Rendez-vous — До встречи.
Больницы, фу. У Лизель с самого детства было отвращение к больницам, оказываясь внутри, у девушки сразу же проскакивают воспоминания о прошлом. Лужи крови, мёртвые тела, военные с сигаретами. С больницы всё началось, это место, как клеймо. Она ни за что бы не находилась в них, если не было бы причины. Но её, увы, детективы взяли с собой. Этой ночью было неспокойно всем, кроме Зусак. Участники агентства бегали туда-сюда, все взвинченные и непонятные, слишком дерганые. Словно, они никогда не представляли своей жизни без Директора. Лизель же была спокойна, как удав. Ведь всё идет точно, по плану, а после недавней взбучки с Дазаем и припадками ей стало абсолютно всё равно. Возможно, из-за новых таблеток. Она сделает всё, чтобы помешать этим поганым крысам, ведь таков замысел, но с детективами их дороги расходятся. Ей с самого начала её пути в агентстве нужно было просто наблюдать. Она и продолжит. Помогать не будет. Только если, её никто или ничто не переубедит.Я хочу объясниться.
Я не могу сказать честно, почему она меня больше не слышит. Наверное, Я и сам не хочу рассказывать правду. Это было необходимо. Я ушел сам. Лизель должна научится справляться без меня. Она должна перестать быть непобедимой и всезнающей. Я знаю, к какой ошибке это может привести, но кто Я такой, чтобы что-то ей запрещать? Я лишь Смерть, лишь рассказчик, Я энергетическое поле. Я забираю людские жизни на конвой и не имею права вмешиваться в ход событий. Не имел никогда. Сейчас Я лишь исправил свою ошибку. Никто не представляет по-настоящему, сколько информации хранит её голова. Сколько всего лично Я ей рассказал, сколько показал. И к счастью, эти знания не улетают в пучину бытия и забывчивости. Они все хранятся в её Книге. Кажется, её Книга скоро станет ценнее другой Книги. Вы знаете, о какой Книге Я говорю. Тавтология. Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать её? Скажете, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю. К чему это я? К тому, что понятие книг для Меня и Лизель совершенно разные. Для меня — это страницы, дерево, чернила. Для неё — смерть. Людская жизнь. Читайте. Забудьте всё то, что вам наговорили, и читайте. — На директора напали?! — врывается в больничный коридор Ацуши, шокированный. — Вы не шутите? Лизель, сидящая в отдалённом углу коридора скривилась, хоть и за маской на лице этого не было видно. Она уже несколько часов пытается сосредоточиться на книге, но никак не выходит. Её внимание и концентрацию постоянно прерывают детективы своими рассуждениями, медсестры своими похождениями и машины, шумящие за окнами. Словно вся рассеянность в один миг перенеслась на одну Зусак. Девушка думала, что это из-за новых таблеток, коих она приняла уже пару штук за несколько часов, хотя Лав просто мелькала перед уставшими глазами, молча стоя впереди. — Нет, — отвечает Куникида, уткнувшийся в свой блокнот. — Мы смогли стабилизировать его состояние, но он все ещё прикован к постели. К сожалению, доктор Йосано не может исцелить его. «Когда вы узнаете, что это паразитирующая способность, вообще ахуеете…» — произнесла Лизель в мыслях. Ситуация её забавляла. Потому что она точно знала, что детективы будут растеряны, а в таком состоянии им будет очень трудно принимать правильные решения. Вообще, её послали к ним как раз для этого правильного решения, но последние события перевернули личную мотивацию девушки. Возможно, она просто недооценила именно этих одарённых. Но она знала, кого они (не детективы), точно разжевали по кускам. И с ним она сегодня встретиться. Главное, не быть убитой раньше времени. — Позвольте вмешаться! — поднял руку Дазай, подходя к напарникам. Зусак скривилась ещё больше. — За последнее время участились случаи покушений на убийство, верно? Дазай. Лизель не могла определиться, что к нему чувствовать