Храбрым судьба помогает

В порту… — Эй, Том! Постой! Голос Реви буквально ударил уходящего парня в затылок, заставив обернуться. — Что? — Ты до дома сам добраться сможешь? — Думаю да. Рука вроде более-менее зажила, так что с вождением полный порядок. На лице девушки появился скептический взгляд. Минуту длилась немая сцена, во время которой Том и Реви, по сути, играли в гляделки. Первым не выдержал парень. — Ну, что я опять сделал не так? — С вождением у тебя может и полный порядок, но вот со всем остальным — нет. — Поясни. — Легко. Вспомни свой дебильный кодекс чести, согласно которому ты не можешь пройти мимо любой более-менее крупной заварушки. — Мне кажется, ты утрируешь. — Ни капельки! — уверенно заявила Реви. — Ладно, допустим, ты права, — закатил глаза Том — Тогда дальше что? — Ни каких допустим. Я права. Всегда. Запомни это, а лучше запиши. — Ага, уже бегу. А пока я бегу, давай покороче: что надо? — Надо? — переспросила Реви — Домой тебя доставить, чтобы ты где-нибудь по дороге не помер во имя всего хорошего во всём мире. — Правда? Ну, раз такое дело, то поехали! — язвительно произнёс Том. Машина с красным драконом на боку стояла там же, где Том оставил её перед отплытием. Открыв дверь, Том уселся на водительское сиденье и завёл двигатель, но Реви тут же вмешалась со своими коррективами. — На пассажирское место залазь. Я поведу. — Это с какой радости? — А с такой, что ты ненароком в столб впишешься, а я ещё пожить хочу. — Справедливо. Всегда мечтал о личном водителе! — кивнул Том, а про себя подумал: "Ненавижу эти женские многоходовки типа "сделал не то, что от тебя ожидалось". Потому что ты в них по-любому неправ окажешься. Поэтому в таких случаях лучше не спорить, а то развитие темы может длиться ну уж очень долго". Поездка почти проходила молча. Реви следила за дорогой, а Том не собирался её отвлекать. Но почти, зачастую, не считается... — Реви... — тихо позвал Том. — Чё? — Я понимаю, у меня перед тобой Долг Жизни, но всё равно прошу — честно ответь на мой вопрос. — Хорошо. — Ты, наверное, не помнишь, но в логове Бехрама, когда я пришёл в себя, то отпустил одну идиотскую шутку. Ту, что про поцелуй... — Помню. Так в чём вопрос? — Если бы не моя рожа, то ты бы… Ну… Реви не ответила сразу. Том видел, как нахмурились её красивые брови, словно сейчас она делала один из сложнейших выборов в своей жизни... — Не знаю... Это сложный вопрос. — Неужели? — Просто я вижу внутри тебя то, чего ты сам не замечаешь. — И что же это? — заинтересованно спросил Том. — Поцелуй — это символ любви. А мне кажется, что ты эгоист, и чья-то любовь тебе просто не нужна. Ведь любовь — это всегда ответственность за любимого человека. А ты боишься ответственности за кого-то ещё, кроме себя. — Эгоист?! Боюсь?! Том сидел буквально в шоке от услышанного. Он мог ожидать чего угодно, но не этого! Да и то, что такое ему скажет крутая пиратка, которая, как ему казалось, слово "романтика" слышала только в кино... Немного отойдя от шока, парень понемногу начал понимать, что Реви права. "Вот же чёрт, — пронеслось в голове Тома — А я даже не знаю… Правда... Не знаю... Я много раз ошибался, делал что-то не так. Но всё равно продолжал двигаться вперёд... И всё это даже с учётом того, что за период моей жизни в Роанапуре, я предпочитал копаться в себе довольно часто. Но ещё чаще я просто предпочитал делать то, что считал нужным. Без анализа своих действий, без тупых вопросов "а правильно ли я поступаю?" Просто делать... А потом, возможно, сидеть где-нибудь в углу, впившись пальцами в собственные волосы, и морально убивать самого себя… Прямо как сейчас. И сколько это будет продолжаться? Сколько ещё я буду корчить из себя героя, плюющего на свою и чужие жизни? Неужели я не могу перестать вести себя как придурковатый ковбой, с гиканьем бросающийся в самое пекло? И этого я не знаю... Но зато я знаю, что будет дальше. Пройдёт совсем немного времени, и я окажусь в своей квартире. Мне на шею броситься Зверь, соскучившийся за это время. Затем я приготовлю себе что-нибудь на ужин, и лягу спать. И завтра, проснувшись, я... Стоп, а что же будет завтра? Я вновь пойду убивать, чтобы было где поспать и что поесть? Скорее всего, так и будет... День за днём... Пока у меня не откажут органы, или пока я не встречу более крутого стрелка, чем я сам...Скорее всего, так и будет. Скорее всего… Хотя, чего уж теперь. По итогу я остался в дураках, а значит и сам дурак!" Развлекая себя такими мыслями, Том не заметил, как машина остановилась возле его дома. — Приехали. — сообщила Реви. — Реви, то есть, если я тебя правильно понял… — Заткнись! — вскипела девушка, но затем добавила более сдержано — Молчи… Пока не сморозил очередную чушь… Я понимаю, к чему ты клонишь, но давай… Давай лучше оставим всё как есть. В мире есть те границы, которые лучше не пересекать. Ты — один из немногих людей, кому я без колебаний доверю прикрывать свою спину, и которого прикрою сама… Вот только нам не следует заходить дальше. Я готова поставить свои пистолеты — из этого ничего хорошего не выйдет. — Что же, раз ты всё для себя решила, то я не вправе лезть в такие вещи... — тихо сказал парень, выбираясь из машины и протягивая девушке кулон Бехрама — Спасибо. За всё спасибо. Вот, возьми эту хрень. Отдашь, когда за оплатой пойдёшь. Будет, типа, как доказательство, что мы контракт выполнили. — А ты? — А я попозже за деньгами схожу. Думаю, к тому моменту Балалайка уже будет в курсе. Ну, ладненько, спокойной ночи! Быстро взбежав по ступенькам, Том едва ни слетел обратно, ведь к нему на шею с оглушительным лаем прыгнула рычащая чёрная молния. — Ого, полегче, дружище! Я тоже рад тебя видеть! Слушай, ты похудел, или мне кажется? — Гав! Гав! Гав! — А я и не удивлён. От Эды всякое можно ожидать. Ну что, идём домой? — Грррр! Замок два раз весело щёлкнул, тем самым открывая парню путь в квартиру. Перешагнув порог, Том первым делом подошёл к окну, и взглянул на удаляющуюся фигуру, с парными "Береттами" в нательной кобуре. В немом напряжении прошла минута, или две… А может вообще двадцать, Том не следил за временем. Но вот навстречу удаляющей фигуре, с парными "Береттами” из ближайшего переулка шагнул ещё один силуэт — невысокий, в белой рубашке и галстуке. И два силуэта пошли рядом, о чём-то непринуждённо беседуя. Том лишь усмехнулся. Правда в этот раз ни разу не весело, и даже не презрительно, а, скорее, горько. — Она ушла... Слышь чё говорю, мохнатый? Только что она была в двух шагах, стоило только руку протянуть. Но всё же ушла, и мы с тобой снова вдвоём. Что ж, надеюсь хитрый японец сумеет позаботится, о том, чтобы она была счастлива. Я не до конца уверен, но тут уже интуиция подсказывает — Реви ему далеко не безразлична. Может, сам он это ещё и не осознал, вот только со стороны, хоть и мельком, однако была видна некая "химия", возникшая между ними. Против природы, ведь не попрёшь. Да и любое взаимное чувство — оно ж как болото! Идёшь себе, идёшь, заходишь все глубже, не замечая особой опасности, как вдруг — раз! И провалился по уши… Так о чём это