Женщина с усталым вздохом переворачивается на постели с бока на бок, не открывая своих заплаканных глаз. Она не спала, кажется, уже двое суток. Не могла позволить себе расслабиться и задремать даже на борту самолёта. Ей было слишком страшно от мыслей того, что её раскроют, от ощущения того, что за ней кто-то внимательно наблюдает из людей Семихи и выжидает подходящего момента, чтобы воткнуть в руку Йылдыз шприц с каким-нибудь снотворным. Хоть есть девушка и так не хотела, но от еды на борту она отказалась только от опасения того, что ей что-то подмешают, напиток пить не стала по той же причине. В ней буквально проснулся параноик, который ждал подвоха от любого человека.
Ком в горле предательски стоял каждый раз, когда она начинала проходить паспортный контроль, где на неё, кажется, смотрели таким взглядом, который Эда слышала в голове как: «Думаешь, я не вижу твои поддельные документы, милая?». В такие моменты бледная кожа покрывалась тысячей мурашек, сердце громко колотило в ушах, ещё немного и она готова была упасть в обморок от переживаемого стресса и боли, которая настоящим синим пламенем полыхала внизу живота, едким дымом отражаясь в остальных конечностях, но благо всё обошлось и она не потеряла сознание, иначе бы идеальный план вдребезги рухнул, как стекло об бетон.
На ней до сих пор была чёрная паранджа, оставляющая в видимости только тонкие затёртые веки с алым отливом. На голове неприятно сидел чёрный парик. Лицо слегка щипало от слёз, особенно в тех местах, которые девушка успела зашоркать руками, до багряных пятен. Тёмно-коричневый тональник с пудрой стал уверенно скатываться и пачкать ткань, жирными пятнами впитываясь в ту. Но шатенке было совершенно не до этого, шагнув в дом, в который её привёз охранник или, по новому паспорту, отец, девушка с трудом добралась до своей спальни и обессиленно рухнула в кровать, начиная прокручивать в голове события произошедшие с того самого вечера, который убил в ней всё живое.
Помнит, как с трудом вылезла из горячей ванны, приметив на часах то, что ей пора выезжать в аэропорт. Трясущимися руками вытерлась махровым полотенцем, презрительно глядя на себя в зеркало лишь с одной единственной мыслью: «Слишком грязная, нужен душ, желательно с моющими средствами вместо воды.». Ей от этого, кажется, никогда больше не отмыться, она повязла в невидимой черноте, что взяла её тело в склизкие объятия. Обрывками осталось в памяти то, как она наспех писала записку тёте, стирала с щёк горькие слёзы и из-за всех сил пыталась убедить себя в том, что они ещё обязательно встретятся, что всё наладится, станет как прежде. Сердце пылало надеждой, а разум умело тушил это оптимистичное пламя суровой реальностью. Как прежде уже никогда не будет. «Хорошо» в ближайшее время уж точно не наступит. Размытым воспоминанием осталось то, как она по договорённости зашла в женский туалет на первом этаже. Припоминает чувство, вынуждающее стынуть кровь в жилах, ведь именно такую панику она чувствовала, когда команда из трёх женщин умело и быстро перевоплощали её в другого человека, а неизвестную ей женщину, так похожую внешне на неё, наоборот переодевали в ту одежду, в которой в уборную вошла Эда. По камерам вопрос не будет, ведь как вошло две девушки: одна в парандже, другая в серой толстовке и синих джинсах, так они и вышли.
Помнит, как у неё подскакивал пульс, когда она проходила паспортный контроль, где в специальном отделении для мусульманок она снимала с лица плотную ткань, ужасно боясь того, что работница аэропорта заподозрит что-то неладное. Так бледная рыжеволосая девушка под инициалами Халия Сури смогла попасть в аэропорт Саудовской Аравии, где в уборной на втором этаже её ждала новая команда для её перевоплощения. Зеленоглазая же блондинка Сафия Ясин через три часа прилетела в Ливан, где её тело покрыли автозагаром, лицо умело поменяли косметикой, добавили родинок, сняли линзы, надели чёрный парик и дали новые документы, где всё тем же чудом красовалась заготовленная фотографии такой же, как сейчас, по виду Йылдыз, девушки, а буквы значили её новое имя — Азиза Бакир. Именно под такими инициалами она попала в точку назначения — Египет, Каир. Десять часов только в одном лишь воздухе было затрачено на то, чтобы наконец добраться со всеми пересадками сюда из Турции. Потом её отвезли на машине в какой-то загородный дом, по виду довольно обычный, необычно в нём было лишь то, что все её якобы родственники являлись рабочим персоналом, настоящих имён которых она не знала. Гаяр Бакир был охранником. По базе данным, Дурия Бакир являлась её матерью, по сути же личным врачом. Брат — Муаз Бакир стал её шеф-поваром и горничным одновременно. Пожалуй, в любое другое время Эда бы запротестовала такому большому количеству рабочих, но сейчас она была лишь им рада, ибо внутри девушка ощущала такую пустоту и бессилие, что, наверное, окажись она дома одна, то приложила бы все усилия лишь на попытку самоубийства, но никак не на приготовление пищи или уборку.
