Сломанные крылья.

Саша с нетерпением ждала возвращения разведывательного отряда, надеясь, что в этот раз потерь будет не так много. Она прекрасно понимала, что это маловероятно, но все же так хотелось верить. Ривай не разделял настроения девушки, становился все более раздражительным и замкнутым. Браус не обижалась на его извечное недовольство, резкость и грубость, прекрасно понимая, что так мужчина пытается избавиться от опеки. Вечно привыкший сам все делать Ривай, надеющийся только на себя. Ривай, скрывающий за пронизывающим, холодным взглядом собственное одиночество. Однако, на бесстрастном лице нет-нет, да появляются эмоции, в серых глазах мелькает усталость и грусть. Саша прекрасно понимала, как такому человеку тяжело принимать чужую помощь, осознавать, что он не может быть самостоятельным. Капрал быстро научился сам садиться, одеваться, умываться, все для того, чтобы меньше зависеть от других, но все равно знал, что ему больше невозможно обходится без посторонней помощи. Чувствовать себя обузой было неприятно. Браус постоянно говорила мужчине, что тот никогда не станет ей в тягость, подбадривала, говоря, что надо потерпеть, и он обязательно встанет на ноги. К счастью, в этот раз разведка отделалась малыми потерями. К превеликой радости Ханджи был пойман аномальный семиметровый гигант, который в прошлый раз принес большие человеческие потери, интеллектом он не обладал, но, похоже, мог управлять другими монстрами. Зоэ была поистине счастлива, когда в паре с ним смогли еще захватить и четырехметрового. Саша во время возвращения отряда находилась в палате Ривая. Лучший боец человечества в этот день был особенно невыносим. Девушка, наконец, не выдержала и отвесила ему подзатыльник. На несколько секунд в палате повисла тишина. — Что это было, мисс Браус? — капрал явно опешил от такого. — Простите, сэр, но вы невыносимы. — Тогда уходи. — Не уйду, даже не надейтесь, но могу вам еще дать один подзатыльник. Перестаньте вести себя, как капризное дитя! Это было уже чересчур для мужчины: — Мисс Браус, вы зубной щеткой отдраите все казармы до блеска, как только я встану! «Картофельная девчонка» от этих слов аж просияла: — Сэр, наконец, вы стали верить, что встанете. — Вы меня, вообще, слушаете? — возмутился капрал. — Да, сэр, — в голосе Саши звучала настоящая радость. Дальнейший диспут был прерван вошедшим в палату Ирвином. Командир, даже не переодевшись после вылазки, направился сразу же проведать своего подчиненного. Он с удивлением посмотрел на отсалютовавшую ему Браус: — Я капрала развлекаю, — пояснила она, немного смутившись. — Присматриваю за ним, все равно в лазарете делать нечего. Пожалуй, я пойду. — Ступайте. — Да, сэр, — Саша вышла. Смит хотел сесть на кровать, но Ривай его остановил: — Ирвин, ты грязный, а постель мисс Браус недавно меняла, — недовольно сказал он. — Похоже, тебе лучше, раз о чистоте заговорил?! — в голосе разведчика прозвучало облегчение. — Эта девушка тебе помогает? Она знает о твоей травме? — Прицепилась! От нее сплошная головная боль, — не меняя тона, ответил капрал. — Но ты её к себе подпустил. — У нас с ней договоренность. — Какая еще договоренность? — Не важно. — Верно, не важно, — согласился Смит. — Тебе же лучше. Вижу, что ты справляешься, так что пойду. Мне еще отчет наверх сдавать, переодеться даже некогда. Отдыхай! Ирвин покинул палату. — Последнее время я только и делаю, что отдыхаю, — прошептал Ривай. Как же в это мгновение он ненавидел собственную ущербность! Невыносимо было смотреть в глаза командира, в которых читалась вина. Риваю не спалось. Стоило закрыть глаза, как сразу мучают кошмары. Заснуть этой не удастся, лежать в постели и смотреть в потолок невыносимо. В голову сразу лезут плохие мысли и воспоминания. Мужчина слез с кровати и направился к бывшему кабинету Евы Морган. Все уже спят, так что никто не увидит, насколько он сейчас выглядит жалко, ползком продвигаясь по коридору. Черт, пол такой грязный, совсем запустили уборку без него. И, добрался же! Ползучая, не кому ни нужная уличная тварь, думавшая, что может летать. — Ты довольна, Ева? Смотри, я стал