я? Ах да, счастье. Некоторые умеют это — быть счастливыми рядом с тем, кого любят. Некоторые. Но не я… Чёрт, а ведь давно я не получал отворот-поворт. Даже успел забыть кого это, когда отшивают. Неприятно, однако. Помниться это последний раз что-то подобное испытывал ещё до попадания в Роанапур. Тогда Катька, жившая в соседнем доме, красивая зараза, отшила меня, и сделала это довольно показательно. Ладно, может оно и к лучшему! Влюблённый волк уже не хищник! Так вот, властью данной мне ножом, штурмовой винтовкой и двумя осколочными гранатами, объявляю их мужем и женой. Пусть поцелуют меня в задницу! Эй, мохнатый? Хотя перед кем я распинаюсь, ужин для тебя важнее душевных переживаний. — Гав! — Вот и я про то же… Ни черта ты не понимаешь… С этими словами Том достал из кухонного шкафчика бутылку виски, проворно вскрыл её, и налил себе стакан. Поставив стакан на стол, парень некоторое время молча смотрел на него. Затем вздохнул, обвёл глазами тёмную комнату, и протянулся за выпивкой. Но ровно в ту же секунду Зверь, по-видимому, сильно проголодавшийся, запрыгнул на стол, сбросив оттуда всю посуду. — Ах ты ж скот! Хотя нет, наоборот. Молодец! Спасибо! Спасибо, что не дал мне нарушить обещание! А теперь пошли, пора тебя уже, наконец, покормить… А может потом в покер сыграем пару партий? — Гав! Гав! Гав! — Договорились. Только если замечу, что ты и в этот раз мухлюешь — хвост надеру! Понял? — Грррр!!! *** Ранним утром два дня спустя... Том злился. И злился довольно сильно. Причин для злости было вполне достаточно. Во-первых, за то время, которое парень провёл на острове Эхо, штаб "Отеля Москва" успел сменить своё месторасположение. Из-за этого парню пришлось изрядно побродить по городу, прежде чем он наткнулся на искомое здание. Во-вторых, двое грозных десантников с АК-74 в руках, слишком уж бдительно охраняли спокойствие своего капитана. В ответ на просьбу Тома, цитата: "пройти внутрь и пообщаться с Балалайкой", бдительные стражи, в довольно вежливой и вполне цензурной форме, послали “странного бродягу”. В чём-то они были правы, ведь замотанная бинтами физиономия Тома, и правда, особого доверия не внушала. Однако у парня было слишком плохое настроение, чтобы спускать такое на тормозах... Не прошло и пары минут, как он уже буквально трясся от гнева, едва сдерживаясь, чтобы не начать крыть бойцов "Отеля Москва" трёхэтажным матом. "Чёрт, никогда бы ни подумал, что подчинённые Балалайки вызовут у меня столько проблем! Эх, хоть я и искренне уважаю этих людей, но, по видимому, придётся работать более агрессивно!" — злобно подумал Том, уже “заряжая” ударную ногу для решительных действий. Видя это, двое десантников быстро сместили стволы своих АК на колени парня. Жест вполне понятный: “мы не хотим драки, но если не угомонишься, то пеняй на себя”. Однако до разборки дело не дошло... Бойню предотвратил сержант, в сопровождении двух других десантников, тоже с АК наизготовку. — Что тут происходит? — О, ну неужели! Хоть кто-то нормальный появился! — обрадовался Том — Мне к вашему капитану надо. У неё мои деньги. — Стоп, а ты кто? — В смысле кто?! Я Том! Не веришь?! Ну, тогда полюбуйся! Бинты с лица Тома упали на пол, и в глазах сержанта почти сразу же отразился целый спектр эмоций, в основном удивление, пополам с отвращением. — Ого! Это кто тебя так? — Жизнь! — коротко ответил парень, накидывая на голову капюшон куртки — Так пустишь к капитану? Сержант ничего не ответил, а лишь что-то сосредоточенно забубнил в наплечную рацию. Рация ответил таким же невнятным шипением. Однако сержант, по-видимому, смог разобрать в этом шипении что-то важное, и оторвавшись от рации, сказал: — Пошли. Мы с бойцами проводим тебя. Побродив немного по извилистым переплетениям коридоров, Том и сержант в сопровождении ещё двух десантников оказались рядом с внушительной деревянной дверью. — Тебе сюда. Дальше просто прямо по коридору. Думаю, не ошибёшься... — проговорил сержант, и, незаметно удалился прочь. Зайдя за ближайший поворот, один из десантников осторожно спросил: — Товарищ сержант, а кто это был? — Том. Если в двух словах, то это весьма странный киллер из триады. — Киллер из триады? — удивился второй — Может тогда не стоило его так свободно к капитану пускать? — У меня на этот счёт есть чёткий приказ: оставить их наедине... — пожал плечами сержант, и увидев, что бойцы всё ещё сомневаются, добавил — Этот парень на особом счету у капитана. Она выделяет этого Тома из всей толпы таких же "ловцов удачи". И не просто выделяет, а, скорее, даже уважает... Хотя возможно я и не прав... — Интересно, с чего бы это? — не унимался первый боец. — Думаю что из-за его решимости. И кое-каких моральных принципов. Там, где другой отступит ради выгоды, или просто струсит, этот парень будет драться до конца, за то, что считает правильным. А в этом городе такое качество дорогого стоит! — Товарищ сержант, — вновь оживился второй боец — Этот парень, он же явно прошёл спецподготовку. Вот только где? Думаю что это уровень коммандос, или вообще "морских котиков". — Бери выше, — нахмурился сержант — Мне кажется, что уровень Тома повыше будет. А уж если он по-настоящему разозлится, то легко и непринужденно сделает скворечник из черепа любого коммандос. А между тем Том стоял под дверью, и размышлял. Ровно за секунду до того, как его ладонь уже коснулась дверной ручки, он успел бросить мимолётный взгляд на часы, висевшие у него на запястье. Стрелки показывали пять сорок утра… “Бля, это получается что я не за что, ни про что наехал на тех десантников у входа?! Может действительно не стоит беспокоить Балалайку в столь ранний час? Хотя в этом вроде ничего такого нет. Вряд ли она до сих пор спит. Да и рабочий день у неё, скорее всего ненормированный, а не что-то типа "понедельник-пятница, с восьми до восьми". Но, в тоже время, при наличии у Балалайки того, что обычные люди именуют гордым словосочетанием “личная жизнь”, я рискую прервать весьма пикантный процесс”. От таких мыслей область на теле парня, расположенная чуть ниже ременной пряжки, немного напряглась... Но Том тряхнул головой, отгоняя довольно приятные, но совсем непрошеные мысли. “Бррр! Ну и чушь в голову лезет! Видимо “мужская сторона” моего организма слишком близко к сердцу восприняла отворот-поворот, которым меня наградила Реви! Так, лично я вижу тут ровно два варианта: либо я так и стою тут, медленно превращаясь в мраморный памятник самому себе, либо забиваю на то, что могу столкнуться с сонной, злой и полуголой Балалайкой, и врываюсь к ней с двух ног. Хотя нет, отставить! С двух, да и с одной ноги, влетать, пожалуй, не стоит. Для начала просто постучу пару раз, а если пошлют, пусть нецензурно, то уйду. Я, конечно, гордый, и всё в таком духе, но в тоже время не обидчивый и вполне понятливый..." Так парень и поступил, то есть принялся стучать в дверь, методично и занудно. Обычно так стучат по батарее соседям, любящим баловаться с перфоратором или громкой музыкой после одиннадцати вечера. В таком случает рано или поздно, но результат появится. Какой — неважно, но