И пеплом станет мир

       — Элайя! — крикнула Сона. — Сейчас же отойдите от пленников!        Длиннохвостая хоть и удивилась, но приказа послушалась, дав стражницам знак отступить, а сама приблизилась к Соне, с подозрением поглядывая на Хенджина.        Хозяйка замка на пару мгновений прикрыла веки, словно собираясь с духом, а когда снова их открыла, то в глубине голубых глаз плескался страх напополам с надеждой.        — Что ты сказал?        Все ее внимание было приковано к Хенджину. Очерченная последними лучами заходящего солнца высокая фигура демона казалось одновременно хрупкой и сильной, а выражавшее полное безразличие лицо, которое ещё минуту назад было охвачено сильным шоком, больше всяких слов говорило об упрямстве. То, как быстро парень взял себя в руки было выше всяких похвал.        — Ты Сона, из семьи Хван, — заговорил Хенджин. — Ты… была одной из лучших учениц Школы демонов, прекрасно разбиралась в растениях, дружила с матерью Минхо, Мэйлин, твоей любимой книгой был старый сентиментальный роман, который ты так часто перечитывала, что его обложка сильно потерлась в тех местах, где ты чаще всего касалась ее пальцами. А ещё… ты была моей матерью, но почему-то бросила меня и пропала. Теперь я вижу, что ты вполне хорошо устроилась. А мы-то с бабушкой думали, что ты умерла…        С каждым сказанным словом высокомерное выражение на лице Соны исчезало, сменяясь на искреннее удивление и следом за ним болезненное понимание. Женщина смертельно побледнела, хотела что-то сказать, но губы лишь несколько раз шевельнулись, но за этим не последовало ни звука. Она не отрываясь смотрела на Хенджина, а затем все так же молча подошла к нему ближе и протянула трясущуюся руку к его лицу. Хван отшатнулся.        — Не надо, — скривился он. — Я не люблю чужие прикосновения.        — Прости, — всё-таки выдавила из себя Сона. — Наверное, если бы у тебя были крылья, я бы сразу тебя узнала. Где они?        — Спрятаны магией Ше Аи.        Когда первое удивление прошло, Хенджин мог почувствовать только злость. Оказывается его мать, которую до этого он видел только на портретах и знал лишь по бабушкиным рассказам, все это время была жива, и плевать она хотела на то, что бросила свою семью. Ему сразу же пришли на ум все те вечера, когда лёжа в постели он любил представлять, как было бы здорово, если бы матушка никуда не пропадала. Наверное она читала бы волшебные истории ему перед сном, поправляла сползшее одеяло и целовала в лоб. Наверное вся его жизнь сложилась бы совершенно иначе, да и сам он вырос бы абсолютно другим. Но прошлое уже не изменить, поэтому все, что ему оставалось — его гордость. Даже если перед ним действительно стояла его мать, он просто сделает вид, что никак не тронут этим открытием.        — Ты… Хенджин, — почти прошептала Сона. — А значит эта девушка — Лалин?        Невзирая на недовольство парня, она взяла его за руку и повела за собой туда, где стояла остальная группа. Крылатые настороженно наблюдали за их приближением, а Эсприн и вовсе не спешил убирать огненный шар. Он не знал, что ожидать от хозяйки замка с ее непредсказуемым поведением, поэтому разумно решил не ослаблять бдительность.        — Откуда ты знаешь наши имена? — спросил Хенджин, пытаясь выдернуть руку из неожиданно цепкого захвата чужих пальцев.        — Я не могла знать, как вы выглядите спустя семнадцать лет, но имена я ваши не забыла.        Сона почти незаметно взмахнула свободной рукой, и шар Эсприна тут же погас, а он ошарашенно уставился в пустоту, где ещё секунду назад потрескивало пламя. Он тут же попытался вернуть свое единственное оружие, созданное его исчезающей магией, но не смог высечь даже искры из окружающего пространства.        Сона подвела Хенджина к Лалин. Девушка следила за ее действиями с хмурым подозрением, не понимая, почему та вдруг передумала на их счёт, и почему демон неожиданно назвал незнакомку матерью. Неужели заточение в темнице так на него подействовало, что начались проблемы с головой?        — Но откуда ты знаешь имя Лалин? — Хенджин всё-таки сумел вырвать свою ладонь и встал перед белокрылой, не задумываясь закрывая ее собой.        Сона ответила не сразу. Она с нетерпеливым любопытством переводила взгляд с парня на девушку, что-то прикидывая и обдумывая. Ее не интересовал никто другой, поэтому она даже не повела бровью, когда рядом с Лалин встал Эсприн, а затем и остальные. Никому из них не были ведомы замыслы хозяйки замка, но они были готовы защищать друг друга до последнего.        Наконец, словно решив что-то для себя, она немного приподняла уголки полных губ в улыбке и тихо, но уверенно сказала:       — Нишинь меня не обманула, я снова вас увидела. Хенджин и Лалин, мои горячо любимые дети, которых оторвали от меня семнадцать лет назад.        К такому заявлению не был готов даже Хенджин. Он недоверчиво уставился на Сону, пытаясь по выражению ее лица разобрать шутит ли она или нет. Но женщина уверенно посмотрела на него в ответ и продолжила, невзирая на всеобщее удивление и на шок девушки.        — Я не знаю, что рассказал вам ваш отец, но думаю, что это была очередная искусная ложь. Уж в этом деле он достиг небывалых высот, — женщина горько улыбнулась. — Но я обязательно расскажу…        — У меня нет отца, — перебил ее Хенджин. — Я никогда его не знал.        — Мою мать зовут Мириам, — впервые подала голос Лалин. — Ею не можете быть вы, а Хенджин не может быть моим братом. Я ангел, а он демон. Это просто невозможно.        — Что? — казалось эти новости удивили Сону даже больше, чем то, когда она услышала «мама» в свой адрес. — Как же… Я ничего не понимаю. Разве вы росли не вместе?        — Если вас и правда беспокоит происходящее, то может быть стоит поговорить при более располагающих условиях? — Эсприн вышел немного вперёд. — Теперь я понимаю, почему Ше Аи хотел, чтобы эти двое посетили замок Костяных Щитов. Ведающим и правда известно очень многое. Смею ли я надеяться, что вы не откажетесь помочь вашим детям?        — Я не ее… — начала возражать Лалин, но Эсприн ее тут же перебил.        — Погоди, птичка. Думаю, тебе нужно выслушать историю этой женщины.        Сона обратила свое внимание на советника болотного короля. Она очень долго сверлила его взглядом, как будто что-то в его словах ей очень не понравилось, но все же в итоге она была вынуждена с ним согласиться.        — Хорошо.        Женщина сделала несколько шагов к выходу, а потом опомнилась и повернулась к своей помощнице.        — Элайя, прикажи приготовить комнаты для наших гостей. В каждой пусть поставят по ванне и приготовят чистую одежду. Как только гости будут готовы, пусть спускаются к ужину. Я буду ждать в Зелёном зале.       — Слушаюсь, госпожа.        Длиннохвостая низко поклонилась и поспешила прочь, исполнять приказ хозяйки. За годы службы в этом замке она успела повидать многое, но даже она ничего не понимала в происходящем.

***

       Сона оказалась весьма гостеприимной. Крылатым и правда выделили комнаты, где их уже ждала горячая ванна и новая одежда. В удовольствии привести себя в порядок после нескольких дней и ночей в темнице никто отказывать себе не стал. Тем более перед тем, как все разошлись по комнатам, Эсприн заверил, что им ничего теперь не угрожает. Откуда он это знал, оставалось для всех загадкой, но спорить никто с ним не стал.        Спустя час, крылатые, смывшие с себя грязь темницы и переодевшиеся хоть и в достаточно простую, но удобную одежду, сидели за обеденным столом, который ломился от всевозможных блюд. Создавалось ощущение, что их пригласили на какой-то праздник. Правда выражение лиц у всех мало походило на счастливое и довольное, но от еды отказались только Эсприн и Джисон. Последний сослался на неважное самочувствие и безразлично смотрел на лежащее перед ним на тарелке мясо. Минхо обеспокоенно шептался с ангелом, уговаривая съесть хоть что-то, но тот упрямо отказывался, а после и вовсе обессиленно положил голову на плечо Ли. Оставив попытки переубедить парня, Минхо, сам не горя особым желанием, старательно принялся за ужин, понимая, что если он хочет защитить других, и в первую очередь Хана, то ему требуется поддерживать свои силы. А на голодный желудок это вряд ли окажется возможным.        Чанбин и Феликс аппетит не растеряли ни на грамм. Демон с огромным удовольствием сгрузил на свою тарелку всего понемногу, а Феликс то и дело подкладывал ему лакомые кусочки, нежно улыбаясь тому, с какой благодарностью смотрел на него Со в ответ. Иногда они переговаривались, не обращая внимания на то, что рты набиты едой, но и не забывая следить за Соной, сидевшей во главе стола.        