Пешком в ад

      Бан Чан не рассчитывал, что Хёнджин сдастся быстро. Точнее, он рассчитывал, что Хёнджин будет увиливать и ускользать из рук так долго, как ему только вздумается. Именно это и случилось после их первой ночи вместе. Бан Чан забыл выудить из Хёнджина номер телефона, а спохватился слишком поздно. Поэтому следующая их встреча снова произошла в гримёрке стрип-бара, куда Бан Чан поехал прямиком после затянувшейся допоздна записи с Феликсом. Ему очень хотелось спать, потому что весь день он ездил туда-сюда по городу и улаживал срочные дела. Чанбин уехал из Сеула по работе и не брал трубку, когда он был очень нужен. К концу дня Бан Чан буквально чувствовал, как кровь гоняет по организму стресс. Ему нужен был покой. И Хёнджин. Хёнджин перевесил по значимости, поэтому он поехал по знакомому маршруту.       – Baby, how you goin’? – улыбнулся Бан Чан, держа в руках пышный букет красных роз, когда Хёнджин, весь в поту, зашёл наконец к себе в гримёрку.       – Засунь себе свой поганый английский в задницу, – фыркнул Хёнджин, полностью игнорируя цветы и направляясь прямиком к будуару. – Я не особо учился в школе, а иностранный язык мне и даром был не нужен. Не знаю, для кого и зачем ты выпендриваешься.       – Я просто спросил, как у тебя дела, детка, – сказал Бан Чан спокойно, следуя взглядом за каждым движением Хёнджина. Его тянуло к Хёнджину с нечеловеческой силой. Но вместе с тем он таял всякий раз, когда Хёнджин огрызался на него. А ещё при виде едва одетого Хёнджина в памяти слишком ярко представали все образы с их последней встречи, особенно, тактильные.       – Что, твой член уже соскучился? – Хёнджин начал смывать макияж и раздражённо посмотрел на него через зеркало.       – Вообще-то соскучился я. Но он тоже немного, это правда, – сказал Бан Чан. – Ты мне так и не оставил номер телефона, поэтому после работы пришлось ехать сюда.       – «Пришлось», – передразнил Хёнджин. – Кто тебя заставил? Жажда бесплатного секса?       – Хёнджин-а, не начинай, – простонал Бан Чан в шутку.       – Если ты ещё не понял сам, то я тебе скажу: я тебе не шлюха, Крис. Ты меня не купишь своими подарочками и громадным домом. Мне это всё неинтересно, – прорычал Хёнджин и яростно протёр лицо салфеткой. Бан Чан устало вздохнул. Ему хотелось совсем не спорить, а просто расслабиться. К тому же, оборона Хёнджина становилась всё более и более абсурдной.       – Зачем ты так со мной? Я же сказал, что у меня серьёзные намерения, – он медленно подошёл к Хёнджину со спины, останавливаясь на расстоянии буквально полушага. Он посмотрел на отражение Хёнджина в зеркале, проверяя, свернёт ли он ему шею, если сократить дистанцию между ними до нуля. Хёнджин смотрел на него ничего не выражающим взглядом, но губы были напряжённо сжаты. Бан Чан поцеловал его в затылок легко-легко. Хёнджин не отстранился. Бан Чан поцеловал ещё раз, чуть ощутимее. Снова никакого сопротивления. Тогда он мягко обвил обнажённую талию Хёнджина левой рукой, покрывая его шею и плечи нежными, ненавязчивыми поцелуями. Часть напряжения из тела Хёнджина ушла. Бан Чан обнял его и второй рукой, не переставая целовать.       – Я не пытаюсь купить тебя, Хёнджин. Я знаю, что ты не такой. Мне хочется просто любить тебя, вот и всё, – прошептал он в самое ухо Хёнджина. – И я видел той ночью, что тебе со мной тоже было очень хорошо.       Взгляд Хёнджина стал холоднее. Он как будто пожалел о том, что вообще оказался в одной постели с Бан Чаном в ту ночь. Но Бан Чан прекрасно знал, что всё, что Хёнджин делал у него дома, он делал осознанно. Он делал это потому, что ему так хотелось.       Видимо, по этой же причине буквально полчаса спустя они оказались в гостиной дома Бан Чана, с бутылкой вина и при приглушённом освещении. Букет роз стоял рядом в вазе.       