что он будет, это сто процентов. Результат не заставил себя ждать… *** Примерно за двадцать минут до этого… Лёгкий утренний ветерок мягко раздвинул шторы в комнате, принеся с собой запах прохлады и свежести. И крови… Человеческой крови, давно вытекшей из ран, и уже успевшей свернуться. Сквозь щели, которые проделал утренний ветерок, в комнату проникли ещё десяток “непрошеных гостей” в виде солнечных зайчиков. Отразившись от окон соседних домов, они весело носились по просторной комнате. Однако кроме безудержной беготни у солнечных зайчиков было много дел. Например, парочка из них, стремительно перескочив с гладкой поверхности большого зеркала, стоявшего в углу комнаты, пробежали по лицу спящей Балалайки. Густые ресницы женщины дрогнули, но она не открыла глаза, а лишь перевернулась на другой бок. Но солнечные зайчики не сдались так просто, а перепрыгнув с блестящей фарфоровой вазы, вновь упали на плотно сомкнутые веки женщины. На этот раз у них всё получилось. Балалайка медленно подняла голову с мягкой подушки. Затем села на постели, и тихо зевнула. По её расчётам можно было спать ещё как минимум полчаса, а армейская жизнь научила — солдату следует использовать для отдыха каждую свободную минуту. Она с кошачьей грацией поднялась с кровати, прошлась босыми ступнями по мягкому ворсу ковра, и уже собиралась закрыть шторы, но рация на прикроватной тумбочке вдруг протяжно зашипела. Женщина тихо вздохнула, и взяла в руки дьявольское устройство, собирающиеся лишить её остатков законного сна. — Докладывай, сержант, что стряслось? — Товарищ капитан, к вам посетитель. — Что-то срочное? — Не уверен. Но это тот странный парень — Том. И он довольно сильно настаивает на встрече. Говорит, что за деньгами зашёл. И ещё он выглядит немного по-другому… — Том? Не может быть! По словам “Двурукой” он едва живой вернулся. Что же, пусть зайдёт. И оставьте нас наедине. Этот парень психованный, но не опасный. — Слушаюсь! Рация умолкла, а Балалайка потянулась, окончательно раскрыла шторы, и, поставив рацию на прежнее место, направилась к соседней двери, за которой располагалась душевая комната. Женщина прикинула в уме все временные условности, и заключила, что на водные процедуры время у неё уж точно есть время. Если есть возможность привести себя в порядок, то не воспользоваться ей, по меньшей мере, глупо. “В крайнем случае, Том подождёт, ничего не случиться, — мысленно заключила Балалайка, настраивая подходящую температуру воды в душе — Всё же он пришёл ко мне без предварительной договорённости, так что я на своих правах. Но Реви, кажется, говорила, что за этот контракт Том покалечился даже сильнее, чем обычно. И будет не очень правильно заставлять раненного человека сидеть под дверью, чёрт знает сколько”. Однако стоило Балалайке выйти из душа, как из-за стены раздался приглушённый стук в дверь кабинета. Рабочий кабинет сообщался со спальней боковой дверью, что было, не всегда удобно. Однако пока что выбирать не приходилось, “Отель Москва” пока ещё только обживал свой новый штаб. Воду и электричество, проведённые в такой короткий срок, уже можно было считать трудовым подвигом. Тем временем стук в дверь и не думал стихать. Даже наоборот, громкость и настойчивость монотонного “тук-тук-тук”, нарастали с каждым глухим ударом. — Не успела… — пробормотала Балалайка — И чего он так ломиться? В этот момент женщина окончательно решала: послать незваного гостя в пешее эротическое путешествие на три всем известные русские буквы, или же проявить немного великодушия. После недолгой внутренней борьбы победил второй вариант. — Войдите! — крикнула она, наскоро накидывая на плечи халат. *** — Войдите! — раздалось из-за двери приглашение. “О, хоть какое-то движение! Ну, раз зовут, то зайду!" — пронеслось в голове у парня, который уже приготовился удивляться, защищаться, оправдываться, и каяться. В общем, подготовился ко всему. Почти ко всему... Перешагнув порог, парень удивлённо обвёл взглядом пустой кабинет. — И в чём прикол? — тихо прошипел он, продолжая оглядываться. Наконец среди типичного для таких мест интерьера, глаза парня зацепились за дверь в боковой стене. Пожав плечами, Том направился уже к этой двери и ещё раз, просто на всякий случай, постучал. — Войдите! — повторно прозвучал звучный женский голос. Стоило только последнему отголоску потонуть в образовавшейся тишине, как Том тихо приоткрыл дверь, и словно бесплотный дух, просочился внутрь. И “просочившись”, Том едва ли не сразу же принялся шарить по полу, в поисках отвалившейся от удивления челюсти. Просто парень никак не ожидал увидеть Балалайку, одетую лишь в белый халат, расшитый лилиями. Она сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и с какой-то подозрительной хитринкой в глазах, наблюдала за ним. Том подозревал, что Балалайку эта ситуация лишь забавляет. Однако он чувствовал себя не в своей тарелке. Вся эта картина настолько его впечатлила, что именно из-за неё "нижний регистр" парня вновь подал признаки жизни, ещё на пару миллиметров приподняв пряжку ремня. "Так, спокойно. Спокойно. Спокойно, блядь! — ошалевшей птицей билась мысль в голове парня — Ничего же ни случилось?! Правда?! А к чему это всё вообще?! Как это понимать?! Это из-за того, что я рано припёрся?! Чёрт его знает! Пока что нужно успокоиться! Успокоиться! Уфф… Вдох… И аккуратный выдох… Вот ведь пакость, не помогает…” — Я, наверное, попозже зайду… — наконец выдавил из себя парень, сглатывая вязкую слюну. — Всё нормально, расслабься, — посоветовала Балалайка, и как-то странно улыбнувшись, добавила — Там у тебя за ремнём пистолет, или ты настолько рад меня видеть? — Оружие я собой не брал. Я сам как оружие… — фыркнул Том, и наконец, отогнав навязчивые мысли, попробовал повернуть диалог в нужную сторону — Кхм, тут такое дело, я за деньгами пришёл, которые тебе на хранение оставил. — За деньгами? — Именно. Бехрама мы с Реви убили, так что контракт выполнен. — Хорошо, сейчас. Кстати, может, ты капюшон снимешь? А то в помещении он немного не в тему… — Ладно… — неохотно пробурчал парень. Капюшон с тихим шорохом упал на плечи, и от увиденного Балалайка едва слышно присвистнула. — Ох, ёб... — Вот-вот. Примерно это сейчас мне и остаётся — тихо материться. Но, признаюсь честно, не такой реакции я от тебя ожидал! — Мне уже доложили, что ты выглядишь... Кхм... Весьма странно, но я не думала, что настолько... — с этими словами Балалайка поднялась с кресла, и, подойдя к парню, аккуратно провела ладонью по его лицу. От этого Том дёрнулся, как от удара, но всё же не отступил на шаг, как планировал — А это вообще лечиться? Особенно с твоей-то способностью к восстановлению есть хорошие шансы... — По правде говоря, я не знаю, — признался парень — Вроде за пару дней стало немного полегче, но эта волчья морда не исчезает, хоть ты тресни. Я даже в больничку заехал, но местные врачи только руками развели. "Да уж, в случае, если у человека нервы слабые, то такая физиономия легко способна стать вечным спутником ночных кошмаров, — подумала Балалайка — Хорошо, что это не мой случай. У