Женщина игнорировала всех, кроме Хенджина и Лалин. Они сидели по обеим сторонам от нее, и каждое их движение, каждый взгляд или наклон головы не оставался незамеченным. Она жадно разглядывала их, отмечая похожие черты, и на ее лице чередовались то радость, то печаль.        — Думаю, пока все ужинают, вы можете рассказать свою историю, — подал голос сидящий на другом конце стола Эсприн. — Так мы сэкономим время и быстрее договоримся о том, что делать дальше.        — Смеешь указывать мне, что делать? — холодные голубые глаза впились в болотного духа.        — Ни в коем случае, — возразил Эсприн. — Я просто хочу, чтобы ваши дети, как и их друзья, поскорее оказались в безопасности. Если наши желания совпадают, то не вижу смысла тянуть дракона за хвост.        Сона медленно поднялась со стула, не отводя колючего взгляда от белокурого парня. Несколько мгновений она хранила молчание, а потом мрачно улыбнулась и направилась к нему. Ее приближение не предвещало ничего хорошего, и крылатые заволновались, но Эсприн был спокоен, чем сразу же и поделился:        — Не волнуйтесь, — он посмотрел на своих подопечных. — Со мной просто хотят познакомиться поближе.        — Мне не нравятся такие как ты, — заявила Сона, остановившись в одном шаге от него. — Красивая внешность, галантные манеры и незатейливые шутки скрывают черное сердце. Ты меня не одурачишь, Эсприн О’Резо.        — Я удивлен, но в то же время рад, что вы знаете мое имя, — парень поднялся и коротко поклонился, — К сожалению, о вас мне ничего не известно.        — И как давно ты пудришь мозги моей дочери?        От заданного вопроса растерялся даже Эсприн. Он мог предполагать все, что угодно, но явно не это. А судя по реакции крылатых, они тоже не ожидали, что разговор свернёт в это русло.        — Простите, я не совсем понимаю… — болотный дух немного замешкался, ища подходящие слова, но договорить ему не дали.        — Я не слепая и прекрасно вижу, какие взгляды ты на нее бросаешь, — Сона подошла ещё ближе и схватила Эсприна за руку, на пару мгновений прикрывая глаза. — Твое время на исходе, ты сам знаешь. Ты уже почти полностью вернул свою человеческую сущность. Магия покидает твое тело, забирая бессмертие. Ты бессилен, но смеешь разговаривать со мной в таком тоне, да еще и заглядываться на мою дочь?        — Оставьте его в покое, — в их диалог вмешался сердитый голос Лалин. — И хватит называть меня дочерью!        — Прежде, чем вы изольете на меня злость, настоятельно советую объясниться перед своими детьми, — спокойно ответил Эсприн. — Кажется, Лалин до сих пор не верит вам, а Хенджин глубоко разочарован. Со мной же поговорить вы всегда успеете.        Сона отпустила его руку, бросила на него последний неприязненный взгляд и вернулась обратно за стол. Она ни за что не призналась бы, но в словах Эсприна была истина. С ним она может разобраться позже, а сейчас ей следует все объяснить детям и придумать, что делать дальше.        — Что ж, — она посмотрела на Хенджина и Лалин, и ледяные глаза ее потеплели. — Я расскажу вам всю правду о моем исчезновении, надеюсь, вы поймёте, почему я пропала и оказалась вынуждена вас бросить.        — С чего вы взяли, что я вам поверю? — вздернув подбородок спросила девушка. — Я могу допустить, что вы мать Хенджина, раз он сам вас узнал, но в моей семье никто не пропадал, так что вы с кем-то меня путаете.        — Нет, не путаю. Ваш отец — Филто Эмель — известный представитель ангелов, всеми уважаемый и любимый — на самом деле отпетый мерзавец, подлый трус и негодяй. Вы — первые дети, рождённые со смешанной кровью. И уж если тебя, Лалин, не убеждает то, что твои волосы такого же цвета как мои, хотя этот цвет довольно редок, то я знаю кое-что о вас двоих, что постороннему человеку неведомо, — Сона сделала паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. — Ваши родимые пятна, что находятся сзади на плече. Это половинка звезды. Если их соединить вместе, получится звезда с пятью лучами. Вы двойняшки, рождённые в ночь, когда взошла самая яркая точка созвездия Весов. Вы могли бы стать теми, кто принесет в жизнь крылатых так нужный всем баланс. Ведь никогда еще Далария не видела детей союза ангела и демона. Никогда еще мы не были так близки к тому, чтобы отбросить общую неприязнь. Я так хотела, чтобы наши народы прекратили холодную вражду. Мне казалось, что наш союз с вашим отцом станет прекрасным примером для других. К тому же, и Олас полюбил Мэйлин, а она ответила ему взаимностью. Все указывало на то, что ангелов и демонов влечет к друг другу. Мы можем испытывать любовь, а не только ненависть. Так я думала.        Женщина на некоторое время замолчала, погружаясь в печальные воспоминания. Хенджин, до начала ее речи пытался убедить себя, что ему совершенно не интересен ее рассказ и оправдания. Но он все равно превратился в слух, с жадностью ловя каждое слово матери, иногда переводя взгляд на Лалин. Сона была права, на его плече действительно было такое пятно. Об этом знали только он, бабушка и Минхо с Чанбином, которые несколько раз видели его без рубашки. Но получается, что у Лалин было такое же пятно? Неужели белокрылая… его сестра?        Лалин сидела ни жива, ни мертва. Ей хотелось зажать уши, выбежать из зала и вернуться в лес, Смертельную Топь, а лучше всего домой, лишь бы не слышать слов хозяйки замка. Родимое пятно у девушки и правда было, но что же тогда все это значило? Отец все это время ей врал?        Ей почему-то стало страшно слушать продолжение истории. Подсознательно она уже понимала, что все, что она узнает дальше, принесет ей только боль и разочарование. И если это было ценой правды, то стоила ли она того? Она много лет молила богов, чтобы они смягчили жестокий нрав отца и одарили Мириам, ее мать, хотя бы каплей любви к дочери, но боги были глухи к ее просьбам. А теперь и вовсе решили сыграть с Лалин злую шутку, ошеломляя внезапными новостями.        — Я не желаю слушать все эти россказни, — девушка неприязненно посмотрела на предполагаемую мать. — Вы можете придумывать что хотите, может вам кто-то и поверит, но точно не я.        — Лалин, подумай здраво, — вмешался Эсприн. — Тебя никто не заставляет принимать на веру слова этой женщины, но ты должна понимать, что мы нуждаемся в ее помощи. И если для этого нам надо всего лишь выслушать ее историю, то разве стоит отказываться от такого шанса?        Девушка смерила Эсприна сердитым взглядом, но возражать не стала, а только упрямо поджала губы. Болотный дух и правда рассуждал вполне логично. Сейчас не время думать о семейных неурядицах, ведь на кону стояло намного большее, чем личные проблемы.        — Ладно, я выслушаю вас, — Лалин говорила не глядя в сторону Соны. — Но это не значит, что потом я кинусь вам на шею и буду называть мамой.        Хозяйка замка бросила на Эсприна очередной неприязненный взгляд, но была вынуждена кивнуть в знак благодарности. Решив, что тянуть с рассказом не стоит, она глубоко вздохнула и, поочередно посмотрев на своих детей, начала свою историю:        — Когда я училась в выпускном классе Школы демонов, обе стороны крылатых решили провести эксперимент — сделать одну смешанную группу из учеников. Огласке это не придавалось, ведь никто не знал каким выйдет результат. Вот и получалось, что в случае провала для обоих народов все было бы как прежде. Ну а успех… Успех стал бы новой вехой в истории крылатых.        В эту группу входила и я со своей подругой Мэйлин. А одним из кураторов со стороны ангелов назначили молодого министра Эмеля. Я влюбилась в Филто с первого взгляда, но никогда бы подумать не смогла, что чувство будет взаимным. Он был старше на несколько лет, выше по статусу, но прежде всего — он был ангелом. Однако, несмотря на все это, мы с ним сблизились. Наши тайные встречи проходили вдали от посторонних глаз. Он говорил, что боится навредить моей репутации, если о наших отношениях узнают мои одногруппники. По его словам, многие бы засомневались в справедливости выставляемых мне баллов, а ведь я была одной из лучших во всех направлениях.       Он обещал, что как только я закончу учебу, официально сделает мне предложение. Ведь с моим выпуском из Школы отпадет нужда скрываться. Да и новость воспримется более благосклонно, если министр ангелов сделает предложение не никому неизвестной ученице, а лучшей выпускнице Школы демонов.        