Катарсис любви

      Почти весь путь до дома — поместья Рагнвиндров Дилюк старался отвлечься от произошедшего на кладбище, где после нежданной встречи с Джинн он скрылся, перепрыгнув мондштадтскую стену. Ему сыграло на руку то, что в верхней части города она была низкой, и он смог благополучно удалиться, не попадаясь никому на глаза и не откликаясь на зов Гуннхильдр, обойдя затем стену города.       Он постоянно убеждал себя, что Джинн не виновата, и, на деле, был прав и знал это. Однако сердце, вопреки уверениям, упрямо продолжало сердиться. Дилюк всеми силами старался об этом не думать, полагая, что это слишком отвлекает его от расследования преступления.       Наконец дойдя до поместья, он вошёл внутрь. Как только дверь дома захлопнулась, ко входу тут же подбежала главная горничная — Аделинда и, отдав лёгкий поклон, встретила Рагнвиндра, сообщив:       — Молодой господин, с возвращением. К тайной миссии уже всё готово.       — Да, здравствуй, Аделинда. Спасибо за хлопоты, — ответил Дилюк.       Стараясь не задерживаться в особняке, он поднялся на второй этаж в свои покои, чтобы переодеться в специальный удобный костюм для сражений, сшитый ещё когда-то его отцом, с целью сегодняшнего ночного дозора за лагерями Фатуи, расположившихся близ Мондштадта. Возможно, в одном из них сейчас и скрывается агент Глеб, находящийся в розыске.       Красное обмундирование и чёрный плащ с капюшоном висели на спинке деревянного стула за ширмой, отгораживающей один угол комнаты. Рядом на тумбочке лежали цепи со вставленными туда тёмно-красными осколками, оставшихся от Глаза Порчи, тёмно-серая маска и удобные сапоги.       Дилюк снял с себя прежние одеяния и облачился в костюм для боёв, волосы завязал в высокий хвост, заменил Глаз Бога на осколки Глаза Порчи, оставив его на тумбочке, и накинул плащ.       Прихватив с собой меч в ножнах, он вышел из комнаты и спустился по лестнице. Собравшись уходить, он притронулся к ручке двери, но замер, услышав за спиной голос Аделинды:       — Господин Дилюк, с вами всё хорошо? Вы сегодня неважно выглядите...       «Неужели это так заметно?», — досадно подумал он, повернувшись к горничной, и, пытаясь сохранить прежнее спокойствие, ответил:       — Да. Всё нормально.       — Но вы так бледны! Что-то произошло?       «Этого мне ещё не хватало... Нужно отставить мысли о Джинн в сторону», — слышно сглотнув, подумал Дилюк.       — Я же сказал: всё нормально, — ответил он после недолгой паузы и, развернувшись, открыл дверь.       — Хорошо... Будте осторожны, берегите себя, — не стала возражать Аделинда, понимая, что Рагнвиндр в любом случае начнёт всё отрицать, что бы она ему не предъявила.       — Спасибо за заботу. До свидания, — он переступил порог и хлопнул дверью, а затем накинул капюшон, чтобы скрыть собственные яркие алые волосы, и надел на глаза серую маску.       Дилюк простоял у входа столбом несколько секунд, размышляя: «Джинн, что тебя заставило слушать то, что я тогда говорил у могилы отца?» А затем двинулся в путь к побережью Вольфендома. Кажется, когда он обходил стены Мондштадта, заметил в той стороне лагерь с бело-голубой палаткой. Это точно были Фатуи.       «Известий от подпольной организации давно уж нет. Должно быть, что-то случилось с их информационным центром. Если так, то мне придётся действовать самому... Ради Мондштадта», — торопясь, раздумывал Дилюк.       Убывающий месяц тускло освещал путь. Облака порой загораживали его. Кучные лиственные деревья всё приближались, а прохладный ветер со стороны Сидрового озера начал веять сильнее. Во взоре мелькнула искомая сине-белая палатка.       