Цветы Селестии

      Моракс отставил чашку с чаем, одним только взглядом подзывая к себе Волю Небес. Женщина встала со своего места и вручила Властелину Камня несколько запечатанных сургучом папок. Нахида уже изучала какие-то бумаги, полностью погрузившись в чтение. Эи рассматривала свой меч, сегодня ей нужно было поблагодарить не одного сотрудника Трикомиссии за то, что они делали очень многое во благо процветания Инадзумы.       — Магистр Ордо Фавониус, леди Джинн, вам следует отнести ваши бумаги к Властелину камня. Он замещает святого Барбатоса, — проворчала помощница Мураты. Она хоть и уважала сражающуюся как львицу во время войны молодую женщину, но имела крайне предвзятое отношение к Мондшатдту, так сказать, по личным причинам.       — Я в курсе, Госпожа Таланорис, — Джинн уже выглядела куда лучше, чем до этого, несколько тяжёлых ранений постепенно заживали, оставляя только шрамы, ей удалось с остальными помощниками восстанавливать город, единственное, что её заботило, — судьба троих пропавших всем известных персон.       — Госпожа Гуннхильдр, давайте я отнесу, — помощница Воли Небес уже протянула руку, чтобы забрать бумаги, но неожиданно Моракс встал из-за стола и сам подошёл к рыцарше. Главы государств, помощники архонтов не подали виду, насколько удивлены. Обычно Властелин камня максимум перебирал документы, тщательно изучая поданную информацию, и в скором времени старался удалиться из кабинета, чтобы помогать людям своей магией.       — Благодарю за вашу работу. Мне надо с вами поговорить. — Моракс вышел из просторного зала совещаний.       Мурата фыркнула, отбрасывая назад длинную заплетённую алую косу. Молодая смуглая женщина недовольно посмотрела на свою помощницу, и та буквально втянула голову в плечи, жалея о своём поведении.       — Таланорис, ещё одна выходка — и я тебя конюшни отправлю драить на века вечные. Все в долгу перед Мондштадтом и святым Барбатосом. Он смог сделать очень многое, — веско пообещала Мурата своей помощнице, и та быстро закивала, склонив голову.       — Настолько многое, что сейчас, как обычно, плюёт на все правила, игнорируя, что Тейват нужно восстанавливать. Всё ради…       Фурина откинулась на стуле крайне вовремя, лезвие меча Мураты вонзилось прямо перед её носом в край стола. Гидро Архонт округлила глаза, быстро повернулась в сторону Эи, но та сделала вид, что любуется цветами на столе, давая понять, заступаться за неё не будет.       — Ты ли будешь осуждать Селестию и небесный порядок? Ты ли, чья страна жила на гниющей плоти прежнего Архонта, упиваясь пародией на справедливость, утопая во лжи, прикрывая вычурными тряпками море крови? — прогрохотала Мурата, в упор глядя на гидро Архонта.       Фокалорс побагровела. На бледной коже невысокой хрупкой девушки это выглядело болезненно.       — Как грубо, но чего мне ещё ждать от владелицы конюшни и региона варваров, — попыталась не сдавать позиции Фокалорс.       Мурата вынула свой меч. Теперь на Фокалорс весьма недвусмысленно посмотрела Эи. Лицо электро Архонта, как обычно, было каменным. Но по глазам читалось: она поддерживает Мурату.       — Фокалорс, не надо так. Мы все должны быть благодарны за то, что в Тейвате воцарился мир, пусть нам и пришлось доказывать, что мы достойны, как и прежде, управлять своими регионами, неся счастье своим людям. Да, многие из нас давно устали от этой работы, но других достойных не нашлось и вряд ли они найдутся. Святой Барбатос не просто спасает людей, которые должны были погибнуть, он спасает тех, кто помог ему сделать невозможное даже для Архонта. И по каким причинам он это делает — дружеским, любовным — всё равно. Мы должны уважать каждого достойного человека.       