нас, в воздушном десанте, отцы-командиры ещё на начальном этапе отсеивали особо пугливых. Хотя даже я, когда свой первый парашют укладывала, с жизнью простилась спокойно и без лишних эмоций. Контракт подписан, и, даже если сильно захочется, бежать всё равно некуда. А поверить в то, что та большая тряпка сможет удержать меня от превращения в лепёшку при падении с высоты три километра, мозг отказывался напрочь. Но ничего, тряпка удержала..." Неловкая пауза затягивалась, и женщина сказала то, что говорить, изначально не планировала. Сказала, чтобы просто услышать собственный голос: — Как же тебя угораздило так искалечиться, а, "Волчонок"? — Легко и просто. Стоп, как-как ты меня только что назвала? — "Волчонок". Хотя стоило уже давно тебя так окрестить. Не смотря на то, что ты умеешь отлично стрелять и абсолютно не боишься смерти, до полноценного "волка" всё равно не дотягиваешь. Ты всё ещё наивен, хотя это по-своему забавно. Но в тоже время растёшь над собой. И голос уверенный, и взгляд не как у побитого щенка, каким ты был при нашей первой встрече. — Спасибо за разъяснение, — недовольно проговорил парень — Но не называй меня так больше, ладно? Не нравиться мне такое "погоняло"! — Почему? Я думаю, что тебе подходит, особенно с учётом твоей новой внешности. — Потому что люди обычно называют друг друга "волчатами", "котятами", и прочими уменьшительно-ласкательными словечками когда... Кхм... Когда отношение между ними перешли, ну или почти перешли, в так называемое "горизонтальное положение"... А мы далеко не так близки... Тут до звания “друзья” — как до Китая раком! Я даже не один из твоих солдат! Балалайка явно проигнорировала эти замечания Тома, и, развернувшись, и с изяществом, свойственным разве что балерине, прошла в угол комнаты, где уютно устроился пузатый сейф. Набрав на маленькой панели хитрую комбинацию, женщина отварила тяжёлую дверь. Внутри сейфа лежали какие-то бумаги и спортивная сумка. Достав сумку, Балалайка протянула её парню. — Вот твои деньги. Пересчитывать будешь? — Не-а. Я тебе доверяю. Ну, спасибо большое. Пойду тогда, пожалуй... — Постой. — А? — парень уже перешагнул порог, но тут же замер как вкопанный. — Может, расскажешь о своих похождениях на острове? — предложила Балалайка. И Том невольно подметил произошедшие с ней изменения. Ни следа от того непоколебимого лидера, которым была Балалайка своих солдат. Ни следа, от человека, который легко и непринуждённо отдающего приказы убивать. Сейчас это была просто добродушная женщина. Но в тоже время Том не исключал, что всё это было неплохо поставленной актёрской игрой... —Ты дважды пыталась меня убить, а теперь хочешь послушать мой трёп? Зачем тебе это? — О, то есть тебе нужна причина! — усмехнулась Балалайка, и указал на шрам вокруг глаза — Видишь ли, стоило тебе уехать, и город, словно замер. Представь себе — ни одной крупной разборки за всё это время! Даже намечавшаяся война группировок, благодаря смерти Бехрама теперь отложена на неопределённый срок. Вот мне и скучно. А когда мне скучно, шрам начинает болеть. И болеть довольно сильно. А ты же у нас благородный, не оставишь меня, одинокую и беззащитную женщину, наедине с болью? — Это ты беззащитная?! Не верю! Да и твоему сведенью своим новым портретом я тоже обязан беззащитной девушке, — недовольно пробурчал Том — Неужели тебе правду интересно узнать, как я там огрёб? — Ага. На минуту парень призадумался, а затем выдал: —Знаешь, мне не хочется лишний раз это вспоминать. Но если уж так сильно хочешь послушать эту увлекательную историю, то пообщайся с Реви. Про некоторые моменты она расскажет даже больше, чем я. — По правде из Реви рассказчица не очень. Иногда бывают моменты, что она мат вставляет, чуть ли ни через каждое слово. — А вот я изъясняюсь только на чистом литературном наречии, правда? — Не совсем. Но в твоём случае ещё не всё потеряно. Так что, останешься? Вместо ответа парень полез в карман, и извлёк оттуда горсть мелких монет. Взвесив их в ладони, он выбрал три штуки, остальные высыпал на стол. Затем ловко подбросив одну из монет, в ту же секунду метнул ещё две. Первая монета ударилась о дверь, а следующие две вогнали её внутрь ровно наполовину. — И к чему это? — поинтересовалась Балалайка, немного удивлённо подняв бровь — Я только тут ремонт сделала… — Это фокус, — широко оскалившись, произнёс Том — Или ты в детстве в цирке ни разу ни была? — Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. А я служила… — Ой, прости. Я и забыл, что тебя в пять лет в армию призвали. В общем, я предлагаю тебе небольшое пари. Если повторишь мой фокус, то я буду сидеть тут хоть до завтрашнего утра. Ну а если нет, то я сразу же ухожу. — Похоже, я тебя переоценила. И когда ты уже повзрослеешь? — Ой, да ладно. Это же весело! Или можно подумать, что это такая уж большая жертва? Балалайка не ответила, лишь тихо рассмеялась, и взяла со стола три монеты. Затем, как и Том, она взвесила их в ладони, и резко метнула все три сразу. Несмотря на это, монеты тихо звякнули друг о друга, но одна из них вошла в дерево чуть меньше, чем на треть. — Браво! — картинно поаплодировал парень — Если честно, я и не думал, что у тебя получится… Особенно с первого раза. Хотя я думал, что ты меня вообще пошлёшь, с такими фокусами. Или просто пристрелишь, шутки ради… — Как видишь, не пристрелила. И в прошлой жизни я всё же я пару раз посещала цирк. А ещё я внимательно присмотрелась к деталям твоего “фокуса”. А для снайпера замечать детали — основная работа. — Ты имеешь в виду... — Ага. Это когда лежишь в засаде и обозреваешь в бинокль окружающий ландшафт. Всё вроде нормально, как и должно быть. А внутри черепа бьётся молоточек — смотри, думай, далеко не всё так волшебно, как тебе кажется… И точно! Кругом песок одного оттенка, а вон на том холмике он чуть светлее. Почему? А потому, что вражеский снайпер, оборудовав лёжку, забыл маскировочную накидку сверху нормальным песком присыпать. Том ничего не ответил, но про себя подумал: "То есть моя "магия" никуда не годиться! Эх, далеко мне ещё до великих фокусников, которые, по слухам, способны взглядом лифчик расстегнуть. А если напрягутся, то даже смогут и резинку на трусиках лопнуть! Хотя такие "фокусы" на Балалайке уж точно не стоит проводить. Уж больно опасно для здоровья. Она меня уже дважды пыталась пристрелить, и третий вполне может быть успешным! Хотя и я уже не тот, что раньше..." — Эй, ты не забыл про своё обещание? — Не забыл, — ответил Том, усаживаясь на стул возле окна — Так что конкретно ты хочешь от меня услышать? — Абсолютно всё. С самого начала и до конца. — Хорошо. Только, ты это… — замялся парень. — Что? — Оденься хотя бы… — А тебя что-то смущает? — поинтересовалась женщина, при этом едва сдерживая игривую улыбку. — Да так, самую малость… — фыркнул Том, демонстративно отворачиваясь к окну. *** — Вот оно как вышло... — растягивая слова, проговорила Балалайка. Правой рукой она почесала шрам, обрамляющий её правый глаз, а левой тихонько болтала фарфоровую чашку с кофе, от которой медленно поднимался маленький