Я была влюблена и слепа. Я верила каждому его слову и постепенно, безоговорочно следуя за ним, я подошла к самому краю, — Сона сделала небольшую паузу и прикрыла в глаза. Повествование давалось ей нелегко, и она не хотела, чтобы кто-то заметил промелькнувшую во взгляде боль. Она взяла себя в руки через несколько мгновений и продолжила: — Когда я узнала, что забеременела, то первым делом рассказала ему. Для меня это было чудесной новостью. Ребенок от любимого человека, что могло быть лучше? Однако Филто моей радости не разделил. В его отношении ко мне стала сквозить холодность. Так или иначе, он пытался уговорить меня избавиться от не родившегося дитя, приводя тысячу доводов. Я не узнавала человека, которого полюбила. К тому моменту мое положение стало заметно, родители ежедневно устраивали мне допрос, пытаясь узнать, кто является отцом ребенка, но я молчала. Сначала из-за того, что ждала Филто. Ждала, что он объявится на пороге моего дома и официально попросит у отца моей руки. Но когда я поняла, что этому не бывать, то молчала уже из-за своей глупости.       В последнюю нашу встречу он признался, что родители настояли на его браке с белокрылой из одной очень влиятельной семьи. Такой союз в будущем обеспечил бы ему очень высокую должность, поэтому отказаться он не мог. Передо мной же он сухо извинился и сказал, что я навсегда останусь в его сердце, но жениться на мне он не сможет, как и принять ребенка. А ещё он слёзно попросил не раскрывать тайну и никому не говорить о наших отношениях и о том, что отец ребенка именно он.        Я была такой глупой! Несмотря на всю боль, что он мне причинил, я все равно любила его. Поэтому и сохранила нашу тайну. Но когда приблизился день родов, я захотела с ним встретиться в последний раз. Я послала ему записку. Пришлось идти на крайние меры, потому что я понимала, что в обычной просьбе он мне откажет. К тому времени он был женат и я знала, что его жена тоже была беременна. Из разговоров и слухов я поняла, что у нас с ней одинаковый срок. Получалось он давно меня обманывал, ведь завел отношения с другой женщиной, когда продолжал встречаться со мной. Поэтому я сразу перешла к угрозам. Я прекрасно понимала, что страх разрушить свою девственно-чистую репутацию приведет его ко мне. Ну а я… Я просто хотела показать ему хотя бы единственный раз его собственное дитя. В итоге он согласился, но с условием, что сам выберет место.        Я не придала этому значения. Ориентиром для нашей встречи служили развалины древнего города. Они были поодаль от привычных нам холмов у Зеркальных озёр, где раньше мы часто прогуливались рука об руку. Наверное, я не могла трезво мыслить, потому что чувствовала, что скоро начнутся роды, поэтому как обычно слепо доверилась Филто.        С собой у меня было все необходимое, ведь я давно была готова к тому, что рожать придется в одиночестве. Родители так меня и не простили за мое молчание, хотя из дома все-таки не выгнали, но я боялась, что они никак не станут мне помогать.       Как бы там ни было, я родила совсем рядом с руинами. Все прошло благополучно, хотя меня и ожидал сюрприз. Вместо одного ребенка у меня оказалось двое. Сначала родился чернокрылый мальчик, следом за ним белокрылая девочка со смешным пушком розовых волос на голове.        Сона посмотрела на своих детей и накрыла их ладони своими. То ли под влиянием рассказа, то ли ещё по какой-то причине ни Лалин, ни Хенджин не вырвали своих рук. Они не отрываясь смотрели на женщину, внимая каждому ее слову.        — Я думала, что у меня родится мальчик. Я уже знала, какое имя он будет носить. Хенджин — древнее имя рода Хван. Я помню как отец рассказывал, что в те времена, когда крылатые жили в Лирине, так называли старшего сына в семье ровно через одно поколение. Мой прадедушка ещё носил это имя, а потом традиция сошла на нет. Я же решила ее воскресить. Но как назвать девочку? Я не была готова… Правда ответ пришел сам. К тому моменту, как я родила, на небе взошла полная луна. Ее бледный свет и благородный лик были также прекрасны как и моя новорожденная дочь. — Сона повернулась к девушке и в ее ясных голубых глазах заблестели слезы. — Твое имя в переводе с одного из древних языков означает «луна», дитя мое. И сейчас я могу точно сказать, что своей красотой ты превзошла даже небесное светило.        Лалин молчала. Она не знала, что сказать, но боль, которая слышалась в словах Соны была искренней. Вся эта история очень походила на правду.        — Что произошло дальше? — нетерпеливо спросил Хенджин.        — А дальше ваш отец показал свою черную натуру, — печально покачала головой Сона. — Когда он пришел, я уже завернула вас в пеленки и уложила в плетёную корзину, что принесла с собой. Я была так счастлива, что не замечала как мрачен Филто. Узнав, что вместо одного ребенка у него сразу двое, он сделался темнее тучи. Правда лицо его немного просветлело, когда он понял, что у одного из его детей белое оперение. Он даже взял Лалин на руки и внимательно осмотрел. Я рассказала ему о ваших именах и их значениях. Рассказала, что не буду ни о чем его просить и просто хотела увидеться с ним в последний раз.        А после… Стоило мне склониться над корзиной, как на мою голову обрушилось что-то тяжёлое и через мгновение я погрузилась в темноту.        В себя я пришла посреди древних руин. Голова раскалывалась, волосы слиплись от крови, тело почти не слушалось. Я не хотела думать, что на меня напал Филто, не хотела думать о причинах, которые побудили его это сделать. Единственное о чем я думала — это вы, мои дети.       Я не увидела рядом с собой корзинку. Кое-как поднявшись, я принялась обыскивать развалины, в надежде, что Филто оставил вас рядом со мной. Из-за слабости после родов и удара по голове магия меня не слушалась. Но нити, что связывают мать и детей подсказывали мне, что вы живы.        Я собиралась покинуть руины, чтобы продолжить поиски, но у судьбы были на меня другие планы. Я слышала много историй о том, что развалины прокляты. Многие крылатые, побывавшие здесь, пропали или сошли с ума. И я поняла почему. Останки древнего города превращались в бесконечный лабиринт. Я блуждала по нему не в силах найти выход. Я кричала, звала на помощь, но никто не пришел, чтобы вызволить меня. Какое-то время спустя мне стал чудиться женский голос. Он звал меня по имени, и потерявшая какую-то надежду, я решила последовать на его зов. Голос привел меня к большому плоскому камню. Он походил на жертвенный алтарь. Мне было страшно, потому что камень был окутан тьмой, и это были не безобидные ночные тени, а истинная тьма, что взывала ко мне.        В иной ситуации я не стала бы даже слушать, какую сделку мне предлагают, но тогда я была почти сломлена, напугана и опустошена. А тьма, носившая имя Нишинь, была такой ласковой, сочувствующей. Она рассказала мне свою историю о предательстве любимого человека и сказала, что как никто другой меня понимает.        Она кое-что мне предложила. Объяснив, что руины действительно прокляты и выходом из них является только смерть или сумасшествие, она поведала иной способ. В обмен на мою помощь она поможет мне. Она пообещала, что я увижусь со своими детьми, но спустя некоторое время. И что она даст мне возможность отомстить Филто. Взамен я должна отправиться в ее мир, где буду служить ей, пока она не пробудится от своего сна и вновь не обретёт тело. А еще я должна была лишиться своих крыльев, ведь Нишинь ненавидела крылатых.        Я согласилась. Мне было все равно на крылья, тем более магия осталась со мной. Хотя я готова была пожертвовать даже ей, лишь бы снова встретиться со своими детьми.        Я порезала ладонь об острый угол камня, обагрила его своей кровью, а после оказалась здесь.        На самом деле, спустя несколько лет, я потеряла надежду вас увидеть. Я знала только то, что вы до сих пор живы, а Нишинь рассказала мне, что Филто уходил с корзинкой в руках. Я и подумать не могла, что этот мерзавец разделит собственных детей.        Теперь вы все знаете. Скрывать мне от вас нечего. Я никогда бы вас не покинула по собственной воле. И только из-за обещания нашей новой встречи я не умерла в тех развалинах. Вы — единственное, что у меня осталось.        — Но как же так? — проговорила потрясенная Лалин. — Как это может быть? Отец просто забрал меня, но бросил Хенджина? Почему?        — Потому что я чернокрылый, — мрачно ответил демон.        — Судя по всему это и есть единственная причина, — подтвердила его догадку Сона. — Филто самый настоящий негодяй!        — Понятно, почему моя мать… Мириам меня не любила. Я все гадала, как это может быть, что мать не любит собственное дитя. Теперь все встало на свои места. Отец говорил, что у меня должна была быть сестра. Но во время родов что-то пошло не так и выжила только я. Наверное, ребенок Мириам и правда умер, а меня просто выдали за ее дочь. Она семнадцать лет была вынуждена растить чужого ребенка…        — Он ещё ответит за все свои деяния, — уверенно сказала Сона, а потом внезапно улыбнулась и сказала, меняя тему: — Так значит, ты поверила мне?        