Парадигма

Орден Ведьм тщательно скрыт от глаз любого постороннего, ненароком забредшего в эти мрачные земли. Не зная потайных ходов и нужных заклинаний невозможно пробраться в окруженный лесами и болотами город, на самой окраине которого стоял малозаметный покосившийся дом. Взъерошенная рыжая сова, громко хлопнув крыльями, пролетела мимо плотно занавешенных окон и, тяжело ухнув, упала прямо перед порогом, в ту же минуту обернувшись невысокой девушкой в цветастой накидке. Она боязливо взглянула по сторонам и, прокашлявшись, постучала по двери три раза. — Кто пришел в эту темную ночь? — наконец раздался голос из-за двери после нескольких минут шуршащих звуков. — Сестра, я хочу разжечь факел, — тонким голосом ответила она. Дверь тут же отворилась, впуская молодую ведьму в небольшое жилище, освещаемое несколькими магическими огнями и светом из камина. Над пламенем шкворчало варево в полуприкрытом котле, желтоватый пар из которого доставал до гроздьев сушеных трав, висящих под потолком. Морканта, высокая хмурая женщина, впустившая ее в дом, тут же подошла к котлу. Откинув длинные темные волосы за спину, она опустила в него деревянную ложку, сделала три оборота против часовой стрелки и снова закрыла крышку. Скинув тяжелую накидку, девушка приподняла кофту и быстро размотала ткань, обернутую вокруг талии. Достав из нее тоненькую пачку банкнот, она поправила одежду и подошла к столу, за которым сидела еще одна ведьма. Белладонну Пуантесси она знала почти с рождения. Молодая на вид женщина, кутавшаяся в невесомую шаль, подняла на нее белесые глаза. — Это от Арисы, — протянула девушка ей деньги. — Ола, — укоризненно посмотрела на нее женщина, — ну ты бы еще в трусах несла, ты же ведьма, в конце концов! — Так безопаснее, — пробурчала девушка, пока та делала записи в толстой тетради. Придвинув тяжелый стул к заваленному старыми книгами и бумагами столу, она села ближе к Белле и попыталась заглянуть в листы, заполненные витиеватым аккуратным почерком. — Ну что там? Хватает? — с нетерпением спросила она. — Если бы Риса участвовала, — раздался мрачный голос старшей ведьмы, — может и хватило бы. — Мори, — улыбнулась Белла, захлопывая тетрадь, — не нагнетай. Ты с веками как будто все сварливей и сварливей. Женщина в ответ лишь закатила глаза и снова отошла к котлу проверить зелье. — Как там наша дорогая Ким? — внезапно спросила Белла, подперев подбородок тонкой рукой. — Я старалась ее убедить, правда, — заерзала на стуле Ола, — но она абсолютно предана только Дес зе Киду. Тем более теперь, когда он Шинигами. — Многое теряет, — разочарованно вздохнула ведьма, — такие дезертирки теряют связь с корнями. На стол со стуком опустилась чаша, принесенная Моркантой. Сняв котел с огня, она медленно перелила в нее содержимое. Желтоватая жидкость остывала сразу же, как только касалась холода старой глины. — Все готово, — сказала она, садясь рядом. Белладонна кивнула ей и приподняла подол тяжелого черного платья. Поморщившись, она положила на колени ведьмы левую ногу, покрытую черными линиями свежих ожогов. Неудачные заклятья нередко оборачивались против самих ведьм, и даже самые опытные не были застрахованы от несчастных случаев. Морканта зачерпнула лечебное зелье и начала медленно втирать его в кожу. — Равн Равен Равенно Морирарк, — звучал в тишине ее шепот, пока раны затягивались на глазах. — Жаль, Ким не ценит навыки, которыми ты можешь с ней поделиться, — вздохнула Белла, как только Морканта убрала руки. — Защитить от травли я ее уже не смогла, — хмуро ответила ей ведьма, унося чашу в другую комнату. Ола проводила ее взглядом, полным сочувствия. Еще не было забыто, что ведьмы — деструктивные создания. Так гласили традиции, высеченные вековым опытом ведьм, еще более древних, чем Морканта или Мабаа. Но дар, получаемый ведьмой при рождении, не всегда вписывался в них. Способности к созиданию и исцелению раньше считались не подарком, а проклятьем Лилит, и их обладательницы всю свою долгую жизнь были обречены нести на себе это клеймо. — Ола, дорогая, — отвлекла ее от мрачных мыслей Белла, — подай мне ботинок. Девушка проследила взглядом за ее пальцем, указывающим на коврик у двери, где лежала небрежно брошенная обувь. Подняв нужный, она хотела было передать его ведьме, но согнулась пополам от раздирающего горло кашля. На пол упало несколько капель крови и пучок перьев. Вытащив изо рта еще два пера, та упала на стул, пытаясь отдышаться. — Это что за бесплатные фокусы? — нахмурилась женщина, завязывая шнурок. — Простите, — прохрипела Ола, — долгие перелеты мне сложно даются. — Отлежись тогда, — вздохнула она, — деньги по домам я сама разнесу. — Хорошо, — откинулась на спинку стула девушка. Рядом скрипнула половица, когда только что вернувшаяся из глубины дома Морканта поставила перед ней чашку с отваром. — Что это? — спросила она. — Не отрава, очевидно, — хмыкнула ведьма. И верно, яды