Неделю спустя.
Сидя на полу в холодной комнате, что освещена лишь небольшими пробивающимися лучами солнечного света, натирая крепкую верёвку мылом, Дазай Осаму лишь вздыхал. Холод бродит по телу, решаясь, где в этот раз ему остановиться. То ли хрупкое сердце, то ли в клочья изодранная душа с тонной детских травм и обид. Она не замерзает физически, а лишь айсберг внутри него приобретает иную форму, что острыми концами пытается вырваться наружу сквозь тело. Однако, ласковый голос его несуществующей возлюбленной или несуществующего друга мог остановить кровотечение внутренних ран, растопил бы ту самую льдинку внутри детектива и согревал бы как осенний костёр на берегу океана, сопровождающийся звуками разбивающихся волн. Их голос унимал бы боль мужчины, пусть даже на мгновение. Губы задрожали, в след за тем и руки, а после жгучее чувство никчемности не позволило отправить сообщение на номер Воровки книг, предупредив девушку о том, что впредь её «охранником» будет лишь Куникида. Он выбрал одиночество со своим детским отражением в зеркале. Недавний вчерашний разговор всплыл в его воспоминаниях: — Ты что, избегаешь меня? — ходил он за ней по пятам, докучая вопросами. — Почему просто не можешь объяснить, что происходит? — Это слишком просто,— вдруг резко останавливается та, разворачиваясь к нему. — Что могу сказать? Ты слышал Смерть, молодец, красавчик! Медальку хочешь? — Ага,— на самом деле мужчина был в полном замешательстве. — Почему? — Кхм, — та прочищает горло, осознавая, что детектив ей не верит. — Объясню, как тупому: когда человек умирает или вот-вот погибнет, то Смерть может явитсья ему, в образах, отражениях. Обычно, люди только этого и ждут. Вопросов появилось ещё больше. — Я не был присмерти, — Дазай раздраженно сводит брови. — Ну да, ну да, — дразнящей манерой отвечает Лизель. — А спустя несколько секунд в тебя не летела пуля, которую ты не заметил. Это было вполне логично, но не достаточно. — Смерть существует в материальном мире? — задаёт следущий вопрос Осаму. — Смерть не имеет сил над тобой, когда не подобна грому, — отвечая, девушка вновь внутри себя щёлкнула переключателем, притворяясь дурочкой. Она машет руками, пытаясь взглядом найти Доппо и всё же находит. — Куникида, ко мне Дазай пристаёт, помоги!!! Услышанное было не из приятных. Дазай столько раз был на волосок от гибели, столько раз пытался умереть, но никогда не слышал этого немного грубого, низкого, бархатного голоса. Никогда не видел перед собой фигуру в чёрном плаще. Типичное изображение смерти в его голове до того дня было лишь сказкой. Наверное, в последние несколько лет его ничего ничего так сильно не интересовало, как это существо сейчас. Осаму предположил, что возможно, когда он пытался покончить с собой, то был слишком занят процессом и оглушением долгожданной гибели, и совсем не обращал внимание на детали. Звуки, силуэты, тени. Если в этот раз у него получится, и он сможет хоть на секунду что-то услышать или увидеть, то для него это означало лучшую смерть. Он специально написал Ацуши, что на работу сегодня не придёт. Зная своих коллег, только четырёхглазый блондин может его искать, но благодаря случаю, Доппо лично прийти и вмазать не сможет, так как сильно занят важной встречей и отправит, хотя в глубине души Дазай надеется, что не отправит, Тигра одного, а Накаджима в квартиру не зайдёт. Почему? Записка перед входной дверью, написанная от руки и оставленная там около получаса назад, с вложенным запасным ключом от квартиры. Она заставит отбросить всё желание зайти и помочь, даже если Осаму всё ещё будет стоять на табуретке. Желание одно — услышать этот таинственный голос, помогающий Воровке книг ещё раз. Все мысли куда-то пропали, взгляд Осаму был абсолютно пустым, парень смотрел в одну точку, не понимая, что сейчас происходит. Дазай мельком взглянул на ещё ни разу не открытую книгу в бордовой обложке, лежащую около футона. Возможно, ответы были там. Осаму осознавал, что истина в этой завораживающей, немного шершавой, бордовой обложке, но почему-то, сам не ведая, почему, он заставлял оттягивать себя. Не брать книгу в руки. Не смотреть и не читать. Вернуть её на следующий день. Но, детектив повременил и с этим. Даже сейчас, когда он туго закрепляет верёвку на выступающей балке, спасибо строителям японских квартир, что такое вообще есть, он понимает, что даже если выживет, не прочтёт. Да, там ответ, и не один. Но Дазай Осаму не любит получать правду так просто. Как только он поднялся на небольшой табурет, за дверью кто-то зашуршал…***
— Лизель-сан, может Вам не стоило со мной идти? — говорит Ацуши, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. — Вам, вроде как, вообще запрещено покидать агентство. — И что с того? Извини уж, так прогуляться захотелось! — отвечает Зусак, резво поднимаясь за ним. — А так как Доппо на важной встрече и не факт, что скоро освободится, нужно вернуть этого лодыря на работу. — И давно Вы с Куникидой-саном перешли на имена? — интересуется Накаджима. — Всего-то пару дней назад, он не против, — девушка покосилась на Ацуши. — Возможно, у нас особая взаимосвязь! — Или вы используете его, — Ацуши косится в ответ. — Или задумали что-то… Куникида-сан в последнее время слишком опекает Вас, это выглядит подозрительно. — Актёры не носят маски зла, они лишь играют роль осла, — Лизель саркастично протягивает. — Я забыла, что я плохая, извини. Накаджима вздыхает. Не везёт ему на психически здоровых людей в окружении, не везёт. Он задумчиво раздумывает, прежде, чем подать заключение: — Ваше альтер-эго скорее Дазай, чем Куникида, — отвечает юноша, подходя к квартире наставника. — Фе… — сказала девушка, оглядывая дверь квартиры и дергая за ручку. — Хм… Заперто. У тебя нет ключа? — Может, хотя б в звонок позвоним? — юноша вновь вздыхает, нажимая на кнопку. Зусак демонстративно закатывает глаза. Десять секунд. Тридцать. Минута. Почти две. Никто не собирается открывать дверь. — Может, он пошёл в магазин? — допускает Ацуши, оглядывая дверь ещё раз. Лизель внимательно ведёт взглядом по замочной скважине — взломать легко. Ниже по корпусу двери — выбить тоже, хиленькая дверца. Наконец к полу — на ногу Ацуши, которая наступила на белый клочок свёрнутой в два раза бумаги. Девушка наклоняется, без стеснения, самостоятельно поднимает ногу тигра, забирая из-под ступни листок. — Что вы… А…Записка? Что там? — Чужие письма не читаю, ты уж извини, — Лизель протягивает предмет ему, из которого со звоном выпадает ключ. — А вот это уже интересненько. Накаджима раскрывает лист, вчитываясь в неразборчивый и немного витиеватый почерк наставника: «Ацуши, не смей заходить в мою квартиру без Куникиды. То, что ты увидишь, тебе не понравится.» — прочитал в слух Накаджима. Лизель чертыхнулась, поднимая ключ. — И что это значит? — требовательно спросила она, взглянув на тигра и замерла. У Ацуши тряслись руки, а на молодом лице застыл страх. Бегающий по листку взгляд туда-сюда, прерывистое дыхание. Он делает на ватных ногах пару шагов назад, оседая на пол. — У тебя что, паническая атака? — Лизель садиться на корточки рядом с ним, вглядываясь ему в лицо. — Воу, тигрёнок, что случилось? — Дазай-сан…он… — Накаджима задыхается. Он напуган до чертиков. — Он…наверное…уже мёртв. Лизель охнула, резко переводя пустой серый взгляд в сторону, в пустоту, а за пустотой только она могла разглядеть высокий, стройный силуэт, ожидая реакции.Ещё жив.
