. — Как скажешь. Денис поразглядывал его, непривычно безучастного, и склонил голову к плечу. — Макс, че с тобой? — А ты че, Дениска? Одумался? — Спросить нельзя? Усмехнувшись, Макс встал между разведенных ног, очертил задумчиво кончиками пальцев колени. Денис накрыл его ладони своими. — Все хорошо, просто не выспался. Максу он ничуть не поверил. Дело было в другом. — Не ври мне. — День, ну че ты доебался? То слова из тебя не вытянешь, то вот так… — Макс наклонился, чмокнул в уголок губ. — Как мне тебя понимать, м? Резко отстранившись, Денис бесцветно поинтересовался: — И давно ты с утра заливаешься? — Ты че, никогда не пропускал рюмочку для настроения? — А настроение где? — Еще не появилось, — помолчав, откликнулся Макс. Денис опустил взгляд. На скандал сил не нашлось. Да и Максим его не заслуживал: успокоил ночью, как-никак, приободрил. Выгоды в этом не было — только что-то, значит, возвышенное. Денис выкупал, че Макса так морально схеровило, а помочь не мог. Не умел. Он заскользил пальцами по его руке неясными узорами, лишь бы избавиться от навалившейся тяжести бездействия и Максу дать понять, что чалится не один в откровенно хуевых условиях, что рассказать может че-угодно. Откровенничать тот не собирался. Чувства его Денис понимал, но нежелание делиться переживаниями принимал на свой счет. Итогом невольно загонялся, лайк тру долбоеб. Калейдоскоп, бля, эмоций ощущал в эти долгие минуты. Такими темпами и на пару спиться становилось лишь вопросом времени. — Макс, — тихо позвал Денис, продолжая выводить линии. — Долго ты еще будешь ломать комедию? — Ты о чем? — всколыхнулся Макс. — О тебе. Хватит говорить, что все гуд. — Так все в натуре гуд. — Макс. — Че, Деня? — тяжело вздохнув, заговорил он в привычной манере. — Я жизнь свою угробил, есть такое, так че мне теперь, рыдать в подушку? Чем это поможет? — Ты ведешь себя как клоун. — А ты себя как сука. Дальше что? — Я не притворяюсь, — соврал Денис. — Молодец, Дениска. — Макс расплылся в вымученной улыбке. — Хочешь, поцелую? — Хочу, — кивнул с серьезным видом Денис. — Но не сейчас. Себе хоть не пизди. — Да я как-то сам разберусь. — Макс, блин… Я хочу тебе помочь. — Дениска, ты не видишь, что ли, что помощь нужна только тебе? — Макс приподнял его голову за подбородок, убрал со лба в сторону челку. — Со мной все нормально, это не я по ночам плачу. — Подумай над моими словами, — сказал Денис, незаметно ластясь под прикосновения, и глухо прошептал: — Ты сам говорил «мы», сам все это предложил. Давай попробуем. — Я не хочу пробовать. — Макс щелкнул его по носу. Денис поморщился. — Я в тебе уверен. — А в себе? — И в себе уверен. В нас, понял? Чтобы ты себе опять там что-то не надумал. — А если Лолитка обратно позовет? — Денька, прекращай. Он тихонько рассмеялся. Туман медленно рассеивался, становилось теплее. Макс заметно повеселел: нежничал, шутил, сыпал комплиментами — дала о себе рюмочка знать. Таким он Денису нравился больше. Мог обнадежить. Без его этого позитива, пусть и по большей мере напускного, совсем было бы худо. И ласка Максова у Дениса вызывала приятные мурашки вкупе с довольными улыбками. Казалось мгновениями, что в судьбах их ни мистики, ни несправедливости — онли хэпинес. А все это так, временный отдых от суеты городского темпа. Скоро домой, ту Москоу, в рутинный режим… Хуй там. Денис гнался за позабытым прошлым, потому что настоящее утекало сквозь пальцы, а будущее виделось серым и однообразным. Жизнь раньше откровенно заебись была, хоть и казалось иначе: дедлайны, больнички, нервозы, ебанутые подчиненные и прочее в успешном предпринимательском духе. Хуйня из перечня повседневных событий по приезде пропала, но понурое состояние с истериками никуда не делись. Со стукнувшими в башку обостренными бедами стало только хуже. Самоуважение с принципиальностью потерялись не столь безвозвратно по сравнению с моралью. Ее ни в чем не было. Даже романтик с Максом казался неправильным. Не потому, что в стране этой помойной такое не жаловали, — просто по дефолту отношения выстроились нездоровыми. Иными быть попросту не могли: такие уж, бля, гнилые изнутри. Тут либо забить, либо подстроиться. Денис решил учиться второму, дабы не проебать обещанное утопическое счастье. Ведь Максим подстраиваться умел, а Денис прогнулся пока что только под Хозяина и жалость к себе. Упреки свои, совершенно безосновательные, озвучивать он передумал, когда Макс рассказал, че явился к Козлову на порог с утра пораньше. Ситуейшн была из банальных: не выспался, настроение херовое — че б не выпить, коль предложили? При