столб пара. Балалайка поднесла чашку к губам, чуть отпила и поставила обратно на стол. Том невольно отметил, что на верхней части чашки остались два алых следа от помады. Неожиданно глаза женщины сверкнули странным огоньком: — И ты действительно повёлся на тот незатейливый фарс? — Повёлся, — ответил Том — Так кто же знал, что полулегендарный Бехрам окажется девчонкой? — Никто не знал. Но такой вариант нельзя было исключать. А ты свалял дурака, повернувшись спиной к незнакомому человеку! — Да знаю! Знаю! Пострадал из-за своей тупости. Так чего теперь переливать из пустого в порожнее?! — Не из-за тупости, — возразила Балалайка, сделав ещё пару глотков — Из-за доверчивости. Хотя в чём-то эти понятия действительно схожи. Кстати, на острове ты пострадал не только физически, но и душевно. Я права? — Не понимаю о чём ты... — поморщился парень, отводя взгляд в сторону — Со мною всё нормально, просто я стал очень взрослым... — Ой, прекращай ломать комедию! — воскликнула Балалайка — Хотя бы передо мной, не пытайся строить из себя несокрушимого героя. Мы с тобой знакомы с самого начала твоей жизни в этом городе. И хоть мы не так много общались, но я успела узнать тебя как облупленного. — Вот засада! Значит действительно слишком уж давно с тобой знакомы. Надо что-то с этим делать... — Перестань паясничать! — Ладно, вижу, от тебя действительно ничего не скроешь! Признаю, вернувшись с острова, чувствую себя даже более странно, чем обычно. Я чувствую, будто стал сильнее. Мышцы и кости теперь ощущаются непривычно. Будто кто-то запихнул в моё тело сталь вместо плоти. Скорость реакции тоже на другом уровне, порой кажется, будто бы само время вокруг замедляет свой бег. Тонус сосудов и сокращения сердца с недавних пор могут контролироваться мозгом. Улучшились зрение, слух и обоняние. Сидя здесь, я, при желании, могу слышать твоё дыхание и пульс. Кстати, сейчас они несколько повышены, так что не налегай на кофе. Пока что всё. — Подожди, ты сказал, что слышишь мой пульс? Но это же невозможно! — Возможно, — спокойно возразил Том, и рассказал Балалайке всё. Про то, что на самом деле он не совсем человек, про то, что неведомые специалисты прокачали его тело и научили убивать, про то, что для этих специалистов он оказался неудачным экспериментом. Парень рассказал про всё. Зачем? Пожалуй он сам не смог понять зачем… Наверное просто потому, что Балалайка показалась ему родственной душой, и он поверил, что сможет ей доверить свою тайну. — Что же, я подозревала что-то похожее, — сказала Балалайка, когда парень закончил свой рассказ — Твои способности были явно непростыми. Взять хотя бы скорость восстановления после ранений. Однако мне всё же не вериться… Ты — и вдруг экспериментальный солдат, отбившийся от рук какой-то тайной организации! Звучит как в дешёвом кино! — Я сам поначалу не верил. Но все факты говорят в пользу этой версии. — Ладно, опустим пока твоё прошлое и займёмся настоящим. Ты же мне не всё рассказал, верно? — Верно. С того дня, как вернулся с острова, я вообще не сплю и не ем... А в голове шепчут чужие голоса. Временами они едва слышны, а иногда… Иногда это просто невозможно переносить! Жуть в общем… Итак, теперь ты довольна? — Нет, не довольна. Ты планируешь с этим что-то делать? — Не знаю, — признался Том — А что я могу сделать? Уйти в горы, и сто лет медитировать под шум водопада? — Зачем же так радикально? — прищурилась Балалайка — Есть варианты гораздо проще. Для начала скажи, на кого ты злишься? — Разве похоже, что я на кого-то злюсь? — Не увиливай. Отвечай прямо. — Вот же, бесплатный психолог... — шёпотом проговорил Том. — Я всё слышу! — Прости-прости. Так тебе интересно, на кого я так злюсь? На всех. И ни на кого. Хотя нет! Я злюсь на самого себя! — Почему? — Наверное, потому что я запутался. Потому что я больше не знаю, что правильно, а что нет. Ты не подумай, со мной всё в порядке. Просто я забыл, как дышать полной грудью... Всё нормально, просто внутри меня вдруг стало темно... На юге стало холодно... А на севере — адски жарко... Я остался один, сам по себе и сам за себя... Хотя нет, остался ещё ангел-хранитель, который со скорбным видом наблюдает за моими похождениями... В этот момент Том запнулся. Запнулся, взглянул в глаза Балалайке, и шумно выдохнув, продолжил: — Извини... Что-то я не о том заговорил... На самом деле мои проблемы исходят от состояния бессознательности. Всё из-за того, что я не осознаю, что именно я делаю и чувствую! Действие движется в одном направлении, мышление — в другом, а чувства — в третьем... Я постоянно разрываюсь на части, и с каждым разом становлюсь всё более раздробленным... Это и есть моя основная беда — я теряю целостность и единство. Становлюсь простой периферией, начисто лишённой центра... — Отлично! — Балалайка одним глотком опустошила чашку и взглянула на Тома — Первый шаг сделан! — Что тут отличного? — не понял парень — Я не почувствовал и намёка на облегчение. — Не всё так сразу. Сначала нужно было понять первопричину всего. Так что считай, что половина дела сделана. — И что же ты поняла? — скептически произнёс Том. — Я поняла, что в твоём случае однозначного лекарства нет. — Блестящий вывод! — Сначала дослушай, а потом уже кричи! — возмутилась Балалайка — Однозначного лекарства нет, но есть возможность вызвать некую... Некую ремиссию. — И как это сделать? — Если учесть, что ты не пьёшь, ни куришь, ни колешься, и даже по борделям не ходишь, то в таком случае есть только один вариант — адреналин! — Адреналин? — с сомнением спросил Том — Ты шутишь? По-твоему, мне адреналина на острове не хватило? — Не шучу. Ладно, допустим, ты меня пытаешься обмануть, но будь честным хотя бы с самим собой — только в моменты смертельной опасности ты чувствуешь себя живым, а всё остальное время депрессуешь, как и положено адреналиновому наркоману. Предложи тебе мирную, спокойную жизнь где-нибудь в Лондоне — ты же загнёшься там от меланхолии! — Насчёт Лондона не знаю, толком я там не жил, — буркнул Том — Был чисто проездом. Но если представится случай, я, пожалуй, рискну. — Убежать от себя не получится, — покачала головой Балалайка – Ни в Роанапуре, ни в Лондоне, ни даже на другой планете. — Насчёт другой планеты я тоже подумаю, — пообещал Том — Ты, кстати, говорила, что помочь мне можешь... — Могу. Пошли со мной. — Эх, чувствую, что потом об этом пожалею... Но это будет потом, так что пошли. *** В огромном здании было немного пустынно. Но это Тома не удивило. "Наверное, хозяева ещё не успели обжиться здесь, как следует, — заключил парень — Хотя порядок образцовый. Как вернусь, надо будет тоже дома прибраться. Не могу же я быть хуже доблестных десантников?" Он не стал углубляться в изучение всего строения, ведь впереди шла Балалайка, и он просто следовал за накинутой на её плечи шинелью, раскачивающейся в такт шагам. В одном из многочисленных коридоров висел подробный план эвакуации, видимо сохранившийся ещё от прошлых владельцев огромного здания. Но, в то же время, нынешние владельцы внесли в план свои коррективы. Надписи были аккуратно