— Звони Доппо, — быстро бросает она, поднимаясь. Зусак оставляет Ацуши, резко двигаясь к двери. Вставляет ключ, делает два поворота, открывая дверь нараспашку. Если Накаджиме запретили, то не значит, что ей. Дазай застывает, просовывая голову в петлю, когда видит перед собой довольное лицо Лизель Зусак. Девушка хмыкает, смотря на эту картину перед собой, а Ацуши начинает что-то бормотать в телефон, стараясь сначала не заглядывать в квартиру.— Обычно, люди только этого и ждут.
— Ну и ну, — смеётся она, вспоминая, что сама недавно рассказала детективу. — Не подойти ли мне и затянуть потуже? Осаму молча смотрит на это всё, лишь приподнимаясь на носочки, чтобы оттолкнуть табуретку. — Стой где стоишь! — возмущается она, тыча в него пальцем. Петля обвила шею. Табуретка ушла из-под ног. Кислород перестал проходить в лёгкие. Громкий удар окутал всю комнату. В последние секунды, Дазай вспомнил — детали. Он попытался быстрым взглядом осмотреть комнату, как вдруг остановился на стакане с водой. В его отражении виднелась Лизель. А за ней…огромный тёмный силуэт.Хах, люди и правда глупы.
Через некоторое мгновение у Дазая появилась возможность дышать. Он осознал, что до сих пор стоит, петля до сих пор обхватывает его шею. Он глянул вниз, с довольно сильной болью в горле, видя, что под его ногами книги, а за Лизель, раздражённой и злой, стоит до жути мрачный и напуганный Ацуши, держащий телефон в руке. Что произошло? Что он только что услышал, что он только что увидел? Это и есть Смерть? Мужчина почувствовал сильный удар в грудь, лёгкие в одно мгновение сжались, а его пятая точка приземлилась на пол. Почему-то, на груди появилась небольшая тяжесть, словно её придавили кирпичом. Даже на некотором расстоянии слышно громкое дыхание, сопровождающееся либо свистом либо хрипом. Он пытается вдохнуть да побольше, полной грудью, но будто бы что то мешает, он не может и, в какой то момент, начинает кашлять из-за этого решения. В груди слышен громкий звук, похожий на скрип. Осаму открыл глаза, и тут же, словно по будильнику, получил хорошего леща. Голова застыла в одном положении, волосы растрепаны и чёлка лезет в глаза, а взгляд направлен на сидящую на нём Зусак. Губы девицы скривились от нарастающего раздражения, а уголки их невольно поползли вниз. Задержав дыхание, она сверлила взглядом опустошённое лицо Дазая, скорее всего, представляя как вот–вот размажет его по полу, оставляя следы крови. — Ты что такое творишь, мерзавец? — кричит она, вновь беря его за воротник рубашки, от чего у него зудит горло всё сильнее, а кашель вырывается наружу. — Ты хочешь довести своего подчинённого до белого каления?! Имей совесть, Дазай! У него недавно погиб отец, а ты позволяешь себе издеваться над ним! — Лизель-сан, не нужно… — пришедший в себя юноша пытается успокоить девушку, так резко заступившуюся за него. — А ну выйди, когда взрослые разговаривают и дождись Куникиду! — крикнула на него Лизель. Накаджима моментально скрылся за дверью, с грохотом захлопывая её, оставляя Зусак и Осаму наедине. Горло и шея ужасно болели, а мертвая хватка девушки даже немного продолжала удушать. Щека саднила, а голова ужасно трещала. Осаму чувствует себя просто отвратительно. Когда девушка удостоверилась в том, что юноша-тигр не больше не глазеет на этот театр одного актёра, то с облегчением вздохнула, расслабляясь сидя на груди Осаму. Это можно было почувствовать ещё большей тяжестью на теле. Это была пытка, даже если не так, то Дазай всё равно будет уверен в этом. Кстати, да, это была самая настоящая пытка. — Он сказал «Люди и правда глупы», — прохрипел Дазай, пытаясь набрать побольше воздуха в лёгкие. — Встань с меня, жирная жопа… Дышать нечем. — Ага, уже бегу, — отвечает Лизель, специально ещё больше давя. — Заслужил, так что лежи и не выебывайся. — Почему он так сказал, ты знаешь? — спросил Осаму, пытаясь ртом ловить воздух. — Потому что я был глуп, стараясь нарочно с ним встретится. Девушка переменилась. Она немного привстала, давая мужчине немного воздуха, а сама слишком внимательно провела глазами по очертанию его лица. Лизель аккуратно протянула свою руку к нему, что заставляло Осаму напрячься. Она легко вернула его голову в нормальное положение, смотря ему прямо в глаза. Её ноготки еле-еле касались его щеки, а пальцы крепко держали за подбородок. Не в силах вновь вздохнуть полной грудью, Дазай выдохнул скопившийся воздух через рот, обдавая её пальцы своим дыханием. Ему только что стало довольно тепло, предсмертный холод сменился приятными покалываниями. Он что, практически возбудился от этих прикосновений? Да кто эта женщина, ведьма?! Дазай пришёл в себя, когда девушка с силой врезала ему по второй щеке. — Если бы здесь не было Ацуши, я бы не стала тебе помогать, суицидник херов, — Зусак раздражённо вздохнула, вставая. Осаму наконец вздохнул, а вот покалывающее тепло отступило. Нет, не ведьма. Гребанная садистка с каким-то нецельным чувством ответственности за младших. — Ты, оказывается, такая добродетельная, — говорит он с тихим смешком. — Аж диву даюсь. — Я сейчас тебя заставлю залезть в петлю обратно, — едко процедила та, ставя опрокинутый табурет на место. — О…У меня дома была такая же. — Табуретка? — спросил Осаму, легко переходя в сидячую позу, жадно глотая ртом воздух. — Тебя что, ей били, что ты её запомнила? Время от времени тело сотрясали приступы дрожи, от чего табурет шатался, словно грозя ускользнуть из-под ног. Жутко было смотреть на голые икры; лоскут кожи содран, были видны ярко выраженные отметины и царапины. Строгая женщина порола девчонку прочной тростью, уродуя стройные ноги. Жгучая боль волной растеклась до самых кончиков пальцев. Невольно почувствовав, как по коже бежит горячая струйка крови, маленькая Лизель зажмурилась и стиснула зубы, чуть было не закричав от мучений. Помотав головой в разные стороны, приходя в себя, она ухмыльнулась, поставив предмет на пол с неподдельным, внезапно возникшим отвращением. — У меня фотографическая память, — Зусак лишь улыбается, кивая в противоположный угол комнаты. Осаму проследовал за кивком, утыкаясь в пустоту. Там никого нет. — Ладно, теперь я тебе верю, — произнёс Дазай, украдкой вспоминая ту огромную, массивную и тёмную фигуру, которая