Спаси меня

Прошло чуть больше двух недель с момента, когда она впервые читала написанную Серканом записку, тогда она ещё думала, что если сбежит от своих проблем, то время сможет быстро вылечить всю бурлящую внутри боль. Ошиблась. Она лишь стала медленно, но верно сходить с ума. Шатенка, кажется, просто стала проживать каждые три дня по одному и тому же сценарию, который буквально сделал из её жизни кошмарное кино. Заевший, как пластинка, личный ужас преследовал её изо дня в день, катая и без того измученную женщину на проклятых эмоциональных качелях. День 1 — очередная попытка Холодные капли воды спешно скатываются от самой макушки Эды, бережно проскальзывая по шоколадным локонам, ласково огибая торчащие лопатки, на доли секунд останавливаясь на немного сгорбленном позвоночнике, а после опускаются по обнажённым бёдрам к стопам. Бодрящий душ в очередной раз становится её спасением от ночных кошмаров, подкатывающего к горлу чувства тошноты и отвратительной слабости, в последнее время упрямо держащей над ней абсолютную власть. Освежающий душ вновь становится единственной надеждой начать всё сначала, попробовать жить заново без ежедневных рыданий и попытаться отпустить прошлое, которое, кажется, желало занять титул настоящего. — Я пережила потерю родителей, отмену стипендии, которая должна была воплотить все мои мечты в реальность, — бледными пальцами робко проводит по своим ключицам, еле слышно шепча, — переживу и это. Шум воды резко стихает, раздаётся лишь хлюпанье мокрых стоп об кафельную плитку. Йылдыз осторожно снимает с крючка белое махровое полотенце, аккуратно оборачивается в него, ощущая, как стекающие по светлой коже прохладные капли впитываются в ткань, вкусно пахнущую порошком. Делает глубокий вдох, неуверенно протягивая слабые руки за вторым полотенцем, в которое она затем трепетно заворачивает свои густые волосы, с концов которых капала вода. Пока у её подруг жизнь наверняка шла привычным чередом: любимая работа, родной дом, прогулки по ресторанам, походы в кино, существование Йылдыз с трудом граничило на уровне приемлемого. Да, о ней заботились, да, она ничего не делала, проводя почти всё своё свободное время во сне, но есть одно огромное но — девушка буквально умирала в эмоциональном плане, сгорая от боли, что так отвратительно саднила в груди, ей чертовски сильно не хватало рядом родных людей, которые могли бы ей помочь, выслушать, поцеловать в лоб и сказать, что всё наладится. Психолог, которого ей так настоятельно пытались навязать, к сожалению, бы не помог, по крайней мерее сейчас, ибо шатенка не хотела с ним работать, так как не готова была делиться своими переживаниями с незнакомым человеком. Каждый день кареглазая лишь вела жестокую борьбу сама с собой, стараясь заставить себя вернуться в привычную жизнь, но только вот беда — каждая новая попытка заканчивалась более сильной истерикой и дозой привычных по вкусу успокоительных. Она не помнит ни одной ночи, в которую ей бы не вкололи очередную порцию снотворного, не помнит ночей без кошмаров, не помнит, какого это засыпать без страха проснуться в ледяном поту, ощущая будто руки того ужасного человека на своём теле. Не помнит как счастье на вкус, зато помнит горечь от слёз, разъедающая закусанные губы. — Я сильная, я смогу, — поднимая в зеркало пустой взгляд, старается решительно говорить она, — смогу совсем справиться. Никто не стоит моих слёз, я не должна плакать из-за тех, кто причинил мне боль. Я сильная. Говорит себе это в пятый раз, говорит, видя, как мутно-карие зрачки окончательно потухли, не осталось даже намёка на радость, на смелость, на силу. Она сломалась с глухим треском, как тонкая палочка, так неожиданно и так безвозвратно. Она сломалась в борьбе, которую вела целый месяц, как самый настоящий боец. Эда была действительно сильным человеком и эта сила помогла ей держаться столько, сколько не выдержали бы многие люди, но даже самым сильным порой нужна помощь, ибо в одиночестве они не справятся, и вот сейчас ей нужен тот, кто спрятал её от всего мира, подарив безопасность. Кареглазая готова изо дня в день сражаться с собой, проигрывать и начинать заново, сражаться, чтобы не быть в его глазах абсолютно убитой и беспомощной, сражаться, чтобы в качестве награды получить от него поцелуй в лоб и тёплые объятия, которые окончательно вернут её к жизни. Ночь 1 — горячее дыхание Кажется, оптимизм покидал исхудалое женское тело всегда, когда последние лучи тёплого солнца скрывались за горизонтом, ведь она прекрасно знала, что самое ужасное впереди. Днём Эда действительно старалась сдерживать себя, старалась отвести мысли от тех проклятых моментов её жизни, но ночью этого делать никак не получалось, ибо не в силах Йылдыз было контролировать сны, что постоянно лезли в её