Накануне укладываясь спать, Гермиона планировала встать и продолжить подготовку девичника, поскольку тот должен был состояться уже следующим вечером, но, зайдя утром в ванную и увидев в зеркале свои опухшие от слез глаза, девушка приняла решение выдохнуть и довериться Молли и ее годами выработанному организаторскому мастерству и уделить время себе любимой. Сварив кофе, она впервые за очень долгое время связалась с магическим салоном красоты и вызвала на дом Мастера по магическому гламуру, проще говоря, волшебный аналог маггловского стилиста. Молодая статная ухоженная девушка, как позже выяснилось любопытная хозяйка салона «Сияй ярче звёзд», связалась с ней по каминной сети и уже через двадцать минут, бегло осмотрев фронт работ, начала творить красоту. Несколько масочек на лицо, маска и «Простоблеск» на волосы, маникюр, педикюр, депиляция… Живоглот и Нуар смотрели на все эти манипуляции с типично мужским скептическим недоверием, когда же одна из масок на лице начала шипеть и пузыриться, кот — ощетинился, а пес — спрятал морду в лапах. Гермионе даже показалось, что из угла, где лежал Нуар, послышалось кряхтение похожее на смех. После всех процедур Гермиона надела укороченные черные джинсы, белоснежную аля мужскую рубашку, рукава которой подвернула, и белые кроссовки — именно в таком виде она и предстала перед своими питомцами. Волосы ее были заплетены во французскую косу, на лице был неяркий, но выразительный макияж, а маленькие пальчики украшал кроваво-красный маникюр. Гермиона почувствовала мгновенный укол счастья и, радостно улыбаясь, закружилась по гостиной. Живоглот одобрительно мурлыкал, Нуар же не сводил с хозяйки внимательного темного взгляда.
— Как вам? Не видно, что вчера я заливала шерсть Нуара слезами?
Нуар неожиданно для себя самого поднялся, подошел к Гермионе и, уткнувшись мокрым носом в ее ладошку, вдохнул пьянящий аромат пряностей, табака, сладкой ванили и сухофруктов. Гермиона тихо рассмеялась и, наклонившись, поцеловала его в переносицу.
— Буду считать, что это положительный ответ. Что ж, мне пора. Не скучайте и не безобразничайте, да-да, Живоглот, это я сейчас о тебе. Нуар проследи за ним.
Полукнизл, гордо задрав голову и подняв трубой пушистый хвост, всем своим видом показывая, что оскорблен, прошествовал мимо хозяйки и скрылся на кухне. Гермиона же, на ходу подхватив лежащий на кофейном столике сверток с подарками, впорхнула в камин и отправилась на Гриммо 12.
Гостиная уже была наполнена множеством разновозрастных ведьм, были там школьные подруги Джинни, ее коллеги, родственницы и просто хорошие знакомые. Гермиона, посчитав, что пришла последней, собиралась извиниться за опоздание, но тут за ее спиной вспыхнул камин. Из него вышла царственная Минерва Макгонагалл, которая тут же крепко обняла виновницу торжества и посетовала, что через двенадцать лет ей все-таки придется уйти на пенсию, потому что Хогвартс вряд ли переживет нашествие нового поколения Поттер-Уизли.
Вечеринка проходила в теплой атмосфере шуток, счастья и веселья. Подарки для мамочки и малыша дарились Джинни лично в руки, а потом складывались на специальный столик. Миссис Поттер в этот вечер получила несколько как магических, так и маггловских книг по уходу за ребенком, пособие «Как пройти через беременность и выносить магическое дитя», витаминные комплексы и мази от растяжек для беременных, игрушки, пеленки и даже детскую метлу. Как всегда отличилась Луна, которая подарила Джинни сделанный ею собственноручно ловец снов и заявила, что тот будет оберегать беременную ведьму от плохих снов и мозгошмыгов и наполнит окружающее ребенка пространство чистой и светлой магией.