и как относиться. Он сплошная паутина из загадок, тайн и мрачности, что утащит тебя в дебри тёмного леса, запрёт в сарае и убьет во сне, чтобы человек не мучился. Он показывает себя как изысканный манипулятор, так видит его Зусак. Когда ему нужно — он мрачный, запугивающий и чёрствый. В другой ситуации — он веселый, беззаботный и мягкий. И так далее. Зусак даже завидует ему, потому что сама не умеет так и всегда мечтала научиться мастерски управлять людьми. Ей не присуще чувство эмпатии, Мэри даже иногда сравнивает эмоциональный диапазон Лизель со своими роботами. Всегда не к месту. Но почему-то в один момент, всё начало как-то меняться. Сейчас Зусак уже чувствует и страх, и холод, и растерянность детективов окружающих её, и переменчивость Дазая как некий психологический трюк. Что-то меняется, но женщина до сих пор не может понять, что. Невозможно же за пару недель научиться эмпатии? Или же девушка постоянно находилась под контролем, не напрягая мышцы своей головы, чтобы просто сесть и подумать самой. Она долго была не одна, но сейчас…она словно учиться заново быть не механической куклой, а обычным, живым человеком. Лизель погрузилась в свои рассуждения, пропустив половину диалога Дазая и Ацуши, хоть ей и не было интересно послушать. Всё по плану: стравляем мафию на убийцу в маске, нападем, временно устраняем одну пешку и начинаем наблюдать за тем, как агентство и мафия уничтожат друг друга. Это и правда, шикарный план. Но…не для них. — У мафии огромные связи на всех уровнях. Их сеть охватывает весь город, — продолжал говорить Осаму, легко присев на спинку дивана, закинув ногу на ногу. — Найти логово убийцы не составит для них труда. — И что предлагаешь делать сейчас? — задав вопрос, Доппо выдохнул, спрятав блокнот за пазуху. — Предлагаю осмотреть место нападения на Директора и кое-куда заглянуть, — кивает Осаму, улыбаясь. Доппо и Накаджима соглашаются с ним, уходя собираться. Прежде, чем Лизель решила подумать о том, что «мышка сама идет в мышеловку», рядом с ней кто-то сел. Опять он. Опять Дазай. Тот страх был минутной слабостью под стрессом и таблетками, а сейчас лишь мимолетный интерес. Каким он будет в этот раз? — Решил предупредить, что ты пойдешь со мной, — легко произнёс он, укладывая руки себе за голову. — А то ты такая бесполезная в последнее время. Из груди сам по себе вырвался тяжкий вздох. Ей вечно вбивали в голову, что бессилие само по себе невозможно. Всегда, даже в самой патовой ситуации есть выбор и выход. Поэтому нельзя опускаться до низостей, только трезво размышлять и принимать верные решения. Защищать дорогих личностей, ограждать подданных от опасностей и нести сквозь свою жизнь честь, достоинство с гордо поднятой головой. Это — завет, единственное правило, которое требовалось к соблюдению. Или Дазай не догадывается, что Лизель работает не на саму себя и делает всё это не из личного «хочу», или притворяется, что не знает. — Ну, какой родилась, прости уж, — девушка пожала плечами. — Портовая мафия? Орден часовой башни? Остатки Гильдии? Правительство? — задаёт вопросы мужчина, поворачиваясь к ней лицом. Всё-таки догадывается. Но…вам не кажется, что слишком долго? Может, он уже догадался. — На кого ты всё-таки работаешь? — О чём ты? — удивлённо поднимает брови Зусак, немного ухмыляясь. — Ты думаешь, что мне платят за то, чтобы наблюдать за вами? — Делаешь вид, что глупая? — он усмехается. — Приучи себя читать, Дазай, — обрывает она его на полуслове. — Иногда, в книгах есть ответы. — Не-а! Слишком легко, — отнекивается он. — Мне хватило этой писанины. — Твои проблемы, знаешь ли, — Лизель вновь утыкается в книгу, равнодушно скача взглядом по строчкам. «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Евангелие от Матфея, глава 5, стих 44 Осаму легким движением руки выуживает из рук девушки Библию, кидая её к