были по части Белладонны. Теплое снадобье пахло ароматными травами, а на вкус было как сладкий чай. Тепло, разлившееся по груди после первых же глотков, расслабляло тело и разум, даря долгожданное чувство покоя. Ола даже прикрыла глаза, наслаждаясь напитком. — Как тебя еще из шабаша не выгнали? — захихикала Белла, покачивая в воздухе уже здоровой ногой, — раскидываешься созидательной магией направо и налево. — За это не выгоняют, — спокойно ответила ей Мори. — Официально, — прищурила та глаза, — но заниматься-то запрещают. — Я слишком старая, — улыбнулась ведьма, — мне ничего не сделают. — Надеюсь, — хмыкнула она, — собирать потом тебя по косточкам не хочется. В камине догорали последние поленья, и пора было подкинуть новых. Ола поставила пустую чашку и собиралась сходить за ними, когда на столе появилась черная ящерица. — Савра, дорогая, — провела по ней рукой Белла, снимая защитное заклинание, — какие новости? — Срочно, — зазвучал знакомый голос из открытого рта ящерицы, — Эрука схвачена. Мабаа знает. Выдвигаюсь в академию. Как только прозвучали последние слова, хвост загорелся черным огнем, не оставляя после себя даже пепла. Едва успевшая отдернуть руку ведьма молча уставилась на словно окаменевшую Морканту. — Это же, — зашептала в ужасе Ола. — Мгм, — кивнула Белла. — А я говорила, — тихо проговорила Мори, — эта афера ничем хорошим для нас не кончится. Ола тут же вскочила со стула и попыталась взлететь, но жесткая рука схватила ее за не до конца обернувшуюся крылом руку и со всей силы прижала к полу, не давая принять птичий облик. Девушка попыталась оттолкнуть набросившуюся на нее Беллу уже снова человеческой ногой, но вышло лишь на долю секунды ослабить ее хватку. — Ты чего удумала?! — закричала ведьма, — сбежать решила? — Пусти! — заверещала Ола, — все кончено! Не будет никакого мира! Шинигами не простит это! — Ничего еще не кончено, дура! — Я не собираюсь опять тут прозябать в изоляции, — она пнула наугад, — лучше жить человеком! Да он нас всех в порошок сотрет! — Это так ты относишься к своей родине?! — дернула ее за волосы Белла, — изменщица! Дезертирка! — Молчать! — раздался громкий хлопок по столу. Ведьмы тут же притихли под строгим взглядом Морканты. — Сели за стол. Обе. Живо. Отпустив друг друга, девушки тихо подошли к ней и молча сели по обе стороны стола. Морканта обвела взглядом соратниц и села рядом, протянув руки к ним. Опустившие было глаза женщины, переглянулись и неохотно сжали ее пальцы в знак примирения. — Ничего еще не кончено. То, что планы Мабаа сомнительны, — продолжила Мори, — было понятно с самого начала. Вопрос в том, как она поведет себя теперь. — И что скажет Шинигами, — кивнула Ола. — Он не настолько глуп, — усмехнулась Белла, — чтобы верить, что мы здесь не при чем. — Но ведь мы-то как раз не при чем! — возразила молодая ведьма. — Для них все ведьмы одинаковые, — пожала она плечами, — несущие разрушение, забыла? — Это просто старая сказка. Дурацкая традиция, — раздраженно сказала Ола, — в которую уже никто нормальный не верит. — А кто сказал, что вокруг все нормальные, м? — язвительно улыбнулась ей в ответ Белла. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь постукиванием ногтя мадам Пуантесси по столу. Сказать было нечего. Савра, ведьма-ящерица, давно передавала им обрывки информации о планах Мабаа, но открыто вступать в конфронтацию они не решались, ограничиваясь полулегальной деятельностью. Несколько раз их общество даже пыталось внести на Совете предложения, направленные на поддержку неимущих ведьм и расширение торговых отношений между Академией и Орденом, но все они отклонялись на корню. Сама Белладонна не раз пресекала все революционные настроения на тайных собраниях, надеясь на мирное решение вопроса. Но сейчас, когда их сестра была поймана Шинигами, тот самый желанный мир висел на волоске. — Что будет с Эрукой? — тихо спросила Ола. — Кто знает, — ответила ей Белла, — ее уже сажали в тюрьму и освободили. Вдруг сейчас повезет. — Может и повезет, — пожала плечами Мори, — что одному смерть, то другому жизнь. — О чем ты? — нахмурила лоб Ола. — Кроме традиций есть и пророчества. Еще со времен Инки. — Первой ведьмы? — Да, — кивнула она, — в одном из них говорится, что разрушение — не конечная суть ведьмы. Огонь ненависти горит на поленьях традиций. И если эти традиции сломить… — Какие опасные речи, — заулыбалась Белла, — и как же ты хочешь это сделать? — Возможно, ведьма будет ведьмой до тех пор, — задумалась Морканта, — пока не соединится в ее чреве плод союза разрушения и созидания. Ребенок положит начало новым традициям. — А созидание, интересно, — хихикнула Белла, — это кто? Ведьмы веками трахаются с людьми, что-то пока не сбылось твое пророчество. — Мне почем знать? — нахмурилась Мори. Белладонна вздохнула и взяла в руки тетрадь, куда недавно делала записи. Открыв последнюю страницу, она достала из