насмехалась над ним. — Как будто я заставляла тебя мне поверить, — отнекивается та. — Больно надо. Если честно, ты выглядишь как человек, у которого кишка тонка. — Ты ведь всегда слышишь его, я так понимаю… — он вновь перевёл взгляд на угол. — И видишь. Почему? — Потому что? — съехидничала Лизель. — Меня это не особо беспокоит. — Почему? — продолжил он, потихоньку вставая на свои две. — Из твоих слов и из моего эксперимента, я могу смело полагать, что Смерть видят только люди при смерти, а ты видишь его постоянно… Неужели Воровка книг при смерти? Лизель лишь улыбнулась, захотев ответить что-нибудь эдакое в её стиле, как дверь квартиры вновь распахнулась и на пороге появился взбешённый, часто дышащий Куникида: — Что тут происходит, мать вашу? — нервно спрашивает он. — Лизель-сан, что Вы тут делаете…? — Как быстро у вас развиваются отношения, — бурчит Дазай, немного обиженно, надевая «маску». — Всё хорошо, я опять решил убить себя! — Я серьёзно говорю, не было бы тут Ацуши, он бы уже неподвижно висел, — пренебрежительно говорит девушка, отходя в сторону. — Дазай, какого чёрта?! — Доппо возвышается над ним. — Ацуши звонит мне, чуть ли не в истерике, говоря, что ты погиб! А ты- — Не кричи на него, Доппо, — Зусак останавливает блондина, спокойно положив руку ему на плечо. — Чем больше ты на него орешь, тем больше радуется этот энергетический вампир. Осаму напрягся, прожигая во лбу девушки дыру. Во-первых: какого это чёрта она так начала сладко ластиться к Куникиде? Во-вторых: не думается ему, что это она узнала тоже от своего компаньона. Чтобы получить такой вывод, нужно взять личность человека, проанализировать его жизнь и поведение, и уже потом прийти к такому выводу. Или же, это просто было пальцем в небо, зато это попадание очень задело Дазая. — Что ж вы как кошка с собакой, — вздыхает Куникида. — Ладно тебе, Доппо, — пожимает плечами та. — Иногда нам всем не хватает хорошего, смачного…жесткого, — блондин резко бросает на девушку испуганный взгляд, она смотрит на него в ответ, делая вид, что говорит вполне обыденную вещь. — Юмора!!! — Ладно… Ты! — он указывает на Дазая. — Собрался и быстро на работу! Я, Ацуши и Лизель подождём снаружи. Если Дазай решил что-то узнать, то он обязательно это узнает, чего бы ему это не стоило. Он обязательно узнает, почему именно ей предоставилась такая царская возможность иметь связь с таким великим существом, как Смерть.***
Уже практически наступал вечер. Стрелка часов скоро перейдёт за шесть. Утренняя ситуация вроде бы сошла на нет, Ацуши ещё немного поприходил в себя, бросая на наставника обидчивые взгляды. Куникида и вовсе забыл, а Дазай получил нужные ему подтверждения, ещё и остался жив. Красота, а не день. Заказов практически не было, как и нераскрытых дел, так что детективы решили все вместе скоротать время за партией быстрых шахмат, что уже, казалось, вечность пылились в одном из ящиков. Зусак же, с момента возвращения в агентство и до сейчас дремала на своём диванчике, прикрывши лицо книгой. Настороженность? Чувство самосохранения? Нет, не слышали. Дазай и Рампо выигрывали всех, ловя огромный куш. Сперва, на просто так играть было скучно, поэтому они установили ценовой диапазон, а некоторые очень упёртые и целеустремлённые работники хотели выиграть у них хотя бы один раз. А вы думали, как детективы зарабатывают себе на жизнь? Правильно, своей дедукцией. Когда Накаджима с треском проиграл наставнику в десятый раз, он поник, утыкаясь в свой кошелёк. — Что за шум, а драки нет? — полусонная Лизель подошла к толпе детективов, что внимательно наблюдали за провалом Тигра. — В шахматы играете? — Я проиграл десять раз подряд… — ноюще проскулил юноша. — Дазая невозможно выиграть. — Прям таки уж невозможно? — спрашивает Зусак, встречаясь глазами с самодовольным взглядом Осаму. — Ну что, шахматный гений, сыграем? — Я бы тебе не советовал, — говорит Доппо, немного склоняясь над девушкой. — Это пустая трата времени и денег. Лизель пожала плечами, присаживаясь на стул перед детективом. Оказавшись со стороны белых, та ухмыльнулась, переворачивая доску. — Я играю только за чёрных, — говорит она, облокачиваясь на локти. — Прошу. Осаму ухмыляется в ответ. Это будет самая лучшая победа в его жизни. Он ставит пешку на Е4, ожидая того, что она поставит пешку в таком же дебюте, и да, он оказывается прав, когда видит как девушка быстро переставляет чёрную пешку на Е5. Игра обещает быть предсказуемой. Он ставит коня на F3, Лизель вновь зеркалит его ход, ставя коня на F6. Чтож, это было так глупо, так что Дазай сразу забирает её пешку на E5 конём, а она в ответ вводит второго коня на С6. Зусак наигранно вздыхает, поджимая губы. Её действия, такие глупые и детские, выводят его из себя. Она вообще играть не умеет, с виду даже не думает, куда и чем ходить, надеясь на удачу, пока Дазай анализирует. Осаму хмыкнув себе под нос, забирает второго, только вошедшего коня на С6. Переводит взгляд на Лизель, подкрепляя свои догадки: ей вообще насрать. Только вот…почему она так охотно следит не за его пешками, а за руками, не скрывая животного взгляда? Фетиш? — Сдаться можешь прямо сейчас, — колко бросает он. Девушка ухмыльнулась, забрав коня Осаму пешкой на С6, и Дазай понимает, что если он сейчас не защитит пешку на Е4, то придётся играть дольше, чем он планировал тут возиться. В его великие планы это не выходило, он решился на игру, чтобы развлечься, а не чтобы думать. Поэтому, он защищает пешку второй пешкой, переставляя её на D3. Зусак вывела слона на С5. Ладно, Дазай думал, что она настолько не соображает, что всё равно пойдёт конём на эту несчастную пешку. Вокруг них вновь столпились работники, ведь Осаму мог поставить заветные шах и мат довольно быстро, а тут на его лице уже проступает заинтересованность. Осаму вывел слона на G5, связывая её коня с ферзем. Девушка, быстрым взглядом окидывает свои позиции, ловко переставила чёрную фигуру. А нет, мозгов и правда нет, думается Дазаю — Лизель забирает ту несчастную пешку с защитой конём на Е4, открывая детективу полный доступ до ферзя. Конечно же, Осаму его забирает. В такой невинной и глупой игре как эта, он только радуется и радуется. А как мы знаем, эмоции плохи для интеллектуальных