Дилюк замедлил шаг, чтобы не создавать лишнего шума и подошёл к палатке сзади. За плотной тканью послышались голоса:       — Эй, слушай, покажи мне ещё раз, куда ты его направил? Я не понял.       — Твои проблемы, я не буду повторять третий раз. А то вдруг кто нас подслушивает?       — Ох, смешишь ты меня, Марек.       Рагнвиндр напрягся от этих слов, но решил прислушаться получше. Вдруг среди них появился третий голос, говоривший басом:       — Да нарисуй ты ему на бумажке, чтобы он уяснил наконец. Ты же видишь, что он не понимает. Вдруг придёт приказ от начальства по поводу местонахождения Глеба, а он ни сном ни духом об этом не ведает... Эх, опять не та карта!       — Х-хорошо, — неуверенно ответил второй, — но мне всё же кажется, что это ненадёжно. Вдруг за нами кто-нибудь следит? А то мне кажется...       — Всё тебе кажется! — бросил первый, — Кто за нами может следить?       — Ну, рыцари, например... И не кричи так, Мстислав.       — Рассмешил. Рыцари в Вольфендоме! — усмехнулся третий, — так, валет, дама, король, туз...       — Хорошо, тогда рисую, смотри внимательно...       Дилюк стал медленно двигаться вдоль палатки всё ближе ко входу в неё. Звуки скрежетания карандаша по бумаге становились всё слышнее. Рагнвиндр частично вышел из-за укрытия. «Их трое. Справлюсь», — сообразил он.       — Вот, смотри, пока не убрал! — брякнул попавший в поле зрения Дилюка Пиро мушкетёр, тыкая листком бумаги в лицо Гео заклинателю, — ААА! Моя рука! — он выронил листок из руки, сжимая запястье второй рукой. Она только что полыхнула тёмно-красным пламенем и едва не подожгла волосы Гео заклинателю Мстиславу, который поймал упавший на землю листок.       — Поосторожней с Глазом Порчи нужно обращаться, — разъяснил Крио бомбардир, сидевший в углу палатки и игравший в пасьянс на широком ящике.       — Да не я это! И не отвлекайся на посту на свои картишки!       — О Архонты! Здесь рыцари! Марек, кажется, ты был прав... — Мстислав отступил на несколько шагов назад.       Перед ними встала фигура в чёрном плаще до пола.       — Хм. Я не отношусь к Ордо Фавониус, — произнёс Дилюк, поправляя широкий капюшон, — Будте добры, отдайте мне вашу схему, — он протянул левую руку вперёд, а правой, на всякий случай, взялся за рукоятку меча за спиной.       Мстислав спрятал в шубу листок бумаги за воротник и брякнул:       — С чего ты решил, что мы отдадим её тебе, внезапному незнакомцу?       — Тогда хотя бы скажите, куда направился ваш агент Глеб. Будет лучше, если вы скажете это, не доводя всё до драки, как это обычно с вами бывает.       В этот момент Крио бомбардир, пыхтя, встал из угла и взял пушку в руки. Затем, усмехнувшись, обратился к товарищам, прояснив:       — Хех, вы же понимаете, что он пришёл к нам расспрашивать тайны. А значит, нам нужно его устранить, чтобы не мешался. Не важно, рыцарь он или кто ещё. Но ему явно нужен Глеб. И не смейте дать ему уйти на его поиски! За оружие!       — К-куда вы так торопитесь, Бранимир? Я не смогу, моя рука... — Марек показывал Крио бомбардиру дрожащую обожжённую руку.       — Не ведите себя как малое дитя! И возьмите мушкет! Вы оба, готовы? В бой!       Мушкетёр неуверенно зарядил своё оружие и прицелился. Нажал на курок и... промахнулся, выронив оружие от боли в руке.       Мстислав ударил Гео посохом об землю. Ударная волна заставила землю дрожать. Вокруг посоха стали летать остро заточенные камни жёлтого цвета. Затем заклинатель произнёс:       — Марек, я тебя отпускаю. Ты физически не сможешь сражаться.       Тот кивнул и унёсся бегом прочь от побережья.       — Ну и трус, — возмущённым тоном прокомментировал бомбардир и зарядил пушку, — ну и на кой ты его отпустил?       Заклинатель лишь промолчал.       Дилюк достал двуручный меч из ножен и стал подходить всё ближе.       Мстислав направил остро заточенные мелкие камни с помощью посоха прямо на него, но Рагнвиндр сумел защититься, поставив меч перед собой. Затем он начал обвивать меч тёмным пламенем. Вокруг него поднялись ветер и пыль, и Дилюк даже не заметил, что капюшон пал с его головы. Вдруг из-под его меча вылетели две огненные птицы и навострили свои клювы прямо на Крио бомбардира, наровясь выбить пушку из его рук. Но в последний миг заклинатель Мстислав воздвиг кристалльный жёлтый щит вокруг партнёра, и птицы, оттолкнувшись, встрепенулись ввысь и растворились в воздухе.       Заклинатель снял щит, чтобы бомбардир, целясь в кисти рук Дилюка, смог выпалить из пушки ледяной шар немалого размера. Рагнвиндр еле успел нагнуться, и, к счастью, шар не задел его.       Воспользовавшись тем, что щит был снят, Дилюк с разбегу приблизился, замахнулся мечом и сумел перерезать пояс бомбардиру, где находились запасные ядра. Бомбардир был неуклюж из-за своей огромной массы тела и из-за этого повалился на ягодичные мыщцы на землю. Теперь Дилюк мог запросто привести его в нокаут.       Рагнвиндр снова попытался замахнуться, но вдруг его левое колено прорезала острая боль. Он, нагнувшись, присел. На брюках был виден явный вырез, а под ним рана, из которой вытекала кровь. На земле вокруг раненой ноги валялись крупинки жёлтых камней. Рагнвиндр оглянулся. К нему всё ближе подходил застрельщик-заклинатель.       — Мстислав, отойди! — послышалось с противоположного боку. Оттуда же послышалось и громкое тарахтение. Дилюк резко повернул голову. Бомбардир успел заменить ядра, однако в этот раз он подготовил кое-что другое... Он включил пушку, и из неё хлынули потоки лютого мороза.       «Вот же!.. Мне не увернуться!» — лишь успело мелькнуть в мыслях Рагнвиндра. И тут же его руки, лицо и шею облачила трескучая стужа. Его пальцы больше не чувствовали рукоятки меча, и разжали её. Меч упал, лязгнув, на землю. Дышать становилось всё труднее. Дилюк попытался остановить атаку бомбардира, собрав элементальную энергию огня в ладонях, но руки, наоборот, отозвались страшно неприятным чувством жжения. Ещё более неприятрое чувство от мороза проникло в колено.       И вот Бранимир подошёл совсем близко. Дилюк стал моргать чаще, но слёзоотделение тоже усилилось, из-за этого он больше не мог разомкнуть глаз. Рагнвиндр лёг наземь. Однако так он чувствовал меньший холод, чем сидя напротив ревущей пушки.       Спустя несколько секунд, Дилюк смог раслышать приближающиеся шаги, ведь пушка к этому моменту уже замолкла.       — Я впервые нахожусь на мисссии в Мондштадте, но эти красные волосы я уже видел, кажется, в городе, — услышал Дилюк голос Мстислава, — интересно, что может скрываться под этой маской? — насмешливо произнёс он же и присел, чтобы стянуть её с лица Рагнвиндра.       Но едва концы его пальцев дотронулись до маски, Дилюк неожиданно вскочил и, перехватив запястья противника, повалил его на землю и перекатил на спину. Посох выскользнул из рук врага и отлетел в сторону. Оба Фатуи обомлели.       Резким рывком руки Рагнвиндр залез под шубу Мстиславу и, нащупав бумагу, вытащил её. Затем Дилюк поднялся и, засунув бумажку под лацкан собственного мундира, с усилиями взял меч, ведь всё ещё отмороженные пальцы его не слушались, и вставил обратно в ножны.       — Это всё, что мне было нужно от вас, — произнёс Дилюк и, оставив от себя лишь яркую огненную вспышку, исчез.