себе на колени. Ну же, Воровка книг, обрати на него хоть чуточку внимания. Он жаждет этого. — Как ты себя чувствуешь? — Дазай произносит тихо, медленно наклоняясь к её уху. В начале был ступор. Потом спокойное дыхание Дазая прямо в ухо девушки. Зусак, медленно повернула свою голову навстречу лицу Осаму, немного недоумевая, решая, игра ли это в Доброго-Плохого полицейского, или личный интерес. Хотя, какой уж у этого хитреца интерес, так, проверка на прочность. — Нормально, — отвечает девушка, холодно окидывая его взглядом. Если он и дальше хочет играть, то она только за. Это своеобразное предложение отгоняет ненужные мысли прочь. Лизель фокусируется на детективе. — Если моя бывшая опять будет орать мне на ухо, то обязательно скажу. — Как интересно то… Почему видишь именно её? — Осаму легко облокачивается на диванчик, придерживая книгу. Девушка прямо хочет её забрать и закончить разговор. — Тяжелое расставание? — Да, типо того, — вздохнув, Лизель тоже занимает позу поудобней, пытаясь тактично слиться из разговора. — Она изменила мне и бросила. Говорить про то, что вы убили свою любимую, сидящему рядом подозрительному детективу, поверьте, лучше не стоит. — Это так ужасно, — с некой грустью в голосе отвечает он. — Ах… Любовь мимолетна, а люди эгоистичны. Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни состоит не в том, что люди гибнут, а в том, что они перестают любить. — Ты не выглядишь как человек, разбирающийся в отношениях, — говорит Зусак, одаривая его насмешливым взглядом. — Уверена, что чего-то серьёзного у тебя не было. — А они мне и не нужны, — легко отмахивается он, улыбаясь. — Не вижу в них смысла. — По тебе видно, — колко бросает Лизель, вставая. — Куда? — резко восклицает Дазай, поворачивая за ней голову, словно она должна покорно сидеть на этом месте, и спросить, прежде, чем встать. — Мне уже и в туалет нельзя сходить? Извините, мамочка! — девушка кланяется, хлопая в ладоши и видит, как уголки губ детектива расплываются в ухмылке. — Можно, конечно, — он немного склонил голову на бок, слегка прищурившись. — Иди. По спине от такого выражения лица мельком пробежали мурашки. Жутко. Девушка выпрямилась, зашагав в уборную, но, перед этим, взяв с собой свою тканевую сумку. Нужно было переодеться для предстоящей миссии и, совсем не для той, которую задумал там себе Дазай. В сумке также лежали два верных, и чёрт возьми, два самых любимых пистолета Лизель. Colt M1911. Когда Зусак складывала их в сумку, просто не могла нарадоваться тому, что наконец-то её «малыши» ей пригодятся. Но есть у этого пистолета и недочеты: учитывая его «почтенный возраст», можно сказать, что, по сравнению с последними современными разработками, Colt M1911 обладает большими размером и массой, а также меньшей емкостью обоймы. Но Лизель болт клала на это, серьезно. Её любимое оружие не может быть для неё неудобным. Остановившись перед дверью в уборную, скинув маску с носа, девушка по-настоящему вдохнула запах этого больничного коридора. Резко затошнило. Всё же, инстинкты подсказывали, что переодеваться в женском туалете и перезаряжать там оружие с этим знаменитым эхом туалетов — не самая лучшая идея. Взгляд зацепился за соседнюю дверь, на удивление, открытую. Заглянув, Лизель обнаружила, что это обычная кладовая уборщиков. Довольно поджав губы, девушка зашла внутрь, легонько захлопнув за собой дверь и положив сумку на полку. Легко скидывая с себя оливковое пальто, девушка готовилась к предстоящему. Вспоминала, что должно произойти. «Вывести пешку из игры…ох, Достоевский, а ты точно уверен, что Дазай является пешкой?». По мнению Лизель, Осаму — никто иной, как второй игрок. На самом деле, она не представляла, что значит это его «временно вывести из игры», но знала, что Дазай не сможет участвовать в самой гуще событий. А поэтому, и ей не стоит. Просто