вложенного конверта деньги и принялась было их пересчитывать, но в конце концов остановилась и вновь положила руки на стол. Пальцы свело холодной дрожью. — И что теперь? — непривычно тихим голосом сказала она, — и так концы с концами еле сводим. Морканта тут же повернулась к ней. Протянув ладонь к ее лицу, она смахнула капли слез, застывшие на белесых ресницах, и бережно провела рукой по щеке Беллы. — А вдруг созидание, — прервала молчание Ола, — это Шинигами? Ведьмы переглянулись. — А это идея, — тут же встрепенулась Белла, — Собирай-ка ножки в перья, Ола Нокта. — Куда опять? — устало спросила она. — Не важно, насколько байка правдива, — улыбнулась ведьма, — важно, как сильно в нее верят. К Савре полетишь, птичка мира. ——— Кид открыл дверь кабинета и быстрым шагом направился к столу. Нечасто он опаздывал. Еще и Лиз взяла внеочередной выходной. Все так некстати. Невовремя. Конечно же, его уже давно ждали. Бросив бумаги, он обвел взглядом присутствующих. Зубайде кивком ответила на его приветствие. Она выглядела порядком вымотанной, как и все здесь. Даже Спирит осунулся, бессонные ночи давали о себе знать. Наверное, переживает о дочери. Были здесь и силовики — Сид и Мира, которая ввиду чрезвычайности ситуации согласилась присутствовать, даже несмотря на смены в медпункте. — Мира, — обратился к ней Кид, — как Соул? — Пока так же, — устало ответила она, — мы пробовали переливать ему здоровую кровь, но она сразу заражалась черной. Штейн ищет решение. — Бедный мальчик, — ужаснулся Сид, — а что семья? Им сказали? — Его брат приходит каждый день, — пожала плечами Мира. — Надо же, — пробурчал себе под нос Спирит, — вспомнили. — Мака сейчас с ним, — попыталась поддержать она его, — она верит, что он поправится. — Знаю, — еще тише сказал он, открывая тяжелую папку с бумагами. Отсчитав несколько страниц, он передал Киду тонкую стопку листов. — Штейн знает, что делает, — взял он у него бумаги, — я уверен, что он найдет решение. Повисло неловкое молчание. Хоть надежда и была, каждый из присутствующих понимал, насколько она призрачна. Шинигами быстро пробежал глазами по отчету о допросе. Результаты выглядели неутешительно. Сделав несколько пометок, он поднял взгляд. — Эрука, — постучал он карандашом по листкам, — вот с чем нам сейчас нужно разобраться. — Ведьма Савра Лизард уже просила об аудиенции, — обратился к нему Спирит. — Пока у нас нет стратегии, — поморщился Кид, — переговоры могут обернуться против нас. Сид хлопнул ладонью по столу, вызвав явное неодобрение Зубайде, которая поспешила отодвинуть свой кофе подальше от бумаг. — Да понятно, что эти ведьмы что-то мутят, — громко сказал он, — я никогда им не доверял, таким уж я был парнем. — Пока у нас есть только догадки, — возразил Спирит, — Эрука и Фри были на базе при взрыве, и что-то оттуда забрали. Но что? — Если результаты исследований, — нахмурился Сид, — то это нехилая проблема. Фри так и не нашли? — Его пространственную магию нам не отследить, — разочарованно вздохнул Спирит. — Ведьмы скажут, что мы нарушаем мирный договор, если будем бездоказательно ее удерживать, — задумался Кид. — Но если мы ее отпустим, — возразил ему Спирит, — то окажемся в еще более невыгодном положении. Кид потер нахмурившийся лоб, на котором, казалось, уже обозначились морщины. Положение и правда выглядело безвыходным. — Был бы с нами Джо, — тихо сказала Мира. — Хорошим парнем он был, — вздохнул Сид. — Если придется биться, — наконец сказал Кид после долгого молчания, — каковы наши шансы? — Ну… Всех ведьм точно не перебьем, — тут же отозвался Сид, — но взбучку им устроим хорошую! — Ладно, — еще больше нахмурился он, — я еще подумаю, что можно сделать. Азия, что у вас там? Зубайде тут же подняла на него глаза. Взглянув мельком на бумаги, она заговорила размеренным голосом: — Посол Ифрит пропал без вести. О его вмешательстве в наш проект, судя по всему, никому не известно. Во всяком случае, — пожала она плечами, — правительство сейчас больше озабочено смутой, возникшей из-за его исчезновения. — Кто-то уже занял его место? — спросил Спирит. — В том-то и дело, что весь спектр обязанностей, которые возлагались на предыдущего посла, никто не готов взвалить на себя, — ответила она ему, — уже вспыхнуло несколько мятежей джиннов, и среди них те, кто числился в подчинении Ифрита. Пока неясно, мертв ли он или сам стоит за беспорядками. — Несчастный случай? — предположил Кид. — Может быть, — кивнула Зубайде, — но слишком многим на руку его смерть. Тем же джиннам, например. — И про нас то же самое можно сказать, — мрачно заметил Спирит, — могла быть и личная ненависть. — В любом случае, ситуация опасная, — пожала она плечами, — пока это несколько мелких восстаний, но если будет переворот… — То будут сепаратисты, — завершил ее мысль Кид. Каждый из присутствующих уже имел подобные опасения, но вслух они прозвучали впервые. Угроза, нависшая над