Нахида отложила бумаги просящим взглядом смотря то на Эи, то на Мурату. Обе явно выпустили пар и, больше того, Мурата села рядом с Нахидой. Откровенно говоря, не все Архонты понимали поступок Барбатоса, такой опасный и в какой-то мере даже безумный. Бросить свою страну, взвалить по сути на Моракса и людей не лучший поступок, когда всё только-только начало меняться в лучшую сторону. И ради кого? Пусть великого помощника едва ли не всего региона, но по сути всего лишь человека. Вот только многие свои жизни отдали, не менее храбро защищая свою страну, а вот такой чести быть спасённым самим Барбатосом удостоился лишь Дилюк Рагнивиндр, уже заочно называемый частью семерых Архонтов «сердечным другом» Барбатоса. Об остальных аспектах этих отношений что Фурина, что та же Эи старались не упоминать, считая позором для любого бога. Больше того, Фурина умудрялась ещё и открыто показывать неприязнь к такому выбору Барбатоса, полагая, что боги должны иметь свой круг общения, а смертные свой. И оба этих круга крайне далеки друг от друга.       — Верно говоришь, на то и богиня мудрости. Эх, Барбатоса не хватает, тут было бы не так мрачно. Как он там тебя называл, мокрая? Рыбиной с амбициями ребёнка? — рассмеялась Мурата, подмигивая роскошно разодетой Фурине.       Эи слегка улыбнулась. Грубовато, но верно. Барбатос терпеть не мог Фокалорс, хотя казался самым добрым из всей семёрки, гидро Архонт платила тем же и, чаще всего, можно было застать крайне забавную картину: Барбатос с презрением поддевал Фурину по любому поводу, а гидро Архонт пыталась уязвить Барбатоса, как только его видит.       — Да, он называл меня именно так. А сам-то алкоголик несчастный, музыкантишка, в моём регионе таких даже в дом не пускали, они пели за мелочь на улице.       — Ещё одно слово — и я вмешаюсь, — ледяным тоном уведомила электро Архонт Фурину. — Мурата — варвар, Нахида — мудрец, а я — самурай и живу по кодексу чести. И я не позволю трепать имя того, кто сделал даже для твоей страны очень много.       Фокалорс закатила глаза и натянуто, с вызовом улыбнулась. Она понимала, что закапывает себя по самое не могу, но, увы, сдавать позиции ещё больший позор. Да и перед кем? Этими вояками? Да они одеваться не умеют! Ладно Эи, у них там на Инадзуме юкаты и прочее, конечно, простовато, но сделано со вкусом и выглядит изящно. Но вот Мурата в доспехах воина? Она что на войну явилась? Дикарка несчастная! Нет, конечно, душа она добрая, в отличие от красиво одетой Эи, но её внешний вид так бил по чувству прекрасного Фурины, что оторопь брала.       — Ты же не собираешься спорить с самой Селестией, что считает Барбатоса вторым сильнейшим по праву Архонтом? Ты и вовсе вошла в нашу семёрку исключительно из жалости. И если ты продолжишь вести себя подобным образом, начнёшь представлять угрозу. Ты же, — Эи взглянула прямо в голубые глаза девушки, — не хочешь лишиться своего сердца бога опять? Помни, из нас всех только ты на испытательном сроке и в любой момент мы можем проголосовать и изъять твоё сердце бога.       — Я так же достойна, как и вы все, я смогла уладить проблемы своего региона, пусть и с вашей помощью, но…       — Именно поэтому ты жива. И помни, даже рыбина с амбициями может стать хорошим Архонтом, — Мурата похлопала девушку по плечу, пытаясь поддержать. Как ни странно, Фокалорс почувствовала надежду, всё же хотя бы вспыльчивая и отходчивая Мурата кое-как могла считаться её другом. В отличие от остальных, все, как назло, считали Барбатоса воистину святым!