игр. Лизель делает ход слоном, про которого Осаму немного и позабыл, на F2, забирая пешку. — Шах, — произносит она, заставляя Дазая широко распахнуть глаза. Он быстро глазами проходит по доске, слыша, как коллеги резко затихли. Осаму улыбается, зная, что девушка его не выиграет. Сейчас ему нужно спасти короля. Единственный возможный ход у короля, только на Е2, что Дазай и делает. Зусак ухмыльнулась, поставив своего второго слона на G4. — И мат, — дополняет та, откидываясь на спинку стула. — Это было легко. Тишина. Все смотрят на шахматную доску, а потом быстрыми взглядами то на Лизель, то на Дазая, не умеющего проигрывать. Размазала фаршем по стене, растерзала в клочья. Доппо захлопал первым, ловя на себе невозмутимые карие глаза напарника, а к аплодисментам подключились и остальные. — Не расстраивайся, — Зусак перекинулась через стол к нему, невинно улыбаясь. — Я поддавалась. — Реванш? — спрашивает Осаму, потерев переносицу, второй рукой протягивая купюру. Он ненавидит проигрывать. — По второму кругу не играю, — отвечает девушка, отдавая деньги стоящему рядом Ацуши. — Купишь себе мороженку, мальчик. — Ну подруга, вот это ты даёшь! — хватает её за плечи немного подвыпившая Акико. — Выиграла нашего интеллектуала! А Рампо попытаешься? — Там у меня нет и шанса, — отмахивается та, вставая со стула. — В следующий раз. В офис заходит мужчина средних лет, а Зусак мгновенно нагибается, прячась под столом. Конспирация на высшем уровне. — Извините, сказали срочная почта! — прокряхтел мужчина. — Для вооруженного детективного агентства! Лизель под столом облегчённо вздыхает. Её глазам открывается поистине уникальный вид — раздвинутые ноги Дазая. Интересно, он боится щекотки? А может, чего получше или похуже, это как посмотреть. Да, шедевр на миллион долларов! Кто же знал, что у этого засранца такие длинные и худые ноги. Красивые наверное, если представить их нагими. А если представить выше… — Вылезай, он ушёл, — хлопает её Доппо по спине, протягивая руку. Лизель начинает понимать, кто тут настоящий засранец. От таких шикарных мыслей её отрывает, ирод! Девушка ухмыльнулась, охотно беря детектива за руку, вылезая из своего укрытия. Интересно, кто-то когда-то догадается, что же тут не так? Но когда она мельком замечает злобный прищур Дазая на себе, то понимает — он уже догадался. И как же интересно ей следить за его неподдельными эмоциями! Он готов её задушить! Красота! Он догадался! Фанфары! Дазай переводит осмысленный взгляд на Куникиду, встречаясь с озабоченными его серо-зелёными глазами. О нет. О нет-нет-нет!!! Потом снова на Лизель, неспешно наливающую себе стаканчик водички, потом вновь на Доппо. Блондин зарумянился. Да, Дазай догадался правильно. Как это произошло? Пока остальные работники потихоньку начинают возвращаться к рабочей рутине, зевая и махая рукой на эту лохотронскую лотерею с шахматами, детектив, глядя прямо на Куникиду, делая глубокий вдох, спрашивает, с издёвкой в голосе: — Вы что, спите? Весь офис вдруг изменяется, принимая мрачный характер. Не заметить, как Доппо быстро помрачнел было трудно. Он сжал руки в кулаки, впивая ногти в кожу и готов был, растерзать руку до крови, чтобы как-то перевести все внимание на боль, а не на ненависть к нему. Растерзая в мыслях этого подонка, до боли раздражающего его, Куникида смотрел на него, уже создавая дырку в затылке Дазая. Стиснув зубы, он мало помалу успокаивал себя, пытаясь смириться, что эту сучью физиономию ему придется видеть ещё весь оставшийся день, а потом и следующий, и следующий, и так, наверное, до конца жизни. Куникида решает не отвечать, лишь демонстративно поправив очки средним пальцем, не обращая внимания на то, как коллеги смотрят на него. В их головах такой вариант событий даже уложиться не может, чтобы Доппо с…преступницей? Не в жизни. Переведя взгляд на Лизель, Осаму хмыкнул, словно считывая этот немой ответ: «Я тебе помогаю, ты в мои дела не лезешь.» — Куникида, ты что, уходишь от ответа? — вопит ему в след Дазай. — Нельзя так! Я же не усну, если не узнаю правду! Отчётливый, но тихий смешок со стороны Зусак, спокойно допивавшей третий стаканчик воды за последние пять минут. В голове Осаму быстро мелькает мысль: «А вдруг она может помочь во всём?». Например — подсказками. Как сейчас, со своим смешком и отведённым взглядом в сторону — прямой намёк на то, что тут не все так чисто и просто, как он думает. Остановившись, Доппо медленно поворачивает голову в сторону Дазая, уже представляя, как он кинет его в стену и почти подходит впритык, чтобы совершить задуманное, но на шахматную доску перед ними падает вышеупомянутое письмо, первой срочности. — Дело ваше, — ставит перед фактом Эдогава. — И гостьи тоже. Советую, отправить на это задание одного из вас, а не идти всей святой троицей. — Что там такое? — блондин, всё ещё желающий перегрызть Дазаю глотку, раскрывает конверт без подписей отправителя, читая письмо. — Чего…? — А? — Осаму с интересом заглянул в послание, вчитываясь, а после как бы невзначай обернулся к Воровке книг, кидая в её сторону. — Тебе знаком «Принцип Талиона»? Серые, бездонные глаза распахнулись в шоке, а глоток воды, сделанный в ту же секунду, вышел через нос, сопровождаясь кашлем. Появилась внезапная одышка, происходящая вследствие сужения мелких бронхов от волнения. Протерев лицо рукавом, Лизель быстрым шагом направилась прямо к детективам, выхватывая письмо. — Какого…? — взгляд скачет от одной строчки к другой. — Впервые слышу о такой организации, — проговорил Куникида, глядя на перепуганную, если это возможно, Лизель. — Кто они такие и почему они хотят, чтобы мы обезвредили бомбу? — По неизвестному адресу, — дополнил Дазай, пытаясь найти на лице девушки ответ, но в итоге сдался, направляясь к ноутбуку. — Сейчас пробью. — «Принцип Талиона» не очень известная в Европе, и официально не зарегистрированная организация одарённых, — спустя секунду отвечает она, откидывая письмо на стол. — В основном, они работают с тёмной стороной государства и правительства. — А мы тут причём? — фыркает Доппо. — И что ты им сделала? Девушка обречённо смотрит ему в глаза, делая короткий выдох, а Осаму хмыкает на это в ответ, уже до конца уверенный, что всё, что та делает — продуманный и хитрый план. — С ними я стараюсь не связываться, — ответив, Зусак ещё раз уставилась в письмо, цитируя. — «Бомба в самом надёжно спрятанном месте, оставленном на виду. Удачи, Вооружённое детективное агентство». — Я пробил адрес! — настойчиво перебивает их Осаму. — Лиза, пакуй манатки, мы едем в морг! — Что ты сказал, ирод?!***