Лалин ничего не ответила. История Соны не походила на ложь. Девушка не могла объяснить эмоции, которые охватили ее к концу рассказа. Она словно почувствовала связывающую их нить. Наверное именно об этом говорила Сона, и именно эту нить они чувствовали с Хенджином еще в темнице. Да и к тому же, чем дольше Лалин смотрела на женщину, тем больше подмечала их сходство. Но озвучивать свои мысли она не стала, предпочтя оставить их при себе.        Сона тщетно ждала ответа, глядя на дочь, а отчаявшись, повернулась к Хенджину. Предвидя ее вопрос, он быстро кивнул и отвёл взгляд. В отличие от Лалин он не сомневался в том, что она его мать, но не знал ее историю. Он услышал искренность в ее словах, но не понимал как себя вести. Он так долго прожил с мыслью о том, что его мать скорее всего умерла, или просто сбежала, бросив его нарочно, что теперь было тяжело свыкнуться с новой реальностью.        Сона ласково погладила его по плечу, а потом наконец-то вспомнила, что за столом они не одни. Она медленно оглядела каждого, обделив вниманием только Эсприна.        — Как вас зовут, дети?        Те по очереди представились. Теперь зная, что перед ней крылатые из ее привычного мира, она смотрела на них по-другому. В Чанбине она моментально узнала черты его отца Рамуила, с которым была хорошо знакома. В Минхо она увидела гордость и силу своей лучшей подруги Мэйлин. А в Джисоне… Сона поняла чей он сын. А ещё наконец-то разглядела в нем того, кого так настойчиво искала Нишинь. Судя по его виду, тьма внутри постепенно одерживала верх, но он все равно не сдавался.        Сона печально вздохнула. Как же сильно все запуталось. Столько лет прошло, а ее дети и дети других крылатых, которых она знала, сидели с ней за одним столом. И кажется, только она могла им помочь.        Сона улыбнулась, глядя на Хенджина и Лалин. На несколько секунд она предалась мечтам о счастливой жизни. Однако долго позволить себе эту слабость она не могла. Она сразу же приняла серьезный вид, когда увидела, что в зал вошла ее помощница.        — Элайя, что случилось?        Девушка приблизилась к ней и шепнула всего несколько слов на ухо. Сона сильно побледнела и обратила свой взгляд на детей. Когда она заговорила, то ее голос дрожал от волнения и беспокойства:        — Вам надо как можно скорее покинуть замок. Нишинь направляется сюда и будет здесь уже через час. Вы же собирались встретиться с Ведающим Осо, верно?        — Разве Нишинь уже очнулась от своего сна? — спросил Эсприн.        — Да, это произошло вчера. Но силы ее восстановятся полностью только с восходом Кровавой луны.        — Так может, пока она слаба, нам стоит попытаться ее убить? — предложил Чанбин.        — Даже вместе, вы не сможете с ней справиться. Одолеть ее могут лишь Ведающие и только с артефактом, который поручено найти вам.        — Так вы все знаете? — Минхо изогнул бровь, удивленный осведомленности Соны.        — Об этом знает Нишинь, а значит знаю и я, раз она выбрала меня в помощницы.        — И несмотря на это, вы все равно встанете на нашу сторону? — допытывался Минхо.        — А как может быть иначе? — искренне изумилась женщина. — Прежде всего, разве я могу позволить пострадать своим детям? И пусть я их только что снова обрела и мне тяжело дастся расставание, я понимаю, что Нишинь никого не пощадит. Она обозлена на весь мир, и ядовитый поток ее гнева отравляет все вокруг. Я сама жива только потому что нужна ей. Как только надобность во мне исчезнет, она сразу же от меня избавится. Я поняла это не сразу, но сейчас я полностью в этом уверена. К тому же… — Сона сердито свела брови к переносице, — она ничего не сказала о том, что мои дети появились в этой части Даларии. Если бы Хенджин меня не узнал, я бы… На моих руках была бы ваша кровь. А Нишинь известно все, что происходит в этом мире. Она умышленно обо все умолчала, я более чем уверена. Разве я могу после этого ей помогать? Надеюсь, мои мотивы понятны, а теперь следуйте за мной.        Сона приказала Элайе принести в ее покои все вещи крылатых, которые отобрали у них в лесу, и быстро поднялась из-за стола, а за ней и ее гости. Воздух заполнился взволнованными разговорами. Новость о том, что Нишинь пробудилась и теперь спокойно разгуливает по миру, выбила почву из-под ног. Все происходило намного быстрее, чем предполагалось. К тому же, пока крылатые сидели в темнице, прошло четыре дня, а за это время они вполне могли бы попасть к третьему Ведающему, да и артефакт, скорее всего, уже был бы у них в руках.        Хуже всех было Джисону. Он и без того выглядел неважно, а узнав, что Нишинь совсем рядом, впал в пугающее оцепенение. Если бы не Минхо, который почти тащил его на себе, он вряд ли бы даже встал из-за стола.        — Джисон, ты должен прийти в себя, — голос демона звучал жестко и требовательно, хотя глаза были полны беспокойства.        — Я… — Хан сглотнул, с трудом вырываясь из цепких лап тьмы, которая поселилась в его разуме, как только Нишинь стала являться ему во снах. — Я чувствую ее приближение, Минхо. Не знаю, к чему все это может привести. Просто думаю, а что если на самом деле мы...        — Ты справишься, — уверенно произнес демон, продолжая идти вперед. — К тому же не забывай, ты не один.        — Спасибо, — тихо ответил Джисон, решив, что вернется к разговору позже.        Сона привела их в свои покои. В отличие от остальных комнат замка здесь было достаточно простое убранство, без каких-либо излишеств. Единственное, чего было в избытке — растений. Поэтому комната больше походила на оранжерею, чем на спальню.        Хенджин с любопытством осмотрелся. По рассказам бабушки он помнил, что мать всегда интересовалась флорой не только Даларии, но изучала по книгам растения Лирина. И эта комната как будто полностью отражала натуру матери.        Сона не стала терять времени, а сразу же подошла к небольшому деревцу в напольном горшке, оборвала с него несколько листьев, растерла их между пальцами, затем сняла со стены незажженный факел и размазала по нему полученную зелёную кашицу. По комнате поплыл свежий аромат зелёного луга, смешанный с пряной терпкостью. Крылатые все как один подозрительно наблюдали за действиями Соны, не до конца доверяя ее желанию помочь. И только Эсприн был равнодушно-спокоен.        Женщина прошептала над факелом несколько слов и он тут же вспыхнул огнем. Вот только пламя его было не привычным желто-оранжевым, а зеленоватым, как будто его окрасили своим цветом растертые листья. Подождав пока огонь не слижет своими жадными языками кашицу из листьев, Сона удовлетворённо наклонила голову и легко, словно это была всего лишь маленькая свеча, задула факел.        Как ни странно, дыма никакого не было. В руках женщины была обугленная деревяшка, но от нее не было соответствующего запаха. Все это было очень странно, но крылатые все ещё молчали, наблюдая дальше.        — Это дерево, — Сона махнула свободной рукой в сторону горшка, — из Чащи Потерянных Душ. С его помощью я открою вам портал прямиком во владения Ведающего Осо.        Отбросив в сторону узорчатый ковер, она принялась чертить факелом на полу странные символы. Они не походили на буквы или на хотя бы отдаленно знакомые крылатым знаки, но в черных линиях, оставляемых деревяшкой, чувствовалась магическая сила.        — Портал будет открыт всего несколько минут, поэтому пройти его надо будет быстро, не отвлекаясь. Как попадете в Чащу, не двигайтесь с места и встаньте к друг другу поближе. Не слушайте, что вам будут нашептывать духи. Ждите, пока вас не найдет Осо. Он сразу же почувствует ваше присутствие, поэтому быстро к вам явится. До тех пор вы не должны никуда уходить и вступать в контакт с душами Чащи. Это очень опасно.        — Ты сможешь помочь разгадать нам загадку? — неожиданно подал голос Хенджин.        — Загадку? — Сона даже отвлеклась от рисования одной ей понятных символов. — Что за загадка?        — Минхо, позволишь? — Хенджин протянул ладонь другу.        — Ладно, — после короткого раздумья, согласился Ли и, вытащив из кармана небольшой клочок пергамента, передал его Хенджину. — Все равно мы так и не смогли её разгадать.        — Вот именно, — кивнул Хван и повернулся к матери. — Дархада Кине передала нам подсказку в виде загадки. Здесь зашифрован артефакт, который нам надо найти. Мы лишь узнали, что это какое-то растение, но больше ничего так и не придумали. Думаю, ты сможешь нам помочь.        