***********

      Моракс облокотился о каменные перила огромного балкона. Джинн не знала, как подойти к вопросу о том, когда вернётся Барбатос и удалось ли спасти Дилюка и Кейю, вот только очевидно, что Моракс прекрасно понимал, что тревожит магистра ордена.       — Он удачно оказался в другом мире. Иначе бы это сказалось на нашем и анемо стихия явно не поддерживала свой регион. Теперь дело за ним. Не слушай никого в совете, ты помнишь, что я и только я остаюсь его заместителем и буду помогать вам как народу моей страны. Я заключил с Барбатосом серьёзный контракт.       — Я знаю, просто… Вы понимаете, это очень сложно. Люди переживают, я тоже очень волнуюсь, — сложно было подобрать слова, но Джинн очень старалась.       Моракс кивнул. Здесь было всё очевидно.       — Мы не хотели опять сидеть на троне. По крайней мере, я и Барбатос, но, похоже, за нас всё решила судьба. Что же, вероятно, таков наш путь. Надеюсь, он уже нашёл Рагнивиндра и Альбериха.       — Я уверена, что они вернутся, как только он их найдёт, — тепло сказала Джинн.       — Есть сложность. Скорее всего, они оба ничего не помнят, так что нужно подтолкнуть к тому, чтобы Кейя и Дилюк всё вспомнили сами, иначе мы не перенесём их обратно в Тейват. Сознание останется между мирами, вечность мучаясь в агонии, а в Тейват удастся пронести только труп.       — Неужели вы думаете, что Дилюк сможет забыть святого Барбатоса? О, вы что, мне кажется, как только Дилюк увидит его или в облике барда, или в облике бога, он вспомнит всё. Такую любовь забыть невозможно. Помните, как на день рождения Дилюка весь Мондштадт был в кристальных бабочках, а Венти играл ему на лире утром на балконе, да так, что внизу все служащие винокурни собрались?       Моракс закатил глаза, какая романтика, но улыбнулся краем рта. Всё же события до войны и его знатно удивили, кто же знал, что случится в Мондштадте буквально сюжет какого-то романа или пьесы, настолько прекрасной и сказочной, иного слова и не подберёшь, казалась со стороны история святого Барбатоса и Дилюка. Бог, полюбивший человека, человек, настолько преданный своему богу, хоть бери и книгу пиши.       — А когда святой Барбатос угодил в тину и перепечкал крылья? Дилюк почти сутки спасал его перья, а потом так же почти сутки спал потому, что вымотался, — Джинн ещё ласковее улыбнулась, вспоминая самые милые события из жизни этих двоих.       — Помнится, Барбатос прилетел ко мне пьяный, облитый вином с украденным бочонком из подвалов винокурни. Просил политического убежища, а потом по Ли Юе бродила некая пламенная личность в поисках одного барда. Был схвачен Цисин как крайне опасный гость и допрошен самим Нефритовым Равновесием.       Джинн прыснула от смеха, и такое тоже было.       — Зато бежать из Ли Юе ему помог сам святой Барбатос, — добавила молодая женщина, мысленно вспоминая, как ходила ходуном вся винокурня, когда Дилюк крайне «незаметно» приревновал своё божество, получив известия, что Венти с кем-то удалился поздно ночью под ручку в пьяном виде. Хорошо, что оказалось, это старый друг Барбатоса, но всё же на того несчастного Дилюк косился очень долго.       — Да, много забавных случаев было. Вероятно, вернуть память Дилюку будет проще, чем Кейе, но будем верить в лучшее. Действительно сложно забыть такие чувства. Я слышал, в самом начале их общения они не слишком тепло друг к другу относились, но закончилось всё удачно. Значит, путь от ненависти к любви им знаком и они пройдут его ещё раз.       Гуннхильдр выдохнула с облегчением. Благодаря Мораксу ей стало куда спокойнее. Хорошо, что именно он замещал Барбатоса, с остальными ей было бы сложнее.       — Ступай. Всё будет в порядке. Я знаю Барбатоса так долго, что уверен, он из любой ситуации выпутается, даже если влип по самые уши.