За время своего не особо короткого путешествия Йылдыз окончательно поняла, почему Болат выбрал для неё именно арабские аэропорты и почему точкой назначения стал именно Египет. Легко провелась параллель того, что именно тут большинство девушек ходили в скрывающих их внешность одеяниях, следовательно, найти её тут буквально невозможно. Единственное, что её пугало во всей этой ситуации — откуда у простого архитектора такие связи по всему миру. В этом деле явно было что-то нечисто и Эда это прекрасно осознавала, но, по правде говоря, пока в этом она разбираться не собиралась. Не было сил, желания и смысла. Её спасли и это было главное. Её спасли и за это она будет готова работать на Серкана хоть до конца жизни, молча терпя все его выходки. Она ему должна, девушка была в этом бесповоротно уверена, а ещё она была ему бесконечно благодарна. За столь короткий срок мужчина смог вытащить её в самый нужный момент, ибо у неё окончательно не осталось сил бороться и, если бы она осталась в Турции, то в полном объёме признала бы своё поражение, согласишься с мыслью того, что её главная задача — сделать всё возможное, чтобы Сеймен был ей доволен, как женой.
— Госпожа Эда, мне нужно провести осмотр и взять у Вас анализы, — женский голос прозвучал рядом с головой Йылдыз, вынуждая ту вернуться в реальность из своих мыслей, — чуть позже Муаз принесёт вам ужин, составленный по всем рекомендациям Господина Акифа.
— Эда, просто Эда, — хрипло отозвалась кареглазая, нежеланно открывая, кажется, ужасно тяжёлые веки, — я не голодна, спасибо. Можно ли перенести осмотр на завтра? Я так хочу отдохнуть.
Серкан был помешан на здоровье, поэтому и неудивительно даже, что он нанял ей личного врача и наверняка настоял на том, чтобы её дважды проверили: вчера и сегодня. Пожалуй, впервые шатенка была в какой-то степени рада этому, ведь медицинская помощь ей действительно нужна была, как минимум потому, что ей было настолько плохо, из-за чего встала острая необходимость в обезболивающем.
— Гос… Эда, к сожалению, такой возможности нет. Мне нужно удостовериться в том, что вам хватит тех препаратов, которые выписал Господин Акиф, — несмотря на довольно мягкий голос Дурии, флористке было прекрасно ясно, что медик настроен крайне серьёзно и отложить осмотр не получится. — Если это поможет вам взбодриться, то можете сходить принять душ, а уже после мы займёмся вашим самочувствием. Если нужна моя помощь, то скажите, я помогу вам с водными процедурами.
— Благодарю за предложение, но я сама с этим справлюсь, — тяжело вздохнула Йылдыз, с трудом принимая сидячее положение, кажется, голова слегка кружилась, — могу я попросить вас показать мне, где находится ванна и принести мне какой-нибудь одежды?
Глубоко вздохнув, шатенка устало поднялась на ноги, мгновенно ощущая, как те неприятно подкосились, так, словно она прошла километров тридцать в гору. Предметы в комнате на пару мгновений стали через чур мутными, резкая боль безжалостно ударила в виски, вынуждая девушку резко хвататься за те руками. Пара секунд адских страданий и всё пришло в норму.
— У вас, видимо, упало железо в крови или гемоглобин, — задумчиво протянула Дурия, заметив движения Эды, — пройдёмте за мной, — легко улыбнулась ей Бакир после, указывая ладонью в сторону выхода из комнаты
***
Бледная кожа с тёмными пятнами под глазами и голубоватым отливом выглядела в несколько раз хуже той, которая была покрыта потёкшей косметикой. Грустно опустив потухшие карие глаза в пол, Эда ненароком задумалась о том, что зря так трудилась, смывая автозагар и тональник, ведь с ними она выглядела не так ужасно. Тёмно-коричневый умело скрывала под собой все лилово-жёлтые гематомы, которые, как яркая свеча в чёрной комнате, бросились в глаза на белоснежной коже. Быстро надев на себя несчастное платье, которое было любезно принесено медиком, Йылдыз поспешила удалиться из ванной, чтобы просто-напросто не видеть своего отражения. Ей было слишком больно видеть в зеркале измученную девчонку, ведь на её месте она привыкла видеть уверенную в себе женщину, которая, как настоящая звезда, обладала такой сильной энергией, что чувствовала себя уверенно даже в пижаме. Звезда, падая с неба, сгорела в прах, оставив после себя лишь память об ярком свечение.