калекой, как ты и хотела! — горько произнес черноволосый. Ответом стала звенящая тишина. Ривай попытался забраться на стол, но руки соскользнули, и он сильно поранил ладони. Проклятье! Как же он теперь вернется в палату? Весь пол казармы будет же испачкан в его крови. Капрал прислонился к злополучному столу и рассмеялся. Смеялся от собственной беспомощности, смеялся, потому что совсем не умел плакать. Мужчина обхватил голову руками. Все, приполз! Какой гигант его дернул направиться в эту комнату? Не хватало, чтобы кто-то из разведчиков увидел, в каком он плачевном состоянии. Ирвин, наверняка, пытается скрыть его травму всеми правдами и неправдами, но все равно рано или поздно об этом узнают. Что будет дальше, об этом лучше не задумываться. Жить хочется, даже осознавая, что стал обузой. Дверь открылась. На пороге стояла Ханджи. Кто знает, что в эту ночь заставило ученую прийти сюда? — Как ты...? — только и смогла выдавить из себя женщина. — Дополз, — как же легко казаться глыбой льда. Вот только не проведешь, слишком давно знают друг друга. Зоэ медленно подошла, будто сомневаясь, стоит ли это делать и присела на корточки, напротив Ривая. Слишком напряжена, что так не свойственно её характеру — Ты поранился? — спросила майор, смотря на руки мужчины, с которых капала кровь прямо на рубашку. — Что с того? С глаз ученой потекли слезы. Капрал никогда не видел, чтобы она плакала. Эксцентричная, неугомонная, как ветер, всегда бодрая и бойкая Ханджи с несносным характером, теперь рыдает. Это было невыносимо. — Я настолько жалко выгляжу, что ты плачешь из-за меня? — бесцветным голосом спросил Ривай, в серых глазах было абсолютно пусто, будто разом лишился всех эмоций. Почему в этой комнате так холодно? Ханджи отрицательно покачала головой, обнимая разведчика. — Все же будет хорошо? — спросила она. — Лучше не отвечай. Не поверю, если скажешь «да», но другого ответа не хочу слышать. Тебе же надо в лазарет вернуться как-то. Мужчина молчал, смотря на стену. Тишина становилась давящей. Ирвину тоже не спалось в эту ночь. Он бродил по коридорам, обдумывая сложившуюся ситуацию. Все скауты интересовались здоровьем капрала, но командир запретил его навещать, что только усиливало желание узнать. Кто-нибудь мог доложить об увечье Ривая высоким должностям, которые тут же потребовали отставки. Мол, нехватка продовольствия и тому подобное, а он больше не может быть полезным человечеству. В лучшем случае это закончится для разведчика приютом для инвалидов и нищенским пособием, в худшем — просто выкинут на улицу, как никому не нужную вещь. Поэтому нужно скрывать пока можно, надеясь на чудо. Смит еще долго мог просчитывать все возможные решения проблемы, но услышал разговор Ханджи с Риваем. Он, ведь, зарекся никогда не входить в кабинет Евы Морган, до этого момента это получалось. Мужчина вошел в открытую дверь. Видеть плачущую Зоэ и капрала с абсолютно отсутствующим взглядом было очень тяжело морально. Отвергнуть человечность не означало полностью лишиться всех чувств. Они возникали в самый ненужный момент, отчего на душе становилось совсем погано. В такой ситуации стоило притвориться бревном, сделать вид, что ничего не заметил, чем сделать хуже своим сочувствием во взгляде. Почему же сейчас не получается? — Что такое Ирвин, не спится? — спросил капрал с горькой иронией к самому себе. — Пришел тоже меня пожалеть? Командир подошел к своим подчиненным, несколько секунд молча смотрел на них. — Ривай, я отнесу тебя в обратно в лазарет, — эти слова, кажется, окончательно заставили капрала почувствовать себя обузой. Другого выхода просто нет, он не сможет доползти назад до своей палаты из-за того, что сильно поранил руки. О чем, вообще, думал этот идиот, направляясь сюда? — Делай, что хочешь, — произнес черноволосый мужчина сухо. Командир разведки, не проронив больше ни слова, взял Ривая на руки и понес, придерживая за шею и под колени. Избегая смотреть ему глаза, зная, что увидит в его взгляде только пугающую пустоту. Смит прекрасно понимал, что подчиненному сейчас лучше совсем отстраниться от всего, чтобы заглушить душевную боль.