***

      Вольфендом был позади, но болезненное жжение в ладонях и в колене всё не проходило. Поместье Рагнвиндр было уже всего лишь в нескольких метрах. Дойдя, Дилюк ухватил ручку двери околевшими пальцами и, открыв, зашёл внутрь. В доме было тихо, исключая потрескивавший, догоравший в камине огонь. Аделинда спала, сидя на одном из светло-бежевых диванов у стены. На её коленях лежала раскрытая книга.       Дилюк поднялся к себе в комнату. Зайдя, он снял перчатки и, взглянув на собственные ладони, оцепенел от неприятного удивления. Кожа была болезненно-бледного цвета, а кончики пальцев заметно покраснели, приобретя небольшой холодный фиолетовый оттенок.       «Обморожение?» — было его первой мыслью, как только он понял, что случилось с его руками, — «Повезло... Кажется, в лёгкой степени... Если бы вовремя не лёг на землю, то могло быть гораздо хуже».       Чтобы разогреть отмороженные пальцы, Рагнвиндр направил элементальную энергию в руки, но эффект получился обратным. Руки почувствовали совершенно то же, что и при ожоге.       «Агх... Это было плохой идеей...» — Дилюк лишь вздохнул, опустив руки, и стал переодеваться в ночную одежду. Сняв костюм, он стал надевать пижаму. Пальцы всё не подчинялись, застёгивая пуговицы. Колено всё ещё отзывалось жжением.       «Стоит обработать», — решил он и вышел из комнаты, направившись по корридору в кладовую.       Открыв дверь, Рагнвиндр прошёл в самый конец чулана, взял с полки аптечку, чем-то похожую на деревянный ларчик, вернулся в свою комнату в угол, где стояла ширма, и поставил аптечку на стол. Открыв крышку, он достал стеклянный пузырёк с прозрачной жидкостью — пероксидом водорода и бинт. Открыв пробку, он приложил бинт к горлышку и, наклонив пузырёк, смочил его. Затем Дилюк приподнял брючину пижамы выше колена и приложил бинт, чтобы промыть рану. Ощущения боли стали ещё неприятнее, когда перекись зашипела на поверхности кожи, ведь сама рана была тоже чуть ли не обморожена.       Обработав, он замотал колено новым бинтом.       После он принялся за разогрев обмороженных пальцев. Взяв пузырёк со спиртом, Дилюк, открыв его, вылил несколько капель на ладонь, поставил стеклянный пузырёк на стол и начал растирать руки. Первые ощущения также были не самыми приятными. Они были похожи на лёгкое покалывание и отёчность.       Вскоре Рагнвиндр почувствовал прилив тепла даже на самых кончиках пальцев.       Закончив малоприятную процедуру, Дилюк унёс аптечку обратно в кладовую и, плотно закрыв дверь, вернулся к себе.       Потушив свет в комнате, Дилюк наконец направился в кровать. Он снял домашнюю обувь и, отогнув край одеяла, лёг в постель. Но едва его голова коснулась подушки, он сразу же невольно вспомнил о Джинн.       «Что ей нужно было на кладбище? Сестры Грейс, которую она, видимо, искала, там не было. Зачем она меня слушала? За моей спиной! И как я мог не услышать приближающиеся шаги? — начали мысли преследовать Дилюка, — хорошо, что я не вспомнил о ней, пока сражался... Иначе это бы меня отвлекло. Однако она ведь и правда ни в чём не виновата... Кажется, я воспринял это слишком серьёзно».       Тикающие стрелки настольных часов на длинной прикроватной тумбочке, что никогда не мешали спать, теперь вдруг каждую секунду раздавались в голове машинальным ритмом. Тогда Рагнвиндр отчасти накрыл голову одеялом, но стрелки часов словно намеренно тикали громче, отгоняя сон. Дилюк резко встал с кровати, взял часы, едва различив на них время — два часа пятьдесят пять минут, спрятал в большой ящик тумбочки, и вновь направился в кровать.       Но и это не помогло. Образ Джинн перекрывал тёмную предсонную пелену ночи в его разуме и являлся каждый раз, как только Рагнвиндр закрывал глаза.       Кажется, уже прошло немало времени с тех пор, как он лёг. Но даже десятки минут, часы спустя он не смог сомкнуть веки.