Джинни была счастлива и словно светилась изнутри. В самый разгар праздника она ещё раз, на этот раз официально, при всех гостях попросила Гермиону стать крестной матерью их с Гарри ребёнка. Когда Гермиона взяла ладони Джинни в свои руки и, приняв предложение, пообещала любить и защищать своего будущего крестника (или крестницу), из камина вырвался столп золотых и черно-зеленых искр и окружил девушек сияющим коконом. Все присутствующие замерли в немом восхищении, наблюдая за этим завораживающим своей красотой действом. Первой пришла в себя Молли, она, было дело, бросилась обнимать и расцеловывать своих девочек, но не тут-то было. Гермиона… Гермиона не просто так выжила и стала Героиней второй магической, она была умна, быстра и сосредоточена, поэтому, впервые столкнувшись с неизвестной ей магией, девушка мгновенно задвинула Джинни себе за спину и, встав в боевую стойку, выхватила из кобуры волшебную палочку. Миссис Уизли, подняв в успокаивающем жесте ладони, сделала шаг к девушкам и спокойно заговорила:
— Ш-ш-ш, не бойся, милая. Опусти палочку, в этом явлении нет ничего плохого, оно не навредит ни Джинни, ни её ребенку.
— Что это было, Молли? — Спросила Гермиона, но палочку убирать не торопилась.
— Родовая магия одобрила выбор крестной. Благословила тебя.
Сияющая Джинни подошла, взяла Гермиону за руку, и тут в разговор вступила учитель всея магическая Англия, директриса Школы чародейства и волшебства Хогвартс — Минерва Макгонагалл.
— Молли, ты не против, если я кое-что поясню присутствующим, а то судя по взволнованным лицам и зажатой в руке палочке, которую, Гермиона, уже можно убрать в кобуру, девушки тебя не совсем поняли.
— Конечно, Минерва. Девочки, давайте-ка вы сядете и послушаете то, что вам расскажет директриса Макгонагалл. Гермиона, садись рядом с Джинни.
Молли встала за спинами своих дочек и приготовилась, как и все остальные ведьмы, слушать Минерву.
— Начнем с того, что Джинни не просто жена Гарри, она жена лорда Поттера и регента рода Блэк. Что касается Блэков: мы с вами сейчас находимся не в простом доме, это родовое гнездо древнего и очень могущественного рода, входящего в «Священные 28». Гнездо, которое веками напитывалось магией. Идем дальше: Гарри — единственный ныне живущий мужчина-Поттер, он наследник и глава своего хоть и не такого «священного», как Блэки, но тоже очень древнего, начавшегося с младшего из братьев Певерелл, рода. У вас не было в Хогвартсе курса по Ритуалистике, этот предмет уже довольно давно запрещен Министерством, но раньше, когда я была студенткой, мы его изучали, изучали как светлые, так и темные ритуалы. Выбор крестных, в нашем мире вторых магических родителей — это ритуал очень светлый и ответственный. Я уверена, что в чистокровных «священных» родах его проводят и в наши дни. Суть его в том, что будущие родители собирают самых близких друзей и родственников и просят магию рода и дома объединиться и выбрать крестных для будущего дитя, выбрать тех, кто не моргнув глазом отдаст за малыша жизнь, а если что-то случится с родными родителями — позаботится о ребенке, как о своем собственном. Приглашенные на ритуал волшебники по очереди соглашаются стать крестными и те, чьи намерения самые искренние, тот волшебник и та ведьма, которые всем сердцем любят родителей ребенка и магически сильны для защиты малыша, получают благословение Магии, и происходит это именно так, как мы сейчас увидели.
