Кто здесь смелый, а?

      — Отвези меня в монастырь, — попросил Денис, пока Макс сосредоточенно вытирал смоченной тряпкой кровь с его лица.       — Че ты там забыл?       — Свечку поставлю за упокой.       Выпрямившись, он нахмурился.       — Ты дебил, что ли, совсем?       Денис склонил голову к плечу и улыбнулся уголком рта. Макс поджал губы.       — Хорошо.       Дорога казалась вечной — то ли потому, что лес был по-настоящему необъятен, то ли потому, что молчание угнетало похлеще недавних событий. Максим был напряжен: сжимал то пальцы до белеющих костяшек, то челюсти до играющих желваков. Денис врубал, что словами лишь усугубит ситуацию. Да и обсуждать было нечего, крутились все темы онли вокруг Топей. Прошлое осталось в расплывчатых воспоминаниях, настоящее — хуйня, а будущего нет. Жизнь моментом. И щас момент был откровенно так себе.       Денис чуток закимарил, когда смог наконец отвлечься от тупой боли. Как сквозь вату до слуха доносился шорох шин, всплывали перед глазами мутные картинки: Рита в сигаретном дыму, отец Илья с петлей на шее, монастырский обед с прошлым Хозяином во главе, топор в собственных руках, покачивающаяся в ладе иконка… Образы растворялись, не успевая формироваться, сменяли друг друга, как в дешевом кинчике, и отдавались в груди отголосками тревоги.       Проснулся Денис от тормошения по плечу. Проморгался, не понимая, где находится, и перевел осоловелый взгляд на Максима — мрачного настолько, что не задумываясь потянулся, чтобы разгладить большими пальцами морщинку между бровями.       — Макс, забей… — зашептал Денис сипло, глядя на него из-под полуприкрытых век. — Хочешь, я тут всех порешаю, м?.. Не парься…       Смотрел тот жестко и отрешенно, не утаивая волнения. Ситуация эта грузила его явно сильнее, чем ссоры с Ариной.       Дениса после сна тянуло на жалость и нежность. Он тотчас же приластился к нему, перегнувшись через коробку передач, и спрятал в изгибе шеи лицо. Макс некрепко обнял в ответ, неторопливо заскользил ладонью по спине.       — Тебя ждать? — глухо спросил он, коснувшись губами виска.       — Пойдем со мной, — промямлил Денис. — Не хочу без тебя.       — Дениска, ты головой, что ли, стукнулся, когда падал?       Он слабо усмехнулся и легонько поцеловал за ухом.       — Макс… я спать хочу.       В мгновении этом умиротворенном хотелось остаться навечно, пока не пришлось выходить под моросящий дождь, пока снова не заныл разбитый нос… Нахуй оно все не надо, ниче не важно… Вот бы всегда так было: чувство безысходности не ебашит и раздражение не жжет — релакс, блин, энд сайленс. Еще б у Кольцова так, а не напряг, — и тогда вообще хорошо. Жить бы тогда хотелось.       — Денька. — Макс потрепал по плечам. — Давай, ну.       — Отъебись, плиз… по-братски.       Он отстранил Дениса от себя, пропустил, зачесывая, сквозь пальцы взлохмаченную челку и чмокнул в лоб.       — Пошли.       Денис недовольно замычал, но от Макса кое-как отлип.       Тот вышел, закурил в ожидании. Денис посмотрел на себя в зеркало оценивающе: нос покраснел, бессмысленный взгляд с залегшей под ним синевой был усталым и обозленным. Вот те и результаты духовного речарджа.       Денис вяло потянулся, глотнул оставшейся минералки. С местной водой не сравнится: та послаще, попривычнее уже да и волосы от нее стали мягче. Все с ней было ок, это Макс со своими репортерскими теориями заговора напридумывал всякое. Ну и хер с ним, пусть довольствуется, пока бабки есть.       