заштрихованы белой корректирующей замазкой, поверх которой местный каллиграф аккуратно написал чёрным маркером: "Жилая зона", "Оружейная комната", "Ремонтные мастерские", "Столовая", "Душевые", "Санузел", "Стрелковый тир", "Спортзал для рукопашного боя", "Спортзал для ножевого боя и метания", "Тренажёрный зал", "Помещения специальной подготовки"… "Ничего удивительного, — подумал Том — Стоило ожидать, что военному делу местные жители уделяют подавляющее большинство свободного времени". Под планом эвакуации висел большой календарь на 1995-й год, с рекламой Тульского оружейного завода, на котором был красочно выполнен их основной продукт — пистолет ТТ с россыпью патронов рядом и подписью: "Наш товар в рекламе не нуждаются". — Да уж, это точно, — тихонько хмыкнул Том — Реклама ему не нужна. Его нуждающиеся сами находят. Причём зачастую посмертно. — Что ты там бормочешь? — бросила через плечо Балалайка. — Ничего. Просто мысли вслух. От Реви заразился. И словно подтверждение качества патронов и тех, кто ими пользуется, минувшие числа на календаре кто-то аккуратно прострелил, скорее всего, из того же разрекламированного ТТ, судя по диаметру пулевых отверстий. Том машинально оценил точность попаданий, и усмехнулся про себя, что в Роанапуре, посреди наполовину расстрелянного ноября, стоит вполне июльская погода. Тем временем Том и Балалайка прошли мимо лифтов, и двинулись по широкой лестнице наверх. Парня это немного озадачило, но долго рассуждать на эту тему он не стал, а просто решил, что лидер "Отеля Москва" просто больше доверяет своим ногам, а не технике. Преодолев лестницу и пройдя ещё пару коридоров, они вышли как раз к "спортзалу для рукопашного боя", из которого доносились звуки, которые обычно издают люди, сосредоточенно рубящие дрова. Балалайка прошла в спортзал. Том, словно тень, двигался следом. Два шага — и перед парнем предстало помещение, до боли похожее на те, в котором обычно тренировались герои его любимых спортивных боевиков … В самом центре помещения внушительное пространство было застелено жёсткими спортивными матами, а небольшой квадрат ещё и сеткой огорожен. По углам и возле стен — несколько боксёрских груш, десяток досок, обмотанных тканью, стопки кирпичей. И скамья, на которой лежала аккуратно сложенная всякая мелочёвка: боксёрские перчатки, эластичные бинты, бутылки с водой, и закрытые сумки с чем-то неопознанным. — Круто... — присвистнул парень. Видимо его голос прозвучал слишком громко, ведь в ту же секунду, как слова сорвались с губ, все десантники синхронно оторвались от тренировочного мордобития, а увидев Балалайку, ещё и взяли "под козырёк". — Вольно, товарищи. И десантники так же синхронно вернулись к своему занятию, изредка косясь на Тома. — Так зачем ты меня сюда привела? — Сейчас "лечиться" будешь, — хитро подмигнула женщина, и громко позвала — Волгин, подойди сюда. В ту же секунду от одной из боксёрских груш отделился невзрачный низкорослый десантник, и шустро подбежал к Балалайке. — Товарищ капитан… — Помнишь, ты жаловался, что не можешь найти соперника по своему уровню? — Так точно! — кивнул тот, кого назвали Волгиным, и взглянул на Тома — А это... — А это тот, кто тебе нужен. Волгин вновь покосился на Тома. На этот раз его взгляд был более заинтересованным. — Товарищ капитан, а вы уверены... — Уверена. Но если тебе нужны гарантии, то... — с этими словами Балалайка кивнула в сторону Тома, который вовсю изображал из себя часть интерьера — Этот парень — тот самый "Мясник из триады". — О, в таком случае можно не сдерживаться? — на лице щуплого десантника отразилась почти детская радость. — Можно. С этими словами Балалайка подошла к скамье, и вальяжно на неё уселась, по своему обыкновению закинув ногу на ногу. — А меня тут точно будут лечить, а не по новой калечить? — поинтересовался Том. Но лидер "Отеля Москва" ничего не ответила, лишь закурила сигару. А тем временем другие десантники тоже отвлеклись от тренировки, и с интересом следили за разворачивающимися событиями. — И, как я понял, отказаться тоже нельзя? А вдруг несчастный случай произойдёт? Я же, как-никак, экспериментальный солдат, и человек ровно на треть. — Не переоценивай себя. Хоть ты и крут до жути, но ловить зубами пули тебе не под силу. Я готова поспорить, что ты даже не сможешь коснуться Волгина. — Давай, парень. Не ломайся,— глаза Волгина заблестели нехорошим огнём — От пары твоих ударов мне ничего ни сделается. И, я думаю ты тоже, если что, выдержишь пару моих. Хотя может быть, ты просто испугался? — Я?! Испугался?! Хана тебе, понял?! — вспыхнул Том, однако через десяток секунд запал ярости иссяк, позволяя парню вновь мыслить трезво. "Понятно, похоже "железной леди " надоела светская беседа, и ей захотелось более острых ощущений... — флегматично подумал Том, стаскивая с плеча сумку с деньгами — Что ж, пожалуй, побуду немного этаким благородным гладиатором. Тем более не каждый день выпадает шанс безнаказанно отметелить подчинённого Балалайки. Хотя интуиция мне подсказывает — у этого худощавого мастера рукопашного боя, есть все шансы отметелить меня..." И опасения Тома были небезосновательны. Пока парень разувался и скидывал с себя куртку с рубашкой, Волгин уже разминался. Худощавый десантник, по-видимому, увлекался ещё и восточными единоборствами. Он стремительно подскочил к ближайшей боксёрской груше, и провёл три стремительные серии ударов. Затем разбежался, оттолкнулся от пола, и, буквально перелетев через сетку, вошёл в кувырок, приземлившись с эффектным выходом на ноги в самом центре импровизированного ринга. "Эффектно! — мысленно восхитился Том, у которого разминка была куда скромнее. Двадцать отжиманий и столько же приседаний, плюс небольшая растяжка — Может и мне так попробовать? Хотя нет, лучше не стоит. Незачем в пустую расходовать энергию перед боем. Да и если по высоте не впишусь, то сетка порвётся — во мне веса, считай, на двух таких Волгиных хватит. Не, я конечно, далеко не амбал. Но и не худощавый тип, с высушенным телом модели, для рисунков в учебнике анатомии. Что же, с минуты на минуту начнётся мочилово, так что, стоит подумать над моей тактикой. Этот Волгин, бесспорно, быстр и ловок, но я всегда считал, что хороший сметающий удар бойца средней весовой категории всегда имеет преимущество перед быстрыми ударами легковеса. Потому буду лупить "на контур" серией из цикла "корпус-колени". По рукам не стоит и пытаться попасть, слушком уж он ими шустро махать умеет... Ладно, буду надеяться, что этот Волгин, с его скоростными, но лёгкими ударами, не доставит мне особенных неприятностей". — А ты в хорошей форме... Голос Балалайки, прозвучавший совершенно неожиданно, откуда сзади, отвлёк Тома от размышлений. — Правда? — отрешённо спросил Том, почесав краешек рельефного пресса, и поднимаясь на огороженный участок татами — Ну, мастеру виднее. Я то себя Аполлоном никогда не считал. И учитывая мою нынешнею рожу, так вообще смешно... Кстати, может, начнём? — Давай! — весело выпалил Волгин, и подошёл к своему противнику легко, словно гравитации для него не