держать всё под контролем — вот, что стоит делать. А два пистолета, пару магазинов с патронами и ещё несколько интересных примочек — для того, чтобы просто остаться в живых. В этой реальности сделать это сложнее, чем кажется. Натягивая на тело облегающую, чёрную водолазку, Зусак услышала, как ручка двери щёлкнула. Ну, это хорошо, что она не успела достать пистолеты и положить их на самое видное место, поэтому, легко будет сказать уборщику, что она просто решила переодеться здесь, а не в туалете. Но, это был не уборщик. — Стучаться не учили? — едко вымолвила женщина, заправляя водолазку в брюки. Хорошо, что их ещё не успела переодеть или вообще снять. Хотя, Дазаю не привыкать видеть её полуголой, вон, недавно во всю в трусах перед ним щеголяла. — В туалет я постучал, но тебя там не оказалось, — пожал плечами Дазай, закрывая за собой дверь, оглянувшись в тесной каморке. — Хорошее место для переодеваний. Щелчок. — Ты закрыл дверь на замок? — спрашивает Лизель, злобно сводя брови к переносице. — Зачем? — Поговорить, — сказав это, Осаму сделал шаг навстречу. Выглядел он, на первый взгляд, крайне беззаботно. Но, это же Дазай. — О чём же? — девушка скрестила руки на груди, выпрямившись. Осаму сделав ещё пару шагов навстречу, встал в притык. В этой тесной, да ещё и довольно тёмной каморке, даже несмотря на наличие лампочки, одному человеку негде развернуться, а зажатая в углу Зусак еле могла поднять голову, чтобы не дышать в подбородок Дазая. Всё пространство и выход он занял собой. Всем собой. Телом, запахом, аурой. Девушка медленно подняла глаза, всмотревшись в его лицо. Он не напряжен, не мрачен, но он и не та версия Дазая, с которой можно побегать до агентства наперегонки. — Я слушаю, — повторила Зусак, приподняв одну бровь. Детектив сделав небольшой отступ назад, наклонился к ней, оглядев женское лицо. Склонил голову, изучая. На вид очень молодое лицо, морщины — только мимические, но глаза такие уставшие и пустые. В них словно совсем нет бликов. Мешки под глазами, прикрытые веки, изогнутые брови. Небольшой пушок на щеках, немного кривой нос, сдвинутый в право, а кончик прямой. С горбинкой, но вовсе небольшой и незаметной, словно, опять же, от удара. Он не первый сломал ей нос, далеко не первый. Острый подбородок, и губы. Тонкая верхняя, а нижняя более пухлая, и цвета такого…розоватого. Но мёртвого. Мёртвый розовый. — Я был груб с тобой вчера, — начинает Дазай, после продолжительной паузы. — Хотел извиниться. — Так извиняйся и иди отсюда, — отвечает Зусак, смотрящая в упор. — Ты ведь не можешь на меня злиться? Правда ведь? — говорит детектив, смотря ей в глаза, словно гипнотизируя. — Ты не такая. — А какая? — она спрашивает, не понимая, почему он так любезен. Работай, мозг, не дай себе попасться на уловки. — Какая?.. Как минимум, красивая, — сказав, Осаму улыбнулся, подлезая ещё ближе. С каждой фразой — на миллиметр. — Как максимум — умная. То, что делал Дазай, нельзя назвать обычным мужским интересом к девушке. Он говорил эти «сладкие» речи специально, словно сглаживая углы, пытаясь подступиться и взять полный контроль над таким удобным человеком, как Лизель. Но эта приторность ему нравилась. — Ближе к делу, — Лизель отодвигается, упираясь спиной в холодную стену кладовой. — Почему ты не даешь мне договорить? Между нами же нет недопонимания? — закидывает её навязчивыми вопросами Дазай, а сам аккуратно тянется рукой к ней. — Между нами нет только сексуального напряжения, если ты об этом, — говорит женщина, ловя его руку пронизывающем взглядом, но Дазай вновь заставляет её смотреть ему в глаза. — Исправим это? — Ты хотел извиниться, — перебивает его Зусак, скаля зубы. — Вперед. Он хмыкнул, когда его худощавая рука легла ей на плечо. А вторая медленно подбиралась к талии. Лизель забыла спросить, каким образом он собирается извиняться. Дазай