В монастыре стояла благоговейная тишина; шаги отдавались эхом. Крепко держа Макса за руку, Денис уверенно вел его за собой. Пахло сыростью и затхлостью, полутьма окутывала каждый угол, от прохлады бежали по коже мурашки. Поначалу место это крайне мрачное внушало желание уйти поскорее, а чуть позже Денис сюда зачастил. Так, по фану: поболтать с Соней, пособачиться с сеструхой ее, очистить душу перед Богом и преисполниться чутка в сознании. Монастырь стал нерушимой иллюзией спокойствия, где ни времени, ни страданий не было.       Дениса пробило на откровения о том, как заебала его Лизочка. Макс слушал внимательно, не перебивал — не похоже на него вовсе, видно, что парился сильно. Денис собрался было спросить, мол, хули ты, фраерок, подарки ей такие делаешь, но передумал. Надо было вспомнить, че значит язык за зубами держать и как идти на компромиссы, чтобы наладить отношения. У Максима ведь получалось: соглашался с любой дичью, идеи поддерживал. И прощал. Ему ж тут делать нехуй, а потащился все равно за Денисом — это ли не проявление чувств.       Денис в натуре собрался свечку поставить за упокой — ток далеко не Егоров. Да и рановато пока: жив вроде остался, пусть и с разбитым затылком. Тащить Макса к иконам не хотелось, тот ведь начнет снова пиздеть, что Бога никакого нет и что церкви, ваще-то, — инструмент для управления людьми. Потому очень удачно встретилась по пути Соня — затасканная какая-то и крайне неспокойная. После обмена приветствиями она аккуратно полюбопытствовала, че они тут забыли. Денис отмахнулся.       Макс взглянул на него с немым вопросом, но тот лишь едва заметно мотнул головой. Соня растерялась.       — Тут наши гости, — проговорила она осторожно. — Те, что заблудились ночью.       — И че они тут делают? — со скептицизмом поинтересовался Макс.       — Ничего особенного, сидят общаются с Лизой. Обед ждут. Ночью, после того, как Егор… В общем, в лесу ему что-то привиделось, он пошел проверить и пропал. А я встретила их. Такие напуганные были… — Соня замолчала, переступила задумчиво с ноги на ногу, а после робко спросила: — Ты правда выгнал Риту?       Макс выдавил тотчас же развеселую лыбу:       — Чего? Это она тебе такого наговорила?       Замешкавшись, Соня неопределенно повела плечами и тихонько напомнила:       — Я же тебя знаю.       Денис стоял чуть поодаль, наблюдал с интересом, выжидающе выгнув бровь, и кусал щеки в попытке сдержать улыбку. Кольцов же все-таки какой-никакой, а репортер, даже ничего такой, нот бэд. Врать научился и чужим девочкам, не только своим одноразовым.       — Сонечка, солнышко… — Он вздохнул для убедительности. — Я, по-твоему, совсем козел?       — Нет..       С задорной усмешкой Макс наклонился к Соне, шепнул что-то и сразу выпрямился. Та вся зарделась, глаза отвела со смущением, рукава натянула на пальцы. Хер знает, че такого можно было сказать.       Денис фыркнул и подхватил по-свойски Максима под руку, собравшись поскорее увести, чтобы тот больше не позорился.       — Наведаемся, — пояснил Денис, — к френдам.       Соня снова кивнула, явно опешив от торопливости.       — Ты это, Сонь, — произнес он вдогонку, — не слушай дебилов.       Коннект у Макса с Ритой наладился так быстро неспроста: склонной приукрашивать пиздаболкой она оказалась в не меньшей степени. А рыбак рыбака, как грица… Правильно интуиция подсказывала, что судьба сюда хороших людей не приведет. Сердобольной Сонечки достаточно. Тепла ее хватало на весь округ. Не бывает, в конце концов, худа без добра.       — Че ты задумал, а? — спросил Макс, резко дернув Дениса за локоть, когда они оказались в одной из пустующих проходных комнат.       — Ты за кого меня вообще держишь? — Денис возмущенно вскинул брови.       — Сука, Дэнчик… — обреченно просипел Макс, отворачиваясь, и потер переносицу. — Не начинай.       — Макс… — Денис потянулся к нему на носочках, чтобы приобнять за шею. — Ничего не задумал, все гуд. Я это так, просто… Успокойся.       