Джинни крепче сжала ладонь подруги, нет,
сестры — поправила она себя и расплакалась счастливыми слезами. На нее накатила волна облегчения, она осознала, что Гермиона согласилась стать крестной для ее ребенка не потому, что боится потерять единственную семью, которую имеет, а потому, что искренне и всем сердцем любит их с Гарри и их будущего ребенка. Ее материнское сердце пело от счастья, Гермиона сделает всё, чтобы ее ребёнок, несмотря ни на что, вырос в любви и заботе. Грейнджер же одной рукой обняла Джинни за плечи и прижала к себе, а другой тихонько стала вытирать слезы с румяных щек, даря подруге успокоение. Все окружающие их ведьмы не остались безучастными, каждая улыбалась и потихоньку утирала слёзы умиления. Когда Джинни успокоилась, Молли подала ей бокал воды, а неизменная Всезнайка-Гермиона обратила свое внимание на Минерву.
— Профессор Макгонагалл, я конечно рада, что магия дома признала меня идеальной крестной, но как это возможно? Я же не подхожу, Блэки, мягко говоря, не любили маглорожденных…
— Всё просто, Гермиона. Не любили, как ты выразилась, люди, которые не могли справиться со своими эмоциями и чувствами. Маги и Магия — разные вещи. Ты прекрасно знаешь, что Магия — высшая сила нашего мира, и ее решения незыблемы. Если она решила, что ты достаточно сильна и сможешь сделать всё, чтобы этот ребёнок был жив и счастлив — мнение людей не стоит и кната. Также свою роль сыграло и то, что нынешние лорд и регент рода — уравновешенные молодые люди, не подверженные родовому безумию. Просто скажем, что магия рода уравновесилась, пришла в спокойствие. Если тебе интересно, а я уверена, что тебе интересно, — Минерва лукаво улыбнулась и продолжила, — золотые искры олицетворяли решение рода Поттеров, а зеленые — волю рода и дома Блэк.
После импровизированной лекции праздник продолжился своим чередом. Веселые истории, вкусная еда, игристое вино… Молли смотрела со стороны на своих счастливых дочерей и благодарила Мерлина, Моргану и всех Основателей за то, что история с Роном, хоть и оставила шрам на сердце Гермионы, не отвернула эту замечательную девушку от их семьи. Теперь же Джинни прочно связала Гермиону с их большой шумной семьей нерушимыми узами, и миссис Уизли была этому безмерно рада.
После смерти Фреда в семье Уизли появилась новая традиция: все дети Артура и Молли, несмотря на свой возраст, семейный статус, место жительства и прочие жизненные обстоятельства, собирались в Норе на Рождество. Не стал исключением и грядущий праздник, поэтому на девичнике присутствовали не только Одри и Анджелина, но и Флер — супруга Билла. Вейла обсуждала со знакомыми по Турниру Трех Волшебников ведьмами модные веяния и прелести материнства, но взгляд ее неотрывно следил за Гермионой. Флер давно заметила, что с девушкой что-то не так, но, не желая привлекать к этому излишнего внимания, просто ждала подходящего момента. Заметив, что Гермиона, наконец-то, отошла от Джинни, Флер подошла к родственнице и тихо проговорила ей на ухо:
— Гермиона, давай выйдем, нужно поговорить.
Грейнджер вскинула на Флер удивленный взгляд, кивнула в знак согласия и, улыбнувшись Минерве, вышла из гостиной.
Очутившись в тишине кухни, Флер налила стакан воды и протянула его Гермионе.
— Рассказывай.
Гермиона взяла протянутый бокал, отпила немного воды и, поставив его на стол, вопросительно взглянула на блондинку.
— О чём ты?
— Гермиона, пусть мы и не так часто общаемся и подругами нас не назвать, но я не слепая и вижу: у тебя что-то произошло. Что-то плохое. Твоя реакция на благословение родов, неловкость и задумчивость… Твое тело буквально кричит о том, что у тебя что-то случилось.
Гермиона села на стул, тяжело вздохнула и выпалила:
— Рон.
— Что еще он натворил?
— Вчера он подстерег меня в парке, через который я хожу в ближайший магазин… Как всегда кричал, оскорблял, обвинял… Я не стала его слушать и пошла дальше своей дорогой, а он… Если бы не Нуар…
Гермиона сжала кулаки и больно впилась ногтями в ладонь. Боль отрезвляла.