***

      Сквозь шторы в комнату пришёл утренний свет и пал на постель Джинн. Она совершенно неохотно раскрыла глаза. Наступил новый день с кучей забот. «Снова работа, — подумала Джинн, — кажется, этого отдыха мне совершенно не хватило. Так. Нельзя расслабляться! Что я себе позволяю?»       Она спустила ноги с постели. Первое, на что упал её сонный взгляд — шестой том «Меланхолии Веры».       «Точно.. Дилюк! Он ведь говорил, что пойдёт сегодня на разведку за Фатуи. Надеюсь, с ним всё в порядке... — магистр повернула голову, посмотрев в окно, — Хотя, почему я о нём так беспокоюсь? Он же из каждого боя выходит целым и невредимым. Ну, почти. Почти... Ах, мне нужно скорее увидеть его и извиниться!» — сердце в груди запрыгало.       Гуннхильдр начала торопливо собираться на работу. Завершив все необходимые утренние ритуалы, она взяла всё необходимое для работы и направилась в штаб Ордо Фавониус.       Открыв ключом кабинет, Джинн кинулась к письменному столу и начала выполнять все поручения до наступления назначенного рандевý.       Один за одним листки перемещались из одной стопки бумаг в другую. А в голове вертелось лишь одно: «Я хочу увидеть его...»       Время пролетело почти незаметно. Магистр взглянула на часы, встроенные в книжный стеллаж. «Уже скоро», — размышляла она. Сердце от волнительного ожидания билось всё сильнее.       Оставалось пару минут. И в течение этих двух минут Джинн не решилась притронуться ни к одному документу с поручением, дабы не сбивать личный настрой.       Раздался долгожданный стук в дверь.       — Войдите! — нетерпеливо ответила Гуннхильдр и сжала руки в кулаки.       Дверь отворилась, первым, улыбаясь, вошёл Кэйа, за ним Лиза, а за ними и все остальные. Дилюк вошёл в кабинет самым последним, держа руки за спиной.       — Приветствую всех. Присаживайтесь, — Джинн вместе с собравшимися села за длинный стол. Рагнвиндр сел за самый дальний угол от магистра и даже взгляда на неё не бросил.       Заметив его неоднозначное поведение, Гуннхильдр решила заговорить с ним первой, чтобы развеять над ним хмурые тучи, стараясь скрыть внутреннее волнение:       — Мистер Дилюк, ходил ли ты вечером после собрания на разведку к Фатуи, как ты вчера говорил?       Тому, не глядя Джинн в глаза, пришлось ответить:       — Да. И кое-что отыскал.       Он засунул руку в карман сюртука, вынул оттуда сложенный листок бумаги и подожил его на стол. Будучи в перчатках, он попытался развернуть его, но даже сейчас пальцы не желали подчиняться его воле, а в перчатках было ещё неудобнее. Их пришлось снять, чтобы расправить листок.       Джинн, единственная из всех присутствующих, ахнула, но быстро закрыла рот рукой. Каждый палец на руках господина Дилюка был перевязан тонким слоем бинта. Тем, кто также выдал волнение, был Кэйа. Он чрезвычайно сосредоточенно разглядывал ладони своего брата. Из остальных собравшихся никто даже и глазом не повёл, как будто это было совершенно обычное дело (а для рыцарей Фавониуса это и правда так, ведь с врагами они встречаются лицом к лицу и получают ссадины не редко), а на их выражениях лиц можно было прочитать простое: «Ну с кем не бывает».       — Что это? — спросила Эола. Джинн сначала подумала, что та спросила его о пальцах.       — Укрытие Глеба, — твёрдо ответил Дилюк и снова натянул перчатки на перебинтованные пальцы.       Гуннхильдр только сейчас почувствовала, как с её лба течёт пот. «Почему же я так разволновалась? С ним же ничего плохого не случилось... И хорошо, что всё обошлось», — думала она.       Кэйа повернул листок к себе и, пытаясь вглядеться в странные каракули, спросил:       — Это ущелье Дадаупа? Не самое безопасное лично для него место он выбрал, там же куча хиличурлов!       — Это чтобы создать нам лишние проблемы. Если мы в скором времени не поторопимся, враг может уйти, поэтому нужно действовать немедленно прямо сейчас, — ответил Дилюк.       