*********

      Аделинда в который раз принялась за уборку кабинета хозяина винокурни. Здесь уже долго никого не было, но она старалась хранить всё так, как любит Господин Дилюк. Документы — правый нижний ящик, корреспонденция — на стол прямо возле чернильницы и перьев, сбоку положить нож для бумаги.       Быстро протерев все поверхности, женщина остановилась на пороге. Сейчас казалось, вот-вот хозяин кабинета вернётся, а за ним будет следовать бард, а может, и сам святой Барбатос, аккуратно сложив крылья, непосредственным вихрем ворвавшийся в обиталище Господина Дилюка, перевернув его жизнь.       Обоих не было так долго, что казалось, слухи, о том, что они погибли, только это скрывают, — правда. Горько даже представить себе такой исход событий.       — Он обязательно вернётся, Аделинда.       Старшая горничная даже подпрыгнула, сразу за её плечом чудом очутилась Джинн. Кажется, она слишком задумалась, вот и не заметила появления магистра.       — Я надеюсь. Все надеятся. Вы приехали сюда, — горничная посмотрела на женщину с надеждой, — что-то узнали?       — Да. Я говорила с Властелином камня, и он сказал, что пока всё в порядке. Святой Барбатос уже в другом мире, и там уже дело за малым, чтобы Дилюк и Кейя его вспомнили, тогда он перенесёт их сюда и всё наладится.       — Святые Архонты, новость просто замечательная. Спасибо, что приехали, вам бы больше отдыхать, можно и письмом было, столько работы валится.       Гуннхильдр покачала головой, слегка улыбнулась. На небольшом столике до сих пор лежала одна из лир барда, очень часто пока Дилюк работал за своим письменным столом, Венти усаживался неподалеку, что-то читая или наигрывая.       — Аделинда, ты мне как родная. Пока мы с Дилюком были детьми, ты уже работала здесь и столько раз заменяла нам самых близких, пока мои родители и отец Дилюка занимались делами. Я хотела успокоить тебя сама. И разумеется, побродить по саду, это так же бодрит, навевая о прошедших спокойных днях. Скоро тут будет куда громче, когда все, наконец, вернутся.

*********

      Найти спокойное место, чтобы распить подаренную бутылку вина директором, оказалось сложно. Хотя улизнуть из лазарета от внимательной мадам Помфри ещё сложнее, уж она бдила больных как собственных детей, Венти просто повезло, что было много пострадавших после квиддича и он умеет летать, так что смог запереть дверь и вылететь из лазарета, чтобы забраться на крышу одной из башен старинного замка.       Ночью было тихо. Только где-то неподалеку летали совы, кажется, у птиц был ночной променад. Настроение было ни к черту, усталость накатила сама по себе аж до дрожи в руках и кома в горле. Вот так вот летаешь, стреляешь, на лире играешь, себя богом называешь, а в какие-то моменты совершенно нет сил и удивляешься простым людям: как они держатся в периоды полного отчаяния?       Венти лёг на покатую крышу. Сейчас закрыть глаза и полежать, отдавшись высоте и ветру, чтобы он растрепал волосы и мантию, вынес из головы все лишние мысли. Вот только, как назло, откуда-то снизу доносился женский голос. Венти хотел было улететь, но острый слух музыканта услышал знакомый тембр, говорила та самая девица, что была вместе с Дилюком.       В пару мгновений Венти бесшумно опустился пониже, становясь на узкий карниз возле окон. Быстро взглянул в тускло освещённое окно — верно, здесь была Кэролл и, судя по её заплаканному виду, с Дилюком они поссорились.       — Понимаешь, нельзя так. Совсем нельзя! Ты грубый, ты… думаешь только о себе и не хочешь делиться со мной проблемами! А я хочу быть полезной.       