— Он напал на меня со спины. Империус. Нуар — пёс, который с недавнего времени живёт в моём доме, точнее будет сказать, что он друг Живоглота, в общем, Нуар увидел, что задумал Рональд, и спас меня.
Флер слушала не перебивая. Услышанное взбудоражило ее магию, но вейла волевым решением успокоила ее и, коснувшись руки Грейнджер, спросила:
— Нуар молодец, и имя у него красивое. Гермиона, ты ведь оповестила о происшествии своего адвоката?
— Да, когда пришла в себя. Его измена проехалась по мне катком, я думала, что хуже уже не будет, но куда там… В первый раз он попытался убить Живоглота за то, что кот попытался за меня заступиться, а вчера… Флер, я не узнаю этого человека, это не тот Рон, за которого я выходила замуж, — пробормотала шатенка.
— К сожалению, многие, очень многие люди двуличны, и Рон не исключение, — Флер пожала плечами. — Что теперь с ним будет?
— Я попросила Джона не возбуждать уголовное дело.
— Почему? Ты всё ещё его любишь и на что-то надеешься?
— Нет, конечно нет. Наш брак закончился девятнадцатого сентября, а его вчерашний поступок убил во мне все те теплые чувства, что я испытывала к нему, как к другу. Адвокат подал бумаги на получение Запретительного приказа, и вчера я его получила.
— Ты удивительная ведьма, ты знаешь? За такое вас развели бы мгновенно и заочно.
— Знаю. Я сделала это не ради Рона. Молли, — Гермиона выдохнула, глотнула воды и продолжила: — помнишь, какой она была после войны… после смерти Фреда… Она была похожа на инферно, потерю ещё одного сына она не переживет. У нас после Второй Магической Непростительное равняется пожизненному в Азкабане, и это если повезет… Мне просто пошли навстречу… Военные заслуги, работа на Министерство, репутация… Ну, ты понимаешь.
— Глупый, эгоистичный идиот! — Флер не выдержала и ударила ладонью по столу, её магия прошлась волной по кухне и впиталась в стены родового особняка. Вейла глубоко вздохнула и сосчитала до пяти.
— Билл уже писал тебе, но я повторю: ты всегда можешь рассчитывать на нашу семью. В моем доме ты всегда найдешь приют и поддержку. Я прекрасно знаю, каково быть невесткой этой шумной семьи, — искренне улыбаясь, сказала француженка.
Гермиона вдруг вспомнила, как, будучи подростком, потакала Джинни и судачила с ней о Флер. Стыдливый румянец окрасил её щеки.
— Спасибо тебе и прости, пожалуйста, за все грубые слова, что я наговорила тебе в твой первый приезд в Нору.
Флер улыбнулась и, взмахнув палочкой, призвала пару чайных чашек и занялась приготовлением чая.
— Извинения приняты, но, откровенно говоря, я и не обижалась никогда на тебя. Мы были подростками. Гормоны, ревность, — блондинка тихо рассмеялась, вспомнив о чем-то своем, — вы с Джинни были похожи на двух маленьких колючих ежат. Фыркали и пытались уколоть побольнее.
Погруженные в беседу, девушки не заметили, что за ними наблюдает молчаливый и внимательный зритель. Молли никогда прежде не замечала близости между своими невестками, поэтому поведение девушек бросилось ей в глаза, и она не собиралась упускать возможность узнать, что происходит. Может она и была примерной женой, матерью и домохозяйкой последние тридцать пять лет, но так было не всегда, достаточно сказать, что близнецы унаследовали тягу к шалостям отнюдь не от своего отца. Молли, как и положено достопочтимой матери семейства, ругала своих мальчиков, но всегда ценила их ум и сообразительность и была не прочь использовать некоторые из их изобретений. Поэтому женщина проследовала за невестками и, достав из кармана «Удлинители ушей», прислушалась. Услышанное заставило её материнское сердце оборваться и рухнуть в пятки, но, только скрывшись об любопытных глаз, сильная женщина позволила себе слабину.