Хёнджин осушил первый бокал практически залпом, проигнорировав все закуски. Он молчал всю дорогу и молчал до сих пор. Бан Чан глубоко в душе считал такое поведение странным, но понимал, что давить на Хёнджина не стоит. Он взбалтывал вино в бокале и выжидал, стараясь не поддаваться сонливости, которая его одолевала. Хёнджин сказал, – скорее, приказал, – включить музыку, и Бан Чан, играя и не играя в свою маленькую игру, выбрал плейлист с чувственными фоновыми мелодиями. Хёнджин сделал вид, будто ничего не заметил и налил себе ещё один бокал. От выпитого вина на его губах остался неяркий след, как от тинта. Бан Чан снова и снова ловил себя на мысли, что очень сильно хочется эти губы поцеловать. Ведь несмотря на то, что у них уже был секс, Хёнджин умудрился извернуться так, что они ни разу не поцеловались в губы по-настоящему. Бан Чан был намерен исправить это недоразумение.       – Ну что, папочка? – Хёнджин, уже порядком захмелев, повернулся к нему с обольстительной улыбкой. Иррациональная часть Бан Чана, располагавшаяся в нижней части его тела, среагировала на эту улыбку моментально. Бан Чан закинул ногу на ногу для надёжности: проигрывать сегодняшнюю игру с позором ему не хотелось.       – Хёнджин-а, раз ты говоришь «папочка», тогда уж гни свою линию до конца, – сказал он; Хёнджин вскинул бровь удивлённо. – Если и играть в дэдди-кинк, то полностью, а не частично. Я не могу быть «папочкой» без своей «детки».       – Но ты же называешь меня так, – сказал Хёнджин, припадая плечом к спинке дивана устало – деталь, которая не могла проскользнуть незамеченной мимо глаз Бан Чана.       – Но ты не ведёшь себя как «детка», – заметил Бан Чан.       – А как я должен себя вести тогда? Писаться в штаны и трясти погремушкой? – фыркнул Хёнджин; Бан Чан поразился его таланту косить под дурака.       – Ну нет, – Бан Чан покачал головой; что ж, если он хочет подробностей, он их получит. – «Детка» должна быть хорошей для своего «папочки». А ещё должна баловаться, требовать подарки, заботу и ухаживания. Иногда, когда «детка» ведёт себя плохо, она получает наказание.       Хёнджин моргнул, глядя ему в лицо пьяными глазами.       – Только не говори, Хёнджин-а, что ты ничего подобного в жизни не слышал.       Хёнджин снова фыркнул, надменно растянув губы в линию, и повернулся к Бан Чану боком.       – А ты мне даже не позволяешь себя поцеловать по-нормальному.       – Я слежу за гигиеной полости рта, – пробормотал Хёнджин, бестолково играя с замком на застёжке кармана. Бан Чан прыснул:       – По твоей логике, поцелуй опаснее для «гигиены полости рта», чем отсос?       Хёнджин как будто сдулся: вжал голову в плечи и выкатил губы. Бан Чан видел, что Хёнджин пьянеет на глазах и начинает терять бдительность, обнажая истинного себя. Бан Чан поставил свой нетронутый бокал на журнальный столик.       – Я не собираюсь соответствовать твоим дурацким представлениям, понял? – тяжело собравшись с мыслями, рыкнул Хёнджин. На этот раз он даже не смог посмотреть Бан Чану в лицо – только злобно прищуриться, скосив глаза в его сторону.       – Я тебя об этом и не прошу, – сказал Бан Чан спокойно. – Если сядешь ко мне на колени, я тебе покажу кое-что.       – Снова свой член? – усмехнулся Хёнджин. Также Бан Чана поражал другой талант Хёнджина: сводить любой разговор к членам.       – Могу и его показать, конечно, мне не жалко. Но речь была не о том, – и он похлопал себя по колену. – Иди сюда, Хёнджин-а, baby.       Хёнджин, как будто всё ещё сомневаясь, нехотя подполз ближе. Бан Чан подал ему руку и легко подтянул к себе на колени. Хёнджин был высоким, даже сидя на коленях у Бан Чана, но Бан Чану нравилось тянуться к нему вверх. Хёнджин неловко шмыгнул, вытер нос рукавом.       – У тебя, что, уже кровь пошла от перевозбуждения, малыш? – посмеялся Бан Чан беззлобно. Хёнджин нахмурился, но промолчал.       – Понимаешь, – начал Бан Чан, устраивая его у себя на коленях максимально удобно и невесомо прикасаясь к его стройным бёдрам. – нет необходимости всё всегда сводить к сексу. Секс – это, бесспорно, круто. В ту ночь ты сделал меня самым счастливым мужчиной на свете. Но я ценю не только твои навыки в постели. Мне очень нравится это…       Он протянул руку и мягко прикоснулся к его распущенным волосам, небрежным и влажным после танцев.       – Это…       Палец очертил линию брови, спустился к уголку глаза, затем легко пробежался по скуле.       – Это…       Лёгкое касание кончиком пальца напитанных вином чуть приоткрытых губ.       – И это.       Ладонь легла на правую половину груди, туда, где чуть взволнованно билось сердце.       – И это я хочу больше всего.       Хёнджин смотрел всё это время на него как будто не дыша. С него снова начали спадать слои напускного безразличия и высокомерности. Перед Бан Чаном представал тот, кого он хотел увидеть с самого начала – настоящий Хёнджин. Немного напуганный, тоскующий, наверняка одинокий. Но бесконечно прекрасный и ищущий любви. И больше всего на свете Бан Чан хотел дать ему любовь. Ему хотелось затопить Хёнджина любовью, чтобы его озлобленность захлебнулась и исчезла, оставив ему истинного Хёнджина. Такого, как сейчас – смотрящего во все глаза и чуть подрагивающего в руках Бан Чана, которые ни за что не дадут ему упасть и которые будут обнимать его, отдавая своё тепло.       – Крис… – выдохнул Хёнджин, как будто ему стало страшно; Бан Чан обнял его крепче.       – Что такое, принцесса? – спросил Бан Чан спокойно, пытаясь его заземлить.       – Я тебя хочу, – сказал Хёнджин низким голосом. Бан Чан не успел опомниться, как Хёнджин оказался перед ним на коленях, уже на полу, и рывком стянул джинсы ровно настолько, чтобы получить доступ к тому, чего ему так хотелось. Как будто вне себя, Хёнджин снова набросился на открытую кожу Бан Чана с жадными поцелуями – точности так же, как в ту ночь. Бан Чан хотел было его остановить, ведь он пытался донести до него совсем другую мысль. Но как только губы Хёнджина добрались до его члена, он перестал соображать. Все мысли лопнули, как мыльный пузырь, оставив после себя горящее огнём желание.       Никогда в жизни он не получал столько удовольствия от чьего-либо рта. Бан Чан не представлял, какими магическими силами владел Хёнджин, но едва его член оказывался в плену этих чувственных пухлых губ, он переставал понимать, что происходит. Оставалась лишь волна ощущений и осознание того, что это всё – это всё из-за Хёнджина. Благодаря Хёнджину.       У Хёнджина словно не было рвотного рефлекса: он проглатывал член полностью, до самого основания, практически моментально. Сначала Бан Чан списывал эту особенность на специфику его организма, а потом до него начало доходить. И вот уже второй раз, когда Хёнджин, жадно причмокивая, практически втыкался носом ему в живот, Бан Чан не мог не испытывать укол ревности. У него внутри одновременно скручивались два узла, и он не понимал, как это вообще возможно. Он сжимал губы, закинув руки за голову, чтобы не кончить в ближайшие пару минут. Но одновременно с этим стремительно подступающий оргазм убивался одной только мыслью о том, откуда у Хёнджина такой талант к минетам.       К счастью, Хёнджин втянул щёки настолько глубоко, что Бан Чан забыл даже собственное имя.       – Принцесса, я…       Хёнджин быстро достал член изо рта. Все губы и подбородок были измазаны слюной и смазкой, взгляд был пьяный-пьяный – Бан Чан не видел ничего более соблазнительного и вульгарного одновременно. Хёнджин, не переставая двигать рукой ни на минуту и глядя в самые глаза, поцеловал яростно-красную головку члена.       Больше Бан Чан сдерживаться не смог.       Хёнджин урчал самодовольно, собирая пальцем потёки спермы со своего лица и облизывая пальцы начисто. Бан Чан никак не мог успокоиться, заставляя себя дышать глубже.       – Я же хотел сказать тебе совсем другое, – произнёс Бан Чан с большим трудом, когда к нему вернулась способность говорить членораздельно. Ему было несказанно хорошо после того, что с ним сделал Хёнджин, но он расстраивался, что так и не смог донести до него свою мысль.       – Я тебя услышал, – ответил Хёнджин; от звука его откровенно затраханного голоса Бан Чану показалось, что его член начал снова заинтересованно приподниматься. – Хочу в душ. Отведёшь?       Кем был Бан Чан, чтобы отказывать Хёнджину?       – Кстати, – поднимаясь с пола, заговорил Хёнджин. – розы ничего такие.       Сердце Бан Чана чуть не лопнуло от радости.