Академией и властью Шинигами в целом, становилась все более осязаемой. — Предложения? — прервал тишину голос Кида. — Нам нужна поддержка хотя бы одной из сторон, — задумался Спирит. — Азия пока не запрашивала помощи, — заметила Зубайде, — вроде как они успешно справляются с мятежами. Они нас поддержат. Во всяком случае, текущее правительство. — Если власть не сменится, — Кид закрыл папку с ее отчетом, — значит, ведьмы. — Савра Лизард потребует выдать им Эруку, — сказал Спирит. — Доказательств причастности ведьм ко взрыву нет, — Кид снова потер переносицу, — скорее всего, придется согласиться. — Но они точно причастны! — вскочил со своего места Сид, — ведь что-то они точно мутят! Молодой Шинигами вздохнул и закрыл последний отчет. Откинувшись на стуле, он вновь обвел взглядом каждого, словно пытаясь найти подсказку для решения этой задачи. — Спирит, — наконец сказал он, — назначь Савре встречу на завтра. Посмотрим, что скажет. Собрание окончено. ——— Темнота своего подсознания привычна любому человеку. У мастеров и оружий же есть возможность привыкнуть к сознанию другого. Тьма, окружившая Маку, была мягкой на ощупь. Вступать в резонанс с уже около недели находившимся без сознания Соулом Штейн ей строго запретил, едва та заикнулась о такой возможности. Но когда ее останавливали запреты? Пока что все было привычно, даже слишком. Вот только она еще не нашла самого главного — владельца души, с которой она была в контакте. — Соул, — позвала она, всматриваясь в непроглядную тьму. Сзади послышался скрип. Обернувшись, она увидела предупреждения «не входить», висевшие на деревянной двери. Вздохнув с облегчением, Мака взялась за ручку и повернула ее. Едва сделав шаг по знакомой шахматной плитке, Мака почувствовала, что что-то не так. Платье на ней было то же самое, что и обычно. Красные шторы были теми же. Но звук... Вот в чем дело. Игла граммофона застряла, проигрывая один тот же мотив без конца. Подойдя к нему, она сняла ее и взяла пластинку в руки. Название было обозначено ее именем. Пластик был совсем теплым. Подержав немного в руках, она вернула ее на место. — Соул! — крикнула Мака в пустоту, не особо надеясь услышать ответ. Но перед ее лицом тут же возникли алые насмешливые глаза. От неожиданности Мака дернулась назад, упав в так удачно подставленное кресло. Перед ней стоял он. Во всяком случае, кто-то, кто так же выглядел. Вот только… Взгляд был другим. И рубашка была расстегнута так, что был виден шрам. Парень поднял одну руку вверх и почесал черным ногтем витиеватые рога. — Ну привет, — улыбнулся он. — Где Соул? — строго спросила она. — Тебя не обманешь, — разочарованно вздохнул он, — даже скучно. Имп, или кем бы еще ни было это существо, откинулся в кресле напротив нее. Положив ногу на ногу, он пристально смотрел на свою гостью, все так же насмешливо улыбаясь. — Ты не ответил, — начинала терять терпение она, — где он? — Меня для тебя недостаточно, я так плох? Я выгляжу как он, говорю как он, — наклонился он в ее сторону, — я даже думаю его мыслями. Мака ошарашенно молчала. Когда Соул был во власти Импа, все было совсем по-другому. Что это все значит? Этот парень смотрел на нее иначе. Неприятно. Оценивающе. Девушка под его пристальным взглядом чувствовала себя… Мясом? — Это платье он придумал, — мрачно сказал он, — ему здесь не место! Только демон щелкнул пальцами, как Мака поняла, что одежда на ней изменилась. Холод спинки стула чувствовался отчетливей полностью открытой спиной, на голову давило какое-то тяжелое украшение, а обзор закрывала длинная полупрозрачная вуаль. — Вот это о тебе, — зашептал над ухом внезапно оказавшийся совсем рядом демон, — повелительница, что так близка, так недоступна, так желанна. — Ты меня что, не понял?! — вскочила она с места, сдергивая с себя надоедливую ткань. Тяжелая корона со звоном полетела на пол вслед за черной вуалью. Демон отскочил назад и поднял ладони вверх. — Да успокойся, — дернул парень головой в сторону, — вот он. Обернувшись, она увидела за складками красной ткани блеск решетки. Чуть не запутавшись в длинном шелке, она дернула юбку назад, открывая разрез, и бросилась к клетке. Внутри, у противоположной стены, сидел ее напарник. Девушка начала звать его по имени, но парень даже не шелохнулся. — Что ты сделал с ним?! — яростно сжимая прутья, закричала Мака. — Я? — совершенно искренне удивился демон, подходя ближе, — абсолютно ничего. Все сам, все сам. Мака осела на пол, все еще сжимая прутья и напряженно всматривалась в очертания поникшей фигуры, неподвижно смотрящей в пол, когда услышала сзади смешок. — Эй, Соул, — подошел совсем близко демон, — так и будешь там сидеть? Смотри, кто к нам пришел. Он опустился сзади нее и накрыл своими руками ее пальцы, сжимающие холодный металл. Мака чувствовала тепло тела, прильнувшего к ее спине, дыхание на своей шее, когда он провел носом по ее коже и положил голову на