Сона осторожно взяла записку и быстро пробежалась по ней глазами.        — Кажется, я знаю, что это может быть, но не совсем уверена…        Слова женщины прервал стук в дверь. Получив разрешение, в комнату вошла Элайя и ещё несколько девушек, что несли вещи крылатых.        — Отлично, ты мне как раз нужна, — Сона поманила помощницу к себе. — Принеси из моего кабинета книгу в красной кожаной обложке, она лежит прямо на моем столе. И поторопись.        Элайя ещё не успела выйти, а женщина снова вернулась к начертанию портала.       С рисунком она справилась быстро, ещё раз тщательно его рассмотрела, проверяя символы и кивнула своим мыслям. А потом вдруг неожиданно нахмурилась и тяжело вздохнула.        — Один из вас должен остаться в замке, чтобы отвлечь Нишинь.        В покоях воцарилась тягостная тишина, но она быстро разрушилась возмущенным ропотом крылатых. Никто не хотел соглашаться с такими условиями. Было сразу же понятно, что встреча с Нишинь станет первой и последней для того, кто останется в замке.        — Мы пришли сюда вместе — вместе и уйдем, — твердо заявил Минхо, ни на секунду не отпуская от себя Джисона.        — Я вас прекрасно понимаю, — терпеливо ответила Сона. — Но Нишинь надо как-то задержать. Она знает, что вы поблизости. Она идет по вашему следу, который совсем скоро приведет ее в этот замок. Если вы уйдете все вместе, то ей не составит труда догнать вас в Чаще Потерянных Душ. Но даже если хотя бы один из вас останется здесь, то это даст время остальным. Тягаться с ней силой не могу даже я. Без крыльев, мои магические способности немного ограничены. А она, как никак, местное божество, которому уже больше тысячи лет. Даже сейчас, не восстановив все силы, она намного превосходит всех нас. Поэтому одна задержать ее я не смогу. Но с вашей помощью можно разыграть перед ней отличный спектакль, который даст остальным возможность успеть добраться до артефакта и вручить его Ведающим.        — Неужели нет другого решения? — Хенджин в отчаянии посмотрел на друзей, а потом перевел на Сону взгляд полный надежды. — Ты же столько лет ей служишь, разве ты не можешь что-то придумать?        — Больше никаких вариантов нет. Мне жаль.        — Получается, — задумчиво протянул Чанбин, — если мы уйдем все вместе, то даже не успеем найти артефакт, потому что Нишинь нас сцапает раньше? И тогда она не пощадит никого. А если кто-то один останется в замке, то у других будет шанс завершить миссию и избавиться от Нишинь. Верно?        — Да, ты рассуждаешь правильно, — кивнула Сона. — Чтобы выжить остальным, кто-то должен будет пожертвовать собой.        — Хорошо, — спокойно ответил Чанбин и вдруг выпустил руку Феликса из своей ладони. — Тогда останусь я.        — Что? Нет! — Феликс моментально побледнел и широко распахнул глаза от удивления и страха. — Пожалуйста, только не ты.        — Чанбин! — Минхо сердито на него посмотрел. — Не сходи с ума, мы придумаем другой способ…        — У нас нет на это времени, — отрезал демон. — Кто-то должен здесь остаться. Я — лучший вариант.        — Нет-нет-нет, — Феликс замотал головой и схватил Чанбина за руку, явно настроенный никуда его не отпускать. — Ты не можешь…        — Сами подумайте, — Чанбин ласково заправил ангелу за ухо прядь волос и легко улыбнулся, не прекращая свои доводы, — вполне логично, что Сона не позволит стать жертвой Нишинь Хенджину и Лалин. Они ее дети. Джисона мы оставить не можем по понятным причинам — его как раз и ищет эта темная богиня. Минхо тоже не подходит, он нужен Джисону, чтобы совладать с тьмой. Остаемся я и Феликс. А я точно не допущу, чтобы мой милый ангел остался на растерзание местной сумасшедшей.        Чанбин нежно погладил Феликса по щеке, смахивая прозрачную слезинку, которая против желания парня вырвалась на волю. Это решение не далось демону легко, и он сам был в шаге от того, чтобы заплакать. Не потому что ему было страшно, нет. Больше всего его подкосила несправедливость. Он был так рад, что Феликс ответил ему взаимностью, так рад, что даже позабыл, что они все находятся в опасности. А теперь ему придется покинуть свою любовь. Навсегда. Конечно же ему не хотелось идти на этот отчаянный шаг, но Чанбин и правда не мог поступить по-другому. Уж лучше умрет он, чем ангел.        Возмущения крылатых превратилось в монотонный шум, в котором демон не мог разобрать слов. Его сердце сжималось от боли при мысли о расставании, а опустошенное бледное лицо ангела добавляло кровоточащих душевных ран. Чанбин с тихим «прости» смахнул со щеки парня еще одну слезинку.        Слезы привели застывшего Феликса в чувства, и он сердито свел брови к переносице.        — Хорошо. Тогда я тоже остаюсь.        — Феликс, ты не можешь, — Чанбин сжал его плечо и заглянул прямо в глаза. — Я запрещаю тебе это делать.        — Ты не можешь мне что-то запрещать! — Феликс сбросил руку демона. — Никто не может.        — Феликс! — теперь рассердился Чанбин.        — Ты меня не переубедишь!        Все снова начали говорить одновременно. Даже Джисон, несмотря на то, что чувствовал сильную слабость, повысил голос и ругался на друга, совершенно недовольный его решением. Минхо сверлил тяжелым взглядом Чанбина и требовал прекратить геройствовать. Хенджин встал перед матерью и просил ее придумать другой способ, готовый пойти на что угодно, даже на колени встать, лишь бы не пришлось расставаться с кем-то из друзей. Лалин шипела разъяренной кошкой и что есть мочи ругала безмозглых парней, разделяя мнение Минхо. Она тоже считала, что следует уйти всем вместе.        — Никто из вас здесь не останется!        Спор приковал все внимание крылатых, а про стоящего чуть в сторонке Эсприна все забыли. Белокурый дух не принимал участия в их разговоре и просто внимательно всех разглядывал.        Его услышали не сразу. Лишь после третьей попытки до них достучаться на Эсприна наконец-то посмотрели. Он же как ни в чем не бывало подошел к Соне и в гробом молчании коротко ей поклонился.        — Госпожа, я знаю отличное заклинание, которое на время придаст мне облик крылатого. К тому же, я достаточно пробыл в тесной компании ваших детей и их друзей, поэтому на мне будет отчетливо чувствоваться отпечаток их ауры. С вашей помощью я займу место жертвы, поэтому все остальные смогут спастись.        — Хорошо, — быстро согласилась Сона и облегченно выдохнула. — Кажется, я понимаю о каком заклинании ты говоришь. Но для этого тебе надо что-то связанное с кем-то из крылатых, какая-то личная вещь или…        — Эсприн!        К болотному духу подошла Лалин. Ее голубые глаза метали молнии, а с языка вот-вот готовились сорваться ругательства, но Эсприн ей весело подмигнул и даже неожиданно показал язык. Девушка застыла, сбитая с толку его поведением, позабыв, что собиралась на него накричать. Вместо этого она неуверенно начала:        — Ты… Ты же говорил, что не пойдешь с нами в горы, но на встрече с Осо еще будешь с нами. А что же сейчас?        — Планы немного изменились, — Эсприн непринужденно пожал плечами. — Мне придется оставить вас раньше.        — Но ты не можешь…        — Могу, птичка, — он ободряюще ей улыбнулся. — Ты уже знаешь мою историю. У меня появился прекрасный шанс закончить ее правильно. Я не могу его упустить.        — Но…        — Хватит, — оборвала дочь Сона. — У нас нет времени на споры. Я открою портал, вы в него пройдете, а мы с Эсприном задержим Нишинь. Если все пройдет хорошо, у вас будут в запасе сутки. Уверена, Осо не станет тратить время попусту и поможет вам поскорее попасть в горы.        — Госпожа, — в покоях снова появилась Элайя. — Я принесла то, что вы просили.        Девушка протянула Соне книгу, и та сразу же принялась быстро листать многочисленные страницы пухлого тома. Она что-то бормотала себе под нос, а потом неожиданно замерла, пробегаясь глазами по многочисленным строчкам.        — Да! Вот оно! — Сона развернула книгу так, чтобы все могли увидеть цветной рисунок, выполненный на полях страницы. — Растение из вашей загадки — амарант.        Сона отдала книгу Хенджину и опустилась на колени рядом с порталом. Ладонями она осторожно прикоснулась к нарисованным узорам — почти невесомо, чтобы случайно не стереть ни единого завитка. Через несколько мгновений рядом с ее пальцами заплясали красные искорки и стали заполнять черные линии рисунка.        — Портал скоро откроется. — Сона поднялась и расправила складки платья. — Я желаю вам удачи. Будьте осторожны и у вас обязательно все получится. Надеюсь, мы с вами еще встретимся.        