Сломанные крылья.

Следующие несколько дней превратились для Ривая в сплошное пятно. Постоянные посетители раздражали. Разговоры с ними обычно начинались с «вам уже лучше?», заканчивались словами «поправляйтесь быстрее». Приходил даже Нил Доукс, на лице которого было написано, что ему все равно, что будет с разведчиком. Это можно было назвать визитом вежливости или, скорее всего, любопытства. Мол, что ты будешь делать, Смит, если твой лучший боец останется навсегда прикован к кровати? Внешне капрал оставался все таким же невозмутимым, казалось, что ему на все плевать. С каждым днем мужчина все больше осознавал, что стал практически беспомощен. Хотелось вопить от собственного бессилия, от того, что стал обузой для всех. Встанет он, как же! Даже Ирвин почти не верит в это, Зоэ тоже. Женщина ведет себя, как обычно, но сразу видно, что иногда заставляет себя улыбаться, делать вид, что все так же, как и раньше. Поэтому никто из разведчиков пока не знает о его серьезной травме. Как интересно, Смит скажет им об этом? Еще хуже стало, когда пришел почти весь его спецотряд, кроме Саши, которая в это время была на перевязке. Эрен начал рассказывать с восторгом о плане новой вылазки. Жалел, что капрал не будет участвовать. Эта его искренность и уверенность, что мужчина скоро поправится, заставляли считать себя полным ничтожеством. Скоро разведчики отправились за Стены. Ривай взял нож, который его сиделка случайно оставила рядом с кроватью. Лучше быстрее покончить с собой, командир не сможет вечно скрывать его увечье. Капрал считал самоубийство трусостью, но это куда лучше, чем закончить жизнь никому не нужным уличным попрошайкой в выгребной яме. Мужчина поднес лезвие к сердцу, это быстро, главное, при всем желании не смогут спасти. Жалкий для него конец, лучше было умереть на поле боя в пасти гиганта, но, видимо, другого он не заслужил. — Сэр, что вы делаете? — женский удивленный крик, нежная рука останавливает нож. В карих глазах читается растерянность, страх и не понимание, почему капрал хочет убить себя. Саша сидела на кровати, прикрыв глаза от удовольствия, на щеках играл румянец. В руках она держала бокал с десертом и ложечку. — Вкуснятина! — протянула довольно девушка. Командир действительно принес то, что она никогда не пробовала. Это лакомство было настолько изысканным, что Браус расплывалась от удовольствия, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире. Ирвин сказал, что это называется «Тирамису». Оно на вкус сладкое, воздушное и легкое, с горьковатым кофейным привкусом. Такое подают только королевской семье. Как Саша не пыталась растянуть удовольствие, но десерт слишком быстро закончился. Девушка доела последнюю ложку, удовлетворенно вздохнула, поставила бокал на стол и легла на кровать. Сон довольно быстро одолел её. Она была в лесу, гигантские деревья окружали её со всех сторон, стоял густой туман, сквозь который было ничего не видно. — Саша, Саша, Саша..., — мужской голос с тоской звал девушку. Девушка побежала, пытаясь найти того, кто её звал. Рев гиганта заполонил собой все округу, но чудовища было не видно. Деревья неожиданно расступились перед Браус и она очутилась на поляне, в центре которой она увидела силуэт, который сидел к ней спиной. — Саша, - произнес его голос, — Саша, где ты? — Я здесь. Кто ты? — разведчица подошла ближе. Его форменная одежда разведки превратилась в лохмотья, испачканные грязью и кровью. — Он это со мной сделал. — Кто? Что он с тобой сделал? — Саша подошла вплотную, она должна увидеть лицо незнакомца. — Не надо, не смотри на меня! — крик был переполнен отчаянием. Браус резко проснулась. Она сидела на кровати, вцепившись руками в простынь. — Опять этот кошмар, — прошептала скаут, смотря перед собой, — опять я не увидела лица этого мужчины. Скаут видела этот сон с детства, сколько себя помнит. Знакомая гадалка говорила, что этот сон не прекратит ей сниться, пока не встретится с тем, кого она видит, с тем, кто станет её судьбой. Девушка поднялась с кровати. Чувство смутного беспокойства не покидало её. Она выскользнула с палаты и, прихрамывая, пошла по коридору. Волосы Саши были распущены, босые ноги неприятно касались холодного пола, белая ночная сорочка до пят совсем не защищала от холода. «Куда ты такая идешь?» — спросил внутренний голос с сарказмом — опять поесть?» «Нет». «Куда тогда? Главное, зачем». «Не знаю!» — Саша задумалась. Она зачем-то встала с постели, бредет бесцельно по коридору. Не лунатизм ли это? Палата капрала. Браус резко остановилась и взялась за дверную ручку. «Зачем тебе туда?» — с недоверием спросил внутренний голос. «Знаю, что надо зайти» — уверенно заявила скаут. «Он тебя убьет, если ты его разбудишь!» Девушка решительно повернула ручку, открыла дверь и опешила. Ривай лежал на кровати, прикрыв глаза. В правой руке он держал нож, лезвие которого было направлено прямо в сердце. — Сэр, что бы делаете? — Саша метнулась к мужчине и схватила его за запястье. — Какого черта, мисс Браус, вы здесь делаете в такое время? — закричал капрал на нее, пытаясь вырвать руку с её захвата. Девушка была явно слабее, но она крепко вцепилась пальцами в рукоятку. Ривай попытался вырвать с руки Браус нож, лезвие порезало её ладонь. Он от неожиданности разжал руку, оружие