существовало. Прямо таки летел над поверхностью ринга. А когда, наконец, остановился, то протянул Тому руку, и улыбнулся так, словно друга встретил закадычного. В ответ Том тоже улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. Разжав рукопожатие, противники разошлись в стороны, встав в небольшие красные квадраты по разным углам ринга. Волгин приготовился, встав в необычную боевую стойку на полусогнутых ногах, ну а Том даже не пошевелился. Обычно люди так стоят в очереди, за шаурмой, например. Но это не помешало Тому вовремя отпрянуть в сторону от летящей на него смазанной тени, в которую превратился щуплый десантник. "Нихрена себе! — ещё раз восхитился Том — И лысому ежу было понятно, что он быстр. Но не настолько, чтобы становиться почти невидимым при перемещениях в пространстве! Теперь понятно, почему Балалайка именно его выставила против меня! Хотя ладно, пару минут таких выкрутасов — и дыхалка по-любому даст о себе знать, пусть человек даже родился в спортзале..." Мало кто смог бы уйти от такой атаки без ущерба для себя... Пальцы десантника, нетипично согнутые и жёстко зафиксированные в положении, очень смахивающем на кошачье, летели Тому в горло. И не отклонись он в сторону чисто на рефлексах, валялся бы сейчас на спортивном мате с разбитым кадыком, хрипя и пытаясь протолкнуть в легкие последнюю в жизни порцию воздуха. Но парню повезло, и большой палец противника лишь зацепил и чуть-чуть распорол кожу на шее. Том почувствовал, как тёплые капли потекли на грудь. "Так, ещё одна дыра в моём организме за последнее время... " — подумал Том, одновременно фиксируя резкие изменения в организме: прилив энергии, вместе с небольшим замедлением времени. И вишенкой на этом своеобразном торте оказалось то, что всё человеческое покидало парня, словно воздух из проколотой шины — А ведь он реально не сдерживается! " Том не мог видеть себя со сторону, но вот сидящая на скамье Балалайка, и его противник — вполне. И от этого им стало немного не по себе. "Видимо он и правда не человек! — подумала Балалайка — Помнится, такие глаза я видела у медведя в дальневосточной тайге, когда с распоротым бедром валялась под какой-то корягой. В тот момент хищник словно прикидывал, откуда удобнее начать меня есть, неспешно оглядывая будущий обед с головы до ног. Но медведь был животным, явлением хоть и смертельно опасным, но понятным. И тогда мне повезло больше, чем ему. Сейчас же это, не лезет ни в какие ворота..." И без того кошмарное лицо Тома стало ещё более ужасающим. Оно сильнее вытянулась вперёд. Гладко выбритые щеки и подбородок будто бы покрывались щетиной. А кроваво-красные глаза, с хищными вертикальными зрачками, более приличествующие животному, нежели человеку, вспыхнули жутким, багряным светом… А тем временем Волгин уже разворачивался для новой атаки... Правая нога десантника, эффектно разрубив воздух, пронеслась в миллиметре от головы Тома. Следующая серия его ударов тоже прошла мимо. Почти... Её результатом должен был стать глубокий нокаут Тома, но, вопреки ожиданиям, стала лишь разбитая губа. Парень, словно неправдоподобно гибкий зверь, ловко выписывал странный танец, который ни как нельзя было назвать даже пародией на боевые искусства. Но вдруг он резко остановился, и задорно выкрикнул: — Теперь мой ход! Оставляя на полу россыпь кровавых капель, Том принялся молотить воздух сметающими ударами, рассекая конечностями пространство перед собой наподобие гигантского вентилятора. Как ни был быстр Волгин, но попадать под такую "молотилку" в его планы не входило. Потому что никаким блоком не остановить удар, в который вложена масса всего тела — сметёт вместе с блоком. Остается только уходить, маневрировать… И ждать, когда у противника кончатся силы и он превратится в безвольный мешок из мяса и костей, перерасходовав все допустимые резервы организма. Но на небольшом огороженном квадрате небольшого ринга, особо не поманеврируешь — места не хватит. Загнанный в угол Волгин высоко подпрыгнул, рассчитывая перелететь через Тома, и одновременно пытаясь нанести сверху удар-молот, которым бойцы десанта крушат стопки кирпичей на показательных соревнованиях. Но Том шустро отклонился в сторону, и когда ноги Волгина коснулись татами, на него обрушился классический "хук с правой". Второй удар последовал в грудь... Третий по ногам... Тело Волгина сотрясалось под градом ударов. Другой бы уже давно валялся без сознания, но худой десантник лишь по-кошачьи изгибался, пытаясь уйти от атак, словно внутри его вообще не было костей… Внезапно картинка перед глазами Тома смазалась, и он осознал себя в собственном теле. "Что сейчас произошло?!" — мысленно воскликнул Том. Он лежал на спине, воткнувшись лопатками в жёсткий спортивный мат, а ноги были сцеплены в борцовский захват. Довершал картину локтевой сустав Волгина, лежащий на бедре Тома. Обхватив обеими руками его предплечье, Том давил книзу, преодолевая силу, которой просто не может быть в руке человека, ломаемой в таком положении! Но десантник не сдавался. Он рванулся, с нечеловеческой силой выдирая руку из захвата — и Тому ничего не оставалось, как прогнуться "мостиком", ставя в их поединке логическую точку. Но за секунду до фатальной травмы парень увидел свободную руку Волгина, отбивавшую частую дробь. Том тут же разжал захват, осознавая, что ещё мгновение — и конечность его противника стала бы нефункциональной верёвкой... — Неплохо. Этот парень и правда "Мясник"... — сказал кто-то из глубины зала. *** Вопреки своим предположениям, Том покидал ринг на довольно приятной ноте. И хоть никто перед ним не выслал ковровую дорожку, усыпанную лепестками роз, но в тоже время он не ощутил абсолютно никакой враждебности. А его соперник чуть ли не улыбался, бормоча себе под нос что-то на подобии: "Ха, а ловко он мне ногой по печени двинул..." "А ведь в триаде меня бы за такие отжиги скорее всего возненавидели бы, — подумал Том, быстро одеваясь — У нас и за меньшее принято списывать в утиль. Хотя чего я жду от гангстеров? "Отель Москва" просто исключение, только подтверждающее общее правило. И, скорее всего, зря я, в своё время, пошёл работать к мистеру Чану, а не к Балалайке. Хотя тогда у меня перед ним был Долг Жизни, так что вряд ли всё получилось, с моим то обострённым до предела, "донкихотством". Чёрт, а ведь как тупо звучит! Типа, пока долг не верну, буду таскаться сзади послушным пёсиком, и мочить всех, кого скажут! Но по другому не могу, ибо есть у меня идиотский кодекс чести, по которому я живу. А может, я просто идеализирую группировку Балалайки? Может они такие же, как и другие бандиты, только с навыками покруче? Не знаю, слишком много неизвестных, для решения этого непростого уравнения..." — Ну как? Тебе уже лучше? — поинтересовалась Балалайка, взглянув на парня, уже забросившего за спину сумку с деньгами. — А? — Полегчало? Том на мгновение замер, словно прислушиваясь к чему-то, а затем весело улыбнулся: — Полегчало... Правда, полегчало... Большое спасибо... Внутренняя боль словно отступила на второй план... Скажи, а зачем тебе это