Первая причина — это ты

      Всё следующее утро мне кажется, что Арсений смотрит на меня по-другому. Слишком увлечённо и изучающе, долго не отводит свой взгляд, и его глаза светятся намного ярче, чем вчера. Я расплываюсь в улыбке, вспоминая, что он ни под каким предлогом не выпускал меня из кольца своих рук, даже чтобы я просто отошла на кухню за стаканом воды.       Просыпаться в объятиях Арсения — самая лучшая вещь в мире, это я уже уяснила. Он горячо дышал в мою шею, прижимая рукой к себе. И ночью я чувствовала, как он оставлял короткие поцелуи, рассыпавшиеся по моим плечам, стоило ему проснуться. Я обнимала его в ответ, целуя в грудь, и дыхание Арсения тут же замедлялось и становилось ровным — он засыпал.       Полуденное солнце заливает светлую кухню, пока мы сидим друг напротив друга, завтракая и нежась в тепле. На мне — одна из его любимых футболок. Сам же Арсений одет лишь в одни клетчатые штаны и выглядит невероятно по-домашнему и настолько уютно, что я забываю про завтрак и просто смотрю на него, наслаждаясь его видом. — Я чувствую твой взгляд, — Арс откладывает телефон и глядит на меня в ответ.       Он щурится, когда солнечные лучи прыгают по его лицу. В этот момент моё сердце затапливает огромная волна нежности, которую мне трудно сдерживать. Арсений смотрит на меня из-под ресниц, улыбается, обнажая свои очаровательные ямочки на щеках. — А я чувствую твой взгляд, — утыкаюсь глазами в тарелку с завтраком. — Ты его видела, — он тихо посмеивается и вновь берёт телефон, издавший писк, в руки.       Арсений сводит брови к переносице, читая сообщение, пока я вновь рассматриваю его. Мой телефон лежит рядом, и я вспоминаю, как именно Арсений хотел провести прошлый вечер. Пока он строчит ответ, печатаю ему сообщение.       Я, 12:17.       «Ты такой красивый».       Арс отвлекается от своего мобильного и широко улыбается. — Ты могла сказать это вслух, — он вновь откладывает телефон. — Могла, — соглашаюсь с ним и отвлекаюсь на экран своего мобильного, засветившегося от нового сообщения.       Неизвестный номер, 12:18.       «Привет, Лиза, это Юля. Вы помните про день рождения Макса?» — И почему не сказала? — Арсений принимается за остывший завтрак, полностью теряя интерес к своему собеседнику. — Кто пишет?       Он спрашивает это так, будто ему и вовсе не нужно знать ответ. Только по синим глазам успеваю заметить, что его это всё же волнует. — Юля, — отвечаю честно, — спрашивает, помним ли мы про день рождения Макса. — Ты хочешь пойти?       Арсений вновь смотрит на меня — только я ощущаю себя, будто сижу в допросной, где каждое моё слово может быть использовано против меня.       У меня нет никакого желания видеть ни Макса, ни Юлю — я закрыла эту главу своей жизни на их свадьбе и возвращаться к ней не хочу и не собираюсь. Единственная причина, по которой, возможно, я бы могла пойти, чтобы вновь увидеться, сидит напротив меня и ждёт моего ответа. — Нет, — качаю головой, вновь смотря на экран телефона с непрочитанным сообщением, думая, стоит ли вообще отвечать.       Арсений удовлетворённо хмыкает; выражение его лица тут же смягчается, меняется из напряжённо-ожидающего на светлое. Даже морщинки у глаз, кажется, разглаживаются. — Третье июня завтра, — он бросает взгляд на дату на экране, — у тебя ещё есть время передумать.       Очевидно, Арсений испытывает меня. Сканирует своим всё ещё серьёзным взглядом, хотя губы растягивает в небольшой улыбке. Я же не сдаюсь. — Не хочу, Арс, — откладываю телефон, по привычке подтягивая ногу к груди, — и уверена, что моё решение не изменится. — Боишься увидеть их вместе?       Что за вопросы? — Нет, просто не хочу тратить на них время, — замолкаю на мгновение, желая его удивить и порадовать, — которое могу посвятить тебе.       