Пуансеттия

Яркое солнце, освещающее, должно быть, всю Яру, слепит глаза девушки, поправляющей солнцезащитные очки на своей переносице. Из открытых окон машины звучит одна из одобренных министерством культуры песен, то и дело заедающих в голове. Невыносимая жара находит Каталину даже тогда, когда она сворачивает на шоссе, ведущее с Новентармаса в Крус-дель-Сальвадор. Скрытая в тени растущих вдоль дороги деревьев, машина проезжает мимо частых билбордов с изображением Марии Маркессы и всяческими лозунгами, призывающими быть истинными яранцами, а не идти на поводу у лже-яранцев. Никаких синих предметов, никаких записок или писем – Каталина не хранит при себе ничего, что может не понравиться военным Антона. Выживание является главной её целью, от которой она не собирается отклоняться. Именно поэтому, когда её машину останавливают на контрольном пункте, она без особых возражений покидает транспорт и предоставляет его к осмотру. Несколько человек, патрулирующих территорию с разных сторон, не следят за ней; Каталина уже не в первый раз останавливается здесь и уезжает без последствий. Ярко-красные волосы, по цвету подобные парам вивиро, сложно не запомнить в такое время. Большинство жителей предпочитают не покидать свои регионы и путешествовать по Яре. Единственные исключения – работники или солдаты Антона, ну и Каталина. Куда реже можно встретить одиночек, скитающихся из одной части страны в другую в надежде на лучшую жизнь. — Чем промышляешь? — спрашивает обыскивающий машину солдат, закинув оружие за спину. — Куда держишь путь? Каталина поправляет лямку майки, которая не спасает от жары, и пытается понять, как люди Антона выдерживают такую температуру в полностью закрытой форме. Разве они не должны падать в обморок от теплового удара? — Я еду в Сегунду, — отвечает девушка, наблюдая за тем, как мужчина шарит в бардачке. — Хочу попробовать себя в животноводстве. В детстве мне доводилось работать на конюшне, так что я неплохо лажу с лошадьми. Не стоит рассказывать о себе всё, можно немного приврать. Солдат захлопывает бардачок и возвращает откинутое сидение в обратное положение. Внутри машины чисто. Ни в кармашках, ни в бардачке, ни в боковине дверей он ничего не находит. Остаётся лишь багажник. — Слышала о Libertad? — в очередной раз интересуется мужчина, обходя машину. — Есть какие-то новости о них? — Ничего нового, как и два месяца назад, — пожимает плечами Каталина и складывает руки на груди. — Слышала лишь о том, что они пытаются вербовать мирных жителей и переманивать к себе наших бравых солдат. Ложь. Она умело лжёт и даже не старается скрыть этого. Среди населения Яры две недели назад прошла волна интересных событий. То и дело на разных частях страны вспыхивали очаги зарождающихся волн сопротивления. Довольно-таки часто после комендантского часа она пересекалась к спешащим в какую-то точку сбора людьми. Каталина не вмешивается в это. Жизнь слишком дорога. Libertad пытались связаться с ней, но девушка ушла, предпочитая окопаться. Она работает на солдат данного контрольного пункта, то и дело привозя новости с тех мест, куда жизнь закинет, а они в свою очередь относятся к ней более лояльно и, время от времени, отсыпают несколько десятков песо. Лесть – лучшее средство, чтобы убедить представителей закона и соскочить с неудобной темы разговора. Каталина привыкла. Это происходит уже не первый месяц. — Хорошо, можешь ехать, — даёт добро мужчина, убедившись, что багажник не скрывает в себе ничего противозаконного; несколько хрупких безделушек и ваз пустые. — Пропустите её, — приказывает он, махнув рукой солдату на другом конце контрольного пункта. Каталина выдыхает. Двойное дно не было обнаружено. Она с большим трудом смогла бы объяснить то, откуда у неё винтовка AR-C. Машина, успевшая нагреться за совсем малое количество времени, проведённое на солнце, встречает девушку неприятной духотой. Несмотря на открытые окна, чёрная обивка сидений и тёмная панель притягивают к себе каждый солнечный лучик. Вот бы найти такое место, где будет более влажно и не так жарко. Девушка не один раз порывалась съездить в Эль-Эсте, но каждый раз её что-то