— Слушайте, вы же детективы и у вас есть лицензия, да? — шепчет Зусак, сидя на задних сидениях машины, пока двое детективов сидят спереди. — Ну да, — отвечает ей Доппо, паркуясь неподалёку от небольшого, тёмного здания, лишь с одним фонарным столбом у входа. — Тогда какого хуя мы ночью тайно пробираемся в морг?! — процедила та, оглядывая здание. — Мы могли зайти раньше, вы показали бы свои лицензии и не было никакого проникновения! — Это ведь весело! — восклицает Дазай, подмигивая девушке. Если бы в этой темноте можно было разглядеть его подмигивание. Глубокая ночь накрыла своей черной шапкой землю. Даже сверчки умолкли, не допев своих развеселых песен. Так тихо, что слышно, как гудит машина, как бьется сердце у детективов, как возмущённо фыркает себе под нос девушка. Они молчат, вслушиваясь в мёртвую тишину этого места. Над головой — россыпь несметных сокровищ. Чья-то щедрая рука забросила монеты, драгоценные камни и целые слитки золота высоко в небо так, что они навсегда прилипли к небосводу, дочерна намазанному дегтем. Желтый слепой глаз луны уставился сверху на них и от этого взгляда по спине бегут мурашки. Такой внимательной, надменной и подавляюще-огромной луны ни за что не увидишь меж высоких многоэтажек. От этого пристального взгляда звезды срываются с неба и, обретя долгожданную свободу, уносятся за горизонт. Звезды-странники, звезды-пилигримы. Звезды, похожие на людей и в то же время совершенно другие. Легкий ветер трогает ковыль, баюкает травы, и их душистый аромат, словно сон успокоенной земли, поднимается вверх. А в вышине, в небе осенние запахи сливаются в молочно-белую полупрозрачную реку, которая разлилась, перечеркнув небосвод на две части. Это Млечный Путь. — А тут мило, — говорит Осаму, оглядываясь. — Этот морг заброшен, — прерывает его Куникида, смотря в телефон. — Шесть месяцев назад его решили закрыть, так как он находится слишком далеко и от города, и от деревни, что расположилась неподалёку. Работников там быть не должно, трупов тоже, — блондин кидает многозначительный взгляд на девушку. — Если кто-то боится и трясётся от страха. — Мне холодно, блядь, а не страшно! — отвечает она, укутываясь в тонкую, чёрную водолазку и зелёную рубашку сверху. — Ладно…перед Принципом Талиона всё же немного боязно… — Надо же, Воровка книг кого-то боится, — парирует Дазай, снимая с себя своё бежевое пальто, протягивая девушке. — На. — Ага, — Зусак вздохнула, накидывая пальто на плечи. Стало намного теплее. — Принцип Талиона боятся даже Орден Часовой Башни… По крайней мере, так говорят. — Могла и спасибо сказать, — пробурчал Осаму, скрещивая руки на груди. — Неблагодарная. — Спасибо, — Лизель кивнула. — Ещё какая-то информация о них тебе известна? — спрашивает Доппо, облокачиваясь спиной на машину. — Вы вообще знаете, что значит определение принципа Талиона? — девушка разворачивается к ним, все же полностью ныряя в пальто Осаму. — Наказание, равное по силе, совершенному преступлению. Они…словно верхушка верхушки, их…трое? Четверо? Пятеро? Не помню, но у них есть огромная власть в таких государствах как Великобритания, Израиль, Китай и… — девушка задумалась. — Точно какая-то страна из стран СНГ, но не Россия. — Кукловоды, — подытоживает Дазай. — Тогда, всё ясно. — Что ясно? — спрашивает Куникида, записывая вышесказанную информацию в блокнот. — Организация имеет высокий авторитет в Великобритании, а кого ты убила последним, что тебе пришлось бежать? — шатен обращается к девушке. — Правильно, британца. Как ты его убила? — Подложила бомбу под матрас, — отвечает та, хлопая ресницами. — А там, — он указывает на заброшенное здание морга. — Нас тоже ждёт бомба! Бинго. — Я бы сказала, нас там ждёт полная жопа, — вздыхает Лизель. — Если это правда дело рук Принципа Талиона, а не самозванцев, которые выдают себя за них. Они медленно направились к входу, оглядываясь по сторонам. Дверь, как и в принципе само здание выглядело очень шатким, словно здание не рабочее не шесть месяцев, а несколько лет. Ремонта тут не было давно. Веяло тревожностью и страхом. Толкнув ногой входную дверь, та со скрипом отворилась, открывая им темноту, уходящую в глубь, под самую землю. На ступенях, под ногами девушки валялся открытый старый замок, который та пнула в сторону, нахмурившись. Пол был завален мусором, битым стеклом, шприцами и бумагой. Несмотря на следы обитания людей было тихо. Лестница ведущая на нижний этаж местами обвалилась, но спуститься было возможно. — Такое чувство, что этому зданию уже лет сорок, — рассуждала девушка, оглядывая вход. — Так…какой у вас план? — Всё очень просто, — вещал Дазай. — Я беру тебя в подмышку и мы спускаемся вниз, а Куникида сидит в машине и караулит снаружи. Девушка замолчала. Если Дазай пойдёт с ней, то в случае, если там будет ждать засада из одарённых, он отлично справится, пока Лизель будет деактивировать или искать взрывоопасное устройство. Но…если нападут люди, превосходящие их двоих в физической форме, то лучше взять Куникиду, или Лизель придётся пополнить свою библиотеку ещё на один десяток новых книжечек. Плюс, с Дазаем можно поговорить на тему Достоевского и его плана, чего нельзя делать при Доппо, если она не хочет быть самой первой и главной подозреваемой в том, что будет происходить через пару недель. Да и по нахальному детективу видно, что он так и жаждет кое-что спросить. Девушка положительно кивнула, разворачиваясь. — Алло, морг? — та подставила к уху руку, изображая телефон. — Моргните. Медленно заходя в здание, светя фонариком на телефоне, оба стараются обходить обломки и побитое стекло на полу, скрываясь в темноте заброшенного морга. Сейчас нужно аккуратно пройти немного в глубь к лестнице, спустившись на рабочие этажи.У людей есть качество, которому Я завидую. Людям, если уж на то пошло, хватает здравого смысла умереть, а морги…жуть. Так и кажется, что эти места словно алтарь, для поклонения Мне.