Арсений улыбается — в его глазах вновь отражается полуденное солнце, которое он будто впитывает в себя, озаряя всё вокруг. Хотя мне кажется, что он готов продолжать проверять меня на прочность своими вопросами. — А ты хочешь? — успеваю спросить, пока он не продолжил свою маленькую пытку. — Зачем? — Арсений выглядит довольно удивлённым и делает глоток остывшего чёрного кофе. — Моя причина, по которой я хотел там быть, только что призналась, что желает проводить время только со мной.       Нахлынувшая нежность тут же сдавливает горло. Арс пожимает плечами, будто хочет ещё что-то сказать или, как минимум, возмутиться моему вопросу, только молчит, пока внутри меня расцветает сад с любимыми белыми пионами. — Тогда не буду отвечать, — заканчиваю разговор, не желая к нему возвращаться. Арсений кивает, поддерживая. — Или отвечу позже и откажусь от приглашения.       Только у Юльки, кажется, совершенно другие планы. Тишину разрывает входящий звонок, телефон вибрирует на столе, высвечивая на экране цепочку цифр. — Юля? — не успеваю что-либо сказать, как Арсений берёт мой мобильный. — Я отвечу.       Он принимает звонок и тут же включает громкую связь. На той стороне слышен небольшой шум и тихое покашливание. — Лиза, привет, это Юля, — уверена, сейчас она накручивает прядь волос на палец — всегда так делала, когда немного переживала. — Это Арсений.       Юля тут же умолкает. Арс же, как ловкий хищник, оказывается около меня, присаживаясь на корточки и смотря на меня снизу вверх. Он улыбается и подмигивает, на что я тихо посмеиваюсь, пряча улыбку в полупустой кружке с кофе. — Ой, Арсений, — Юле неловко, она теряется на долю секунды, но моментально приходит в себя, — я могу поговорить с Лизой? — Я передам ей весь наш разговор, — стараюсь не рассмеяться, что очень трудно, — слово в слово, обещаю.       Арс касается ладонью моего колена, пробегает пальцами вверх по бедру, слегка сжимая. От каждого его касания кожа покрывается предательскими мурашками. — Вы сможете приехать на день рождения? — Юлька всё же волнуется, разговаривая не со мной, а с моим «женихом», я слышу это по её голосу. Она практически не изменилась. — Завтра. — К сожалению, нет, — Арсений отвлекается на мгновение, целует моё колено и вновь возвращается к разговору, пока я взъерошиваю его волосы.       Этого хватает, чтобы голос Юли стал увереннее. — Почему? — провожу пальцами по его шее, обвожу едва заметные красные следы, которые сама же оставила вечером. — Вы же обещали. — Лиза приболела, — моя рука ложится на его небритую щеку, и я нежно поглаживаю щетинистую кожу. Арсений едва ли не мурчит, прикрывая глаза. — Наелась мороженого.       Из всех возможных причин он выбрал именно мою простуду. И именно из-за мороженого. В этот же момент чихаю, выдавая себя, и закрываю рот рукой, боясь рассмеяться из-за нелепости ситуации. — Давно ей говорила, что любовь к шоколадному мороженому до добра не доведёт, — Юлька жалостно выдыхает. — Будь здорова, Лиза.       Она поняла, что Арсений разговаривает с ней на громкой связи и я прекрасно слышу весь разговор. — Я тоже ей это говорил, — он посмеивается, пока я шепчу «Спасибо» и с небольшим укором смотрю на него. — Только кого она будет слушать? — Ладно, извините за беспокойство, — всё же в её голосе я слышу сожаление, словно она и правда хотела нас увидеть, — надеюсь, ещё встретимся.       Арс сбрасывает звонок и поднимается, откладывая телефон на подоконник. Смотрит на меня с небольшим упрёком и даже покачивает головой, словно я — несмышлёный ребёнок, натворивший глупостей. — Бедная Юля, — он вновь возвращается на своё место, и я внезапно чувствую кожей пустоту пространства вокруг себя — без него, — ты даже не даёшь ей ни единого шанса восстановить дружбу. — Арс, не стоит, — морщусь. Не самая приятная тема для меня, и мне бы хотелось побыстрее вычеркнуть этих людей из своей головы, забивая новыми воспоминаниями — уже с Арсением. — Лиз, дружба — неотъемлемая часть нашей жизни, и только во взрослом возрасте мы понимаем, насколько нам нужен друг, — Арсений всё ещё продолжает говорить со мной, как с пятилетней девочкой. — У вас достаточно сложная история, но, если ты правда отпустила эту ситуацию и желаешь им счастья, почему бы не наладить отношения? Хотя бы минимально.       