В красивых глазах женщины заблестели слезы, когда она оглядела небольшую группу. Ей хотелось как следует попрощаться с детьми, с которыми была вынуждена снова расстаться. Она уже подошла к Хенджину, но настороженно замерла, почувствовав как в воздухе ощутимо запахло чужой магией.        Все произошло очень быстро. Сона успела только моргнуть, а в следующее мгновение, за спинами столпившихся в одну кучу ангелов и демонов выросли крылья.        Все тут же всполошились. Только сейчас стало понятно, что истек срок, данный Ше Аи. Неделя прошла, и к ним снова вернулись крылья, а вместе с ними и магия. Каждый чувствовал, что вновь наливается силой. Утраченная на время магия снова щекотала кончики пальцев, а за спиной наконец-то ощущалась привычная и такая родная тяжесть двух мощных крыльев. На лицах друзей сами собой появились счастливые улыбки, которые тут же пропали после испуганного возгласа Соны.        Взволнованный взгляд хозяйки Замка Костяных Щитов был прикован не к детям, а к одному единственному крылатому.        — Джисон, — выдохнула женщина, прерывая открытие портала. — Твое оперение…        Белые крылья ангела на первый взгляд были все такими же. Но стоило приглядеться, как стало понятно, что же так удивило Сону. Среди белоснежных перьев Джисона начали появляться черные. Сначала их было всего несколько, но с каждой секундой их становилось все больше и больше. Как будто тьма все дальше расползалась по его ангельской душе.        — Так проявляется моя тьма? — Джисон провел пальцами по ближайшему угольно-черному перу.        Крылатые обступили его, пораженные увиденным. Все молча наблюдали, как оперение Джисона превращается в демоническое. Слов, чтобы хоть как-то объяснить непредвиденную ситуацию, не находилось. Даже Сона не знала, что ответить на вопрос парня.        — Впервые такое вижу, — пробормотала она, больше обращаясь к себе, чем к остальным. — Тебе не больно?        — Не больно, — ответил Джисон после короткого молчания. — Я ничего не чувствую.        — Это проделки Нишинь или… — Минхо запнулся, напряжённо посмотрев на ангела, — или это действительно так проявляет себя распространяющаяся в Джисоне тьма?        — Здесь я никак помочь не могу, — Сона расстроено покачала головой. — Не думаю, что это как-то скажется на тебе, Джисон. Поэтому сейчас важнее как можно быстрее покинуть замок. Как только я открою портал, у вас будет несколько минут, чтобы в него войти. О`Резо, — женщина вдруг кое-что вспомнила, — у тебя есть все необходимое для заклинания? Тебе надо вещь, принадлежащая крылатым.        — Да, — спокойно ответил Эсприн и достал из внутреннего кармана простого камзола маленькое белое пёрышко. — Подобрал в комнате Ше Аи, после одной небольшой проверки. Так и знал, что оно мне пригодится.        — Хорошо, — Сона кивнула. — Давайте начинать.        — Нет! — крик Лалин заставил всех вздрогнуть. — Да что с вами? Почему вы все такие спокойные? Эсприн собирается пожертвовать собой, чтобы нас спасти. У Джисона уже почти полностью почернели перья. Женщина, что помогает этой проклятой Нишинь, вдруг оказывается моей матерью и матерью Хенджина, а потом идёт против своей госпожи, чтобы, опять-таки, помочь нам. И вы все просто молчите? Вы правда готовы с таким смирением всё принять? Это же ненормально! Неужели вам настолько все равно на то, что происходит? Вдруг это вообще какая-то ловушка?        Лалин почти кричала. В гневе она сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и если бы не переполняющие ее эмоции давно бы почувствовала боль, которую сама же себе причиняла. Но сейчас она могла только изливать свою злость, граничащую с бессилием.        — Дайте нам минутку, — Эсприн обратился к Соне. — Я с ней поговорю.        — Хорошо, — согласилась женщина, хотя ее выражение лица ясно говорило о том, что в другой ситуации она точно не позволила бы духу разговаривать со своей дочерью.        Эсприн не стал терять время даром, приблизился к пышущей гневом Лалин, ни слова не говоря, взял ее за руку и повел за собой к выходу из комнаты.        Девушка безуспешно пыталась вырвать ладонь и даже обрушила на Эсприна все ругательства, которые смогла вспомнить, но стоило им оказаться за дверью, как вся ее злость испарилась. Болотный дух крепко ее обнял и утешающе погладил по голове. Лалин словно окаменела и не могла пошевелиться. Она боялась, что даже самое крохотное движение или сказанное слово вызовет у нее бесконечный поток слез. Это у нее-то? У Лалин Эмель, что почти никогда ни перед кем не плакала? Так низко пасть она не могла.        — Послушай меня, — тихо сказал Эсприн, освобождая от своих рук. — Ты умная, здравомыслящая и очень наблюдательная девушка. Я знаю, что на тебя можно положиться. Поэтому позаботься о них в мое отсутствие. На вас на всех слишком много навалилось, но сейчас главное — найти артефакт и передать его Хранительнице Врат. Все остальные проблемы легко решаемы и не стоят сейчас вашего внимания. Джисону приходится тяжелее всего. Я вижу, что он не рассказал обо всем, что с ним происходит, но его борьба с тьмой не прекращается ни на секунду. Наш изначальный план слишком быстро разрушился, да и Нишинь неожиданно рано очнулась от своего сна и из-за этого тьма становится все сильнее и настойчивее. Помогите Джисону со всем справиться. Он сильный и в решающий момент сделает правильный выбор, но без вашей помощи ему придется несладко. Вы все связаны между собой, и эта связь крепка, как и у Нишинь с Нишаль, поэтому только вам удастся сделать то, что другим не под силу.        — Эсприн, я не совсем понимаю…        — Уже тысячу лет Нишинь ищет сестру, и годы не умерили ее жажду мести. Нишаль никогда бы не смогла спрятаться от нее, если бы осталась сама собой, — глаза Эсприна заволокло туманной дымкой, а голос стал похож на эхо, донесенное ветром. — И создано идеальное убежище для разделенной на четыре части души. И лишь взмах крыла откроет глаза двух сестер на их деяния. Лишь жертвы, отданные добровольно, могут изменить ход истории.        — Что все это значит? — Лалин испуганно отшатнулась. — Какие еще жертвы? О чем ты?        Болотный дух медленно моргнул, и его глаза снова приобрели чистый зеленый цвет. Он с недоумением смотрел на девушку, не зная даже что ей сказать, а потом вдруг закашлялся и согнулся в три погибели. Лалин тут же позабыла свои страхи и хотела помочь Эсприну вернуться в комнату, чтобы усадить в кресло, но он уже выпрямился и улыбнулся ей как ни в чем не бывало. Его легкомысленное выражение лица должно было убедить крылатую, что все нормально и беспокоиться не о чем, но вместо этого она еще больше испугалась. Ведь несмотря на беспечную улыбку, на губах Эсприна алела кровь.        — У тебя… — Лалин прикоснулась пальцами к своим губам, и Эсприн сразу же все понял. Он быстро вытер рот и застыл, разглядывая кровь на своей ладони.        — Мое время подходит к концу, — пробормотал он. — Нам надо торопиться.        — Ты правда собираешься остаться?        — Я — идеальный вариант, — на лицо Эсприна снова вернулась легкая улыбка. — К тому же, как я и говорил, это поможет искупить мою вину. А там того и гляди, боги пожалеют меня и позволят переродиться в следующей жизни.        — Но…        — Идем, Лалин, — Эсприн покачал головой, намекая, что разговор окончен. — Вам уже давно пора отсюда уйти.        — Постой! — Девушка поймала его за руку. — Я бы хотела тебе кое-что отдать.        Она проворно вытащила из-за пазухи какой-то маленький предмет и протянула его Эсприну на раскрытой ладони.        — Помнишь праздник в Смертельной Топи? Тогда мы с друзьями получили эти лепестки, — девушка придвинула ладонь еще ближе, чтобы болотный дух мог хорошенько рассмотреть ее содержимое. — Мы так и не узнали, что означает такое подношение. Но сейчас я вдруг подумала, что хочу отдать свой лепесток тебе. Наверное, мы больше никогда не увидимся… Нет, нельзя так говорить! Я надеюсь, что несмотря ни на что, мы еще встретимся!        Эсприн изумленно смотрел то на раскрытую ладонь с кремовым лепестком, то на покрасневшее лицо Лалин. Он неуверенно, словно все еще сомневаясь, протянул руку вперед, но тут же покачал головой и хотел развернуться и уйти, но девушка его опередила. Она успела схватить его за руку, положила в его ладонь лепесток и, ни слова не говоря, умчалась в вихре розовых волос обратно в покои Соны.        Эсприн же стоял, как вкопанный, с благоговением глядя на нежнейшую частичку цветка в своей руке, и в глазах его блестели слезы.        — Пион… Вот дуреха.        