плечо. — Ну же, Соул, — вновь зазвучал слегка охрипший голос, — неужели и это тебя не расшевелит? Сколько раз ты ее спасал, Соул? А сколько раз не смог спасти? Демон сжал пальцы сильнее. — Сколько раз ты видел ее смерть? — закричал он в темноту и отскочил назад. Дернувшись следом, Мака поняла, что не может встать. Ее руки были намертво привязаны к решетке. Она безуспешно попыталась разорвать веревку зубами, когда услышала звон металла за своей спиной. Демон обнажил лезвия. — Хочешь снова посмотреть?! — закричал безумный голос в паре шагов, — может, хоть это выкурит тебя оттуда?! Рванув со всей силы, Мака, наконец, вырвала запястья и отпрыгнула в сторону. Через долю секунды металл вспорол воздух там, где она только что была. Оттолкнувшись от решеток, демон бросился в атаку, рубя лезвиями в сантиметрах от едва успевающей уворачиваться девушки. Ей оставалось лишь отступать назад, все дальше и дальше к стене, а демон подбирался все ближе и ближе. Сорванная на запястьях кожа саднила. Мешали каблуки. Мешала длинная юбка. Это платье словно создано для того, чтобы в нем невозможно было сражаться. Мака заметила, что демон замедлился — споткнулся о брошенную ей ранее корону. Это была большая удача. За то время, пока он поднимался и готовился броситься в новую атаку, она успела сбросить каблуки и оторвать подол платья. Двигаться сразу стало легче. Обмотав ткань вокруг ладоней, она бросилась влево. Железо просвистело над ухом, срезав несколько прядей, но не задело ее. Оттолкнувшись от стены, девушка прыгнула ему на спину и, крепко сжав ноги, закинула петлю на его шею. — Ты слабее его, — оскалилась она, выжимая из его глотки слабые хрипы. Он заметался в попытках сбросить ее с себя, но Мака держалась крепко. Черные когти царапали кожу, оставляя глубокие царапины. Сжимая руки изо всех сил, она надеялась, что воздух в его легких скоро закончится, но тут ее пронзила резкая боль. Перехватило дыхание. Несколько сильных ударов спиной о стену заставили ее разжать пальцы. Мака едва успела увернуться от лезвия, высекшего несколько искр из шахматной плитки. Удары следовали снова и снова, но каждый раз ей словно чудом удавалось увернуться. — Страшно? Страшно?! — закричал демон, занося лезвия над ней вновь и вновь, — нравится тебе такой Соул? Свали уже! Нет больше твоего Соула, плоскодонка! От удара ногой в живот потемнело в глазах, но демон словно ждал, пока она снова сможет подняться. Он просто стоял, делая вид, что пытается отдышаться и готовится к новой атаке, но шли секунды, а он так и не двинулся с места. А ведь она безоружна, и сейчас во многом слабее своего напарника. Но до сих пор ни один удар не нашел своей цели. Мака поднялась на ноги и направилась прямо к нему. Кажется, наконец, она начала понимать, что здесь происходит. — Эй, — отпрянул он назад, — ты чего? Мака! Эй, стой! Но девушка продолжала идти ему навстречу, с каждым шагом все больше убеждаясь в своей догадке. Теперь она видела в его глазах страх и неуверенность, скрытые за насмешливым взглядом. Громкая пощечина оставила алый след на его щеке. — Идиот! — закричала она ему в лицо. — Что? — ошарашенно смотрел он на нее, прижимая ладонь к горящей от удара коже. — Ты полный идиот, — вспыхнула она негодованием, — если думаешь, что меня так легко одурачить. Она смотрела прямо в его расширенные от удивления глаза, сжимая от бессильной ярости кулаки так, что костяшки пальцев побелели. — Значит, такого ты мнения обо мне? — не отступала она, — думаешь, ты мне нужен только когда у тебя все хорошо? Только когда ты “крутой”? Я не просила тебя меня защищать. Ни разу. Шмыгнув носом, она разжала пальцы и смахнула подступившие слезы. — Мне все равно, — ее голос начинал дрожать, — слабый ты или сильный. Я сама тебя защищу, если надо будет. Хоть кишином стань! Хоть в жабу превратись! Ты мне нужен, любой! Мака подошла к нему ближе, взглянув в опущенные вниз глаза под пушистыми ресницами и, наконец, настоящую, едва заметную и такую несмелую улыбку на его лице. — Позволь мне пройти через все это вместе с тобой, — тихо произнесла она, осторожно обнимая его за плечи, — я ведь так люблю тебя, идиот. В нос ударил резкий запах свежескошенной травы и летних цветов. Приподняв голову, Мака увидела, что они лежат под высоким дубом, сквозь листву которого пробивались солнечные лучи. — Где мы? — уткнулась она носом в его грудь. — Это из детства, — прижал он ее к себе ближе, — я и забыл, как здесь было спокойно. Легкий порыв ветра растрепал его пушистые волосы. Белые пряди щекотали нос, и он смешно морщился, едва сдерживаясь от чиха. Мака чувствовала, как под ее руками бьется сердце, гоняя кровь по теплому, до боли родному телу. Он рвано вздохнул и вновь опустил взгляд на нее. — Можно тебя поцеловать? — едва слышно спросил он, — мне очень хочется. Вместо ответа она потянулась к нему, запуская пальцы в пряди непослушных волос. Сердце стучало в ушах