Он протяжно выдыхает, словно его это действительно волнует не меньше, чем меня. — Предавший однажды предаст и дважды, — говорю это так, словно верю в это, забывая учесть любые другие причины людских поступков, — и люди не меняются. Особенно во взрослом возрасте. Ты бы простил своего лучшего друга, если бы он начал встречаться с твоей девушкой?       Неосознанно перехожу в наступление. В груди жжёт от обиды — я надеялась, что Арсений поддержит меня, скажет, что я поступаю правильно, обрывая все связи с Юлей, несмотря на её попытки наладить общение. — Будь мудрее, — синие глаза коротко сверкают негодованием, только его голос звучит спокойно. Арс уходит от ответа. — Макс — мудак, конечно, но Юля… — И Юля тоже.       Замолкаю, ясно давая понять, что не желаю продолжать разговор. Только Арсения это не устраивает; он вновь делает глоток остывшего кофе, едва заметно морщась. — Ты никогда не знаешь, в какой момент тебе понадобится помощь и поддержка друга, — он пытается донести до меня свою правду, а я чувствую себя так, словно нахожусь на приёме у психолога, — и обычно это происходит тогда, когда рядом никого нет.       Арсений словно заглядывает ко мне в душу, копаясь в каждом закоулке и задевая особо болезненные точки, которые всё ещё кровоточат. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что он знает всё обо мне, — иначе почему каждое его слово бьёт прямо по сердцу?       Юля была единственным человеком, который поддерживал меня на протяжении долгого времени, начиная со смерти моего отца. Она переживала за меня больше, чем кто-либо, — мать была настолько поглощена своим горем, что отказывалась от общения со мной, говоря, что видит во мне папу, а не свою дочь. Я же была разбита и сломлена, не хотела ни с кем разговаривать и едва не вылетела из института за пропуски.       И только у Юли получилось если не понять меня, то хотя бы попытаться вывести на тяжёлый разговор. Тогда она учила меня заново жить и дышать, а не существовать в своей печали.       И если бы не она, кто знает, где бы сейчас я была. — Возможно, ты прав, — выдавливаю из себя, ощущая лёгкую тошноту.       Арсений не отвечает. Он выглядит задумчивым — закусывает нижнюю губу, скользя взглядом по кухонному гарнитуру. — Я бы принял их выбор и пожелал им счастья, — он всё ещё не смотрит на меня, только сидит, слегка сгорбившись — словно под тяжестью воспоминаний.       Мне невероятно хочется обнять Арса. Не расспрашивать, о чём он думает, не лезть в душу, а просто быть рядом. Только он прячет свою печаль глубоко в себя, вновь поворачиваясь ко мне и улыбаясь, хотя по глазам вижу — ему нелегко. — Чем займёмся? — Арсений поигрывает бровями, и я некстати краснею, вспоминая про душ. Кажется, он понимает, о чём я думаю, — его улыбка становится шире. — Мне нужно домой.       Он тут же становится серьёзным. — Сбежать хочешь? — мне хочется, чтобы Арс вновь улыбнулся, показал свои очаровательные ямочки, только его голос сочится злостью. — Спасибо, что в этот раз соизволила предупредить.       Не выдерживаю и смеюсь. Арсений хмурится, не понимая причины моего веселья, и от этого мне становится ещё забавнее за ним наблюдать. — Мне нужно покормить кота, — улыбаюсь. Моментально он меняется в лице — злость и хмурость уступают облегчению. — Так бы сразу и сказала, — он усмехается, вновь поглощая солнце и становясь им для меня. — Собирайся.       Целую его в щетинистую щеку и успеваю ускользнуть из его рук в спальню. — Я тебя всё равно поймаю, — Арсений говорит мне это вслед. — Я тебя жду.       Надеваю брюки и с некой жалостью снимаю футболку Арса. Мне хочется забрать её себе и временами представлять, что это не ткань, а сам Арсений обнимает меня. Слышу тихие шаги позади и чувствую, как тёплые ладони ложатся на мои плечи, слегка сжимая. — Помочь? — получаю короткий поцелуй в шею и отчего-то нервно смеюсь. — Раздеться? — С этим ты и сама прекрасно справляешься, — в голосе Арса слышна улыбка, которую мне хочется увидеть. — Не поворачивайся.       