«Рон, сынок, что же ты творишь. Что с тобой происходит…»
Именно в таком состоянии её и нашла Минерва. Пожилая волшебница, быстро сориентировавшись, достала из своей сумочки флакончик успокоительного, наколдовала Агуаменти и заставила Молли выпить все до последней капли. Придя в себя, миссис Уизли раскрыла подруге всю подноготную развода своих детей. Минерва потерла виски и устало вздохнула.
— Прости, Молли, но Рональд всегда был слишком эгоистичным мальчиком, но от этого ты не перестаешь его любить, ведь так?
Молли печально улыбнулась:
— Конечно так. Что бы он ни сделал, он всегда будет моим сыном.
Еще несколько минут женщины провели бок о бок в тишине, но потом Молли выдохнула, хлопнула себя ладонями по коленям и, поднимаясь на ноги, бодро заявила:
— Нужно брать себя в руки, не стоит расстраивать Джинни. Сегодня её праздник, и будь я проклята, если позволю Рональду испортить сестре девичник. Пойдем, Минерва, пока нас не начали искать.
Флер с Гермионой вернулись в гостиную через пару минут после старших женщин. Джинни, казалось, ничего не заметила, а если и заметила, то виду не подала и продолжила наслаждаться всеобщим вниманием. Девичник затянулся до глубокого вечера. Гермиона, Молли и Флер уходили последними, передав Джинни в надежные руки её мужа. Гермиона вернулась домой, накормила животных, приняла душ и сразу же легла спать, а Молли и Флер, оказавшись в Норе, занялись своей семьёй. Миссис Уильям Уизли пошла укладывать спать малышку Мари-Виктуар, а миссис Артур Уизли отправилась на свою любимую кухню.
Ближе к полуночи на кухне сидело только два человека: Артур и Молли Уизли. Артур по традиции приготовил пару чашек Эрл-Грея и с грустью улыбнулся любимой жене. Он видел, что её что-то гнетет.
— Что случилось, милая?
В то самое время, когда Молли, сделав глоток горячего чая, начала свой невеселый рассказ, этажом выше проснулась ее маленькая внучка, и Билл, решив не тревожить уставшую жену, сам спустился за теплым молоком… Старший из сыновей Уизли против своей воли узнал то, что заставило его напрочь забыть обо всем и, развернувшись, вернуться в спальню.
***
Артур поцеловал обветренную ладонь жены. Молли прекрасно знала, этим жестом муж пытается ее успокоить, поэтому грустно улыбнулась.
— Рассказывай, хуже уже не будет.
— Боюсь, дорогая, что будет. Я знаю о том, что натворил Рональд. Утром видел Джона, а в обед ко мне подходил Кингсли. Гермиона не выдвигает обвинения против Рона в связи с нападением, но суд это не отменит. Если бы они были бы простой парой, а не Героями, то созвали бы Малый Совет Визенгамота и развели бы их по-быстренькому, но… их процесс будет наглядно показательным, Молли. Кингсли ничего не может сделать, на него давит совет «Священных». Будет созван Полный Совет Визенгамота под председательством самого Министра. И журналисты.
Молли закрыла глаза и крепче сжала руку мужа.
— Ты ведь понимаешь, милая, что они потребуют все доказательства вины нашего сына? И ладно если бы только грязное белье их семьи выволокли на всеобщее обозрение, нет. Вчерашнее нападение станет гвоздем программы, его осудят.
— Азкабан?
— Да, без каких-либо поблажек. Герои должны быть примером для будущих поколений. Пожизненное. Без права на помилование.
Молли заплакала, Артур вытер ее лицо своим платком и грустно улыбнулся.