всё? — Кто знает... Кто знает... — задумчиво сказала Балалайка — Разве это вообще важно? — Для меня это важно. — Тогда считай, что я просто хочу сделать за сегодняшний день одно хорошее и правильное дело, избавив живого человека от участи, которая гораздо хуже смерти... И, кстати, если решишь подправить свой... Кхм... Свой портрет, то просто скажи. Есть у меня на примете один врач, по слухам способен и мне и тебе помочь. — Принято, — кивнул Том — Ты попробуй, вдруг поможет. Но вот я вряд ли буду тебя напрягать по этому поводу. И так уже твой должник. — Забудь. Это всё твои выдуманные долги, не имеющие ничего общего с реальностью. — Может и так. А может и нет. — Уф, вижу, что спорить с тобой бесполезно, — вздохнула Балалайка, и поднявшись на ноги, добавила — Пошли лучше пройдёмся. — Пошли. Том ожидал, что прогулка такого рода растянется на час, а то и два, но он ошибся. Через десять минут он и Балалайка стояли на одном из многочисленных балконов, и молча наблюдали за просыпающийся Роанапуром. На горизонте пока что не было ничего интересного — лишь парочка автомобилей, словно большие черепахи, лениво ползли по ближайшей улице. — Кстати, — Балалайка первой нарушила тишину. Она слегка опустила взгляд своих глаз, которыми, как иногда казалось Тому, она была способна плавить сталь. Из-за этого у парня сложилось впечатление, возможно ошибочное, что лидер "Отеля Москва" пребывает в некоторой степени душевного смятения — Если тебе вдруг вновь будет плохо и понадобиться помощь... — То можешь ко мне обратиться. Только Чану не сообщай... — Хорошо. Только тогда и ты ему ничего не говори... — ответил Том — И раз уж речь зашла о помощи: разве тебе самой она не нужна? — Не нужна! — Врёшь. Я сейчас наговорю много глупостей, так что если захочешь меня пристрелить — то валяй. Но я не могу стоять и смотреть, как ты мучаешься! Хоть я и не умею читать людей, но вижу, что ты тоже пытаешься обмануть и меня, и саму себя. А надо ли тебе это? Хмм… Думаю, ты и сама не знаешь, надо ли… Я вижу это. Жизнь вокруг тебя — сплошная кровавая баня. А внутри лишь пустота, рвущаяся через все мыслимые и немыслимые границы. Тело и душа покрыты тысячей шрамов... — Не стоит... — тихо прервала Балалайка — Всё, что происходит внутри меня довольно сложно объяснить… — Логично, что всё сложно — просто жесть! Но попробуй задать себе основные вопросы. Кто тебе здесь друзья, если кругом руины и дым? Кому, ты можешь доверять, кроме самой себя? А как понять кто тут свой, ни по крови, но брат? Как заметить того, кто просто сможет понять? Кто, готов быть рядом, если нужен будет вдруг? Я сам не смогу ответить, ведь в этом сером мире все стремятся быть всегда “как все”. — Пожалуй ты прав, — кивнула Балалайка — Верность — это не про всех. — Вот только жизнь ломает таких! — воскликнул парень — Таких уродов, которые не готовы держать удар за своих. И хоть твой путь через мглу, я знаю — ты прорвёшься! Ты не раз обжигалась, но покажи мне человека в этом городе, которого, ни разу не придавали и не обманывали?! Кто, из нас ни разу падал на дно?! А нет таких! Да, хоть и прошло много лет, но твоя душа до сих пор избита до крови, и не доверяет ни чьим словам. Но даже это не так страшно, как тюрьма, которую ты сама для себя выстроила. Хотя для таких как мы это гораздо проще — из миллиарда важных дел, снова выбрать побег, от судьбы и от самих себя… — Тюрьма? Побег? Ты о чём? — Не притворяйся! Вокруг тебя сплошная темнота, но в темноте гораздо лучше виден свет! Просто запомни: если потребуется, то я буду где-нибудь поблизости. Я готов стоять с тобой спиной к спине! Ну, ладно, пожалуй, мне пора домой! Чао, детка, не скучай! И пока Балалайка на мгновение остолбенела, Том шустро ретировался. Миг — и на месте, где секунду стоял широко улыбающийся хам, образовалась пустота... — Когда-нибудь я его пристрелю... — прошептала Балалайка, неизвестно зачем поправляя и без того идеально уложенные волосы — Когда-нибудь, но, наверное, не сегодня... *** — Уфф... — выдохнул Том, оглядываясь по сторонам. С базы "Отеля Москва" он буквально вылетел пулей, и остановился только через десяток кварталов — Ладно, это того стоило... А то слишком уж много Балалайка о себе возомнила... Нашла, видите ли "Волчонка"... Если я "Волчонок", то она "Львица"... "Львица", от которой хрен знает чего можно ожидать... То ли грохнет из-за косого взгляда, то ли наоборот, поможет... Хоть она и одинока, с куском льда, в который пытается запаковать своё сердце, но ведь так же было не всегда, верно? Верно. Остаётся надеяться, что так будет не всегда, и однажды она всё же встретит того, кто сможет, прямо как в той самой сказке, растопить тот самый кусок льда... Хоть это и будет сложно, но если получится, то она наконец забудет боль своего одиночества. И забудешь эту чёртову роль "непоколебимого командира", которую играет уже столько лет. Забудет, и снова поверит в нормальные человеческие чувства... В любовь и прочую чушь... А если не в любовь, то хотя бы в химию, посредством которой эта самая любовь и функционирует. Лично я не верю ни в то, ни в другое... Хмм... Может, именно поэтому Реви меня отшила, и я всё ещё живу с собакой? Очень может быть! Ладно, пожалуй, мне реально пора домой. А то хороша картинка, получается: стоит посреди подворотни какой-то парень с побитой рожей, и во весь голос рассуждает над истинным устройством мира... Но исполнить задуманное у Тома не вышло, ведь мобильный телефон в его правом кармане вдруг ожил. Удивлённо достав устройство из кармана, парень удивлённо пробежал глазами по тексту сообщения, пришедшего с неизвестного номера. Текст сообщения гласил следующее: “Молодец, ты предотвратил войну группировок! Но расслабляться, пока не стоит. Наоборот, сейчас тебе следует быть внимательным как никогда. В городе что-то назревает. Я пока не знаю, что именно, но в этом как-то замешана триада. Так что будь готов отгрызть руку, которая тебя кормит! Если вдруг узнаю что-нибудь новое — обязательно сообщу тебе! А пока что помни — разум твоё самое сильное оружие! С наилучшими пожеланиями, твой таинственный доброжелатель!” — И что это за хрень? — задумчиво поскрёб затылок Том — Пока не ясно. Кем бы ни был этот “таинственный доброжелатель”, пусть идёт нахуй! У меня нет абсолютно никакого желания снова влезать в разборки “сильных мира сего”. По крайней мере сегодня. Сегодня у меня официальный выходной. И завтра тоже. Вот чёрт, ну что это за пиздец! Мафиозные синдикаты, тайные организации, а я чего? А я просто букашка с пистолетом. Но, надо признать, букашка злая и противная, которую так легко не раздавишь. Так что я ещё повоюю. Мне бы патронов побольше, и сомнений поменьше! И что это хрень про разум? Что за мудрая мысль из печеньки с предсказаниями? Тут я в корне не согласен, разум это лишь компонент, а оружие — это я сам. Моё тело — ствол. Мой порох — воля. А пуля, тот кусочек свинца, что покрыт бронебойной сталью — и есть разум. Так выстрелю я, или нет? Закончив мыслить вслух, Том резко развернулся на пятках, и вальяжной походкой пошёл в сторону своего дома...