Все псы попадают в рай

Двадцать лет спустя

      В воздухе пахло булочками с корицей и ванильным латте, под ногами шуршали первые яркие пятна лежащих то тут, то там на тротуаре осенних листьев. По улице шла невысокая кучерявая женщина средних лет, которая то и дело бросала полные нежной любви взгляды на шагающего рядом с ней высокого статного брюнета с едва начавшими седеть висками.       Приближалось девятнадцатое сентября, и оно обещало стать поистине первым днем рождения в ее жизни, который она проведет исключительно наедине с любимым мужем. Их, по-итогу оставшиеся жить во Франции, сыновья давно обзавелись своими семьями, любили жен, воспитывали детей, успешно работали и прославляли родительскую фамилию, но, как и любые мега-занятые люди, не могли навещать родителей так часто, как им хотелось бы. Естественно, мальчики прислали маме букет прекрасных цветов и парочку ооочень редких и старых изданий, но разве это сравнится с теплом живого человеческого общения?       Преданно любивший их Джек покинул их дом чуть меньше года назад так же неожиданно, как когда-то там появился. Просто однажды, вернувшись домой, чета Снейп обнаружила пустоту. История повторилась, но вот только на этот раз почти недельный поиск ничего не дал. Гермиона металась по округе изо дня в день вплоть до того момента, пока накануне ночью напоивший жену снотворным, обернувшийся Нуаром и прочесавший деревушку Северус не прижал ее к своей груди так сильно, что она все поняла… Джек не привел в дом своего приемника, а Снейпы даже мысли не допускали, что сами заведут кого-то.       Они остались вдвоем. Как и прежде работали, читали, варили зелья, гуляли, навещали друзей… улыбались… Но в глубине души каждый из них понимал, что без топота маленьких лапок их дом осиротел, и как мог поддерживал любимого человека. В тот день на улице стояла прекрасная погода: еще по-летнему ярко светило солнце, но прохладный ветерок гонял по дорогам и газонам опадающую листву уже вполне по-осеннему. Северус не мог упустить возможность и организовал для жены поход в кинотеатр под открытым небом. Они пили горячий латте, держались за руки, шушукаясь, чтоб не мешать соседям по просмотру, обсуждали сюжетные повороты и, как подростки, целовались украдкой, но, когда по горизонту волной золотого и багряного начал разливаться закат, парочка засобиралась домой. Они не торопясь шли по улочке, по пути заглядывая то в одну, то в другую лавку: пекарню, кофейню, естественно, в книжный. Приблизившись к цветочному, Северус, попросив Гермиону подождать, зашел в магазин.       Гермиона, плотнее закутавшись в накинутый на плечи палантин, улыбалась, глядя через магазинную витрину на своего мужа. Он по-прежнему был собран, местами ехиден, держал осанку и любого мог пригвоздить к полу одним взглядом, но годы счастливого брака, отцовство и преданная дружба сделали его мягче и сентиментальнее. На его висках проступила седина, а морщины в уголках глаз стали отчетливо видны, но она любила его с каждым днем все сильнее. Годы их жизни пролетели, кажется, в одно мгновение, были и скандалы, и жаркие ночные примирения, и обиды, и маленькие радости. Гермиона бы соврала, если бы сказала, что их жизнь была спокойной, но ни одного единого раза за эти годы ей не хотелось ничего изменить.       Вдруг на периферии ее зрения что-то мелькнуло. Повернувшись в сторону «неизвестности», Гермиона увидела, как к ней на всех порах несется маленький… ярко рыжий… пушистый… котенок. Не сбавляя скорости, маленький негодник вцепился в штанину ее джинс и бодро начал карабкаться вверх. Взобравшись на сгиб ее руки (Гермиона держала в руке стаканчик с кофе), котенок уставился на нее таким знакомым взглядом не по возрасту мудрых желтых глаз.       ⁠По улице разнесся полный дрожи шепот:       — Живоглот…       ⁠Котенок, радостно мяукнув, поднялся на задние лапы и, громко мурча, потерся головой об её подбородок. Ноги подкосились, кофе выпал из рук, и Гермиона, прижав к себе пушистый комочек и не сдерживая слез, рухнула коленями на асфальт. Услышав подозрительные звуки, Северус расплатился за цветы и поспешил на выход из магазина. Гермиона сидела спиной к нему в парящей луже разлитого кофе и сотрясалась от рыданий. Услышав шаги и взволнованный голос мужа, почувствовав на своем плече его руку, Гермиона смогла только раскрыть сложенные чашкой ладони и прошептать:       — Северус, он вернулся… Живоглот вернулся… Он снова выбрал меня… меня, Северус, — и разрыдаться пуще прежнего.       ⁠Северус собирался проверить котенка невербальной магией, но, поймав кошачий взгляд, не стал этого делать. По спине волшебника пробежал табун мурашек, он снова ощутил ту установившуюся между ними десятилетия назад в маленьком сарае связь.       —⁠ Ну он же кот, — улыбаясь, сказал он жене, — девять жизней и все такое. Пойдем домой, милая, — Северус подхватил Гермиону под локоть и помог подняться, — смотри, какой он грязный, видимо долго тебя искал.       На тротуаре в луже уже остывшего кофе осталась лежать россыпь любимых Гермионой оранжевых гербер…       Уже гораздо позже, с трудом уложив эмоционально перевозбужденную жену спать, Северус спустился в гостиную и, обнаружив спящего на «его» лежанке под «его» пледом котенка, прошептал:       — Добро пожаловать домой, пушистый сводник. Я скучал.