— Я поговорил с Кингсли, любимая. Выход есть, но только один. Рональд должен подписать бумаги на развод сам и до начала заседания. Тогда слушание отменят.
— Как нам его уговорить сделать это, Артур? Он не станет нас слушать.
— Ты права, милая, нас он не послушает…
***
Уже под утро, лежа в постели и обнимая любимую жену, Билл с трудом сдерживал свою бушующую рвущуюся наружу и требующую наказать младшего брата магию. Флер почувствовала колебания магии и, всем телом прильнув к мужу, прошептала:
— Спи, Mon amour, все проблемы ты решишь завтра, — одарив Билла нежным поцелуем, Флер погрузила мужчину в лёгкий сон.
Покой не продлился долго, и уже через несколько часов Билл объявил братский сбор, который должен был состояться в квартирке над магазином Джорджа.
В девять часов утра в дверь Рональда кто-то начал очень настойчиво стучать, чем, естественно, не обрадовал младшего Уизли. Ранние подъёмы никогда не были его сильной стороной, и он открыл дверь, зевая и не потрудившись накинуть на себя кроме пижамных штанов хотя бы халат.
— Чем обязан? Вы время видели? Поесть принесли?
Билл молча отодвинул младшенького с дороги, и все четверо братьев вошли в номер.
— Не о том думаешь, Рональд.
Братья рассредоточились по помещению, даже не попытавшись присесть. С момента встречи Рональда с адвокатом жены ситуация с порядком и чистотой его жилища только ухудшилась.
— Чего тогда приперлись? Опять нравоучения читать будете? Не собираюсь я вас слушать, жалостливые вы мои, проваливайте! Видеть вас не хочу!
Рон вслепую вытащил из шкафа какую-то футболку и надел её, зло косясь на старших братьев. Чаша терпения Билла переполнилась, и он, схватив брата за грудки, впечатал того спиной в каменную стену. Глаза его замерцали жёлтым, а звериная часть его существа хотела рвать и метать. Да, Биллу повезло, и он не стал полноценным оборотнем, но все же перенял у них некоторые звериные повадки, и сейчас его волчье «я» требовало наказать того, кто подвергает опасности его семью, его стаю.
Чарли окликнул старшего брата:
— Остынь, это не поможет.
Билл швырнул Рона на кровать, с которой тот кубарем скатился, но мгновенно вскочил на ноги и начал орать:
— Что вы… Да вы охренели! Я! Я ваш брат! Я ваша кровь! Не она! Я! Вы должны быть на моей стороне!
Рон махал руками и орал так, что цвет его лица вот-вот грозил слиться с цветом его волос. Чарли взмахнул палочкой и невидимые путы оплели всё тело Рональда, еще взмах палочки, и пропал звук. Рон продолжал что-то орать, но поняв, что все бесполезно, наконец, закрыл рот и продолжил зло смотреть на братьев.
— Ну вот, а теперь поговорим, — заговорил Перси. — Слушай нас внимательно, Рональд, и запоминай. Ты наш брат, и этого не изменить, но Гермиона давно стала нам сестрой, и унижать её и тем более причинять ей физическую боль мы тебе не позволим. Ты и так уже опозорил наш род. Уизли никогда, слышишь, Рональд, никогда не предавали своих жен, даже в договорных браках. Мы не клятвопреступники. Ты сам выбрал себе жену, ты женился на Гермионе по собственному желанию и, разрушив свой брак, даже не подумал расстаться по-человечески. С учетом современных реалий ваш развод наша семья как-нибудь переживет, но, если общество узнает о нападении… Ты сегодня же подпишешь все бумаги, что дал тебе адвокат Гермионы, оставишь ей всё имущество и деньги и будешь обходить ее десятой дорогой.
Рон задергался, ему не нравился выдвинутый братьями ультиматум.
— Это не поможет, Рон. Этим заклятьем я усмиряю молодых драконов, так что даже не пытайся, силенок не хватит. Билл, твой выход.