Собрав волю в кулак, Эсприн заставил себя успокоиться, несколько раз часто моргнул, чтобы очистить взгляд от пелены, тяжело вздохнул и убрал лепесток во внутренний кармашек простого камзола, поближе к сердцу, которому оставалось биться не так уж много. Только после этого он вернулся в покои хозяйки замка.        — Поторопитесь! — Сона, дождавшаяся появления дочери, снова сосредоточилась на черных узорах на полу. — Напоминаю, что как только попадете в Чащу, вы должны оставаться на месте, что бы там не происходило.        Постепенно угольные линии начали гореть красным, впитывая в себя магию демоницы. Как только последний завиток на узоре изменил цвет, прямо в воздухе появилась золотистая арка, слабо мерцающая в приглушенном свете комнаты. За ней можно было разглядеть изумрудно-черные густые кроны деревьев Чащи Потерянных Душ.        — Минхо, Джисон, — вы первые, — скомандовала Сона, поднимаясь с колен.        Минхо кивнул и, крепко сжав ладонь Джисона в своей, подошел с ним к порталу. Замок Костяных Щитов не прибавил никаких хороших воспоминаний, но всего в двух шагах их ожидала неизвестная Чаща Потерянных Душ, а за ней поиски артефакта. Впереди их снова ждала неизвестность, а в Замке после разговора с Соной они чувствовали себя в относительной безопасности. Поэтому перед тем, как пройти в портал, Минхо замер в нерешительности. Джисон словно прочитал его мысли и крепко сжал ладонь, молчаливо выражая поддержку, хотя сам при этом чувствовал ровно то же самое.        — Не страшитесь того, что несет вам будущее, — рядом с ними оказался Эсприн. Он положил ладони на плечи двух крылатых и ласково потрепал. — Помните, что вы со всем справитесь. Обязательно. Я в вас верю.        Болотный дух улыбнулся Джисону, похлопал его по плечу и заглядывая в глаза произнес:        — Делай то, что должен. Даже, если тебе будет казаться, что поступаешь неправильно. А ты, — он повернулся к Минхо, — слушай свое сердце. Оно ключ ко всему.        Произнеся свои странные наставления, Эсприн шагнул назад, перестав загораживать крылатым вход в портал. Минхо нахмурился и хотел уже что-то спросить, но болотный дух покачал головой и махнул рукой в сторону золотистого сияния прохода. У них было мало времени.        Минхо оглянулся на друзей, потом перевел взгляд на Сону и склонился перед ней в неглубоком поклоне.        — Благодарю вас за помощь, госпожа Хван.        Получив в ответ короткую улыбку, он перешагнул на другую сторону, уводя с собой Джисона, который тоже успел поклониться Соне. Остальные могли видеть, как двое крылатых благополучно оказались в Чаще.        — Вы следующие, — Сона махнула рукой Чанбину и Феликсу, которые тоже не отлипали друг от друга.        Они, как и Минхо, быстро поблагодарили женщину, помахали на прощание Эсприну и шагнули в портал. Очертания золотистой арки мигнули, словно обозначая их переход и снова засияли ровным светом.        — Дети, — Сона подозвала Хенджина и Лалин. — Пришла пора прощаться.        Женщина, невзирая на то, что никто из них двоих так и не смягчил своего взгляда, обращенного на нее, все равно обняла их и ласково погладила по волосам. Ее сердце готово было разорваться от невыносимой тоски и боли. Она даже не успела насладиться радостью долгожданной встречи, а судьба снова разводила их по разные стороны. И никто не знал, смогут ли они увидеться снова.        — Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Главное, будьте осторожны и, пожалуйста, я вас заклинаю, оставайтесь живы. Я буду всегда вас защищать. Даже если умру, я найду способ вернуться и помочь. Вы должны прожить долгую и счастливую жизнь.        По щекам Соны в открытую текли слезы. Она не собиралась их скрывать или как-то за них извиняться. Она понимала, что вполне возможно видит детей в последний раз, и это разбивало ей сердце.        Хенджин вдруг крепко обнял ее в ответ, утыкаясь носом в розовые волосы. От женщины пахло цветами: ровно такой же аромат наполнял ее комнату в доме, где вырос Хенджин. Бабушка не хотела что-то там менять, как будто постоянно надеялась, что ее дочь однажды покажется на пороге. Материнские вещи долгое время сохраняли этот нежный цветочный запах и всегда ассоциировались у Хенджина с домом. И сейчас, окутанный знакомым ароматом, он как будто снова оказался среди родных стен. Почему-то в горле встал комок, мешающий нормально дышать, и парень быстро отстранился, по-детски шмыгнув носом.        — Я буду ждать нашей следующей встречи, — тихо произнес он, не глядя на мать и быстро прошел в портал.        Лалин осталась к матери холодна. Она ничего не чувствовала к этой красивой женщине. Хотя видя, с какой искренностью та им помогает, и каким теплом веяло от объятий, которых девушка была лишена всю свою жизнь, потому как ни Мириам, ни отец ее никогда не обнимали, ей становилось грустно. Возможно, если бы у них было больше времени, она захотела бы узнать свою настоящую мать. Но сейчас она гордо вскинула голову и отвернулась к стоящему неподалеку болотному духу. Тот наблюдал за ними с грустью в потемневших глазах.        — До встречи, Эсприн, — девушка улыбнулась ему напоследок и, так ничего и не сказав матери, перешла на другую сторону портала.        Сона огорченно смотрела ей вслед, понимая, что глупо было рассчитывать на что-то большее.        Портал должен был вот-вот закрыться. Красный свет демонической магии начал гаснуть, возвещая о последних секундах.        — Я еще об этом пожалею, — пробормотал Эсприн, снял с шеи кулон, шагнул к порталу и бросил цепочку прямо в руки Лалин. — Я рад, что встретил тебя. И я рад тому, что тебе я запомнюсь хорошим человеком, а не подлецом и трусом, которым был раньше. Береги себя, птичка. Этот кулон тебе на память об одном озерном принце. Возможно в следующей жизни мне повезет и я снова с тобой встречусь.        Лалин изумлённо рассматривала небольшой кулон в виде прозрачно-голубой капли воды на серебряной цепочке. Она прижала его к груди и метнула на Эсприна полный растерянности взгляд. Всем без исключения было понятно, что болотного духа они видят в последний раз. Крылатые по очереди поклонились ему, выражая свою благодарность за помощь и за жертву, которую он готов был принести ради их спасения. Эсприн с улыбкой вернул поклон в ответ.        Лалин хотелось сказать ему что-то хорошее на прощание, но как только она тихо позвала его по имени и протянула руку к порталу, золотистое сияние арки погасло и покои Соны пропали. Девушка так и не успела ничего сказать. Сделав вид, что совсем ни о чем не переживает, а главное, чтобы скрыть слезы, она принялась рассматривать место, в которое они попали.        Крылатые находились посреди густого леса и ничего не напоминало о том, что ещё несколько мгновений назад здесь был портал.        Все молчали, переваривая последние события, и оглядывались вокруг вместе с Лалин. Ночное небо почти сливалось с темными кронами деревьев, и иногда среди листвы можно было увидеть подмигивающие звёзды.        В лесу было тихо, и от этой тишины было не по себе. Создавалось ощущение, что кто-то или что-то следит за ними, присматривается, возможно, чтобы потом напасть. Чье-то враждебное присутствие чувствовал каждый.        — Подойдите ближе ко мне, — твердо сказал Минхо. — Нам надо держаться вместе. Сона предупреждала, чтобы мы никуда не уходили и ни на что не реагировали. Не забывайте об этом. Будем надеяться, что Ведающий скоро нас найдет.        — У меня уже голова кругом от всего, что с нами произошло как минимум за этот день, — пожаловался Чанбин. — Мне все кажется, что я просто сплю и вижу сон, но никак не могу проснуться.        — Как думаете, — вдруг спросил Хенджин, покосившись на Лалин, — есть хоть какой-то шанс, что все это не взаправду? Может все-таки Академия и Школа всего лишь придумали нам такое сложное испытание?        — Сомневаюсь, — ответил Минхо. — Представляешь, как затратна такая иллюзия? Для того, чтобы поддерживать такое сложное заклинание потребуется немало магической силы, и явно не одного крылатого. Да и стоит эта работа очень много. Не думаю, что наша Школа или ангельская Академия пошла бы на такие жертвы, ради призрачного шанса улучшить отношения двух народов.        — Тогда получается, что моя мать, которую я считал пропавшей без вести, а теперь неожиданно встретил в этом мире… она в опасности из-за нас? — Хенджин всматривался в то место, где совсем недавно горел вход портала. — Ведь помогая нам, она идет против Нишинь.        — Возможно, у нее есть какой-то план, — Чанбин утешающе похлопал друга по плечу. — В любом случае, ее помощь нам очень пригодилась. Теперь мы знаем ответ к загадке, осталось только понять, где найти этот амарант.        — Ты прав, — Хенджин прижал к себе книгу матери. — По крайней мере я увидел ее живой, а не просто на портретах у нас в доме. Да и как оказалось, обзавелся сестрой.        — Ты правда в это веришь? — тихо спросила Лалин. Она надела подаренный кулон на шею и теперь задумчиво вертела голубую каплю между пальцев.        — Все сказанное ей похоже на правду, тебе так не кажется? — в свою очередь поинтересовался Хенджин.        — Наверное, — девушка довольно холодно пожала плечами. — В любом случае сейчас это не так уж и важно. Нам бы выбраться отсюда живыми, а там уже будет видно, что делать дальше.        Хенджин хотел ей что-то сказать, но передумал. Он понимал, что в отличие от Лалин знал свою мать, хоть и не видел ее ни разу. Ему не надо было принимать то, что все его знание о своей семье было обманом. А вот Лалин… Мало того, что ее лишили настоящей матери, буквально подсунув совершенно чужого человека, так еще и отец, оказался жестоким и подлым обманщиком. Помимо этого всего и Хенджину, и Лалин предстояло привыкнуть к тому, что они брат и сестра. Демон почему-то быстро принял эту новость, как неоспоримый факт, но не знал, что думает девушка. Поэтому-то он и не стал развивать эту тему, а просто печально посмотрел на книгу, что отдала ему мать. На душе у него было неспокойно.        — Значит нам нужно найти амарант, — тихо сказал Хенджин, пролистывая страницы, в поисках нужной. — Вот! Посмотрите!        Ближе к середине книги нашелся крупный цветной рисунок с изображением амаранта. Это было бы не особо примечательное растение, если бы не его цветы. Рубиново-красные, мелкие, они собирались в густые соцветия и свисали вниз, походя на яркие метелки. Такой цветок ни с чем не спутаешь, уж слишком он был необычным.        Рядом с рисунком красивым почерком была написана вся информация. В каких-то предложениях мелькали только сухие факты, но в основном страницы пестрели собранными легендами, слухами и предположениями о происхождении и свойствах амаранта.        Демон развернул к другим книгу так, чтобы каждый мог увидеть рисунок. Сам же он вчитывался в аккуратные строчки, то и дело хмуря брови.        — Символ бессмертия… — Хенджин оторвался от чтения и посмотрел на друзей. — Символ бессмертия и бессмертная Нишинь, которую не смогли до конца одолеть Ведающие. Вам не кажется, что это как-то связано?        — Конечно, связано, умник, — хмыкнул Чанбин. — Не зря же нас послали за этим цветком.        — Кажется, я понимаю, что хочет сказать Хенджин, — неожиданно для всех подал голос Джисон. Он все еще держался с Минхо за руки и выглядел очень бледным и слабым, но все-таки принял участие в разговоре. — Если Нишинь бессмертна, а нас направили на поиски цветка — символа бессмертия и прямо сказали, что он поможет одержать над ней победу, то вполне возможно в нем и заключена ее сила. Возможно, уничтожив цветок, мы избавимся и от самой Нишинь.        — Да, все так, — Хенджин благодарно посмотрел на ангела, чьи крылья стали чернее самой ночи и не удержался от вопроса: — Как ты себя чувствуешь? Твои перья…        — Все нормально, — перебил его Джисон и ненадолго прикрыл глаза. — Правда. Цвет крыльев сейчас беспокоит меня меньше всего. Главное, что магия снова вернулась, и я чувствую себя сильнее.        — Не думаю, что уничтожить Нишинь так просто, — Феликс покачал головой. — Иначе мы могли бы и сами найти этот амарант и там же измельчить в порошок — вот и всего делов. Нам же надо отдать его Хранительнице Врат. Значит все куда сложнее, чем вам кажется.        — Я с ним полностью согласен, — Чанбин поддержал ангела. — Давайте просто найдем цветок, отдадим его куда надо, а дальше пусть уже справляются сами. Мы и так здесь задержались.        — А вы уверены, что Ведающие сказали нам всю правду? — Джисон говорил тихо, но в безмолвии леса его слова услышали все. — Что если они что-то не договаривают? Что если в чем-то и вовсе обманули?        — Да зачем это им? Разве не понятно и без того, что Нишинь чистое зло? — Чанбин устало вздохнул. — С чего бы у тебя вдруг появились сомнения? Мы же знаем всю историю от начала и до конца.        — Знаем от кого? От Ведающих? Мы даже ни с кем больше не говорили о Нишинь или о том, как попали в этот мир!        — Но с нами был Эсприн… — начала Лалин, но Джисон ее перебил:        — Конечно, он же помогал нам по просьбе Ше Аи. Он на стороне Ведающих.        — Что ты хочешь сказать? — Минхо серьезно смотрел на чернокрылого ангела.        — Лишь то, что все может быть не так просто, как нам рассказали. От Ведающих мы услышали только одну версию событий и приняли ее за чистую монету. Откуда нам знать, что нас не обманули?        — В твоих словах есть зерно истины, — Хенджин снова перевел взгляд на рисунок амаранта. — Но почему ты заговорил об этом только сейчас?        Джисон замялся. По его лицу было видно, что он не знает, стоит ли вообще отвечать на вопрос демона. Однако на него внимательно смотрели остальные крылатые, ожидая объяснений. Если бы не Минхо, который сжал его вспотевшую ладонь в своей, напоминая, что он рядом, Джисон бы вряд ли решился заговорить. Бросив на демона благодарный взгляд, он откашлялся и как можно спокойнее произнес:        — Все время, что мы провели в темнице замка, каждый раз, когда я засыпал, ко мне являлась Нишинь. Сначала я ее безумно боялся. Она просто помешана на идее, что я полностью принадлежу ей. Она кровожадная, мстительная и… одинокая. — Джисон увидел удивление, мелькнувшее на обращенных к нему лицах и тут же поспешил продолжить: — Я устал от ее бесконечных угроз, которые превращали мои сны в кошмары, из-за чего я полностью вымотался. Я понимал, что если все так и продолжится дальше, то просто сойду с ума из-за того, что вынужден каждую ночь слушать ее разговоры, при этом тьма внутри меня каждый раз откликалась на присутствие Нишинь. Минхо не было рядом, чтобы мне помочь, поэтому я старался спать поменьше, а то и вовсе не засыпать, но организм все равно взял свое. Тогда я решил что-то изменить. Я просто с ней заговорил. Не пытался убежать, как прежде, не переубеждал, не молил оставить меня в покое. Я расспрашивал ее о прошлом, об отношениях с сестрой, о родителях. И вот, что странно: она с удовольствием расписывает все ужасы, которые готова сотворить ради своей мести, но о жизни до разлада с сестрой она ничего сказать не может. Она просто замолкает и печально смотрит в никуда, как будто не в силах говорить о хорошем. Лишь раз она как будто случайно упомянула о том, что скучает по дому, по старым книгам, что постоянно перечитывала в беседке в саду, по ароматному запаху грушевого пирога, что пекла мать и по пышно цветущим пионам, что в избытке росли у дома. Но больше об этом она ничего не говорила, как будто эти воспоминания приносят ей слишком сильную боль и поэтому сразу же стираются из памяти, — Джисон немного перевел дух, прежде чем продолжить дальше: — Я не испугался почерневшего оперения, потому что об этом меня успела предупредить Нишинь. Она сказала, что этот цвет должен был быть моим с самого рождения, как темные волосы и глаза. Но что-то пошло не так и оперение осталось белым. Сейчас же все встаёт на свои места. Другой цвет моих крыльев никак мне не навредит. Это абсолютно безболезненно и не стоит моего внимания. Намного важнее другое.        Джисон замешкался на мгновение, но потом уверенно достал что-то из кармана и протянул руку вперед, раскрывая ладонь. Крылатые не сразу поняли, что он пытается им показать.        — Это тот самый лепесток пиона, что каждый из нас получил на празднике в Смертельной Топи, — объяснил парень. — Раньше он был чистейшего кремового цвета, а сейчас… Сейчас вы и сами видите.        — Что это значит? — пораженно спросил Минхо.        Нежный лепесток испещряли черные прожилки. Они как отравленное русло реки с многочисленными притоками охватили всю поверхность, грозя разлиться так, что нежный светлый цвет насовсем скроется под непроглядной чернотой.        — Нишинь еще в нашу первую встречу в моем сне посоветовала проверить лепесток. Тогда я не придал ее словам никакого значения, думая совершенно о другом. А в темнице я уже не мог что-то рассмотреть. Но сегодня перед ужином я все-таки вспомнил о пионе. В предыдущую ночь Нишинь снова о нем заговорила. Сказала, что пион — отражение наших сердец. У всех нас, несмотря на то, ангелы мы или демоны, были кремовые лепестки, подсвеченные золотистым сиянием. Я знаю, что у вас они не изменились. Зато мой лепесток как в зеркале показывает то, что происходит сейчас с моим сердцем. Оно почти наполовину охвачено тьмой, и дальше будет только хуже.