набатом. Стая мурашек пробежала табуном по спине, когда она почувствовала жар его рук на своей коже. Казалось, все галактики сошлись в одной точке, когда она прильнула к его губам, до щемящей тоски близким и теплым. А он? Он улыбался. ——— Солнце слепило слабые от долгого сна глаза. Соул лишь со второго раза смог поднять руку и смахнуть деревянными пальцами остатки забытья. Еще сжимавшая его ладонь Мака уже очнулась. На ее лице он увидел самую прекрасную улыбку, которую только мог представить. Перед глазами тут же всплыло страшное видение, преследовавшее его во тьме. Дернув головой, он постарался прогнать навязчивые мысли. Медленно приподнявшись с ее помощью, он сел на кровати. Мир постепенно приобретал более четкий вид, а мозг спешно обрабатывал информацию о том, что теперь является настоящей реальностью. У выхода он заметил какую-то тень. — Он пришел в себя! — раздался удивленный возглас. В дверях застыла Мира Нагас. Она бросилась в кабинет врача и тут же вернулась с подносом инструментов. Отогнав от кровати девушку, она провела быстрый осмотр, взяла кровь на анализ и быстрым шагом вышла из медпункта, предварительно дав несколько указаний, при этом в дверях чуть не столкнувшись с новым посетителем. Соул поправил только что наклеенный на руку пластырь и с удивлением взглянул на вошедшего, с которым Мака поздоровалась коротким кивком. — Вес? Привет. Ты… — неуверенно начал он. — Когда тебя доставили сюда, я решил остаться, — мужчина подошел ближе, — хотел поговорить. — О чем? — взгляд Соула упал на папку в его руках, — а, документы. — Нет, — ответ его удивил, — ну, о них тоже, но не только. Можно? Мужчина указал на стул, стоящий рядом с кроватью. Все еще с осторожностью поглядывая на брата, Соул дернул головой в знак согласия и взглянул на пожавшую плечами в ответ на его вопросительный взгляд Маку. Потоптавшись с минуту, она прервала неловкое молчание: — Я, наверное, схожу пока за газировкой, ладно? Девушка ободряюще ему улыбнулась и вышла из медпункта. Хлопнувшая дверь отрезала их от остального мира, оставив друг с другом наедине. Папка, которую Вес держал в руках, была ярко-красного цвета. Соул даже сумел прочитать название фирмы-производителя на корешке, пока тот молча царапал пальцем золотистые буквы. — Ну? — окликнул он его, — что хотел-то? — Даже не знаю, с чего начать, — не поднимая глаз, ответил Вес. — Уж начни как-нибудь, — попытался сдержать он раздражение. — Да, — улыбнулся он брату, — я остался, потому что хотел наконец поговорить с тобой. Надо же, взял себя в руки. Сейчас он выглядел совсем не так, как в начале разговора. На лицо снова наползла эта мерзкая притворная улыбка. — Ты это уже говорил, — раздраженно бросил Соул. — Я и письма тебе писал, — не прекращал он улыбаться, — ты ни на одно не ответил. — А что мне было отвечать? — вспылил он, — что я прекрасно справляюсь без вас? Что я не умер? Что я все так же позорю семью? — Соул… — Что? — еще громче звучал его голос, — уж передо мной не строй святого. Можешь не отправлять свои обязательные письма, мне они не нужны. Давай документы, — махнул он рукой в его сторону, — я подпишу где надо, и можешь валить обратно покорять мир своим талантом. — Вот ты всегда был таким! — закричал ему в ответ Вес, всплеснув руками. — Каким?! — Занозой в заднице! — вскочил он со своего места, — тебе все поперек горла, и музыка, и семья, и я! Ты упорно не хочешь слушать, что тебе говорят. Вес навис над братом так, словно хотел раздавить его одной рукой. Руки так и тянулись к этим полным ненависти глазам, пронзающим насквозь. Хотелось сжать эту шею до хруста и со всей силы ударить в стену головой так, чтобы выбить из нее всю дурь. — Откуда тебе знать, что мне нужно? — услышал он ледяной голос, — вспомнил через столько лет, что у тебя есть брат? Что ты вообще можешь обо мне знать? Руки опустились сами. Все-таки, Соул был сыном своей семьи. Вес словно вновь увидел перед собой отца. Такая же несгибаемая, несмотря на слабость, осанка. Такой же прямой взгляд, и этот тон, даже не предполагающий возможности возражений. Глубоко вздохнув, он подошел к окну. Солнце плавало в летнем зените, раскаляя температуру за стеклом до мутного марева. На площади внизу веселилась только что окончившая уроки молодежь. — Ты прав, — тихо сказал он, — ты абсолютно прав. Я дерьмовый брат. — Я такого не говорил. — Когда ты ушел из дома, — повернулся к нему Вес, — я ничего не сделал. Я не встал на твою сторону. Просто радовался, что не я на твоем месте. Что выгнали не меня. Соул молча смотрел на своего брата. Чего он добивался? Что за внезапная исповедь? — Я тогда узнавал о тебе, как ты живешь и что с тобой стало. И знаешь, — он замялся на пару секунд, — я завидовал. Тому, что ты вырвался. Ты мог… Делать, что хочешь. Носить что угодно, говорить как угодно, а не так, как принято. Он снова замолчал, но прежде чем брат успел что-то сказать, поднял