Не такой жизни ожидала Йылдыз в свои 23 года. Кажется, ещё месяц назад она была по-настоящему счастливой, счастье она тогда видела в мелочах: цветах, улыбках, разговорах с подругами. Сейчас шатенка видела только тьму, в которой не было место для радости и удовольствия, в ней вообще ни для чего места не было. От неё все тридцать дней ждали морального опустошения и безразличия, ведь только в таком состоянии ей можно было управлять. Дождались, но благо не увидели в таком расположение духа. Такой её увидят только работники здесь и Серкан, если он рискнёт к ней приехать, но это маловероятно, по крайней мере, на это хотела надеяться девушка, ведь последнее о чём она мечтала — чтобы в убитом состоянии её видел тот, кого Эда любила, не хотела его пугать своей внешностью. Не хотела засыпать без него. Сейчас он нужен был ей больше всего на свете. Ей была необходима его поддержка: тёплые слова, заботливые поглаживания, шутки. Йылдыз нуждалась в нём, как в воздухе, но при этом его присутствие рядом было для неё слишком дорогим, она не готова была показаться ему на глаза в таком виде, ведь после того грязного события он стал ещё хуже, по крайней мере, так упрямо казалось кареглазой.
— Я постараюсь поскорее вас осмотреть, чтобы не отнимать ваше время и не задерживать начало ужина, — мягким голосом встретила её Бакир с медицинским чемоданчиком в руках.
***
— Серкан, вот потрудись объяснить мне, почему ты срываешься в разгар рабочего дня к дому этой, — недовольно закатывая глаза, с очевидной неприязнью в голосе произносит Селин, — флористке? И почему она так бесстыдно лежала у тебя вчера дома?
Сказать, что блондинка вчера буквально сгорала от злости, когда застала своего возлюбленного с бывшей невестой — ничего не сказать. Девушка в тот момент испытывала настолько негативные, отрицательные чувства, что слов не хватит, чтобы их описать, ведь её так раздражало то, что нежный Серкан, которого она всё время так хотела видеть, был только с Эдой. Только эту девушку он мог так заботливо гладить по голове, совершенно не думая о работе. Только на Йылдыз всегда холодный мужчина смотрел щенячьими глазами, соглашаясь на все её авантюры, стоило бы ей только попросить, думала голубоглазая, Болат бы на неё и свою фирму переписал. И ладно, Атакан приняла бы его чувства, если бы те были к какой-то красивой женщине из высшего общества, которая обладала бы статусным чувством стиля и любовью к богатству, но лучший архитектор Турции влюбился в студентку собственного университета, что было просто неприемлемо по мнению блондинки.
Парень нервно усмехается, покрепче сжимая меж пальцев стакан с водой и соком лимона. Пару минут назад он получил зашифрованное письмо о том, что его цветочная королева прибыла в дом на берегу Красного моря. На ближайшее время она в безопасности и это несомненно успокаивало мужчину. Шатен отлично знал то, что она обязательно поправится, ведь он доверил её в руки профессионалов, но на этом проблемы, к сожалению, не заканчивались. Ему нужно втереться в доверие этих двух сумасшедших, а потом придумать план, как избавиться от их одержимости Эдой. Вернее сказать, придумать ещё один вариант, ибо первый был слишком жесток, Йылдыз такое вряд-ли оценит.
— Выполняй свои прямые обязанности, — без каких-либо эмоций отвечает Болат, даже не смотря в сторону своей бывшей.
По правде говоря, сейчас она его забавляла своей глупой ревностью и может в какой-то степени ему это даже помогало перестать крутить в голове мысль о том, чтобы позвонить с просьбой подготовить самолёт в Каир.
— Так я исключительно из них и спрашиваю, если ты с цветочницей снова сошёлся, то сделайте объявление, — скрещивая руки на груди, недовольно говорит блондинка, — мне, знаешь ли, уже надоело удалять все статьи с теориями вашей личной жизни.
— А мне надоело слушать сотрудника, который мало того, что не уважает партнёра моей компании, так и ещё мне на свою работу жалуется, — хмыкает парень, поднося поближе к губам стакан с прохладительным напитком, — Селин, иди, пожалуйста, занимайся своими делами.
Парень делает глоток, слыша, как недовольно цокнула Атакан, а после громко застучала высокими каблуками на выход из его кабинета. Порой Серкан задаётся одним единственным вопросом: «Что он в ней когда-то нашёл?». Безусловно, она очень умная в своём деле и довольно красивая, но остальное оставляет желать лучшего, ведь блондинка не отличалась прелестью души. Она боялась даже того, что ветер испортит ей причёску и она перестанет соответствовать своему статусу: «идеальная». Пожалуй, Селин была как дорогая модная Барби, которая всю свою жизнь занималась тем, чтобы поддерживать свою позицию дорогой леди и, пока Болат не встретил жизнерадостную девочку с янтарными искрами в карих глазах, он был очень доволен своей кукольной пассией. Потом к нему пришло осознание того, что он не хочет быть рядом с идеальной и правильной, он не хочет быть тем бездушным роботом, которым он был с Селин. Ему хочется быть с Феей, которая своей харизмой даже в простой футболке может легко затмить всех девиц в шикарных платьях, цена которых доходила просто до небес. Йылдыз и его взяла своим характером, мощной энергетикой, а ещё своей не лучшей фишечкой — падать в обморок. Ему нравилось её ловить, крепко прижимая к себе худое тельце. В такие моменты он ловил творца своего счастья в объятия и парень готов был поклясться, что такая близость для него была чем-то воистину прекрасным.