аккуратно провёл рукой по её небольшому изгибу талии, плавно к спине. Девушка перестала скалиться только из-за неожиданности, но тело инстинктивно напряглось от непривычных прикосновений чужого человека. Осаму выровнялся, легко прижавшись телом к ней. Он так уже делал, да, но реакция словно та же — отвращение. Девушка одним напряженным взглядом осуждает его действия, не говоря ни слова. Это создавало интересный диссонанс — тогда в морге она ведь была в восторге от его действий. Но Дазай не знал того, почему она себя так вела. Он не знал, с чьими органами он это делал, а тот тяжелый, облегчённый вздох был не восхищением, а подступающей к горлу истерикой. Лизель было интересно, что он сделает дальше. Она просто стояла молча, наблюдая и даже позволяя себе немного расслабиться. Это почувствовалось, когда напряжение с тела спало, словно плотная королевская мантия, но настороженность осталась. Осаму, поглаживая её спину, рукой, которая придерживала женщину за плечо, провёл к шее. Дазай немного склонил голову, опускаясь над её ухом, что спряталось среди волнистых, каштановых волос. — Я не хотел тебя напугать, — прошептал детектив, параллельно вздохнув запах волос. Странный, до жути знакомый запах. Это мужской шампунь. — Ты не напугал меня, — отвечает Лизель, убирая свое ухо от его губ. — Правда что ли? Хах, — он придвинул девушку ближе, возвращая её голову на «место». — Мне показалось, что тебе было страшно. — А тебе? — Зусак поворачивается к нему лицом, ухмыляясь. — Тебе страшно? Дазай ухмыляется в ответ ещё сильнее, ведь его уголки губ ни на секунду не опускались. Хотелось засмеяться ей в лицо, но обстановка была иной. Такой, как тогда, у кафельной стенки в морге. Те же плетения рук по телу, ухмылки. Женщина перестала улыбаться, когда Дазай сжал её горло. Теперь, точно как тогда. Зусак было приятно, никто не спорит, но…её останавливало только время. Не то время, но тот человек. И личная неприязнь. Осаму опустился к женской, бледной шее, приоткрыв губы. — Если я так сильно тебе её напоминаю, можешь закрыть глаза. — пролепетал он, прежде, чем что-то сделать. Было ли это уловкой или советом от чистого сердца, знает только Дазай, но это было печально. Зусак распахнула серые глаза только сильнее, опустив руки от груди. И сжав кое-что другое. С ужасной силой. — БЛЯДЬ! — Дазай прикрикнул и сразу замолк, скрутившись. — Конченная…отпусти. — Ты, по-моему, хотел извиниться, — говорила Лизель, всё ещё держа мужчину за его достоинство. — Но, похоже, фортуна повернулась к тебе другой стороной. Женщина выпрямилась, развернувшись лицом к сжатому в три погибели Дазаю. Опустилась, как он пару мгновений назад, над его ушком, сладко зашептав: — Ещё раз тронешь меня без разрешения, я их тебе оторву, — Лизель отпустила, но детектив остался в том же положении. — Понял? Мужчина промычал в ответ. Но не было понятно, что именно — угрозу или согласие. Немного помедлив, она приподняла его лицо, проведя ногтями по скулам, и чмокнула в щёку, похлопав мужчину по плечу. — Умница, — сказала женщина, забирая с собой свои вещи. — Переоденусь в туалете, подождите меня. Девушка быстрым шагом покинула каморку, захлопывая за собой дверь. Осаму согнутый, а его выражение лица страдальческое. Ему казалось, что он зашёл слишком далеко в методах. С Воровкой книг детективу постоянно приходится менять тактику, подстраиваться под этот сумасшедший нрав, а иногда даже ставить под вопрос свой статус. Хотя, если бы его коллеги были тут, никто бы из них не поинтересовался, больно ли ему. После вчерашнего «воспитательного» разговора в кафе, Куникида пытался меньше разговаривать с Дазаем, но даже эта вынужденная мера не облегчила ему график.***