на него взгляд и произнес с нескрываемой горечью: — Стать кем угодно. — Ты ведь любил скрипку, — недоуменно пожал плечами Соул. — Повезло мне, — кивнул он в ответ, — но если бы нет, думаешь, был бы у меня выбор? Наверное, поэтому я все произошедшее принял как должное. Не пытался ничего изменить. Хотя, — он задумался, — иногда совесть все-таки играла. И эти письма я писал, потому что мне это казалось правильным. Соул опешил от такой искренности. По правде говоря, своя жизнь никогда не казалась ему достойной чьей-то зависти или даже одобрения. Да и не сказать, чтобы он из кожи вон лез, чтобы кем-то стать. Может, кто-то из тех девчонок, что клали письма ему в школьный ящик, и считали его крутым, но это лишь… Издалека. Забавно. Все эти голоса, что он всегда слышал за своей спиной, впервые стали шептаться куда тише. — Соул, — прервал его раздумья брат, — я боялся, что мы больше не увидимся. Я этого не хочу. Жесткий хлопок больничного покрывала хрустнул под его пальцами. Так ясно, как сейчас, он слышал его слова когда-то слишком давно. — Знаешь, — дрогнул его голос, — когда я только познакомился с Макой, мне ее отношения с отцом казались такими странными. Он вечно лез к ней обниматься, постоянно говорил, что любит. И для этого ей ничего не нужно было делать — просто быть. Вес подошел ближе и сел на стул около кровати. Он затаил дыхание и внимательно вслушивался в каждое слово, боясь ненароком прервать его. — А потом я понял, почему меня это так бесило, — Соул отвел взгляд в сторону, — меня ведь не любили «просто так». Это всегда было за что-то. Играй гаммы часами, займи первое место, вызубри эти дерьмовые правила этикета, будь лучше, еще лучше, ты недостаточно стараешься, — он сжал кулаки, буравя взглядом стену, — вот только я никогда не делал «достаточно», как ни старался. И никак не мог понять, почему у тебя получается, а у меня — нет. Почему тебя любят, а меня — нет! Он почувствовал неловкую тяжесть руки Веса на своем плече. — Соул… — он увидел взгляд, полный сожаления. — А оказалось, что любят ни за что, — почти шепотом сказал он, — просто так, представляешь? И заставить себя любить невозможно. На белую ткань упали соленые капли. Соул шмыгнул носом и наспех смазал тыльной стороной ладони так некстати выступившие слезы. — Ааа совсем не круто, — он запрокинул голову назад и улыбнулся, смахнув остатки капель с ресниц, — да пофиг. — Прости, — так и не отпускал его плечо Вес. — Ладно уж, — махнул он рукой, — я не лучше. Соул разгладил ладонями смятый край покрывала и взял с прикроватного столика стакан воды. Сделав пару глотков, он поставил его обратно. — Я рад что ты здесь, — после нескольких минут молчания сказал он. — И я, — ответил ему Вес. — Слушай, — решительно сказал он, — давай свои бумаги. Подпишу отказ. — Таких бумаг у меня нет, — улыбнулся брат, — но есть заявление на вступление в наследство. — Да ладно, — прищурил глаза Соул, — мать взбеленится. — Мне без разницы, что она скажет. Ей и так причитается большая часть, — пожал он плечами, — а ты со своей делай что хочешь, я решение не поменяю. Дверь скрипнула, впуская в комнату Маку. Она немного замялась у входа, оценивая обстановку. Не заметив никаких признаков ссоры, девушка прошла в комнату и протянула им по бутылке газировки. Взяв свою в руки, Соул не спешил ее отрывать, а лишь задумчиво провел пальцем по одной из сторон. Он поднял взгляд на сидевших у его кровати Маку и Веса, уже успевших обменяться впечатлениями о вкусе напитков. — Спасибо, — улыбнулся он и тоже повернул крышку. ——— Выйдя из своего кабинета вместе с Мирой, Кид направился с ней в медпункт. Конечно, Соул и Мака были куда более близкими для него людьми, чем многие другие, но он никак не мог отделаться от мысли, что их потеря как боевых единиц была еще большим ударом не только для него, но и для Академии в целом. Все было так некстати. Хуже времени и не придумаешь. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как оказался перед дверями медпункта. Он поднял взгляд лишь услышав голос вошедшей первой в комнату Миры: — Он пришел в себя! Так и не сделав ни шага дальше, Кид замер, вглядываясь в знакомые лица, пока дверь медленно не закрылась. Ноги сами повели его дальше по коридору. Перед глазами так и застыла картина того, как эти двое смотрели друг на друга, словно ничего больше вокруг вообще не существует. Они выглядели как-то совсем неуместно. Неправильно. Счастливыми, что ли? А с чего бы им не быть счастливыми? Кажется, с ним кто-то только что поздоровался. Лишь через несколько шагов он обернулся и увидел удаляющуюся спину высокого мужчины со светлыми волосами. Еще один Эванс. Почему он еще здесь? Раздражает. Перед глазами возник аппарат с газировкой. Ему бы радоваться, что его подчиненный, наконец, пришел в себя. Когда-то он даже другом его звал. Насколько же раньше все было проще. Хоть доставай Кишина с луны. Кид нажал