Mutually

      Бартимеус       Как было забавно смотреть на Натаниэля, пока я рассказывал ему всё, что вчера происходило на балу. Ладно, сознаюсь, кое-где я, может быть, и приврал для красного словца, но ничего особенного в этом не было. Какая разница, если мальчишка практически не обращал внимания на мелочи, то бледнея, то краснея только из-за ключевых моментов? Я бы без преувеличения назвал его слишком впечатлительным, но когда я дошёл до рассказа про немолодую волшебницу и шампанское на её платье, Натаниэль застонал и закрыл руками лицо. Несколько недоеденных печений так и остались лежать перед ним, пока он стыдил самого себя и убивался по пострадавшей вчера гордости. Останавливаться я не собирался, красочно расписывая ему то, как он жался ко мне, слюнявя шею и прося потанцевать с ним.       Натаниэль не смотрел на меня. Он уже перестал задавать вопросы, прижав к себе колени и уткнувшись в них лицом. Волосы его по-прежнему были растрёпаны, и только добавляли картине жалкости. Может, я слишком преувеличивал в некоторых местах, но не мог не насладиться видом мальчишки, который сейчас снова тонул в чудесных глубинах самокопания, ещё недавно будучи спокойным. Его исчезнувшая ранее тревожность снова вернулась, но ещё в более увеличившимся коэффициенте, и всё благодаря мне. Ну не молодец ли я?       — Бартимеус, стой, — наконец приглушённо сказал он.       Я замолк. Рассказывать ему о том, как он вёл себя в такси, было невероятно интересно.       — Ты не расслышал? Ничего, я повторю. Так вот, когда мы только тронулись с места, ты решил, что стриптиз в машине — это очень умная идея. Не то, что я был против, но ты бы снова простудился, а зрелище того, как ты сопливишь и медленно стягиваешь с себя рубашку, вообще-то так себе…       — Я сказал, хватит, — громче сказал Нат. — Это всё не может быть правдой.       — Хочешь сказать, что я тебе вру? Такая твоя благодарность?       — Нет, я верю тебе… Но это очень непохоже на меня. Я имею в виду, что от начала и до конца это не абсолютная правда.       — Ладно, сознаюсь, африты над тобой не смеялись. Никто над тобой не смеялся.       — Исключая тебя?       Мальчишка поднял голову, но я не смог ничего прочитать в его глазах. Он улыбался как-то устало, но совершенно на меня не обижался. [Стоит всё-таки признать, что я немного струсил, когда не сказал ему открыто о своих чувствах. Я не думал, что это будет так невероятно сложно. Как всегда бывало с остальными в практически любых случаях, мне не хотелось играть с Натаниэлем. Похоже, всё-таки я немного поторопился. Меня обрадовало то, что он не стал называть меня лживой тварью, как было раньше. О да, то ещё время было.]       — Возможно. Хотя не так уж категорично. Выглядел ты забавно. И я не уверен, что подобное представление повторится ещё когда-нибудь, так что я просто наслаждался моментом.       — Именно этого и стоило от тебя ожидать, — он перестал казаться таким напряжённым, и это меня обрадовало. Натаниэль ленивым движением заправил волосы назад и вздохнул.       — Как думаешь, моя карьера от этого не пострадает?       — Так ты только за карьеру беспокоишься? А репутация?       — Я имел право немного расслабиться.       — Немного, — я хохотнул. — Твоей карьере точно ничего не грозит. Ну, помимо тебя, если что опять в голову взбредёт. Там практически все были подшофе, но ты, конечно, выделялся из толпы.       — Ладно, я понял, — он заглянул в пустую кружку на столе, потом встал и пошёл на кухню.       — Стой, я не закончил про стриптиз.       — Даже не хочу слушать, Бартимеус.       Я быстро скользнул за ним следом. Натаниэль молча налил себе воды и уселся, отодвинув стул с висящим на нём фартуком.       — А для меня не хочешь повторить? — спросил я, не отводя недвусмысленный взгляд от Натаниэля.       — Понятия не имею, про что ты говоришь, — он прикрыл глаза, на его лице не отразилось никакой заинтересованности.       — Так как стриптиз в машине был очень неудачным и неудобным, я подумал, может, ты как-нибудь потренируешься? Потенциал есть, определённо. Ну ладно, не сейчас, потом, если хочешь. Классная идея, правда, Нат?       