останавливало. То новая побрякушка, за воровство и продажу которой она могла срубить немало песо, то внезапная поломка машины, из-за которой приходилось останавливаться на неопределённый срок. Но сейчас, держа курс в Сегунду, Каталина решает сама для себя, что Эль-Эсте – последний регион, куда она поедет в своей жизни по доброй воле. Слухи об ужесточившихся правилах поведения и патрулях облетели, казалось, всю Яру. Адмирал Бенитес не собирается сдаваться, наоборот, она продолжает закручивать гайки. Каталина, убавляя музыку, останавливается на полу-заброшенной заправке недалеко от города и закрывает окна, прежде чем выйти из машины. Потягиваясь, девушка старается подавить зевоту и стучит несколько раз по закрытой двери хлипкого изрисованного здания. В небольшом проёме показывается лицо зрелого мужчины, прикрытое небольшой зелёной тряпкой; он не хочет, чтобы Каталина его запомнила. — Привезла? — спрашивает мужчина, пытаясь разглядеть, а не привела ли с собой девушка кого-нибудь из солдат Кастильо. — Выполнила всё в лучшем виде, — отчитывается Каталина, прислоняясь спиной к стене у двери. Раз уж заказчик пожелал не разговаривать нормально, она будет вид, что просто стоит и отдыхает. Ей же лучше, если не привлечёт внимание случайно проезжающих солдат. — Тащи сюда, — говорит мужчина и закрывает дверь, за которой слышится лишь редкий шорох чьих-то ног и, вероятно, крыс. Каталине ничего не остаётся, кроме как покачать головой и вернуться к своей машине, чтобы открыть багажник. Она с силой бьёт кулаком по центру, отчего полочка приподнимается, позволяя зацепиться и получить доступ ко второму дну, скрытому от чужого взгляда. Откинув в сторону покрывало и пошарив руками в сене, Каталина находит-таки нужное оружие в самом низу. Перестраховаться никогда не мешает. Потёртая на боковинке винтовка легко ложится в руки, напоминая о том, каким трудом девушка её добыла. Её едва не поймали во время проникновения на закрытую территорию. Повезло, что при себе была рогатка, которая позволила запульнуть камень в противоположную сторону и отвлечь солдат от своего местоположения на какое-то время. Каталина, обернувшись по сторонам, спешно возвращается к домику, стараясь не светить оружием в своих руках. Проходит меньше десяти секунд, прежде чем мужчина вновь открывает ей дверь и изымает винтовку. Грубые тёмные руки выхватывают оружие и, откинув его куда-то внутрь помещения, протягивают несколько помятых купюр. — Какого чёрта? — восклицает Каталина, когда понимает, что здесь не хватает ровно половины суммы. — Мы договаривались на две тысячи песо! — Обстоятельства немного поменяли планы, — сухо говорят ей в ответ. — Больше заплатить не могу. Мужчина хочет закрыть двери, но встречает на своё пути преграду: нога Каталины, которую она держит в проходе. Девушка намеревается протиснуться внутрь и добиться обещанных денег, но застывает, когда видит, что внутри дома лежит сундук и большое синее полотно, кинутое рядом с ним. Он из Libertad! Этот ублюдок надурил её, когда сказал, что не имеет с ними ничего общего и хочет заиметь оружие для собственной безопасности и охраны полей, на которых выращивает фрукты и овощи на продажу. Как она могла купиться на подобное? Надо сваливать, пока это всё не переросло во что-то опасное и не привлекло чьё-то внимание. Нужно бежать в Сегунду. Там ей помогут, если этот чокнутый решит от неё избавиться. — Я заложу тебя, cabrón, — зло цедит Каталина, давая понять, что раскрыла истинную принадлежность своего собеседника. — Рекомендую делать ноги. Чем он думал, когда пытался проворачивать что-то под носом оккупированного региона? Здесь каждый ищет выгоду, и Каталина – не исключение. Она сможет не только заработать денег за содействие в поимке сопротивленцев, но и укрепить своё положение среди солдат, что позволит ей ощущать себя ещё более свободно. Родной Курс-дель-Сальвадор всегда, когда девушка возвращается сюда, позволяет чувствовать себя куда более уверенно. Это единственный регион, где она общается с солдатами Антона и позволяет себе рисковать. Мадругада и уж тем более Эсперанса не могут дать ей такой же свободы действий и