таком раскладе Денис бы тоже не отказался. Доеб был явно лишним. Недвусмысленно обжимаясь, пробазарили они ни о чем с полчаса. Все-таки охуительно было рядом с Максимом, если скандалы во внимание не брать, — трепетно, комфортно, контрастно относительно всему, что окружало. Как на своем месте. После страстных муток Макса с Ариной принять это было трудно. В реальность, где существовали траблы в виде групповой мокрухи, вернул внезапный вопрос: — И че Козлов ее там маринует? Помрачнев в одночасье, Денис отстранился. — Тебе не похуй? — Дэнч, ну ты чего? Просто интересно. — Пойди спроси. Макс взял его за руку. — Не разводи тут снова, все ж хорошо. — Окей, — согласился Денис. — А ты не лезь в их дела. Я тебя только про одну попросил. — Помню. — Понизив голос, Макс вкрадчиво, без придирки поинтересовался: — Зачем тебе это? — Мне — незачем, просто Хозяин в долгу не останется. Надоело у тебя сигареты стрелять. — Да мне ж не сложно, Денич, че ты? — Я свои хочу. — Кто бы мог подумать, что Дениска Титов продался за курево, а? Скажешь кому — засмеют. Денис фыркнул, легонько толкнув в бок коленом. — Некому рассказывать, Максюш. Тут твои паблики не читают. — А я свою газету выпущу. Новостную. — Ага, — хохотнул Денис. — Я подпишусь. На деле же смешного было мало. Раньше принципы он ценил больше, чем бабки, сколько бы не предложили, но жизнь оказалась в приоритете, и прожить ее теперь нужно было на предоставленный максимум. Иначе все напрасно — и поездка, и жертвы, и просранное в миг перспективное будущее. С этой идеей Макс был негласно солидарен. Конгратулейшнс, троекратное «Ура». По сути — полный пиздец, с которым только и мириться. Да и похуй: мысли такие на бытовом уровне, вот как щас-то, роли особой не играли. Так, омрачали немножко, э бит. Денис даже поверил в импульсивное ощущение того, что все гуд, збс, фарту масти ауе. Испортила его пронзительно хлопнувшая за выскочившей из дома горе-туристкой дверь. Хмурясь, Макс тотчас же заинтересованно повернулся. Денис бесцеремонно уложил ладони на его щеки, притянул к себе и требовательно поцеловал. Чтобы неповадно было на всяких смотреть. Деликатно кашлянул у порога Козлов, заставив Макса оторваться и обернуться с чуть виноватой, по-мальчишески озорной улыбкой. Денис раздраженно выдохнул и сложил руки на груди. Собрался наехать, типа, хули пялишь, твр-рщ капитан, но Макс опередил: — Ну что, капитан, порешали? — Порешали, Максим. Как с такими идиотами не порешать? — И че она? Успокоилась? Неторопливо подойдя, Козлов задумчиво пригладил усы и сказал: — Да где там… Вы, приезжие, все одинаковые. Действия вам подавай, законы… Витя правильно говорил: со столиц только глупые к нам сюда и бегут. Вы ж такие же. И девки ваши тоже такими были. А мне Ванька дал распоряжение — вот, распоряжаюсь. — Что теперь? — Да что? Не знаешь, что ли? Побежала искать. Вот я ее в лесочке и… — Не, товарищ капитан, — встрял Денис. — Ни хера ты не будешь ее пасти. Козлов в непонятках нахмурился, взглянул с раздражением. — Дэнчик. — Макс скептично вскинул бровь. — Ты к чему клонишь? — А че, не догадываешься? Погонять по лесу и я могу. — Живется тебе, что ли, скучно? - Он наклонился к Денису и понизил голос до шепота: — Дениска, ты скорее себя доведешь, чем ее. Давай помогу. — Себе помоги, — буркнул Денис, ткнув его локтем. — Да ты ссышь даже ствол взять. — Что вы мне тут сцену устраиваете? — Козлов сурово упер руки в бока. — Ванька это дело поручил мне, а вы, граждане, что творите? Я что потом скажу? Он меня с детства знает, сказки ему читал. Да я отца ему заменяю, как Витя того… А за вас я отвечать не собираюсь, раз не сидится, раз цирк хотите устроить. Куда вы вообще лезете, уважаемые? Не ваше это дело, вот и сидите себе спокойно. Денис, ты ружье держать не умеешь, за кем ты собрался охотиться? Что ты работы мне прибавляешь? Денис скосил на него взгляд исподлобья, помолчал, а потом спрыгнул с капота и заявил: — Мусора ток запугивать и умеют. А я не боюсь. Козлов покачал укоризненно головой для вида, ответил на отъебись, чтобы слинять поскорее, кивнул сам себе и ушел. Хэв э гуд стэй, ага. Спонтанный порыв закошмарить за просто так Анечку разросся до готовности действовать, а сомнения с опасениями все равно никуда не делись. Денис нагло соврал: боялся он невольно всех до единого. В первую очередь себя. Но вспыхнувшую репортерскую отвагу, почуявшую приключение, перебить не смогло ничто. Макс снисходительно усмехнулся: — Что ж у тебя за шило в жопе? — Хочешь, посмотри. С хриплым смехом он несильно подтолкнул Дениса в спину.