Он лишает меня возможности ещё раз полюбоваться им, но я принимаю правила игры. Его руки скользят по моим плечам, проходятся вдоль спины, касаются выступающих шейных позвонков сквозь волосы, которые он убирает, давая себе больше места для поцелуев. Губами Арсений влажно касается шеи, отчего по всему телу возникают мурашки.       Его ладони накрывают мою грудь, несильно сжимая. Кожей чувствую, как учащается его дыхание, касающееся моих плеч. Арсений помогает мне надеть бюстгальтер, ловко застёгивая его, и кладёт руки на мой живот, прижимаясь ко мне. Мне так уютно в его объятиях, так тепло, что сердце ускоряет свой ритм, едва не сбиваясь с него.       Так мы стоим несколько минут, наслаждаясь тишиной и друг другом. Я всё же поворачиваюсь, целую его в губы и щетинистый подбородок, и он закрывает глаза, довольно улыбаясь. Встаю на носочки, прикасаясь губами к кончику его носа.       Будь моя воля, я бы расцеловала его всего.       Арсений помогает застегнуть мелкие пуговицы на блузке, не забывая лишний раз коснуться моей обнажённой кожи. Я отхожу на шаг, любуясь им — невероятно домашним и спокойно-ласковым. — Ты такой красивый, — выдыхаю, смотря на него, как на произведение искусства.       Если бы я была художником, Арсений был бы моей музой. В моей мастерской висели бы исключительно его портреты. — Ты сказала это вслух. — Я знаю.       Широко улыбаюсь. Вся нежность, возникающая рядом с ним, селится в области сердца, согревая меня изнутри.       Арсений быстро натягивает чёрные джинсы с порванными коленями и серую футболку. Поправляет волосы, которые мне хочется взъерошить, только стоит протянуть руку, как он ловит меня за запястье, притягивая к себе для очередного поцелуя.       Я задыхаюсь от переполняющих меня чувств, и, кажется, такое испытываю впервые. Вся моя жизнь как будто разделилась на «до» и «после» встречи с Арсением. Думаю, что это чертовски правильно — и наше знакомство, и наш спектакль, ставший реальностью, и наши поцелуи и объятия.       Лето в этом году не опоздало и не наступило раньше — пришло ровно по календарю. Солнце припекает, но не жалит своим жаром. Арсений вновь впитывает его, не отпуская мою руку вплоть до того момента, пока мы не доходим до его машины. Он вновь галантно открывает передо мной дверь и усаживает, пристёгивая. — Безопасность превыше всего, — в который раз повторяю его слова, на что он посмеивается, надевая солнцезащитные очки и включая кондиционер.       Мы вновь попадаем в московские пробки и заполняем это время ленивыми разговорами про летние каникулы в детстве, мои разбитые коленки и порванные джинсы, когда я училась кататься на велосипеде, и первую поездку Арса в Питер.       Я успеваю запомнить дорогу от его дома к своему — эта информация кажется мне невероятно важной, как и любое его слово. На каждом светофоре держимся за руки, не желая отпускать друг друга даже на секунду. И я в который раз любуюсь его профилем, его руками с паутиной голубоватых выступающих вен, длинными пальцами, держащими руль.       Арсений паркуется рядом с моей машиной. Вновь помогает выйти, подавая руку, как самый настоящий джентльмен. — Я же могу привыкнуть к такому. — А по-моему, ты достойна того, чтобы тебя носили на руках, — Арс подмигивает, закрывая за мной дверь.       Невольно вспоминаю день нашего первого свидания — дождь, прохлада, темнота и неизвестность. Сейчас же всё наоборот — солнце, теплота, яркость и полное понимание происходящего.       В лифте Арсений вновь прижимает меня спиной к себе, поглаживая по животу. — Нам ехать всего четыре этажа, — смеюсь, смотря, как красные цифры сменяют друг друга. — Именно поэтому сейчас я не целую тебя, — его ладонь даже горячая, — слишком мало времени.       Стоит только открыть входную дверь, как два ярких жёлтых глаза смотрят на меня и моего спутника недовольно. Зефир зевает и идёт на кухню, тут же теряя к нам интерес. Иду вслед за ним, обещая ему любимое лакомство.       