передвижения. Каждый солдат считает своим долгом остановить её машину посреди дороги и начать осмотр в надежде найти что-нибудь, за что девушку можно пришить. Каталина привыкла к тому, что только здесь располагается её дом. Пока все рвутся в столицу, она понимает, что нет ничего лучше здешней местности. Тут практически нет комендантского часа – разъезжай среди ночи где хочешь, главное на закрытые территории не заезжай. Продаёшь выращенные продукты? Получить лицензию не составит большого труда. Придётся отсыпать почти половину песо со своей выручки, но хотя бы продукты не изымают. Только в редких случаях. — Вступай в наши ряды, — пытается исправить произошедшее мужчина, схватив девушку за руку. — Неужели тебе нравится то, что этот тиран творит с нашей страной? — ПОМОГИТЕ, СОПРОТИВЛЕНЕЦ С ОРУЖИЕМ! — кричит Каталина, оттолкнув от себя незнакомца. Дверь мгновенно захлопывается, словно никого и не было. Ей удалось спугнуть этого странного мужчину. На что он рассчитывал? Что стоит пальцем поманить, как Каталина сразу бросит свой небольшой бизнес и вступит в ряды Libertad? Она не может оставить свою нынешнюю жизнь. Цокот копыт со стороны дороги медленно прекращается, заставляя девушку обернуться в сторону своей машины. Не хватало ещё того, чтобы кто-нибудь её угнал. В Яре такое происходит всё чаще с каждым днём. — Маноло, — облегчённо выдыхает Каталина, когда видит своего старшего брата. — Ты откуда здесь? — Пошли, hermana, — зовёт парень, потянув лошадь за повод с намерением развернуть. — Я выехал тебе навстречу, когда ты начала опаздывать. Двадцать лет уже, а занимаешься лишь тем, что ищешь приключения себе на голову. Почти чёрные волосы Маноло обрамляют бронзового цвета лицо, не позволяя увидеть и большей части, что не прикрыта ковбойской шляпой. Каталина знает, что брат хмурится, но ничего не говорит, а молча садится в машину, чтобы завести её и поехать следом. Он должен был ждать её на ферме недалеко от города, и где они в итоге встретились? Если он сейчас здесь, то кто остался следить за оставшимися животными? Маноло рысью скачет перед машиной, задавая тем самым не только темп езды, но и нужное направление. Молчание перебивается редкой музыкой, звучащей по радио из чужих машин или с окраин Сегунды, вдоль которой они едут. Младшая сестра всегда работала через хитрость и опиралась на собственную ловкость, в то время как он рассчитывал исключительно на свою логику и физическую силу. Иногда это создавало идеальный тандем между ними в плане распределений обязанностей, но и довольно-таки часто становилось предметом ссор и вечных споров. С тех пор, как отец по случайности погиб во время вспыхнувших в городе недовольств, Маноло пришлось взвалить на свои плечи немало задач. И если с лошадьми и небольшой фермой у него проблем почти нет, то вот с сестрой всё обстоит совершенно по-другому. Они всё реже видятся, пересекаясь лишь тогда, когда Каталина возвращается в родные края для очередной передышки между заданиями, предполагающими постоянное скитание по стране в поисках той или иной вещицы. — Брось, Маноло, ничего ведь не случилось, — пытается задобрить брата девушка, когда они доезжают до фермы, но в ответ получает лишь молчание. — Да почему ты такой?! — Я вижу тебя раз в пару месяцев, не могу связаться тогда, когда мне это нужно, постоянно отваливаю немало песо за обслуживание машины, хотя могу потратить их на найм рабочих, а ты продолжаешь ввязываться в неприятности, — перечисляет парень, поправляя чуть задравшийся вальтрап на лошади. — Я несу за тебя ответственность, papá мне не простит, если с тобой что-то случится. Каталина, ставя машину на сигнализацию, поджимает губы. Как бы сложно ни было признавать – он прав. Но именно благодаря тому, что она лезет из кожи вон, занимаясь кражами, позволяет им содержать ферму в нужном состоянии и при этом не умирать с голоду. Работай она подобно брату, они в жизнь не смогли бы выбраться из долгов перед государством и отправились бы отрабатывать всё прямиком на поля. Маноло прав, но и она тоже, просто каждый рассматривает текущее положение дел под своим углом. — Лаки в порядке? — интересуется