голову, благо, их не было в светлое время суток, иначе девушка точно бы рехнулась. …горячее дыхание опаляет мочку её уха, чувствует его острые зубы, грубо прикусывающие её нежную кожу. Ледяная дрожь в момент пробегает по хрупкому телу Эды, когда девушка слышит, как застёжка на её одежде расстёгивается, а обнажённой кожей живота она начинает ощущать мерзкое тепло его влажных пальцев… Резко распахивает дрожащие веки, мгновенно подрываясь с постели. Спешно хватается ладонями за собственный рот, стараясь заглушить крик, что неосознанно слетает с её губ. Шумно дышит, рассеянно бегая испуганным взглядом по предметам мебели в комнате. Слёзы ужасным комом сидят где-то в горле, болезненно сдавливая то, старается быстро моргать, надеясь сдержать внутри себя порыв привычных эмоций: страха и безысходности.Тщетно. Комната резко заливается ярким светом от лампы. Шатенка жмурит бледные веки, пряча лицо в собственных кистях. Всё вновь как в тумане, женщина совсем не помнит, как Дурии удаётся уложить её в постель, помнит лишь как игла пронзает тонкую исколотую кожу руки, а после что-то уверенно утягивает Эду в беспокойный сон. День 2 — третья слабость Йылдыз с трудом открывает заспанные глаза, ощущая на плече лёгкое поглаживание и привычную фразу: «Доброе утро, тебе пора вставать». Стрелка на часах почти упала на двенадцать, а это значит, что она обязана собрать все свои силы, чтобы подняться с тёплой кровати, сходить умыться, а после приступить к завтраку и приёму витаминов. Эда, к сожалению, ещё не могла похвастаться тем, что ей удалось вернуть свой здоровый вес, но её внешний вид стал чуточку лучше: кости хоть и торчали, но уже не так явно, как двумя неделями назад, бледная кожа не так сильно отливала болезнено-голубым. Возможно, ещё недели две и девушке удастся выздороветь, если, конечно, очередной приступ рыданий не вынудит её провести чем-нибудь острым по запястью. Сделав все необходимые дела и получив разрешение от врача, Йылдыз поспешила выйти на улицу, подышать свежим воздухом и, возможно, зайти по колено в море, которое хоть и было в двух минутах ходьбы от дома, но женщиной почему-то ранее не посещалось. По большей степени она просто предпочитала лишний раз не вылазить из постели, по меньшей же — было страшно, что на улице её увидит кто-то из людей Семихи. Да, абсурдно было думать, что они могли настигнуть её в другой стране, но не накручивать себя Эда не могла, ибо факт того, что она по сути в бегах, сильно давил на и без того расшатанную девчачью психику. Кареглазая искренне улыбнулась, с детским восхищением в глазах глядя на прекрасный пейзаж: чисто-голубое небо, яркое солнце, блеск лазурных гребешков волн, светло-жёлтый песок. Её радость не смогло испортить то, что она была вынуждена ходить в той же длинной парандже, и даже то, что позади неё ходил охранник, который должен был стоять рядом на случай, если бы Йылдыз действительно смогли отследить. Карие зрачки легко сверкнули чем-то тёплым, впервые за долгое время загоревшись каплей того оптимизма, которым уверенно пылал ранее, и шатенка весело побрела ближе к воде. К сожалению, песка было не так много, метра три всего, поэтому зайти глубже чем по половину голени у неё бы не вышло, ибо далее начинался красивый коралловый риф. Красное море славится своим богатым подводным миром, может, кареглазой когда-нибудь выпадет возможность познакомиться с ним поближе, но пока она будет наслаждаться тёплой водой, нежно ласкающей её ноги, освежающим бризом и любимым запахом моря. Её главной слабостью в жизни были цветы, второй — звёзды, а третей — море. Оно с самого детства тянуло к себе Эду своей простотой и загадочностью одновременно, своим теплом и одновременно будоражащей прохладой, своей обширностью и свободой, которая, кажется, уходила за горизонт, так и не заканчиваясь. Пожалуй, девушка могла бы пробыть в воде хоть целую вечность, бесконечно греясь на солнышке и любуясь разноцветными рыбками проплывающими неподалёку, но Гаяр спустя три часа, проведённых на береговой линии, напомнил позабывшей о своих проблемах и заботах женщине о том, что ей пора возвращаться в дом, так как скоро наступит обед, а после у девушки ещё назначен очередной осмотр у Госпожи Бакир. Несмотря на маленькую глубину, шатенка уверенно сидела в воде рядом с коралловым рифом, осторожно обводя указательным пальцем какую-то ракушку, услышав слова охранника, она грустно вздохнула и обречённо поднялась на ноги, беззаботная улыбка быстро скрылась с её лица, когда сознание окончательно вернулось в реальность, в которой есть ещё множество вещей, помимо бескрайнего моря. Жаль только, эти вещи не так позитивны как лазурные просторы. Ночь 2 — яркий свет Ложась в постель, кареглазая не переставала надеяться на то, что хоть сегодняшние сумерки