на кнопку аппарата и забрал свою воду с лимоном. Отойдя дальше к окну, он задумался. Схема в голове никак не хотела выстраиваться в нужном порядке. Слишком много переменных и неизвестных. Слишком различные варианты будущего выводились, как ни производи расчеты. Капли воды, стекающие с нагревающегося под летними лучами солнца холодного пластика, коснулись его пальцев. Он дернул крышку, но немного подумав, пить не стал и снова закрыл бутылку. Автомат в нескольких шагах выдал несколько бутылок новой покупательнице. Тонкие ноги под неизменно короткой юбкой повернулись в его сторону и нерешительно остановились. — Привет, — окликнула его Мака, сделав шаг в его сторону. — Соул пришел в себя? — спросил он. Девушка тут же просияла и подошла ближе, чтобы поставить газировку на подоконник. — Да, ему лучше, — заулыбалась она, — я так рада. — Это хорошо, — задумчиво ответил он. — Я очень рада, — повторила она, переполненная эмоциями — страшно сказать, но у меня даже были мысли, что он вообще может не очнуться. Что бы я тогда делала? Не представляю. — Он дорог тебе, — пожал плечами Кид, вертя в руках бутылку воды. Мака кивнула и, едва взглянув на него, осеклась на полуслове. Стало даже неловко от внезапной тишины пустого коридора. Лишь с улицы доносились далекие голоса выходящих с уроков первокурсников. — Кид, — услышал он тихий голос, — мне страшно. Что если в следующий раз нам не повезет? — Это жизнь, — холодно ответил он, — люди не живут вечно, рано или поздно все умирают. — Ты говоришь жестокие вещи, — разочарованно вздохнула она. — Зато правда, — отрезал он. Врать было незачем. Какой смысл верить в обман? Он бы не хотел, чтобы его подчиненные тешили себя иллюзиями вечной жизни. Они лишь люди, с которыми рано или поздно придется прощаться, как бы ни хотелось этого избежать. Девушка отвернулась к окну, скрестив руки на груди. — Я не хочу его потерять или снова подвергать опасности, — куда более жестко прозвучал ее голос. — Ты выбрала неудачный момент, — его лицо помрачнело. — Ты же не думал, — отстраненно сказала она, — что мы всегда будем на передовой? Кид словно впервые увидел ее. Казалось невозможным, что это ее мягкие пальцы и светлая улыбка могли забрать с собой все его тревоги. Как и раньше, солнце играло в ее пшеничных волосах, разбросанных по хрупким плечам, но слова, что она бросала ему в лицо, ледяным эхом раздавались внутри. Кем на самом деле была эта женщина, что столько времени провела рядом? — С ним ты об этом уже говорила? — не узнал он собственный голос. — Нет, но… — Возможно, — прервал он ее, — вы понадобитесь мне в ближайшее время. — А если мы откажемся? — взглянула она ему прямо в глаза. Как же это все было не вовремя. Раздражает. Взглянув на бутылку воды в руках, он поставил ее на подоконник и медленно вздохнул, обдумывая сказанное. — Ответь на один вопрос, — наконец, сказал он. — Да, конечно, — сразу же отозвалась она. — Ты его любишь? Мака запнулась, опустив взгляд. — Прости, — тихо начала она, но тут же осеклась. — Спасибо, — улыбнулся он ей, — одной проблемой меньше. Постучав по стене пальцем, он сделал шаг от подоконника и собирался было уходить, но вспомнил о необходимости попрощаться. — Передай, Соулу, чтобы зашел ко мне, когда встанет на ноги, — обратился он к ней, — все-таки, он пока что одна из моих Кос. Мака тут же встрепенулась, не веря своим ушам. Полная негодования, она воскликнула: — Ты слышал, что я сказала? Я не позволю ему снова рисковать! Нечасто он видел ее в гневе. Когда был последний раз? Ах да, когда Соул пропал. А предпоследний? Точно! Когда он чуть не был ранен. Даже интересно, она так яростно еще хоть кого-то защищала? Он закрыл глаза и досчитал до пяти. Сделав глубокий вздох, он сделал несколько шагов и остановился в полуметре от нее. — Ты можешь делать со своей жизнью что угодно, — ледяным голосом заговорил он, глядя на нее сверху вниз, — но это не освобождает тебя или его от долга солдата Академии. — Значит, — она метнула в него взгляд, полный ярости, — я не буду больше солдатом. — Пока я вижу твою душу, — он надавил пальцем на ее ключицу, за которой мерцало голубое свечение, — ты служишь Академии. Не думай, что можешь просто взять и бросить… все. — Ты что, считаешь, что можешь просто приказать, — процедила она сквозь зубы, — и я буду делать, что ты скажешь? — Как Шинигами, — он отошел на шаг назад, — я имею полное на это право. Девушка обняла себя руками за плечи. Поежившись, она опустила взгляд и молча смотрела в пол, пока он не отвернулся. — Ты изменился, — услышал он тихий голос за своей спиной. — Все меняется, — бросил он и направился прочь. Мака так и стояла, пока стук его шагов не стих. Спустя несколько минут она, наконец, расслабила плечи и подняла голову. В пустоте коридора лишь пыль играла в лучах теплого солнца. Взяв с подоконника три бутылки газированной воды, она развернулась и пошла обратно в медпункт.