Венти постарался не рассмеяться, хотя ситуация не совсем располагала к улыбке. Что есть, то есть, Дилюк остался Дилюком. Кое-кто мог святому нервы потрепать.       — Уйди, пожалуйста. Я устал и хочу побыть один.       — Я могу совсем-совсем уйти, если тебе никто не нужен, кроме самого себя!       Венти чуть не упал с карниза, Дилюк резко встал и открыл дверь.       — Совсем-совсем уходи. Хватит мной манипулировать. Ты хочешь быть полезной? Будь полезной. Твоё отсутствие мне идеально подходит.       Кэролл сделала шаг назад, сжала руки в кулаки и бросила чем-то в Рагнивиндра, который стоял с каменным лицом. Но и этого ей показалось мало, прямо у двери она развернулась и дала ему пощечину.       — Идиот, ничего ты не понимаешь в чувствах!       Венти закатил глаза. Вот тебе и милая-святая Кэролл. Нет, будто по Дилюку не видно, что к нему нужен особый подход, и вот такие выходки, в принципе, в любых отношениях, наверное, поступки глупые. Просит же человек оставить наедине, значит лучше наедине, если ничем помочь не можешь. День тяжёлый был, квиддич, бладжер этот дурной…       Фыркнув от смеха, Венти укусил себя за щеку. Порой он ловил себя на мысли, что не Дилюк с ним носится, как со священным сосудом, а наоборот. По сути-то ничего не случилось, поругался с какой-то дамочкой, проиграл в игру. Все ведь живы. По сравнению с прошлым, и вовсе мелочи жизни. А он уже хочет его утешить и как-то тоску развеять.       Дилюк ушёл из комнатки, судя по времени, явно спать пошёл. Венти легко взобрался в окно, собираясь допить вино здесь, но не прошло и получаса, как вернулся Рагнивиндр.       — Это что? Алкоголь? Тебе не рано ли?       — Иди и донеси. У меня день тяжёлый был. Лучше пусть потом накажут, зато я посплю нормально.       Дилюк молча отобрал почти пустую бутылку, посмотрел на неё и, приподняв брови, удивлённо посмотрел на новенького. Пьяным он не казался. И всё равно утром он ещё с ним поговорит, сейчас уже поздно и смысла нет.       — У меня тоже тяжёлый.       — Хочешь — допей, вино хорошее, я в этом разбираюсь. Отлично выспишься.       Венти приготовился к тому, что его пошлют куда подальше, но Дилюк неожиданно хмыкнул и начал пить вино из бутылки. Это утвердило Архонта в мысли, что у кое-кого настроение ни к черту. Бард встал, собираясь уйти.       — И куда ты? — поинтересовался Дилюк.       — Ну ты же сказал, день тяжёлый. Значит один побыть хочешь, я это уважаю. Порой любому человеку хочется одиночества.       — Опять заблудишься. Хочешь — сиди тут, обратно вместе пойдём. Проблем ещё не хватало.       Венти хмыкнул. М-да уж, всё же этот, Хогвартский Дилюк порой серьёзно отличался от своей Тейватской версии. Как минимум, тем, что выпил вина, пока был в плохом настроении, обычно Рагнивиндр ненавидел алкоголь и скорее отобрал бы эту бутылку и выбросил, чем сделал хоть глоток. А тут, так сказать, новые черты открывались.       Дилюк прислонился к старому, кем-то забытому на этой крыше сундуку, глядя в окно. Ночь выдалась лунной, многое было видно, как днём. Венти уселся на небольшой подоконник, даже не глядя на него, хотя и хотелось завязать ну хоть какой-то разговор.       Вот тебе и хвалёное красноречие и талант поэта. Стихи писать — не беседу с тем, кто тебя забыл, складывать.       — Тебе иногда казалось, что вокруг что-то не так? Словно ты что-то потерял и не можешь вернуть.       Венти обернулся. Дилюк заговорил совершенно неожиданно, внутри даже надежда какая-то загорелась, что он что-то начал вспоминать.       — Со мной такое случается.       — Ты что забыл в Хогвартсе? Посреди года, с неясными способностями и такими же целями? Порой мне кажется, ты здесь не просто так.       