Тогда Герта предъявила:       — Не лучше бы отправить кого-нибудь на разведку?       — Хм-м.. А почему бы нам просто не организовать разведывательный отряд, который будет уже подготовлен к бою. Если противник будет не настолько опасен, мы сможем напасть сразу, не теряя времени на разведку.       В таком случае Эмбер засомневалась:       — Это же слишком рискованно! Капитан Кэйа, вечно ты пытаешься всё усложнить.       — Наоборот, упростить! Попробуйте прикинуть себе на ум.       Все замолчали. Спустя приблизительно четверть минуты, Альбедо произнёс:       — Такая стратегия безусловно переходит за рамки здравомыслия. Однако тоже имеет место быть. Мистер Дилюк, кто-нибудь из Фатуи знает, что у вас есть этот листок?       — Да, — ответил тот.       — Тогда придётся действовать безостановочно. Этот «кто-то» может передать Глебу о том, что вы знаете о его укрытии.       — Несомненно.       — Хорошо, — вписалась Герта, — тогда давайте обговорим наши последующие действия. Если место нахождения Глеба уже найдено, то зачем нам нужно разведывать эту информацию, следя за послами Фатуи? Хотя, дополнительная информация тоже не помешает.       — Не следует забывать, что двое из Предвестников тоже находятся неподалёку и представляют особую угрозу для города. Из письма Сандроне мы знаем, что Дотторе нужно двое, желательно здоровых, человек, а это почти весь Мондштадт, и жертвой экспериментов может стать любой. Нельзя этого допустить! — вставил Дилюк.       — Кажется, вы правы. Насчёт инвигилляции я уже договорилась с Глорией. А вы, действующий магистр, решили вопрос с Виктором в соборе?       — Да, — моргнув, ответила Джинн.       — Получается, вы, Лиза, будете беседовать с охранником здания отеля «Гёте» с Фатуи?       — Придётся. Но где мне достать их форму?       — Могу с этим помочь, — ответил Дилюк.       — Отлично. Теперь нам нужно организовать контрнаступление. Нужно решить, кого в него отправить. Мы не знаем, насколько силён будет противник в этот раз. Магистр Джинн, желаю спросить вас в первую очередь: вы будете здесь в кабинете, чтобы выполнять поручения или пойдёте в отряд? Кому-то ведь всё-таки придётся выполнять их, пока остальные будут в ущелье Дадаупа.       — Отправлюсь в ущелье, — твёрдо ответила она.       Дилюк неожиданно спросил немного волнительным тоном, не глядя ей в глаза:       — Ты точно уверена?       Та, не колеблясь, отозвалась:       — Да.       Тогда Герта обратилась:       — А вы, мистер Дилюк?       — Тоже.       — Отлично. — Выразилась она и, взяв свежий листок бумаги из стопки в середине стола, стала записывать стратегию. — Тогда вы, капитан Альбедо, не будете против взять ответственность за поручения в кабинете магистра?       — Совершенно не против.       Герта снова что-то написала на бумаге.       — Лиза, вы, очевидно, останетесь здесь для переговоров с Фатуи. Я вас уже вписала.       Та согдасно кивнула.       — Эмбер, Эола, Кэйа? Ваше мнение...       Те хором ответили:       — Пойду! — а затем рефлективно, тая́ во взгляде соперничество, посмотрели друг на друга.       — Нет, так не пойдёт, нужно, чтобы ещё как минимум двое остались для подкрепления. Хорошо, пойду вам на уступки: я останусь в подкреплении с... Эмбер. Мы будем находиться неподалёку от ущелья Дадаупа.       Та огорчённо вздохнула и поникла головой. Её вид так и говорил: «Эх, я тоже хотела пойти...»       — Значит вы отправитесь вчетвером, — обратилась Герта, — итак, план действий: сначала вы находите место, где скрылся Глеб. Вероятнее всего, его местонахождение не расположено близко с монстрами, слишком опасно. Неважно, лагерь ли это с несколькими Фатуи или одиночный, вы должны будете напасть внезапно и, обездвижив цель, перенаправить в город и устроить допрос, после которого отправить под суд в Фонтейн. Со мной нет никаких разногласий?       Кэйа прокашлялся, затем вопросил:       — А там, случаем, может быть лагерь самих Предвестников?       