Нат подавился водой на третьем слове. Пока он откашливался, я сполна насладился его ошарашенным выражением лица. Потом он посмотрел на меня, как на придурка.       — Ты спятил, Бартимеус? — однако спокойно сказал он. Бог весть, что с ним сегодня творится, странный какой-то. И правда, не заболел ли он?       — Ну, почему же. Ловлю удачу за хвост. Такого в моей жизни точно не было и не будет.       — Нет. Я не собираюсь этого делать.       — Почему? — протянул я. — Ты лишаешь меня самого интересного.       — Я сказал, нет.       Я пожал плечами. Не хочет, как хочет, настаивать я не буду. Тем более, он по-прежнему мой хозяин, и я понятия не имею, какая идея ему может в голову вступить.       — Кстати, — внезапно сказал Натаниэль, когда я уже собрался уходить. — Зачем приходила Китти?       — Откуда мне знать. Вы же вроде поцапались, когда меня не было. Вас ведь одних нельзя надолго оставлять, обязательно что-нибудь случится.       — Тогда почему она пришла на следующий день после бала? Тем более, зная её, она никогда не мирится первой.       — При чём здесь я?       Натаниэль смотрел на меня долгих семь секунд, потом вздохнул и махнул рукой.       — Ладно, я просто подумал… Может, она и правда хотела помириться. Ничего. Ты можешь полетать, если хочешь.       — Выгоняешь? — я поднял бровь.       — Нет, просто мне хочется побыть одному.       Я пожал плечами и вышел. На улице было холодно. Пейзаж, что ещё утром казался мне привлекательным, теперь не вызывал у меня ничего, кроме отвращения. При свете дня любой современный город будет казаться помойкой, и я к этому уже привык. Нельзя было назвать удовольствием то, когда пролетаешь над крышами, дорогами и стоянками, и между ними копошатся маленькие, ничего не значащие люди. Гораздо приятнее рассекать воздух над бескрайним океаном, или нетронутой равниной с виднеющимися на горизонте горами. Увы, сейчас такой возможности не было, и мне приходилось довольствоваться тем, что есть.       У меня было полно времени подумать о Натаниэле, и я пришёл к выводу, что ошибся. Он был такой же как всегда, ничего в нём не поменялось, исключая разве только то, что теперь к нему примешивалась неуверенность. Она сквозила буквально в каждом его жесте или фразе. Не то, чтобы меня это напрягало, но какое-то неприятное ощущение всё-таки присутствовало. Однако я не был намерен сидеть и тихо ждать, пока, наконец, ко мне придёт большое чувство. Чтобы не усложнять наши с Натаниэлем и без того сложные отношения, я всё-таки решил сдвинуться с мёртвой точки.       Под вечер, когда я вернулся, гостиная встретила меня тишиной. Даже голосов низших духов было не слышно. Я хотел пройти на второй этаж, но из-под лестницы внезапно послышался отчётливый «бум» и короткий вопль. Дверь в подвал оказалась открыта; теперь оттуда доносился голос Натаниэля, смачно приправленный ругательствами. В дальнем тёмном углу обнаружился и сам мальчишка, который так яростно размахивал руками и ногами, что полка над ним вздрагивала каждый раз, грозясь обрушиться.       — Что за пижамная вечеринка?       Стараясь добраться до хозяина, я терпеливо обходил все препятствия, расставленные по полу тут и там. Огромное количество каких-то коробок с неясным содержимым, ящики с упакованными травами, (от которых я предпочёл держаться подальше), кое-где были даже новые упакованные кресла, на всякий случай, как говорил Натаниэль. Какой-такой всякий случай должен произойти, я не представлял. Но одно я понял ясно — подвал действительно требовал уборки.       — Бартимеус! — вдруг громко вскрикнул мальчишка. — Помоги мне сейчас же!       Оказавшись рядом с ним, я вгляделся. Этот дурень как-то умудрился упасть в огромный ящик, стоящий у стены, так что ноги и руки мальчишки свисали по краям; его синий халат теперь вряд ли можно было назвать синим, потому что Натаниэль лежал прямо на мешках с мукой. Я разразился хохотом.       Натаниэль не отводил от меня взгляда, его глаза яростно блестели в полутьме. Взъерошенные волосы тоже были покрыты мучной пылью, и весь облик волшебника абсолютно не вызывал страха. Он хотел что-то сказать, но внезапно чихнул, усугубляя положение. Взять ситуацию в руки у него получилось только со второго раза.       — Закончил смеяться? — грозно спросил он. — А теперь немедленно вытащи меня отсюда.       Я промолчал. И теперь уже более детально разглядел его позу. Колени Натаниэля располагались гораздо выше всего остального; узость ящика не позволяла ему повернуться на бок, тем более, он упал настолько неудачно, что голова оказалась там, где было меньше всего мешков. И чтобы видеть меня, ему приходилось держаться руками за края. Довольно проблематично выбраться из такой ситуации самостоятельно.       Ухмыльнувшись, я медленно обошёл ящик и остановился напротив Натаниэля. После чего упёрся локтями в край ящика прямо между его разведённых ног.       — Немедленно? — весело спросил я.       — Да, — после паузы, наполненной замешательством, буркнул Нат.       Пока он хмурился и соображал, собираюсь ли я вообще ему помогать, я откинул с его колена испачканный халат. Ткань стукнулась о стенку ящика и в воздух поднялось небольшое белое облачко. Внезапно у меня появилось настроение поиграть с ним.       — А если я задержусь, скажем, на минуту? Покараешь меня Иглами?       — Бартимеус, что с тобой? — он прищурился, недобро на меня глядя.       Я обхватил пальцами его лодыжку, медленно потянул вниз край домашних штанов, оголяя бледную кожу, и приблизил к своему лицу. Натаниэль тут же приподнялся и дёрнул ногой в тщетной попытке вырваться. Из-за этого он снова неловко приземлился на мешки, отчего его во второй раз припорошило мукой.       — Да что ты творишь, мать твою? — громко возмутился волшебник, с уже почти отчаянием цепляясь за края ящика.       — Ровным счётом ничего. Пока что. А вот ты, смотрю, хочешь мне помешать, и мне это не нравится.       — Просто вытащи меня отсюда.       — Обязательно вытащу, — заверил я его, — но позже.       — Ты же просто издеваешься надо мной.       Он откинул голову назад, и закрыл глаза. Пусть он и решил издать какой-то малопонятный смешок, было ясно, что ему совершенно не смешно. Честно говоря, мне даже стало его как-то жалко. Но я быстро вспомнил, каким говнюком он был года три назад, и передумал.       Побелевшие волосы Натаниэля растрепались, и выглядел он более, чем потешно, но юмористическое настроение укатилось восвояси так же быстро, как и появилось. Крепко удерживая его теперь уже за обе ноги, на случай, если Натаниэлю снова приспичит пнуть меня, я медленно прижался губами к выпирающей косточке на его лодыжке. Он вздрогнул, но глаз не открыл.       — Господи, что бы ты там ни задумал, когда это кончится, я припомню тебе, будь уверен, — неразборчиво заговорил Натаниэль куда-то в ближайший мешок, на этот раз даже не пробуя вырываться. Но когда я пустил в ход язык, он так быстро вдохнул воздух, словно вынырнул из воды, и внезапно закашлялся.       — Ты и правда сумасшедший, — сказал он, рукой пытаясь отогнать от себя мучную пыль.       — Иначе тебя не растормошить, — самодовольно заметил я, не отрываясь от занятия.       Я настолько увлёкся изучением его кожи около лодыжки, что совершенно перестал думать о том, что поза Натаниэля максимально неподходящая для таких игрищ. Он же, на удивление, молчал и даже не шевелился.       Но по прошествии нескольких минут, которые тянулись невероятно медленно, он вдруг беспокойно заёрзал. Его рука потянулась вниз, и Натаниэль стал зачем-то тянуть край халата на себя. Прислушавшись, я отметил его участившееся дыхание и с нажимом провёл языком по коже лодыжки. Он задрожал.       Натаниэль вдруг сильно сжал края ящика, неловко попытавшись приподняться, и задышал чаще. Я отпустил его ногу и отошёл чуть поодаль, наблюдая, как мальчишка пытается натянуть полу халата на свой пах, грозя при этом провалиться в мучную яму окончательно. Он перевёл на меня смятенный взгляд, быстро облизнул пересохшие губы, но ничего не сказал, к величайшему моему удивлению. Моё внимание зацепилось за высокий бугорок в области его ширинки, и я почувствовал, что голову заполняет какой-то туман. Я обошёл ящик, склонился над Натаниэлем и провел пальцами по его щеке.       — У кого-то тут весьма щекотливая ситуация, — чуть хрипло сказал я, не прерывая зрительного контакта, — Натти. Скрыть не получится, не пытайся. Вот если бы ты был немного меньше…       — Бартимеус… не издевайся. Помоги…       — Ого, Нат, у тебя так поменялся голос... И куда же делось все недовольство?       Я перегнулся через край, согнувшись под немыслимым углом, быстро скользнул языком в горячий чужой рот, придерживая Ната за голову, и откинул с халата его руку. Он же вцепился в деревянные края почти до побеления костяшек и шумно дышал сквозь зубы, когда я отрывался от его губ, но прерывать происходящее не выказывал никакого желания. Я почувствовал что-то среднее между радостью и чувством, словно прекратилось долгое ожидание.       У Натаниэля мгновенно изменился взгляд. До этого он был то жалобным, то приказным, сейчас же к первому прибавилась немая мольба не останавливаться. Но мне слишком хотелось его подразнить, мне казалось это необходимым сейчас. Я коротко поцеловал его в щеку, уклонившись от губ, и выпрямился, обходя ящик и устанавливаясь у другого его конца.       — Бартимеус…       — Да? — я поставил локти на край ящика между его коленей, и принципиально не отводил глаз от выпуклости в его штанах почти прямо у моего лица.       Натаниэль едва мог приподняться. Его раздражала поза, в которой он находился, но с раздражением отлично справился стыд, который разлил по щекам Ната смущенный румянец. Поэтому, пока от него не пострадали ещё и уши, я улыбнулся:       — Ты хотел мне что-то сказать?       Он изогнулся, кинул в меня возмущенный взгляд и промычал что-то невнятное, неконтролируемо подавшись бёдрами вверх. Я запрыгнул на край, будто бы случайно упёрся рукой в его пах совсем рядом со вставшим членом, и приблизился. От поцелуя в шею Нат вздрогнул, отпустил ящик и схватился за меня, буквально повиснув.       — Я хотел…       — Меня, кажется?       Мой шёпот прошёлся по его коже под ухом, и Натаниэль неуверенно кивнул. С ним творилось что-то потрясающее, я не видел этого даже на балу, когда он отчаянно пытался меня склеить. Только вот сейчас возникают вопросы, кто кого склеивает. Нат так часто дышит, будто ещё минута, и это уже окажутся ласты…       Моя рука прошлась по бугорку, я слегка сжал сквозь штаны головку члена, и Нат застонал, непроизвольно прикусив губу. Я гладил его вверх-вниз, слушая, как он борется с самим собой, и ситуация начинала становиться все менее забавной. Поцелуи в шею тоже перестали быть лёгкими и изучающими, я опустился к груди и не удержался от того, чтобы с нажимом провести языком по соску. Откинув халат окончательно, я втянул в рот второй сосок, обводя его языком по кругу. Натаниэль, раскрасневшийся и возбужденный, то подрагивал, то сильно сжимал пальцы на моих плечах, держась за меня будто из последних сил.       — Барти… Бартимеус. Пожалуйста…       — Говори конкретней, — я на секунду оторвался от его кожи, — а то ты ведь знаешь, Натти, — следующий поцелуй совсем рядом с резинкой штанов заставил его вздрогнуть, — коварные джинны только ждут случая… чтобы обратить приказ в свою пользу.       Натаниэль перестал бороться с гравитацией, он растерял все остатки стыда, опустил голову вниз и зарылся пальцами мне в волосы.       — Ты и так прекрасно всё понял… Мы же не в пентакле.       — А ты понял? — я схватил зубами резинку, потянул её на себя и отпустил, — чего хочу я.       — Чтобы, ах… чтобы я сказал это вслух?       — Именно.       Когда я прикоснулся губами к его органу сквозь ткань, он издал какой-то задушенный звук, похожий на стон, и только сильнее сжал мои волосы.       — Барти…       — Попроси меня. Нат.       Его лицо было наполовину скрыто, я не видел всех эмоций Натаниэля, но голос и хаотичное движение цветов в ауре выдавали его с головой. Он переживал сейчас такой ураган из чувств, что не составило особого труда догадаться, что он сейчас полностью от них зависим. И от меня тоже.       — Бартимеус, чёрт возьми, отсоси мне уже. Не могу больше…       — Мм, это звучало жалко. Попробуй ещё ра…       — Да ты издеваешься?!       — Нет, — я улыбнулся, но всё-таки стянул с него бельё. — Ты уже такой мокрый. Что же заставило тебя дойти до такого?       — Боже, Бартимеус… я прошу тебя. Прекрати тянуть.       — Ну, а всё-таки?       — Т-ты…       — Хороший мальчик.       Я не стал медлить, и сразу же насадился ртом на всю длину, тут же двигаясь обратно и снова вниз. Натаниэля от моих резких движений выгнуло дугой, он до лёгкой тянущей боли сжимал в кулаках мои волосы, абсолютно не следя за ритмом. Да я и сам не мог ответить, был ли он вообще. Я не испытывал никаких негативных чувств от того, что делал сейчас, Нат же совершенно потерял счёт времени, наверняка, даже забыл, где он находится. Из-за неудобной позы у него не получалось толкаться мне в рот, но и я не останавливался на одном.       В какой-то момент член выскользнул у меня изо рта, и Нат издал разочарованный вздох. Я же схватил его за плечо, рывком поднял, усаживая на мешки, и снова вернулся к прерванному. У Ната от резкой смены положения слегка закружилась голова, но он не выпустил меня. Я склонился, целуя его в живот, чувствуя, как подрагивающий член упирается мне в шею. Натаниэль изо всех сил старался контролировать ситуацию, но, судя по потемневшему взгляду, шансов у него не было.       — Бартимеус…       На этот раз меня не пришлось просить дважды. Я обвёл языком головку по кругу, губами прошёлся по нижней стороне члена, обхватив пальцами основание, и снова взял глубоко, до самого горла. Потом слегка отстранился, с пошлым чмоком выпустил его изо рта, накрыл языком головку и снова опустился вниз, втянув щеки. Нат совершенно безумным взглядом смотрел на меня сверху-вниз и выглядел в этот момент сногсшибательно, хотя сам, вероятно, об этом и не подозревал. Я стащил с него испачканный халат, рукой заставил полулечь и поднялся выше. Пары быстрых движений ладонью хватило, чтобы он с громким стоном излился мне в руку.       Натаниэль, как утопающий, обхватил меня руками за шею, не переставая часто дышать, и мне на миг показалось, что от его дыхания моя сущность покрывается мурашками. Всё это ощущалось слегка странно, мне словно передавались все эмоции, что он сейчас чувствовал. И он настолько сейчас был опустошён, что даже не стал возмущаться, когда я вытер руку об его халат, и к белым разводам от муки прибавились ещё одни белые разводы.       — Я до последнего не верил, что ты это сделаешь.       — Даже когда просил меня об этом? Жаль. На самом деле, я много чего ещё мог бы сделать.       Я склонился, целуя его в шею, плечо, потом взял за подбородок, приник к губам. Натаниэль хотел было отстраниться, но скоро очень быстро забыл обо всем на свете, обнимая меня за плечи и отвечая на чуть солоноватый поцелуй.       Он отодвинулся от меня первым и внезапно стал серьёзным. Я смотрел на него и чувствовал, что что-то его тревожит, иначе Нат не стал бы так быстро включаться в мыслительный процесс.       — Бартимеус. То, что произошло…       — Хочешь об этом поговорить? — я вздохнул, выпустив его из объятий. — Мне казалось, это очевидно.       — Зачем ты это сделал?       — Захотелось. Игривое настроение штука легкомысленная, — философично протянул я, — как появляется, так и исчезает.       Он отвернулся, сел на край ящика и прикрылся халатом.       — Что? Ну чем ты ещё недоволен? Я вытащил тебя, как ты и просил. Тем более, вкупе с таким приятным бонусом. Неужели собираешься дуться на меня до завтрашнего дня?       — Тебе захотелось. Только и всего?       — Нат… — я вздохнул ещё раз. — Я знаю, что ты хочешь услышать. Но мы ведь говорили уже об этом.       — Говорили. Просто ты поступаешь иногда слишком внезапно.       — Тебя так сложно понять, Нат. Ещё недавно ты пинался и злился на меня, что я не делаю то, что ты мне говоришь. То сейчас тебе захотелось романтики. Правда, это в твоём стиле, так что ничего особенного.       Я пододвинулся к нему, обнял рукой за плечи.       — Просто подожди.       — Нет, я не тороплю. Просто предупреждай меня в следующий раз, хорошо?       — Наличие «следующего раза» мне очень нравится. Но, кажется, лёжа вниз головой, ты хотел мне что-то там припомнить?       — Бартимеус!       — Ну, хорошо-хорошо, — я усмехнулся, оглядев его чёрно-белые волосы. — Пойдём в душ, Нат. Блонд тебе явно не идёт.