Дазай резко остановился, наблюдая за тем, как девушка впереди него хихикнула. Его не пугала увядающая атмосфера этого места, не то, что стояла глубокая ночь, не то, что в магазине его пистолета всего пять патронов, а Лизель, хихикнувшая себе под нос. Она развернулась, уже находясь рядом с лестницей, засветила фонарем в лицо Осаму. — Ты чё встал? — раздраженно спрашивает она. — Пойдём быстрее. — Он что-то сказал и ты посмеялась? — отвечает он, подходя ближе. — Ты можешь говорить с ним? Зусак вздохнула, глянув за спину Дазаю, заставляя детектива обернуться. Никого. Опять. Только холод плутавший по ногам и мурашки, бегущие по спине. Темнота не так пугает, как неизвестность. Мозг сам рисует страшные карикатуры, стараясь напугать мужчину. Дазай даже не подозревает, что буквально дышит в лицо Смерти. Дышать становиться настолько сложно, будто кто-то крепко держит тебя за шею руками. — Слушай, тебя это ебать не должно, — говорит та, убирая фонарик в строну. — Я не могу не реагировать на него. — Должно быть, это очень увлекательно, — шепчет тот, подходя ближе, освещая лестницу фонарем. — Слушать его. — За двадцать два года уже надоело, знаешь ли, — Лизель опускает одну ногу на ступеньку, делая аккуратный шаг. — Вернуть бы мне эти восемь лет тишины, ах… Стены казались хрупкими, старыми и истощенными. Штукатурка сыпалась им на голову, а пол скрипел у них под ногами. Видимо местные детишки резвились в этом месте и посчитали отличной идеей поразбивать все в дребезги. Тяжелый вздох эхом отозвался в пустом коридоре, когда Дазай и Зусак наконец оказались на нижнем этаже. Проведя рукой по тёмной стене, девушка щёлкнула переключателем и белый, пустой и холодный коридор обдало тусклым светом ламп. Как в фильмах ужасов. — Куда дальше-то? — спрашивает девушка, оглядывая Дазая. Мужчина медленно вдыхает запах. Опустившись сюда, по запаху можно было понять, что как раз тут работы прекратили не несколько десятков лет назад, а всего полгода. Выбеленные стены, кафель, множество дверей. Ужасная холодрыга, в которой он окоченеет, если девушка не вернёт ему его пальто. Стерильность. Словно, на лестнице заканчивалась разруха, а само патологическое помещение осталось, как прежде, чистейшим. В дали коридора слышался странный, шумящий звук, как от вентилятора или кондиционера. Только вот…каким образом. Дазай кивнув, направился вперёд, осматривая каждое помещение по пути. Кладовки, кабинеты — все пустые и нетронутые. — Так вы с Куникидой спите или нет? — спрашивает Дазай, медленно двигаясь по коридору дальше. — Человек без сна начинает сходить с ума, — хмыкает та, идя за ним. — Каждый человек спит. — Ты поняла, что я имел ввиду, — Осаму улыбнулся, оборачиваясь к ней. Девушка засмеялась, прикрыв рот рукой. На уголках глаз проступили слёзы. Мужчина в немом вопросе склонил голову на бок, пытаясь понять: это означает да или нет? Хотя, Куникида совсем не такой человек, который полезет в койку к любой привлекательной девушке. У него расписано поминутно, когда он должен встретить свою любовь, когда они поженятся и когда у них появятся дети. Правда, был один случай, когда Доппо нарушил свои принципы — тогда Дазай напоил его в щи и только Осаму знал, что его напарник проснулся голым в постели с неизвестной девушкой. — Всё немного запутанней, — произносит Лизель. — Для него — да. — А на самом деле? — спрашивая это, он начал осознавать, с насколько хитрым и корыстным человеком он имеет дело. — Нет, мы не спали, — она пожимает плечами, поднося указательный палец к губам. — Он так напился, что ничего не помнил и не знал, как я оказалась вместо офиса агентства у него дома. — на её лице возникает довольная ухмылка. — Только это теперь наш маленький секрет. — Бедный Куникида, — кивает Дазай, подходя к последней двери. — И зачем тебе его шантажировать? — На всякий случай, — Зусак вздохнула, кривя лицом. — О Господь Бог, почему тут так воняет? Дазай вдыхая тухлый запах доносившийся из закрытой комнаты, толкает дверь ногой. Комната освещена светом, по бокам расположились всем знакомые, словно из фильмов ужасов холодильные камеры для трупов, стол с оборудованием и разбросанными приборами для вскрытия, а по середине комнаты стоял стол патологоанатома — специальное оборудование, без которого невозможно проводить вскрытие и препарирование, с увлажнителями воздуха на полу по бокам. На столе, под белой простыней лежало тело, это можно было понять по рельефу и форме, а, и торчащим из-под простыни ногам. Увлажнители воздуха были для того, чтобы тело разлагалось медленнее. Сделав первый шаг, дверь позади с грохотом закрылась, заставив девушку подпрыгнуть на месте. Она толкнула её рукой, проверив, что она не закрылась на совсем — всего лишь сквозняк. Дазай прикрыл нос рукой и направился к столу, осматривая. Прямо на трупе лежала записка. — «Надеемся, у всех тут есть опыт в потрошении тел?» — прочитал Дазай вслух, переводя взгляд на девушку. — Мило, правда? Не сказав ни слова, Зусак подошла к столу, скидывая простынь. Обычный мужчина, лицо совсем не примечательное, а вот огромный шов, начинающийся от груди, доходящий до низа живота, был свежим. Лизель глянула на стол рядом: множество стерильных, запечатанных приборов, перчаток, даже пара халатов. — Что было написано в первой записке? — спрашивая, Лизель направляется ко второму столу. — Самое надежное место, спрятанное на виду, — говорит тот, оборачиваясь. — Ты…чего задумала? — Всегда хотела попробовать себя в роли патологоанатома, — во все тридцать два улыбнулась Лизель, вешая пальто Осаму на вешалку, накидывая сверху больничный халат. — Да тут и тупому понятно, что бомба в этом мертвом чудике. — Согласен, но мы не знаем, как скоро она сработает и где именно, — мужчина задумался. — Хотя быть подорванным вместе с привлекательной миледи — прекрасная смерть. — Вот именно, — ухмыляется та, надевая на руки новую пару стерильных перчаток. — Помогать будешь? — Копаться в трупе? — в мгновение, лицо шатена растягивается в улыбке маньяка. — Конечно!!! Разворачиваясь на пятках, детектив набрасывает на себя белый халат, открывая вторую пару перчаток. Это ему так напомнило времена в мафии, когда Мори разрешал, а такое было очень редко, покопаться в трупах. Или же, парень делал это без спросу, для своего удовольствия. Изучать человеческое тело без практики — оскорбление. Натянув перчатки, тот взял запакованный скальпель, направившись обратно к столу, где уже Лизель с горем пополам включила лампу, освещая труп. — Что делаем, если детонация