упало на пол. — Почему, сэр, вы хотите убить себя? — Саша обессиленно опустилась рядом с командиром спецотряда. Ладонь жгло от пореза, она оторвала подол сорочки и перевязала рану, дабы остановить кровь. Повисла тишина. Капрал смотрел в потолок мертвенным взглядом: — Зачем вы пришли? — Я не знаю, — любительница еды пожала плечами, — но я не уйду, пока не узнаю, что заставило вас желать смерти. Вы не сможете меня выгнать, даже пинками. — Я при всем своем желании не смогу вас выгнать, — безжизненно ответил разведчик. — Мои ноги парализованы. — А? — растеряно спросила девушка, — врачи же сказали, что ничего серьезного! — Произошло осложнение. Теперь я больше не смогу встать на ноги. Теперь уходите, мисс Браус. — Чтобы вы попытались себя убить вновь? — Это куда лучше, чем закончить жизнь уличным попрошайкой. — Я уверена, командир Ирвин вас не оставит. — Он не бессмертен, да и без меня у него проблем хватает. В итоге, я остался никому не нужным калекой. Какая ирония! Саша не сводила глаз с Ривая. Он такой одинокий, поэтому сейчас она не имеет права его оставить. Это напоминало Браус случай из детства. Они охотились с отцом, когда девочка увидела сокола с переломанными крыльями. Несчастное существо пыталось взлететь, крича от отчаяния, но не могла. Папа её добил, объяснив, что сломанные крылья уже никогда не смогут отрасти, но это было не правдой. Птица хотела жить, это было видно по её глазам, и выжила бы, если бы ей помогли. Капрал сейчас очень сильно напоминал этого раненого сокола. Где-то в глубине глаз теплилась такая же жажда жизни, но разведчик не знал, что ему делать дальше. — Сэр, почему вы так легко сдались? — спросила девушка с укором, — в вас верят столько людей. Вы не можете так просто умереть, вы обязательно подниметесь на ноги! — Чудес не бывает! — Вы сильный, я знаю. Пожалуйста, боритесь, — Саша не думала, что умеет настолько хорошо подбирать слова, — у меня есть предложение. Мы вернемся к этому через полгода, если вы вновь захотите умереть, то я сама убью вас. Я не позволю стать вам самоубийцей, вы не заслужили такой смерти. — Хочешь замарать свои руки кровь такого, как я? — черноволосый усмехнулся. — Я хочу вам помочь! — Не надо меня жалеть! — резко ответил Ривай. — Мисс Браус я устал, понимаете, смертельно устал от всего этого! Бороться больше нет сил. — Я не смею жалеть вас. Это бы вас унизило! — в тон ему ответила разведчица, не сводя глаз с мужчины. Что это? В его серых блеснула искорка надежды. — Полгода, — прошептал он. — Да, сэр, полгода. Если попросите меня через полгода убить вас, я это сделаю! — Саша ругала себя за опрометчивое решение, но это было единственное, что она могла сейчас сделать. — Вам надо поспать. — Вряд ли я смогу. — Сможете, закройте глаза! — девушка запела колыбельную, которой ее научила мать. Ривай закрыл глаза, погружаясь в тревожный сон, сотканный из кошмаров. Кабинет Ирвина был не большой, но довольно уютный. Почти в центре стоял рабочий стол, который сейчас был освещен лучами заходящего солнца из большого окна. Кровать, которая была аккуратно застелена, стояла в дальнем углу Смит сел за стол, указав Риваю на табурет напротив. Преступник сел, вызывающе закинув ногу на ногу. Командир разведки решил проигнорировать этот жест. — Похоже, ваш капрал здесь всем заправляет? — иронии в голосе брюнета было хоть отбавляй. — Капрал беспрекословно выполняет приказы старших по званию, — в голосе Смита прозвучало недовольство поведением собеседника, который начал разговор первым, да и еще голосом, в котором звучал некий вызов. И это в его то плачевном положении. — Вас же по голове не погладят за то, что вы привели преступника в казармы. Зачем вы ей в подобных капризах потакаете? — Ладно, отвечу честно. Капрал Морган психопатка. — Тоже мне откровение, — прыснул Ривай, — я и так это понял. — Мне нужны такие бойцы, как она, — Ирвин сделал вид, что пропустил последнюю его фразу мимо ушей. — Если она тебя выбрала, то сделает из тебя отличного солдата. — Такого же психа, как она? Если до этого меня не сожрут гиганты. — Здесь все такие, нормальные люди за стены не выходят. Спорим, у нее получиться задуманное? — Пусть попробует. Только если у нее не получится, то вы меня отпустите и сделаете новые документы. Да, и еще заплатите мне ваше годовое содержание! — Ты не промах! Ты должен знать кое-что, касающееся неё. — Да, что еще? — У нее очень трудная жизнь. — Кому сейчас легко? — Она вступила в мой отряд в 18 лет. На первом же её задании гиганты сожрали её старшего брата. После этого она стала совсем другой, очень быстро заматерела. К тому же её отец, тогдашний командир винил Морган во всем. — Это все, конечно, интересно. Я тут причем? — Я не могу понять, зачем ты ей понабился. — Может, пожалела бедного мальчика, у которого жизнь не сложилась? — юноша хмыкнул, — а, вам, похоже, капрал не равнодушна? Так печетесь о ней! — Если люди очень давно друг друга знают, то они поневоле начинают заботиться друг о друге, — как само собой разуметься произнес Ирвин, — кстати, не забывай, что я твой командир. Придется тебе сменить свой тон на более вежливый. — Непременно, — ответил Ривай, а про себя подумал: «Вежливость, мать её так! С удовольствием посмотрю, какие вы вежливые, когда за вами гиганты гоняются!»