Макс выдохнул сквозь сжатые зубы, зажмурился.       — Успокойся, — шепотом повторил Денис. — Ниче с ним не случилось. Если б не ты, он бы мне окончательно рожу расквасил. Щас бы я там валялся в отключке на его месте. А ты меня спас. Сенк ю вери мач, Максик.       — Я не мог не помочь, ну…       — Я знаю.       — Дэнчик… — Макс притянул его за талию, нежно и с трепетом зарылся носом в волосы. Затем сказал скороговоркой: — Мне че-то вообще это все не понравилось. Стремно, блин, как-то… прям очень. Может, ну их всех, а? Пускай Ваня и решает.       Уткнувшись в плечо, Денис понимающе усмехнулся. Так-то оно и задумывалось, так и должно было быть. Но все-таки оказалось приятно покошмарить со всеми этими жертвами и обещаниями, чтобы осознал серьезность намерений.       — Пускай решает, — согласился Денис, отстраняясь, и обнадеживающе усмехнулся. — Потом вместе почитаем молитвы.       — Да иди ты со своими молитвами. — Макс шутливо толкнул его в бок. — Это Сонькина работа, вон, пусть отмаливает, че хочет пусть делает.       В трапезной, как и говорила Соня, чилили туристы — сидели за столом с покерфейсами, пялили в пустоту. Без Лизы, правда, и слава богу. Ее этих возниканий Денис бы не вытерпел.       Рита встрепенулась, увидев Макса, и с объятиями накинулась такая радостная, что будто бы не ему закатила ночью истерику. В ответ Макс обнимал без особого энтузиазма, все косился на Дениса. Ну ниче, надрессирует еще так, что ни одну не подпустит. А Рита это так, просто исключение во благо, ради хозяинской благосклонности. Денис ухмыльнулся, кивнул приветственно Мише. В том, как и в Рите, дружелюбия после вчерашних событий не осталось. Денис был кидалой и врагом и заслуживал неприязнь, но обидок не держал, хотя вполне мог. Ничего личного, гайс, — обязанности.       Потерянный и взлохмаченный Миша страдальчески уронил голову на сложенные руки, когда Макс с Ритой принялись шушукаться. Денис ушел в молитвенную. Вот уж в натуре монастырь вселял спокойствие: не злило ни то, с каким презрением столкнулся, ни то, что после всех тех признаний Макс оказался рядом с другой, хоть и вынуждено. Все, никакого раздражения.       В воздухе витали ароматы воска и ладана, янтарные огни лампадок мягко подсвечивали выцветшие лики святых, взирающие свысока не то жутко, не то благосклонно. Денис постоял, бездумно водя кончиками пальцев по одной из потрескавшихся от старости позолоченных рамок, а потом опустился на колени. Сомнения, как когда-то, его уже не терзали. Тогдашние стеснение, неуверенность в действиях и стыд меркли, стоило оказываться почаще тут, в близости с Богом. Пусть Денис и не собирался каяться. Хозяин грехи его отпустил — все, достаточно.       Денис читал еле слышно и надрывисто «Отче наш», глядя то на подрагивающий огонек, то прикрывая глаза, и думал между тем, что надо бы подучить что-то другое. А то хлеб насущный подзаебал чутка.       Денис все повторял и повторял о долгах и должниках, об искушении и лукавом, и легкой боли не ощущал ни в коленях, ни в напряженной спине. Даже не сразу услышал твердые шаги позади. Чье-то присутствие он почувствовал, когда говорить вдруг стало невмоготу, но оборачиваться не спешил — лишь опустил голову. Знал, кого увидит.       — Денис.       Он с неохотой поднял взгляд только тогда, когда Иван Витальич, заслоняя иконы, встал спереди. Очаровывающее таинство момента сменилось обыденностью, растаяла вся сокровенность.       — Что произошло? — спросил Хозяин, убрал в сторону Денисову челку и медленно, царапая холодным металлом колец, провел по щеке костяшками пальцев.       — Вы и сами знаете, — тихо ответил Денис.       Иван Витальич помолчал, чуть наклонился и скользнул с нажимом по носу. Денис поморщился.       — Больно?       Он несмело кивнул. Зассал вовсе как-то, что оттаскают щас за патлы и отчитают. Борзость вся куда-то делась. Предположительно туда, где видал Иван Витальич его просьбы с торгами.       — Ты не думай, Денис, я оценил, — подытожил тот, выпрямившись. — Просто больше без самодеятельности. Такой. Чтобы форс-мажоров не было. С Кольцовым я переговорю. Понял?       — Понял.       — Поднимайся.       Хозяин ушел не дожидаясь, дверь за собой захлопнул негромко. Денис бросил последний взгляд на иконы, в глаза Божьи прямиком, и побрел обратно. Блуждая полуразрушенными лабиринтами коридоров, Денис ловил себя на мыслях о том, что вся ноющая боль пропала и что напряжение и ощущение незавершенности после молитвы никуда не делись. Еще слышал глухие голоса издалека. Принадлежали они Ивану Витальичу и Максу — шло обсуждение, обговаривались возникшие траблы. С Денисом разговоры были короткими: никаких возражений, все ясно и по делу. А Макс еще не боялся возникать, ведь никто ему не угрожал и к убийству в обмен на жизнь не принуждал. При хозяинском бате прошло все у него лайтовенько, с единственной проблемкой в виде неподступной Лолитки. Все-таки проблемы Хозяин, в отличие от мента, решал оперативно.       Рита отвлеклась от сердечного пиздежа с Мишей, когда Денис опустился на скамью напротив, и в одночасье поникла. Выглядела она угнетенной, осунувшейся и будто бы повзрослевшей. Отвернувшись, Миша поерзал, нервно постучал пальцами по столу. Руки его были в свежих ранах.       В оконных щелях чуть слышно сквозил ветер, на улице шумел усилившийся дождь. Гробовое молчание это только подкрепляло.       Первым начал Миша — убито, но с явной претензией:       — Где остальные потерялись?       — Дома, — беззастенчиво соврал Денис. — Вас ждут.       — Че ты пиздишь? — Миша привстал и оперся ладонями о стол. — За придурка меня, типа, держишь?!       — Не хочешь — не верь.       — Миш, спокойно, — пролепетала Рита.       — А ты… ты ваще молчи! Типа ничего не было, да?! Кудрявый тебе в лицо пиздит, а ты хаваешь. Тебя ниче не смущает?       — А сам? Все началось с твоей огородницы!       Предъяву Миша проигнорил. Переступил через скамью, сжимая кулаки и загнанно дыша, и направился к Денису. Дело пахло жареным, даже сгоревшим-перегоревшим — приплыли, щас и защиты искать было не у кого. Расчет на дипломатичность. Не сводя взгляда, смелого и жесткого, Денис поднялся и демонстративно вскинул подбородок. Давай, бля, не ссы, бей. Ток не по носу.       — Ты спецом свалил, — заявил Миша. — Ты с самого начала знал, что тут какая-то хуйня.       Шатало его от злости не по-детски — плечи подрагивали, ноздри раздувались. Исходили от него такой глубокий страх и непоколебимая уверенность, что вольно-невольно, а стремно становилось. Не Хозяин, офкос, и даже не Кольцов в порыве гнева, но озлобленный вкрай. Еще и втрескавшийся по уши в Арину, а это делом было заведомо гиблым.       — И че?       — Вы здесь все такие, — прошипел Миша, тыча пальцем Денису в грудь. — Обдолбанные. Че ты тут вообще забыл?       — Ты и обдолбанный. Если видится всякое.       — Ты ща договоришься, ты, бля… Ни хера у тебя не отпуск, уже несколько месяцев ни слуху ни духу. Ты че, от фсбшников прячешься или че? От коллекторов? Че тут можно делать столько времени?       — Отдыхать.       — Ты че, бля, припизднутый?       С вырвавшейся диковатой улыбкой Денис помотал головой — не, типа, брат, это ты с башкой не в ладах. Миша изумленно моргнул от резкой перемены, свел в непонятках брови.       Денис посуровел и серьезно спросил:       — Че ты от меня хочешь?       — Правды!       — Ой не, — он насмешливо хохотнул, — мимо кассы. За правдой к кудрявому, это он тут у нас просветитель.       — Сука, — изрек Миша, растеряв остервенение, и зарылся пятерней в волосы. — Пиздец…       На лице его, потухшем и измотанном, покрытом мелкими царапинами, отразились непонимание с недоверием до того трэшовые, что Дениса флэшбекнуло. Максим так же смотрел — с отчаянием и злобой, с горечью и негодованием, когда срались из-за попугая или пропавшей Катьки. Когда замахнулся и струсил. Шло здесь все по одному предсказуемому сценарию, только герои менялись. Кто поинтереснее, кто как Анечка ни рыба ни мясо — фабула одна и та же. Развязка тоже одна — могила, и ниче не поделать, не исправить. Система.       Вопиющая эта безнадега, подкрепившаяся с приездом туристов, хорошенько так подзаебала. Невмоготу были нервозы, стычки и скандалы, пусть и за обещанную лавеху. Боялись приезжие галюнов и самих себя, не врубали, что бояться нужно людей — тех, кто выбивал бабло, кто соблазнял наготой, кто бездействовал и кто вершил вне закона судьбы. Не понимали банальщины и не поймут. Денис и сам-то не до конца. Но ничего: расставит все время по своим местам, тут его в достатке. Хоть для некоторых и было оно на исходе.       Вскоре вернулся Максим. Привел с собой под руку Лизу, устроившуюся вальяжненько и по-хозяйски подле него. Рита окинула ее недружелюбным взглядом и поспешила прильнуть к Максу. Женщин тянуло к нему, как магнитом, благодаря лишь клоунской харизме и ауре ловеласа. В постели тоже ничего, если верить отзывам Катюшки Лебядкиной. А человек из него был херня херней, длительные отношения с ним ни у кого не клеились — сам рассказывал. Заметив, с каким обожанием глядели на него Рита с Лизой, заревновал и Денис. Накатившую обиду подкрепили адресованные им Максимовы развеселые улыбки. Хотелось остаться поскорее с ним наедине, чтобы перетереть об этом, точнее кинуть безосновательную незрелую предъяву, и перемыть каждому со всеми почестями косточки. Получалось это само собой и всегда удачно.       В пустой разговор Денис не вникал — поглядывал то украдкой на отрешенно сидящего в сторонке Мишу, то в мутное окно, то вовсе потолок. Не стоило вообще сюда соваться, Хозяин и дома бы нашел, ноу проблемс. Не было б щас ни перепалки, ни обидок — ни хуя из ебатории всей этой, что заебала в короткий срок просто до смерти. Гори Денис желанием попиздеть — попиздел бы с собой о прочитанных книжках: почему Воланд на самом деле хуесосом не был, зачем с психологической точки зрения морфий ебашить и как же хуево, на самом-то деле, оказаться в русских ебенях, где снегом засыпет — и не сыщешь. Булгаков вкатывал и Максу, попиздеть об умном можно было бы и с ним. А не с этими, что выпустились едва со школы и еще не знали, че такое работа, че все люди мрази и че жизнь штука скучная и серая. Не знали, бедные, и уже не узнают.       Денис отвлекся от мыслей, когда Рита невзначай поинтересовалась, кто это такой любопытный приходил за Максом. Усмехнулся тихонько, скосив на нее взгляд и со злорадством ожидая ответ.       — А, это… — задумчиво отозвался Макс. — Завод видела? Ну вот, сын хозяина. Заведует тут всем.       — Глава сельсовета типа?       — Ага. Решала. С вопросами только к нему.       — Бля, да че ты несешь? — встрял Миша. — Решала, глава… Он не в курсе, что нас наебали? Кто мне бабки вернет-то, сука, — он развел руками, — за вот эту красоту?       Слова так и повисли в напряженной тишине. Переглянувшись с Денисом, Макс едва заметно, с вопросом, качнул головой. Тот неясно улыбнулся одними уголками губ.       На большее у Миши запала не хватило, и рта он не раскрывал. Смотрел исподлобья на Дениса, как на ебаната, и продолжал перебирать четки. Отцу Илье принадлежали.       Чуть погодя пришли с обещанным обедом Соня с баб Нюрой.