произойдёт быстрее, чем мы успеем вякнуть? — интересуется та, открывая упаковку с инструментом. — Можем взяться за ручки! — Осаму ухмыляется, прищурившись. — Всегда хотел совершить двойное самоубийство. Зусак вздохнула, обречённо глядя на него. — За ручки, так за ручки, — девушка ухмыльнулась, прежде, чем нацепить на лицо свою маску. — Меня устраивает. Склонившись над мёртвым мужчиной, Зусак аккуратно, по шву, надавливает скальпелем, плавным и медленным движением проводит вдоль тела. Отложив инструмент в сторону, девушка просовывает руку внутрь, немного раздвигая плоть. За маской конечно не видно, но вроде как вообще нет ощущения, что ей противно. Как и у Дазая собственно тоже. Был бы тут Куникида, кто знает, кто бы наблевал больше. Осаму заметил довольный прищур на лице девушки, когда она аккуратно вытащила руки наружу, обмазанные в крови, а струйки выливались из отверстия. Ей…приятно, да? — Как успехи? — интересуется он. — Все органы на месте, как видишь, — кивает на тело та. — Понятия не имею, где может находиться бомба и какого она размера должна быть. — Давай я, — отвечает Дазай, меняясь с ней местами. То, что он задумал вообще не входит не в какие морали и нормы. Но ему так хочется повеселиться, так хочется владеть ситуацией полностью, а не смотреть как террористка копается в трупе, ища бомбу. Это вообще не весело, а вот то, что он задумал…очень. Он неделю не сводил глаз с девушки, изучая её повадки, стараясь собрать её психологический портрет в своей голове, но наткнулся на кое-что другое. То, как она смотрит на мужские руки, нельзя было передать словами. Каждый чёртов второй взгляд на руки, словно они были сделаны из самого настоящего золота, а она золотоискательница. То, как она оглядывала Дазая, на пару секунд задержавшись на кистях его рук. А когда они играли в шахматы…она даже не скрывала своего взгляда. Ну вот сейчас он и поиздевается над ней. Тот немного наклоняется, удостоверившись в том, что девушка внимательно смотрит за его руками, а не за ним, ведь его взгляд устремлён прямо на неё, а не на труп. Дазай медленно, не как врач, а как человек, решивший поиздеваться, просовывает пару пальцев в разрез, чувствуя чужие органы. Так он ещё девушек не соблазнял. Любая адекватная блеванет на этом моменте, но эта… Зусак следит за его движениями, попавшись на крючок. А Осаму даже не стыдно и не мерзко, если не смотреть на то, где он копается, а на её лицо. Его пальцы начинают легко двигаться внутри. Знаете, если представлять на этом моменте девушку, а не вспоротый живот какого-то мужика, в котором лежит бомба, то вполне неплохо. Но в этот момент ни одна девушка не лезла ему в голову. Он не смог вспомнить ни одной, что подходила под эту атмосферу холодного помещения, и запаха крови. Вспомнить не смог, а видел прямо перед собой. Её пустые, безумные серые глаза. Да, он будет делать то, что сделал бы с ней, но боязнь того, что он распотрошит мужчину слишком быстро, превращая органы в мясо слишком высока. Мужчина, издеваясь над девушкой, продолжил начатое, медленно просовывая пальцы глубже, ниже, параллельно этому, второй рукой пролезая выше. Как долго он будет продолжать это? Пока ему не надоест. Осаму молчал, продолжая движение пальцами, что в обычном состоянии проделывают такие движения в других местах у девушек. Увы, девушка все ещё находилась в маске, но её взгляд с точностью следил за Осаму, а не за тем, есть ли в теле какие-либо подсказки. Дазай ускорил движения. Звуки стали…более громкими. Брови девушки на одно мгновение поднялись к верху, но так же быстро опустились, а взгляд скользил прямо за его руками и провоцирующими движениями. В этой тишине, не обращая внимания на шумящие увлажнители можно было услышать её дыхание. Его не было. Она задержала дыхание, наблюдая за ним. «Какого хуя ты творишь, Дазай?!» — проносится у неё в голове. Интересно, в чем он сейчас копается? В кишках? Или под ними? Печень, желудок? Почки? Главное не смотреть туда. Лизель громко сглатывает, но дышать не продолжает. Это…работает? Осаму внимательно наблюдая за её лицом, видит в её глазах пелену. Оскал сам расплывается у него на лице, довольный оскал. Вдруг, он чувствует, что трогает что-то не мягкое и не похожее на орган. Кость? Нет, слишком странная форма для кости. Что-то металлическое, но не слишком крупное, размером с мужской кулак. — Мне кажется, я нашёл бомбу, — подаёт голос Дазай, аккуратно вытаскивая находку из тела. — И на ней нет таймера. Лизель резко отворачивается, снимая маску и вздыхая полной грудью. Отдышка огромная, девушка на ватных, как заметил Дазай, ногах идёт в противоположный конец комнаты, склоняясь над раковиной. — Тут дышать нечем, — бубнит она, стягивая с рук перчатки. — Мне…мне нужно на воздух. Осаму тихо ставит находку на стол, подходя к девушке сзади. Он снял перчатки, бросив в урну, и аккуратно положил свои руки ей на плечи. Она содрогнулась. — Что-то не так? — лукаво улыбнулся тот, спросив. — Тебе плохо? — Мне нужно подышать, — мямлит та, склонившись над раковиной ещё сильнее. Дазай склоняется за ней, плотно прислоняясь своим телом к её. Если честно, от этого трупного запаха его тоже сейчас вырвет, но он готов продолжать игру. — Просто подышать? — шепчет он ей на ушко. — Ты слишком близко, Осаму… Мужчина прислоняется к ней ещё больше, чувствуя, как женщина дрожит. Надо же…и это опасная Воровка книг? Да её без рук до оргазма довести можно, о чем речь?! Её ненависть больше подталкивала Дазая издеваться над жертвой. Его это, можно сказать, заводило? Ухмыляясь, он изредка поглядывал на лицо Лизель, что скорчилась от злости. Глаза сверкнули издевкой, а улыбка язвительно заискрилась. Пронзающий, словно нож в сердце, взгляд, полный ненависти, направлен прямо на него. Девушка, все как-то пыталась скрыть накопившуюся злость, однако она выходила, не важно, каким путем, презрение не удавалось скрыть. Зусак всем телом оттолкнула мужчину, развернувшись и врезав ему по щеке. — Я тебе не какая-то там шлюха, которую можно лапать, как ему вздумается! — прокричала она. — Не смей меня трогать, извращенец! — Кто бы говорил, — процедил тот, потирая щёку. — Сама, как зверь на мясо смотрела на мои пальцы, копошившиеся в трупе. — Да, мне понравилось то, что я видела! — кричит та. — Но это никак не значит, что ты можешь трогать меня! — Оу, правда что ли? — хмыкнув, он подошёл к ней вновь. — Не заметил… Шаг. Ещё шаг. Она жмётся к стене, не может соображать, до сих пор окрылённая увиденным. Он вывел её из строя, скинул с неё маску, застал