Сытый кот вылизывается, развалившись на солнце. Арсений с улыбкой наблюдает за ним, усаживаясь на стул. — Итак, у нас есть целый свободный день, — он крутит телефон в руках, отключая звук. — Чем займёмся?       И вновь поигрывает бровями.       Я вновь выпадаю из реальности. Складывается ощущение, что я давно знаю Арса, что он, сидящий на моей кухне, выглядит так правильно, так по-настоящему — на своём месте. Рядом со мной. — Я давно не ленился, — признаётся, пожимая плечами, — не проводил весь день дома, ничего не делая. Вечно какая-то суета по работе заставляет бежать. Посмотрим фильм?       Арсений предлагает это без какого-либо намёка, хотя вероятность того, что просмотр вновь закончится сексом, в моей голове вырастает до стопроцентной. — Какой, например? — встаю рядом с ним, закрывая ему лишь малую часть солнца, но его глаза не перестают светиться.       Он и вправду впитал в себя достаточно света, чтобы излучать его для меня. — «Секс по дружбе», — он закусывает губу, а я крепко держусь за подоконник, чтобы не расцеловать его. — По-моему, отличный вариант. — Может, оставим его на вечер? — как бы я ни хотела Арса в любом смысле этого слова, я больше желаю понежиться в его объятиях, послушать его голос и смех. — Тогда посмотрим «Друзей, — по-видимому, он понимает, к чему всё приведёт, поэтому и предлагает другой вариант. — И закажем пиццу.       Весь следующий час мы просто разговариваем. Я рассказываю ему про Зефира, как нашла его совсем маленьким котёнком в коробке у подъезда и не смогла не забрать этот комочек домой, превратившийся в настоящего хозяина и защитника. Арсений посвящает меня глубже в своё детство, и я вновь слушаю истории про его летние приключения в деревне.       Вскоре мы перемещаемся в спальню вместе с ноутбуком и пиццей. Меняю блузку и брюки на домашнюю футболку и короткие шорты, пока Арс удобно устраивается на моей кровати, включая сериал.       За пиццей мы спорим, кто больше подходит Рэйчел — Росс или Джоуи, и внезапно сходимся на совсем другом — Моника и Чендлер просто созданы друг для друга. Отрывками смотрим некоторые серии. — Когда я смотрела впервые, больше переживала за отношения Росса и Рэйчел, — мы откладываем пиццу и обнимаемся, удобно устраиваясь на кровати. — Только во второй и третий раз хотела, чтобы Рэйч сошлась с Джоуи. — Согласен, — Арсений поглаживает меня по плечу, — никогда не понимал, что она нашла в этом Россе.       Тихо смеюсь, пряча лицо в его груди. Кто бы знал, что у нас есть такая точка соприкосновения.       Я даже не замечаю, как пролетает время. Кажется, что мы посмотрели лишь пару-тройку серий, но время говорит об обратном — идёт четвёртый час. — Не хочешь прогуляться? — Арс зевает и слегка потягивается. — Хочу, — выключаю на рождественской серии и сажусь, рассматривая его.       Арсений выглядит сонным и от этого ещё более очаровательным. Поправляет взъерошенную чёлку, на секунду прикрывает глаза и улыбается своим мыслям, которые не озвучивает мне.       Я же не спрашиваю — наслаждаюсь видом, впитываю и запоминаю.       Улица пахнет теплом и свежестью. Закатные лучи путаются у Арсения в волосах, пока его ладонь крепко держит мою руку. Мы движемся по небольшому скверу, сливаясь с такими же влюблёнными парами, продолжаем обсуждать «Друзей» — только на этот раз Фиби и Майка.       Находим лавочку, находящуюся в самой глубине сквера, под большим раскидистым дубом, где совершенно никого нет. Здесь никто не сможет помешать нам наслаждаться друг другом.       Я вновь устраиваюсь в объятиях Арсения и смотрю на одинокий жёлтый фонарь над нами. Он мигает; около него кругами летают мелкие мошки, пока тишину нарушает стрекотание кузнечиков в траве.       Арс снова о чём-то думает. Я же думаю о нём — сколько всего он таит в своей голове, боясь открыться мне или же не торопясь это делать. И я могу понять его. — Ma chérie, si seulement tu savais ce que j'éprouve pour toi.       