— Женщина, Вы кто? — когда Зусак вернулась к детективам, Дазай сразу же перевёл внимание на неё и её наряд. — Куда Вы дели тридцатилетнюю женщину, выглядящую как семнадцатилетка?! — Очень смешно, Дазай, — Лизель прыснула, подходя ближе. Словно, ничего и не было. — Это просто одежда поудобнее. — И два кольта за твоей спиной тоже ради удобства? — мужчина легко провёл по спине, прикрытой чёрной кожаной курткой, закрывающей оружие. — Или, ты кого-то собралась убить? Группа детективов вышла из больничного крыла, направляясь к переулку, в котором было совершено нападение. С дерева легко сорвался листок и под дуновением ветра пролетел прямо перед лицом книжной воришки, совсем немного не поспевая за ветром. Явление любования кленовыми листьями — Момидзи-гари — превратилось в шоу мирового значения, и тысячи туристов со всех стран ежегодно приезжают посмотреть на него. Оно наступит совсем скоро. По массовости это явление совсем ненамного уступает Ханами — традиционному весеннему любованию сакурой, когда в полном смысле этого слова все японцы расстилают под цветущими деревьями коврики, наслаждаясь красотой облетающих лепестков сакуры. Как же девушке хочется увидеть это. Убежать от преступности, сесть с верными друзьями и товарищами под клён и напиться до беспамятства. Когда же они смогут наконец отдохнуть и вернуться домой? — На то, чтобы кого-то убить у меня есть целых два дня, не переживай, — дёрнула Лизель плечами, поежившись от ветра, даже натянула тонкую медицинскую маску посильнее, а хвост, который та сделала в попыхах, затянула потуже. — В каком смысле «два дня»? — детектив насторожился, немного замедляя темп. Он не хотел, чтобы Ацуши и Доппо подслушали их, но и был в недопонимании. Казалось, Осаму совсем забыл, с какой важной шахматной фигурой он имеет дело.А шахматная ли она фигура?
Девушка остановилась в паре шагов, уверенно посмотрев Осаму в глаза, серые стекляшки излучали только — «Ох, ты даже не представляешь». Зусак стояла уверенно, молча, а уголки её глаз взмыли вверх. — Узнаешь, — договорила она, продолжая идти, как ни в чем не бывало. Это её некая фишка — делай вид, что ничего не было. — Ты выглядишь кстати, как крутая мотоциклистка, — бросил он вскользь, заворачивая в переулок. — Мне нравится. — Если есть претензии… Стоп, что? — Врум-м-м!!! — Дазай сделал характерный жест, словно он сидит за рулем мотоцикла, весело разворачиваясь к Зусак. — Врум, врум! — Вы наговорились? — перерывает их подоспевший Доппо с Накаджимой. — Приступаем к делу, у нас ещё много работы. — Кажется, эта та улочка, где напали на Директора, — присев на корточки, сказал Дазай. — Сначала директор увидел пятна крови. Детектив легко провёл пальцев по асфальту, вымазывая его в застывшую алую субстанцию. Куникида внимательно осматривал каждый угол, откуда могла быть совершенно нападение. С внешней стороны улицы доносились какие-то странные звуки, словно, там столпилась целая толпа людей. Тигр неловко осматривался, недоверчиво поглядывая на террористку. Зусак стояла в стороне, упираясь взглядом в стену, думая об абсолютном ничего. Знала она конечно, как было произведено убийство, Воровка книг буквально отсчитывала секунды. Секунды до собственной смерти. — Таинственные пятна, удары из слепой зоны, способность ходить по воздуху, — заговорил шатен. — Понятно… Я знаю, кто этот убийца. — Правда? — внимание тигра сразу переключилось на наставника. — И кто… Взрыв. Заревела сигнализация. Детективы оглянулись по сторонам, выбегая из переулка. Остался стоять только один Дазай и Лизель, первый прокричал своим напарникам в след: — Мне нужно ещё кое-что проверить! Осознавать, что теперь тебе некуда бежать и остаётся только выкручиваться как можешь — тоже самое, что постепенно осознавать скорую гибель. Пальцы рук невольно задрожали, а мысли перемешались. Действуй по плану — говорили голоса в голове. Точно по плану! По плану, Лизель! Рука невольно потянулась к карману, за таблетками. — Оставайся тут, — пробурчал Осаму, направляясь к улице. — Что? — Зусак дёрнулась всем телом, удивлённо взглянув на детектива. — Почему? — Если моя догадка верна, то тебе лучше оставаться тут, — объяснял мужчина. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Он знает, что Достоевский его ждёт. Понятно и без слов, что Дазай имеет в виду. Детектив уходит, оставляя её одну, а пальцы девушки застыли над карманом. Выуживая баночку с препаратами, она быстро закидывает сразу две, чувствуя себя теперь более спокойно. Лизель не страшно, нет. Она просто нервничает перед предстоящим шоу. Медленно идя по улице, оглядывая себя в витринах магазинов со стороны, Зусак вздыхает. Маску можно снять, всё равно она уже не нужна. Вся в чёрном, удобном и практичном, даже обувь — высокие чёрные сапоги, на удивление, с каблуком, сидят удобнее, чем обычно. И правда, как мотоциклистка. В мыслях — штиль. Голова пуста, сердце не выпрыгивает из груди, руки не дрожат в припадке. Тихо прошмыгнув в улочку, она встает за углом, прислушиваясь к разговору. — И что привело тебя к такому выводу? — голос Фёдора спокойно разносится эхом по пустому переулку. — Это то, что сделал бы я, — отвечает ему Дазай. Даже без их лиц, по интонации и разряженному воздуху понятно — они улыбаются. Лизель сейчас стошнит от этих любезностей. Эти двое и правда два мегамозга в этом несчастном мире. Их бы поместить в закрытую комнату, так они точно найдут, о чем поговорить, так ещё и мир захватят впридачу. Что будет делать Зусак в это время? Стоять снаружи этой комнаты, наблюдая за шахматной доской. Если вы понимаете, кто тут пешка, а кто игрок. — Хочешь сказать, что мы с тобой похожи? Допустим, — Достоевский хмыкнул, смотря на собеседника. — Яд, который я дал вашему директору, запускает процесс «взаимного уничтожения». Я не буду уничтожать организации. Вы сами уничтожите друг друга. Лизель выудила телефон из кармана, устанавливая таймер на сорок восемь часов. Всё начинается с этого момента. Хотелось тяжело вздохнуть полной грудью, да не могла выдать себя раньше времени. — Эта способность, похожая на вирус, принадлежит одному из моих криминальных друзей, — Фёдор продолжил выкладывать информацию дальше. — Через сорок восемь часов этот вирус начнёт распространяться по всему организму, уничтожая внутренние органы носителя. Однако, если один из носителей умрёт прежде, чем истекут сорок восемь часов, вирус исчезает. — То есть, чтобы спасти Директора, мы должны убить Мори? — Осаму нахмурился, но вдруг в голове возникла недавняя, но очень таинственная фраза про сорок восемь часов. Вот, что это значит. Она знает настолько много. — Можете не пытаться нейтрализовать способность другим способом. Любой контакт с вирусом, это путь на тот свет. Федор замолчал, помещая пространство в тишину. Он легко прокрутил свою шапку-ушанку в руках, глядя в пол. Взгляд Лизель, стоящей за углом, устремился в открытое окно соседней многоэтажки. Раз, два… — Люди…безобразно тупы… — тихим голосом заговорил Демон. — Даже зная, что ими манипулируют, они не могут не убивать друг друга. Кто-то должен вычистить эти грехи. — он поднял руку с шапкой ввысь. — Вот почему я так жажду…заполучить эту книгу. Три. Выстрел. Зусак слышит, как Дазай падет на землю, и, стуча немного каблуками по земле, выходит из своего укрытия. Первый её заметил ещё давно, а второй слишком занят болью в области живота и осознанием того, что Достоевский предвидел его действия. Во рту у девушки самая настоящая горесть. — Ты долго, — бросает ей Фёдор, оглядывая. — Это вместо «Привет»? — недовольно фыркает Воровка книг, проходя мимо Осаму. — Это вы решили за жить перетереть, кто тут ещё долгий. Осаму медленно поднял голову на неё, встречаясь глазами. Он сказал ей оставаться в безопасности, но, похоже, у неё с самого начала были свои планы. Дазай не понимал. Не понимал, почему она