Каталина, предвкушая то, как оседлает своего любимого коня и будет, наконец, перемещаться по области верхом на лошади, а не разъезжая на машине. — Если бы ты выходила со мной на связь почаще, чем раз в месяц, то знала бы, что не так давно он переболел лошадиным гриппом, — обиженно замечает Маноло, передавая повод своей лошади помощнику, тут же принявшемуся уводить животное. — Бедняге повезло, что мы вовремя заметили его апатичность и плохое состояние. Девушка чувствует укол совести, которым её одаривают слова брата, и не может сдержать кривой усмешки. Что же, если он пытается подобными речами заставить её остаться на подольше, то у неё для него плохие новости. Поговаривают, что в Сегунде кто-то разыскивает человека для серьёзного дела, за которое отвалят почти три тысячи песо. — Как вы выходили его? — спрашивает Каталина, проходя следом за парнем в конюшню. — Мне пришлось продать нескольких жеребят, чтобы оплатить ветеринара и лекарства, — рассказывает Маноло, проходя вдоль денников к нужному. — Чёрт, прости. Я знаю, как для тебя были важны новорождённые, — девушка говорит тихо, ссутулив плечи. — Но почему Хорхе взял с тебя деньги? Он ведь раньше всегда помогал нам, — не понимает она, морщась от скрипа дверей. Вот он, её белоснежный конь Лаки. «Приносящий удачу» – так она назвала его, когда после первого же участия в гонке на лошадях смогла занять призовое место и принести в дом сотню песо. Как отец радовался, когда узнал, что у девушки сразу же выстроилась особая связь с этим конём. Отец… — Хорхе тоже нужно на что-то жить, — пожимает плечами Маноло, — и я его за это не виню. У него куча работы из-за того, что солдаты Кастильо часто обращаются к нему. — Продолжают терроризировать его? — усмехается Каталина, подходя к Лаки, склонившему свою морду в её сторону. Она скучала по нему. Очень скучала. Сейчас, проводя ладонью по его светлой гриве, она это чувствует в полной мере. Девушка прижимается своим лбом к храпу Лаки и размеренно дышит практически в унисон с ним. И как ей теперь оставить своего верного коня? — Я не думаю, что у него есть выбор, — покачивает головой Маноло, наблюдая за движениями сестры. — Ну, ты знаешь, что с ним сделают, если он откажется. Ему приходится работать за бесплатно. Бедный Хорхе… Она не видела его уже, кажется, почти год, всякий раз приезжая именно в то время, когда его полностью забирают солдаты на несколько недель себе на конюшни и заставляют проверять здоровье всех лошадей и, по возможности, проводить операции. А ведь в детстве они кучу времени проводили на их ферме, резвясь в поле и изредка катаясь на лошадях без присмотра взрослых. Печально осознавать, что старшего поколения практически не осталось. Из всех друзей их семьи в живых остался лишь Хорхе, что чуть старше Каталины и младше Маноло, и его дедушка, который явно доживает последние года своей жизни. — Думаешь, я смогу встретиться с ним в этот раз? — спрашивает Каталина, тихо смеясь, когда Лаки тыкает в её лицо своим носом. — Даже предположить не могу, — честно делится Маноло, разведя руками. — Libertad и одиночные сопротивленцы всё чаще устраивают нападения на ту или иную базу. Иногда громят контрольные пункты, но достаточно редко. — Так по всей стране, — к своему сожалению, рассказывает девушка, повидавшая много такого за время своих путешествий. — Скорее всего, это обходит стороной только Эль-Эсте, — предполагает она, так как не смогла побывать там и увидеть всё своими глазами. — Маркесса не хочет портить себе имидж жестокими подавлениями, поэтому старается закрывать глаза и действовать по-тихому, это тебе не адмирал, — смеётся Маноло, оборачиваясь себе за спину, чтобы убедиться, что рядом нет никого, кто мог бы зафиксировать его слова. — Мария хорошо вещает, у неё lengua larga, — кивает Каталина скорее самой себе, продолжая гладить Лаки. — Вот бы кто укоротил, — кидает парень, закатив глаза. — Тебе необходимо поесть, пойдём. Девушка всего на секунду касается губами храпа лошади и, пообещав, что ещё навестит его, покидает денник вместе с братом. Что же, вероятно, она задержится здесь на куда большее количество времени, чем предполагала изначально.