Дилюк, вздохнув, ответил:       — Однозначно нет. Помнишь, что говорилось в письме? Глеб должен кроме разрушения стен зданий сделать ещё одну вещь: найти людей для экспериментов Дотторе, и поэтому он не может сразу вернуться к ним с пустыми руками. Скорее всего, он как раз там к этому и готовится, еслию конечно, уже не готов.       — Отлично. Раз уже всё решено — выдвигаемся! — воскликнула Герта.       Все собравшиеся встали со своих мест и направились к выходу. Дилюк уже притронулся к ручке, чтобы открыть дверь, как вдруг Джинн спешно выдала:       — Подождите!       Все оглянулись.       — Мне нужно поговорить с господином Дилюком лишь пару минут. Остальные, можете подождать нас на улице у входа. Альбедо, Лиза, буду признательна, если вы останетесь там же. Как только мы выйдем, я отдам вам ключ и вы снова сможете зайти в мой кабинет, — произнесла она это с такой деловой формальностью, что всем показалось, что это дело неотложной важности, и поспешили выйти из помещения, закрыв дверь.       В кабинете остались только Джинн и Дилюк.       — Можешь снова присесть, — предложила она.       — Да нет, спасибо, я постою, — ответил Рагнвиндр, избегая её глаз.       — Как пожелаешь, — она подошла на пару шагов ближе и заглянула Дилюку в самую глубину его зрачков.       У того перехватило дыхание, однако взгляда он уже не мог оторвать.       — Ты всё ещё сердишься на меня за тот случай на кладбище?       — Уже нет, — ответил Дилюк.       — Тогда почему ты избегал смотреть мне в глаза? — брызнула прямолинейностью Джинн.       — Буду честен: я целую ночь думал об одной вещи... Я винил себя за то, что воспринял это слишком серьёзно и поэтому не хотел бы словить твой грозный взгляд за вину моей излишней несдержанности. А всё-таки словил, однако не жалею об этом, — Дилюк и сейчас не отрывал взора, думая: «Её глаза так прекрасны. Но сейчас совершенно неподходящее время для того, чтобы увлекаться такими вещами. Так, что я несу?! Я не должен отвлекаться от дела!»       «Ч-что это за речи такие?!» — подумала Джинн, а затем немного по-наивному спросила:       — Ты правда уже не сердишься? — а затем опустила глаза вниз.       — Правда.       — Но я слышу в твоём голосе рассерженность, — Гуннхильдр снова подняла взгляд.       — Это отголоски. Да, я правда на тебя немало сердился, но постарался переосмыслить эту ситуацию. А всё же, зачем ты это слушала?       — Всё началось с того, что я пришла в собор с целью предложить инвигилляцию. Мне рассказали, что для этого лучше всех подойдёт сестра Грейс. Мне сказали, что она на кладбище, и я пошла искать её. Там её не оказалось, но я нашла тебя. Ты, кажется, говорил с отцом?       Дилюк, слегка сдвинув брови, всё же отвёл взгляд.       — Ты очень отчаянно рассказывал про этот случай, поэтому я не могла уйти, услышав, как мой.. дорогой друг? говорит такие вещи.       Рагнвиндр глубоко вздохнул. Джинн немного припустила взгляд и вспомнила про его ладони:       — А что случилось с твоими руками?       — Обморозил в схватке с Крио бомбардиром.       — Можешь ли ты мне их показать?       Дилюк, вновь сняв перчатки, начал разматывать каждый палец, что было довольно неудобным.       — Давай помогу, — предложила Джинн. Тот протянул ей ладони.       — Может всё же присядем? — переспросила Гуннхильдр.       На этот раз Рагнвиндр согласился. Они поставили стулья напротив друг друга и сели на них. Джинн начала разматывать бинты. Через короткое время кучка бинтиков лежала на длинном столе.       — М-гм... — призадумалась она, поглаживая подбородок, — первая степень, ничего особо серьёзного, — а затем плавно смягчила тон голоса, — но если хочешь, я могу подлечить тебе руки, — кажется, Гуннхильдр сама того желала.       Дилюк почувствовал, как после этой сказанной Джинн фразой сердце будто ушло глубже в грудь.       — Да. Давай, — ответил он.       Гуннхильдр, скоромно улыбнувшись, сняла перчатки и положила их на стол.       — Я начинаю, — тихо произнесла она и нежно взяла Дилюка за руки.       От такого мягкого прикосновения по спине Рагнвиндра побежали мурашки. Элементальная энергия Анемо проникла в его ладони и разлилась по телу. Давно он не испытывал чего-то настолько приятного. Он чувствовал, как благостная энергия протекает в его жилы и наполняет новыми силами. А прикосновения тёплых рук Джинн делали это мгновение ещё блаженнее. И ведь не только одному ему был приятен этот процесс. Гуннхильдр время от времени улыбалась и слегка пощупывала ладони Рагнвиндра, пытаясь также получить удовольствие.       Наконец, закончив, Джинн подняла голову и, взглянув Дилюку в глаза, промолвила:       — Тебе уже лучше?       Тот, не без упоения смотря ей в голубые как небо очи, улыбаясь, ответил:       — Да, я уже в полном порядке. Благодарю.       — Я очень рада за тебя, — Джинн навстречу улыбнулась и осторожно заправила прядку волос за ухо, отведя взгляд в сторону. Кажется, её щёки слегка порозовели.       В этот момент Дилюк почувствовал, как его сердце в груди начало биться всё сильнее. И не просто чувствовал, он это слышал.       Воскресли прежние чувстсва, что он испытывал ещё будучи юношей, но которые, как он думал, вынужден был навсегда схоронить, чтобы без всяких сожалений отправиться в далёкие странствия по Тейвату, оставив в сознании лишь тёплые воспоминания о былых днях. С тех пор подобные чувства в нём не просыпались, однако всему настаёт своё время.       Ах, эти чувства... Словно лёгкий полёт. Птица, когда-то летавшая на свободе, никогда до этого не знавшая неволи, долгое время томящаяся в клетке после того, как её насильно туда посадили, выпорхнет с невероятной скоростью на белый свет, если открыть клетку. Если же клетку плохо закрыть, то птица с большей вероятностью обязательно должна будет оттуда сбежать, найдя путь, при котором можно выпорхнуть на свободу. А если птицу закрыть в клетке и после этого навсегда забыть про неё, то она умрёт от голода, жажды и, в первую очередь, тоски. Ну а если на грани смерти, когда птица уже почти совсем исчахла, её выпустить на волю, то она уже никогда не сможет расправить крылья и полететь. При таком раскладе событий она не сможет долго прожить, но даже будучи на свободе хотя бы малое время, она предпочтёт быть сгрызена яростным хищником, чем смерть от тоски и вечного томления в тесной клетке.       Так же и с чувствами: если они и вправду были когда-то настоящими и искренними, то, если посадить их насильно под замок, они первое время начнут биться о стенки клетки, как птица, которую только что насильно посадили, она будет пытаться вырваться наружу, пока у неё не останется сил, чтобы биться или она не поймёт, что возможности выбраться нет, и ей придётся заканчивать свои дни в неволе, где едва хватает места ей самой. Так вот, ты, наблюдающий за птицей — это твоё сознание, с интересом наблюдающее за поведением маленького существа, а птица в клетке — уже не свободные чувства, а лишь воспоминания, оставшиеся от когда-то бывших чувств, ведь им уже некуда лететь, как бы им не хотелось вернуться в родной дом.       Чувства Дилюка полыхнули сильнее, чем когда-то в былые времена. Ему тогда Джинн лишь нравилась, и он это прекрасно понимал. Однако после смерти отца он окончательно переменил своё решение на путь разума, захоронив тёплые чувства в на самой глубине своей души, чтобы те не мешали ему двигаться к собственной цели и не вызывали тоску, которая могла только лишь отвлекать.       Дилюк, подобно охотнику, поймавшему сокола, а затем отпустившему его на волю, преподнёс и разжёг свои давние чувства, не сопротивляясь самому себе.       Однако возвратиться с небес на землю всё-таки придётся, ведь необходимо подготовиться к решающему сражению с Глебом.       — Не станем больше задерживаться, — поторопил Рагнвиндр, — нас ждут.       — Да, — ответила Джинн.       Они встали со стульев и, задвинув их, направились к выходу.