Старший из братьев все время монолога Перси стоял у окна и слепым взглядом смотрел на улицу, по его рукам бегали мурашки, а перед глазами стояли воспоминания.
***
Поздним вечером 1 мая 1998 года Артур Уизли вызвал двух своих старших сыновей на разговор.
Мальчики недоуменно переглядывались и вопросительно смотрели на сильно нервничающего отца. Наконец, собравшись с духом, Артур заговорил:
— Билл. Чарли. Война уже стучится в нашу дверь, и я не могу оставить род осиротевшим. Я должен позаботиться о вашей матери, сестре и младших братьях. Если что-то случится… Я не переживу битву или буду ранен, ты, Билл, как мой первенец возглавишь семью. Чарли… Если с Биллом… Главой станешь ты.
— Папа… — Чарли было дело открыл рот, но был перебит отцом.
— Не перебивай, Чарли, пожалуйста. Вы должны выжить и сберечь мальчиков и Джинни! Что бы не случилось со мной или Молли, вы должны оберегать семью и продолжать наш род, — мистер Уизли тяжело вздохнул, он понимал, что перекладывает на еще совсем юных сыновей практически непосильную ношу, но поступить иначе он не мог. — Я, Артур Септимус Уизли, глава своего рода, при свидетеле отрекаюсь от своего титула в пользу моего старшего сына Уильяма Артура Уизли и добровольно вручаю судьбу рода в его руки. Если по независящей от Уильяма Артура Уизли причине он не сможет исполнять обязанности Главы рода, то род возглавит Чарли Арктурус Уизли. Пусть будет так.
Яркое свечение окружило фигуры мальчиков. Магия приняла решение Артура.
Чарли поздравил брата и с тревогой смотрел на отца.
— В самое пекло не лезьте и младших не пускайте.
— Отец…
Артур поднял руку, снова прерывая Чарли. Билл, казалось, был настолько подавлен, что не мог вымолвить и слова.
— Простите, но должен был это сделать.
***
Джордж подошел и коснулся плеча брата: — «Билл, пора».
Он встрепенулся, словно сбрасывая с себя липкую паутину, и заговорил:
— По хорошему ты не хочешь, родителей ты не слушаешь, — Билл повернулся и встал лицом к лицу с Роном, — и нас, вижу по глазам, тоже слушать не станешь… Видит Мерлин, я этого не хотел. Вам пятерым этого не рассказывали, братья узнали об этом утром, ты узнаешь сейчас.
Рональд насторожился, а Билл тем временем продолжил.
— Ты член семьи и, как все мы, обязан подчиняться Главе рода, но вот только отец давно отошел от дел и отказался от этого титула. Он передал его мне, как старшему сыну, и я, Уильям Артур Уизли, как Глава рода, в присутствии свидетелей приказываю тебе, Рональду Билиусу Уизли, исполнить мою волю. Ты до суда подпишешь все бумаги, касающиеся твоего развода, отдашь все Гермионе Джин Грейнджер и никогда ни словом, ни делом не причинишь ей вреда. Если ты ослушаешься Главу своего рода, Мать Магия сама выберет тебе наказание.
Рональд шокировано замер, а трое его братьев в унисон подняли палочки и выдохнули: — «Закрепляем и подтверждаем».
Все трое свидетельствующих братьев одобрили решение Главы рода, и яркая искра, родившаяся от триады их волшебных палочек, просочилась в солнечное сплетение Рона. Чарли выпустил Рональда из сетей, и тот мгновенно взвился, злые слезы скопились в уголках его голубых глаз.
— Однажды, мы очень на это надеемся, ты поймешь, что мы сделали это, потому что любим тебя, — печально сказал Джордж.
Братья один за другим покинули пристанище Рона, а тот свернулся калачиком на грязной постели и громко заплакал. Внутри его груди тлела магическая искра, и, нет, она не причиняла боли, скорее даже наоборот — дарила тепло, но еще никогда Рональд не чувствовал себя таким униженным.