пришла прямо в лапы того, кто давно раскусил её предательство. Не понимал, почему она смотрит на него, как на пустое место, в луже собственной крови. Не понимал, почему Лизель так легко стоит рядом с этим Демоном, переговариваясь. Стоп. — Твои жизненно важные органы не задеты, — обращается к раненому Фёдор. — Потому что ты ещё должен сыграть свою роль в столкновении с мафией. Дазай с силой приподнялся на локтях, пытаясь встать. Оглядывая мрачным взглядом их двоих, Осаму уже всё для себя понял. — Ты в курсе, что она предала тебя, не так ли? — пробурчал он, глядя снизу вверх на Достоевского. — Да, я ещё та предательница, — вместо брюнета отвечает женщина, легко хлопнув Демона по плечу. Ничего не произошло. — Правда? — Ещё какая правда. — согласно кивает Фёдор. Тогда, для чего она всё это делала? Что значит это её — предательство? Всего лишь игра. Запутанная паучья нить, обман, в перемешку с загадочным поведением и раскрытием некоторых карт. Всё это нужно было для того, чтобы Дазай поверил. А если поверил Дазай — поверят остальные. Только вот…как она смогла обойти дедукцию Рампо? — Ты сказал, что мы похожи, — детектив перевёл взгляд на мужчину. Стараясь давить на сквозную рану в животе, он согнулся, смотря исподлобья. — Согласен, мы одного поля ягоды. Но в тоже время мы отличаемся. Если бы Зусак могла, она бы заткнула Дазая, засунув ему сапог в рот, наверняка зная, кем он теперь её считает. Она бы считала точно так же, услышав всё это. Вынужденная мера, план. Планы Большого брата всегда жестоки и двояки, но ничего не поделаешь. Они всегда работают. Фёдор направился вскользь переулка, проходя мимо недоговорившего детектива. Лизель продолжала стоять на том же месте, ловя каждое слово. — Люди и правда безобразно тупы, — Осаму улыбнулся, кинув взгляд на девушку. — Но что в этом такого? — Ты… Ты знал, что снайпер уже был здесь? — Достоевский развернулся, удивлённо глядя на детектива, что от бессилия вновь свалился лицом об асфальт. — И несмотря на это ты пришел, чтобы получить информацию? — Настоящая книга — это… — мужчина сглотнул, прикрыв глаза. — Роман, использовать который можно лишь раз. Потому что, написанное на его страницах претвориться в жизнь. Уникальный артефакт. С помощью этой книжки, как бы она ни выглядела, можно перевернуть целый мир. Изменить время, повернуть реки вспять, потушить солнце или искоренить всех неугодных людей. Это настолько невозможно, что одна мысль о существовании этого артефакта рушит рамки дозволенности. Чтобы сделала Лизель, заполучив эту Книгу в свои руки? Это огромная почва для размышлений. Но ответа нет. Эта книга, и правда, может изменить мир. Поэтому она так спрятана, поэтому нельзя допустить, чтобы она попала в чужие руки. А чьи руки чужие — это решать далеко не ей. — Хм, — Фёдор развернулся, продолжая идти. — Я использую эту книгу, чтобы создать мир без греха, привнесенного эсперами. — Что ж, рискни, — Осаму ухмыльнулся, прижимаясь щекой к земле. — Попробуй. Лизель оставалась стоять неподвижно, глядя на окровавленного детектива. Сказать честно, она давно хотела лицезреть такую картину. Всеми силами и своей актерской игрой она делала вид, что получает удовольствие, смотря на него. На самом деле, она просто ждала, пока Фёдор отойдет достаточно далеко. — Дазай!!! — послышался мужской крик с улицы. — Где ты?! — В любом случае, — Достоевский направился дальше, бросая напоследок. — Это будет земля обетованная. — развернулся к Зусак, кивая. — Пойдём. Девушка ступила шаг, ещё один, остановившись прямо над головой детектива. — До встречи, — горько прошептала она, но его глаза уже закрылись, а улыбка спала. Изо рта сочилась тонкая струйка крови. Девушка надеялась, что он её слышит. — Я… Но она оборвала саму себя на полуслове, быстрым шагом зашагав прочь. За Демоном, в его логово. Направившись на верную смерть.