Моментально вылетаю из его рук, смотря недоумённо. Арсений же широко улыбается — ему удалось поразить меня, говоря на французском. — Что ты сказал? — Il me semble que je tombe amoureux comme un garçon, — он продолжает свою речь, я же ничего не понимаю, только внезапно успокаиваюсь, слушая его голос, — je n'ai jamais pensé que ça arriverait. — Переведёшь?       Думаю, что Арсений сказал очень важные вещи. Только сделал это по-своему, оставляя меня тонуть в своих догадках. — Non, — его глаза источают свет, которого хватит на весь сквер. Своим взглядом он словно ласкает меня; протягивает руки, и я вновь оказываюсь в приятном тепле. — Ты должна сама это понять.       Арс умолкает; он дышит ровно и спокойно, пока я лихорадочно соображаю, о чём он говорил. Только моих минимальных знаний не хватает — поэтому оставляю эту затею.       Однако внезапно проснувшаяся интуиция сигналит — он признался в своих чувствах. И эту догадку подтверждает мягкость и плавность его голоса, когда Арсений произносил эти слова.       За спиной вырастают невидимые глазу крылья, и я уже готова взлететь вместе с ним; лёгкость наполняет меня изнутри, как и теплота, исходящая от Арсения.       В порыве чувств обнимаю его, целуя в подбородок. Он мелодично смеётся, ловит мои губы своими.       Этот поцелуй — особенный.       Другой.       Сладкий, как сахарная вата, чувственный, как его слова, яркий, как он сам. Я вновь падаю в омут, только научившись держаться на плаву, как Арсений показывает очередную свою грань, которая заставляет меня влюбляться в него сильнее. — Арс, я…       Ураган в моей душе заставляет меня сбиться; и я, кажется, готова признаться Арсению в ответ — пускай и на русском, пускай и обычными словами, но искренне. — Не надо, — он останавливает меня, трётся щетинистым подбородком о мою щеку, — я и так всё понял.       Где-то внутри взрывается фейерверк и распускаются белые пионы, которые, очевидно, у меня ассоциируются только с Арсением. И даже хочется рассказать об этом всему миру, потому что удерживать это в себе не получается.       Только у Арса другой план — окончательно свести меня с ума. — À celle qui a mon coeur.       Он смотрит прямо в глаза; его мелодичный голос льётся приятной нежностью, отчего я забываю даже дышать. — Ton être est la lumière Qui comble les prières De mes tendres pensées Et mes désirs inavoués. Mes mots sont sincères Avec espoir de te plaire Je suis par toi possédé Ma religion, mon aimée.       И у Арсения это отлично получается. Он доволен собой и моей реакцией — я слушаю его, открыв рот. Он широко улыбается, показывая свои ямочки, и я вновь бросаюсь его обнимать, расцеловывая каждую родинку на щеках, на что Арс смеётся. — Лиз, задушишь же, — только не отталкивает, а крепче прижимает, усаживая к себе на колени.       Я не могу перестать его обнимать. Руки так и тянутся коснуться — иначе я ощущаю пустоту. Губы не могут не целовать его. И я не лишаю себя удовольствия втянуть его в горячий поцелуй.       Нежность душит меня, проливаясь в объятия и касания. Сердце гулко бьётся, отчего рёбра, кажется, трещат.       Я не желаю расставаться с ним ни на мгновение.       Арсений сквозь короткие поцелуи что-то горячо шепчет на французском прямо мне на ухо. Я не перестаю улыбаться, ощущая себя самой счастливой.       Мы медленно шагаем по тихому скверу, прерываясь и целуясь каждые пятьдесят метров. Это напоминает мне свадьбу Макса и Юли — тогда мы тоже не хотели отпускать друг друга.       У подъезда Арс останавливается, и я понимаю — пришёл момент прощаться. Только он сглаживает этот момент глубоким и жгучим поцелуем. — Мне нужно идти, — смотрит на меня сверху вниз, поглаживая большим пальцем мою щеку. — Ты не останешься? — делаю робкую попытку продолжить вечер. — Я завтра приеду, — голос Арсения звучит тихо, — обещаю.       Почему-то думаю, зачарованно смотря в его синие глаза, что даже малейшая секунда без него — и мой мир превратится в серый и безликий.       Только сдаюсь, на прощание целуя его в уголок губ. — Tu me manques déja, ma chérie.