в самый неподходящий момент. Перед ним — боязливая, неуверенная и напуганная не Лизель, нет. Елизавета, собственной персоной. Он делает ещё шаг, прижимая её к стенке. Дазай ненормальный человек, который может сделать, что ему угодно. Нарцисс. Сейчас, он смотрит на неё убийственным взглядом правой руки босса Портовой мафии, а не взглядом доброго детектива. От неё…вкусно пахнет. — Не смей, — едко проговорила та, глядя ему в глаза, но тут же замолкла. Осаму решил отомстить ещё за кое-что — удушение. Она постоянно душит его воротником его же рубашки, или специально сядет на грудную клетку, чтобы ему было попросту нечем дышать. Он схватил её за горло, желая задушить. Зусак довольно ухмыльнулась. Он запомнил раз и навсегда: если девушка, во время того, как её душат, улыбается, то процессом руководите совсем не вы. Улыбка сползла с его лица. Он сомкнул руку ещё сильнее, а девушка ухмыльнулась ещё радостнее, приоткрыв рот. Дышать ей — трудно, но она от этого в восторге. Лизель ловит ртом воздух, чтобы не задохнуться и улыбается ему, совсем не двигаясь. А Дазай даже не держит её, только за горло. — Тебе что…в кайф, когда тебе делают больно? — задается вопросом Осаму, немного ослабив хватку. — Нет, — прошипела та, ловя ртом воздух. — Но в этой схватке ты проиграл. — Не дождёшься, — отвечает Осаму, хватая её за горло сильнее. — Ты так… обиделся за… шахматы, или… что? — кряхтит Лизель, продолжая улыбаться. — Или у нас…похожие фетиши…? Осаму стоит близко, настолько близко, что одно неверное движение её коленом, и мужчина лишиться самого сокровенного в его жизни. — Пусть это будет третьим нашим секретом, — тихо отвечает тот, получая в ответ тихий смешок и закатывание глаз. Её выражение лица сейчас такое красивое. Они стоят, смотря на друг друга, а их халаты немного перемазанные кровью. Бомба лежит на столе, как игрушка, не издавая ни звука. Тут вообще никто не издаёт звуков, кроме пары увлажнителей и их лёгких. Зусак разглядывает его лицо, зная, кого он ей ужасно напоминает. От этого ей хочется дрожать ещё больше, но об этой истории мы поговорим позже. Вторая рука мужчины начала медленно скользить по её талии к бёдрам. Между ними разряженный воздух, дышать невозможно. Ему так нравится издеваться над ней, за все сложности, что она предоставляет агентству, а ей так нравится получать то, что ей нравится — внимание, красивые руки и невозможность дышать. Девушка уводит взгляд в сторону, телом толкаясь навстречу мужчине, но замирает. Та стучит по его руке, держащую за горло, прося остановится. — Когда мы зашли, — начинает она, выпрямляясь. — У холодильных камер все двери были на месте? — Да, — отвечает Дазай, немного попятившись от девушки, но все еще держа её за горло. Не здесь, так потом. — Что не так? — Одной нет, — Зусак указывает пальцем в сторону, резко посмотрев вверх. — Дазай! В следующую секунду они отскакивают от стены, падая на белый, кафельный пол. Девушка лежит на Осаму, ухватившись за плечи, а он чудом спас свою голову от сотрясения. На том месте, где они недавно занимались непристойностями, лежит металлическая дверца от холодильника, снёсшая раковину к херам. — Видимо, нам здесь не рады, — заключает Лизель, вставая с мужчины. Словно ничего не было. — Надо быть аккуратнее, — поднимается за ней Дазай. — Ай…мой копчик… — Давай забудем о том, что сейчас было, — обращается к нему Лизель, поворачиваясь спиной к двери-убийце. — Мне это не нужно и тебе тоже. — Ах, как жаль, миледи! — говорит он, размахивая руками. — Мне так хотелось взять Вас прямо в таком прекрасном месте, как морг!!! — Ну, если бы не хотелось, — вздыхает она, невинно улыбаясь. — Ты бы ничего такого и не делал. Ай-ай-ай! Девушка рассмеялась, помогая мужчине встать. Это был неплохой экспириенс, они даже спорить об этом не будут, но тут Осаму замечает, что в углу, где лежала дверь — ничего нет. В следующую секунду Лизель отталкивает со всей силы Дазая вперёд, а спустя секунду отлетает назад с ярко-выраженным хрустом челюсти. Её снесло одним быстрым, бесшумным ударом. Дверь с грохотом падает посреди комнаты, неподалёку от Зусак. Лизель, с неестественно повернутой головой лежит на полу в паре шагах от детектива, не двигаясь. Кровь медленно начинает вытекать из её рта и черепа, образуя лужу. — Зусак! — прокричав это, он срывается к ней, опускается рядом, проверяя пульс и осматривая повреждения. Она без сознания, голова застыла в очень страшном положении, а пульс еле-еле пробивается через кожу. Кровь алой струйкой льётся из её виска. Челюсть — сломана. Но она в сознании, она дышит, она ещё жива. Пальцы судорожно набирают номер Куникиды, ждущего снаружи. Её ещё можно спасти.Это нужно было сделать давно.
***
Дазай беспрерывно мониторит свой телефон, глядя на время. Он в агентстве, рядом с ним Куникида, разбирающий эту несчастную бомбу по частям, а за дверью — Акико. Долго умолять её не пришлось, когда она увидела, как выглядит Зусак. Доппо чертыхается, тоже глядя на время. Прошло больше часа. Лицо такое же неизменное и твердое, словно гранит, но внутри бушует ураган, шквал чувств обрушивается сверху, заставляя захлебнуться в горечи скорби и возможной потери, с головой уйти в печаль и остаться там на всю оставшуюся вечность. Осаму договаривается с самим собой в голове, если Акико чудом не спасёт Лизель, то он расскажет напарнику о том, что у него на самом деле ничего с ней не было, и это просто очередной гадкий трюк Воровки книг. Акико вышла из больничного крыла, вздыхая. — Всё в норме, она уже очнулась, — говорит девушка, зевая. — Но…с ней что-то не так. — пожала плечами. — Попросила зайти Дазая и передать тебе, Куникида, чтобы ты не нервничал. Тьфу, какая забота! Осаму молча поднимается со своего места, заходя в комнату, в которой всегда пахло аптекой и больницей, в которой иногда «любили» отдыхать сотрудники, получившие серьезные ранения. Первая койка и сразу она. Йосано не соврала, здесь реально что-то не так. Лизель сидит, перепуганная, поджав ноги к груди и немного шатается в разные стороны. Мрачно. Страшно. — Выглядишь, как огурчик, — легко говорит он, засовывая руки в карманы. — Всё хорошо? Девушка поднимает серые глаза на него. На её лице нет улыбки или ухмылки, глаза распахнуты в страхе. Лизель беспомощно глазеет на него, а потом утыкается лицом в колени, зарываясь руками в свои волосы. — Я больше не слышу его, Дазай, — отвечает она, поднимая голову. — Кого «его»? — спрашивает тот, подходя ближе. — Смерть, — беспомощно молвит она. — Я больше не слышу его.