принесут ей во сне добрую картинку. Ей бы так хотелось увидеть что-то, что напомнило детскую сказку, а не боль, жестокость и насилие. Окончательно закутавшись в воздушное одеяло и крепко обняв его край рукой, Эда устало сомкнула веки, вспоминая, как прелестно сверкает солнце в сапфировых водах. Быстро засыпает. …шум волн ласково касается её слуха, кажется, в лёгкой мелодии, что так сладостно напевалась любимой синевой. Шатенка спешно делает шаг в тёплую воду, радостно глядя на стайку жёлтых рыбок с частыми чёрными полосками, неосознанно идёт за ними. Так легко на душе, обнажённая кожа живота так нежно соприкасается с водой, так хочется остановиться в этом мгновение, чтобы это никогда не заканчивалось. Глубина всё сильнее и сильнее утягивает её хрупкое тело. С каждым новым шагом пальцы ног всё смелее и смелее соприкасаются с дном. Морская вода мягко касается торчавших женских ключиц. Эда заливисто смеётся, с удовольствием смотря на то, как пёстрые рыбки закружили вокруг неё. Резко поднимает взгляд, оборачиваясь в сторону берега. Видит лишь бескрайнюю синеву, где-то совсем далеко сталкивающуюся с молочно-голубым небом. Судорожно глядит по сторонам. Одна и та же картина, берега нет нигде. Из-под ног резко уходит песок, глаза слепит яркая вспышка света… …настольная лампа рядом с её прикроватной тумбой. Противные мужские пальцы продолжают гладить живот Эды, смело опускаясь всё ниже и ниже. Девушка метает напряжённый взгляд на лицо Сеймена. Он улыбается, так злобно, так широко, так самодовольно. Чувствует его пальцы чувствительной кожей, с силой впиваясь зубами в собственные губы, дабы сдержать громкий крик. Страх в миг связывает её тело железными цепями. Сдавливающий гортань ком болезненно подкатывает к горлу женщины от его мерзкой улыбки… Шатенка только успевает в ужасе открыть наполненные слезами глаза, как в миг встаёт с постели, бегом направляясь в сторону уборной комнаты, благо та оказалась рядом. Дрожащей ладонью дёргает ручку двери, буквально влетая в помещение. Откидывает крышку унитаза, с трудом стараясь держать меж влажных бледных пальцев свои густые волосы. Содержимое её желудка неприятно выходит, оставляя на шершавом языке горечь от желудочного сока. Спешно стирает кожей правой руки с беловатых губ остатки, хрипло прокашливается. Чуть ли не ползёт в сторону раковины, чувствуя, как с каждым шагом ноги начинают только хуже слушаться сознания. С грохотом нависает на раковину, из последних сил цепляясь ледяными трясущимися ладонями за керамический край, дабы окончательно не потерять равновесие и не свалиться на плитку. Судорожно тянет носом воздух, пытаясь оторвать хоть одну руку от раковины и включить кран. Бледные пальцы с трудом касаются металлического крана, еле как открывая тот. Слабый напор тёплой воды буквально обжигает её нежные подушечки пальцев, Йылдыз хрипло взвизгивает, задирая подбородок вверх. С ужасом глядит на своё отражение: глаза сияют кроваво-алым, кошмарно сильно контрастируют на почти белой коже тёмные круги под нижними веками, от блеклых губ до ямочки на правой щеки протягивается отвратительная полоса размазанных остатков рвоты. Спешно проводит мокрой ладонью по лицу, задыхаясь в горьких слезах. День 3 — мороз по коже Пустым взглядом сверлит белый потолок, совершенно не чувствуя, как уже второй час горячие дорожки слёз бегут по её щекам, вискам и шеи. После этого кошмара уснуть ей так и не удалось, беспокоить же Бакир ради очередной порции снотворного и успокоительного ей не захотелось, да и по правде говоря, сил, чтобы добрести до первого этажа у неё не было. Она лежала, закутавшись в воздушное одеяло, ужасно сильно трясясь от холода. Её давно так не морозило, возникало ощущение, словно женщина только вынырнула из ледяной проруби и теперь холодные капли медленно стекали по её покрытому мурашками телу. Йылдыз помнит, как в семь часов утра её пришла проведать Дурия. Помнит, как Гаяр относил её на руках в медицинский кабинет. Помнит, как она громко рыдала, умоляя её хоть чем-нибудь укрыть, потому что ей было всё также ужасно холодно. Эда помнит, как врач несколько раз повторяла то, что у неё очень высокая температура и ей нельзя лежать под одеялом, иначе жаропонижающее не сможет полноценно сработать. Помнит, как осторожно гладила её по спине Бакир, когда кареглазая вновь начинала захлёбываться в новом порыве истерики. Помнит, как стало легче, когда её наконец перестало морозить. Помнит, как из-за всех сил старалась не смыкать опухшие веки, тяжёлые от усталости и введённой порции снотворного, стараясь цепляться рассеянным взглядом за свет из окна. Эда крайне сильно боялась заснуть и вернуться в тот тошнотворный кошмар, но слабость всё же победила и она уснула. Уснула, когда стрелка часов почти коснулась девяти часов утра.