Венти спрыгнул с подоконника. Разговор становился интересным.       — Кто знает.       — Ты очень странный и то, что вокруг тебя творится, тоже. То ты теряешься на каждом шагу, то очень удачно отвечаешь на зельеварении, пропадаешь из общежития и под утро тебя приводит сама Макгонагалл. Всё как-то эфемерно, ты появился, и начались мои проблемы. Как это связано, уму непостижимо, — забормотал Дилюк, делая последний глоток вина.       Венти подошёл ближе и разочарованно застонал. Рагнивиндр пал жертвой пары бокалов вина. Да, крепкого, но всё же это вино несчастное! А взгляд уже расфокусирован, глаза блестят. Браво, кто-то совсем пить не умеет. И что с этим недо-алкоголиком делать? Вроде, в порядке, но всё же.       — И какие же у тебя проблемы? — понимая, что дальше будет нечто бессвязное, пьяный Дилюк скорее забавен, чем адекватен.       — Я словно с ума сошёл. После аварии, когда очнулся в больнице, ничего не помнил. Совсем. Порой мне казалось, будто я, — Дилюк нахмурился-зажмурился, — пришелец какой-то.       — Кто знает, может, ты чем-то и выделяешься, — осторожно сказал юноша, радуясь, что те крохи вина, что остались в бутылке, так уместно подействовали на парня.       Рагнивиндр облокотился локтём о сундук. Венти смотрел на него так… необычно. Словно ждал чего-то и наперёд понимал, как следует ответить. Такой знакомый взгляд что-то цеплял внутри. От него по коже бежали мурашки.       Новенький вздохнул, посмотрел на полупьяного. М-да уж, а вино уже плотно дало о себе знать. Вот только раз уж тема зашла о странностях и Дилюк так на него смотрит… В конце концов, есть же море легенд про принца, спасающего свою принцессу поцелуем, конечно, глупая романтика, но вдруг он вспомнит? К трезвому вряд ли удастся подойти скоро, но сейчас почему бы не попробовать. В конце концов, он заслужил на маленькую награду от судьбы.       Дилюк не понял, что поменялось, Венти мягко ему улыбнулся и, опустившись на колени перед сундуком, потянул его к себе и поцеловал, обняв за шею. От удивления парень даже не ответил, и юноша отстранился с каким-то огорчением и в то же время серьёзностью.       — Ты что делаешь?       — Ничего. Перебрал. Ты, кажется, тоже, — грустно заметил младшекурсник, быстро вставая, чтобы Дилюк не успел заметить, что у него руки задрожали от такой холодности и безразличия. Хотя чего он ожидал? Это было глупой затеей, воистину перебрал, да только не с вином, а верой в какую-то глупую романтику.       Может, этот мир был каким-то неправильным, грубым и несправедливым. Но и в Тейвате хватало всякого, а там были истинные чудеса. Рационализм шептал, что зря он сейчас отчаивается, зря напридумывает себе всякого, но почему-то вдруг стало страшно. Вдруг Дилюк не может его вспомнить потому, что не любил никогда, так, был сильно увлечён и очень предан? Вдруг любил не барда, а бога, в которого верил с самого детства, и этот ореол божественности сбил с толку мужчину?       — Ты прав, пить больше не будем. Идём, проведу в гостиную.       Дилюк сам не понял, как протрезвел и почему ему вдруг стало гадко от самого себя. Венти стоял у окна, кажется, пытался прийти в себя, но Рагнивиндру чётко показалось, он обидел юношу и сделал это очень зря.       Глупость какая! Они просто выпили, а кое-кто уже творит полнейшую чушь. Было бы из-за чего расстраиваться.       — Спасибо.       Наверное, ещё никогда несколько сотен метров не казались парой километров. Они молча прошли в гостиную, чувствуя только горечь и неловкость, и понять, откуда это свалилось, невозможно! Венти быстро ушёл к младшекурсникам, в свою спальню, а Дилюк ещё долго сидел в гостиной факультета, пытаясь понять, что с ним происходит.